Кругосветка (3): бандиты и вулканы Гватемалы, города-утопленники и чикенбасы⁠⁠

Итак, вот она, самая северная из моих столиц Центральной Америки, откуда уже—только на юг. Гватемала-сити решил не пускать пыль в глаза, не очаровывать, не околдовывать.

В такси услышал по радио—в соседнем квартале, «на пересечении кайе Х и авениды У», в авто расстреляли двоих, полиция ведет поиски вооруженных субъектов, гражданам рекомендуют беречься. Таксист, правда, успокаивал: кому суждено быть повешенным, тот не утонет. «Твой белорусский господь названия-то такого не знает – «Гватемала», чтоб тебе здесь конец учинить». Статистика говорит, что сейчас здесь из каждых ста тысяч обывателей превращают в трупы только 50 человек в год, то есть, полторы тыщщи на 3 миллионный Гватемала-сити.

«Только» означает, что 10 лет назад было трупов вдвое больше. Ну, да: венесуэльский Каракас и гондурасский Сан-Педро-Сула на три корпуса впереди – со своими 150-ю покойниками на сотню тысяч горожан. Стольный град Гватемала даже не в хвосте у них плетется, а лишь топает обильно унавоженной тропой. Что, впрочем, потенциальных убиенных – местных и приезжих – не шибко утешает. Утешает русский авось, который и гватемальский тоже: если в год убивают одного из 2 тысяч народонаселения – может, выйдет прошмыгнуть мимо ножика или пули?

Кстати, гватемальские душегубы в тюрьму почти не попадают: раскрываются 3 процента убийств, а 97 процентов непойманных хунхузов дальше свободу собою беременят да людей крошат. По счастью, кроме Гватемала-сити есть еще Гватемала-Антигуа, милый такой сьюдад в 40 километрах.

Антигуа был главным городом генерал-капитанства, да в 1773-м на него из кратера близлежащего вулкана озеро выплеснулось. Антигуа возродился, но квеленьким: сейчас здесь останавливаются туристы, охочие до колониальной архитектуры и безопасности. В Гватемала-сити лютуют бандиты «Мара сальватруча» и «Кайе 18»: там вступительный экзамен в банду—пустить пулю в голову случайному человеку, первому встречному-поперечному.

А в Антигуа—благодать: здесь вечером из гостиницы выйти можно и потом живым вернуться. Бывшая столица много симпатичнее теперешней—хотя бы потому, что патриархальна, вычурна, погружена в вечную сиесту. С горы, которая погубила 2 с половиной века тому назад Старый Сьюдад-де-Гватемала, вид открывается феерический. «Лучший вид на этот город, если сесть в бомбардировщик»--именно так, ведь отсюда падали на Антигуа вулканические бомбы и струилась вниз лава.

В общем, скептический я—это не самое худшее, что с несчастным городом случалось, тем более, что я здесь даже какое-нибудь «Ося плюс Киса» на стенах не выцарапывал. А вандализировать есть что: тут полно соборов, многие – полуразрушенные, а остальные к этому стремятся. Катакомбы доминиканского монастыря, по обычной в Латине хладности к древностям, все бы загадили по самые своды: но тут, по счастью, устроили гостиницу о 5 звездах.

Дерут по 20 баксов за визит, а за проживание – лучше и не знать сколько: все лучше, чем через фекалии и клоки полиэтилена продираться, как было бы при заброшенности. В Антигуа, между тем, либо следует прожить всю жизнь, не ступив шага за околицу, либо хватит провести день-два и бежать навсегда—других форматов взаимодействия город не знает: он маленький, живописно-скучный и снотворно-милый.

До побега следует скататься на один из местных вулканов—их тут много активных, бурнокипящих, не знающих и не дающих людям покоя. Этот называется Пакайя и везут туда на «чикен-басах». Такие в прошлой жизни возили американских школьников, а теперь используются латиносами для всего, а в сельской местности похожи на передвижной птичник.

На его крышу мостят мешки с маисом, гроздья связанных кур и древняя машина, мечтая об инсульте в моторе, кряхтит-дребезжит по гватемальским долинам и взгорьям. Этот бедняга из скулбаса в чикенбас превратился не вполне, застрял на эволюционной стезе. И вот—склон вулкана: утро красит нежным светом, веет утренней прохладой—можно бы восходить и пешком, но лошадно чувствуешь себя «конкистадором в панцире железном».

За 100 кетцалей мою лошадку берет под уздцы индейский мужичок и влечет нас обоих в направлении пышущего огнем и дымом жерла. Толпу израильских студенток и американских студентов сбивает в кучу, не давая отстать или разбежаться, гватемальский мустангер. Погонщики лошадей и туристов—классические пеоны: если б всей нашей компании провалиться лет на 500 назад, нас бы добродушные туземцы быстро приставили к богоугодному делу—вспороли бы животы обсидиановыми ножами и скормили бы полученный человеческий ливер богу Кетцалькоатлю. К плюющемуся огнем жерлу бегут от крестьянского труда: день помашешь мотыгой—25 кетцалей или 3 доллара получишь; за лошадкой с туристом побегаешь—выручишь втрое-вчетверо. Студенты и студентки добрались до вулканического плато совершенно измочаленными: дальше, однако, и мне идти пешком—по горячей еще, податливой лаве, жгущей пятки сквозь подошвы. Пакайя извергается без дешевых театральных эффектов—без грохота, пускаемых в небеса облаков дыма, без фонтанов брызжущего огня. Нет: из жерла монотонно и медленно ползут языки черной лавы, глотая гектар-другой плодородной земли в неделю.

Этим лавовым полям – не больше недели. Тут запросто можно и печь легкомысленный зефир, и греть филейные части, а лучше не засиживаться и топать себе вниз: бог его знает, когда Пакайя сочтет нужным проснуться. В жерле видна прореха: из нее магма утекает то тихонько, а то и не очень. Гватемальцев вулканы держат в тонусе: 200 лет назад такой же вот пробудился и выплеснул озеро, что образовалось, пока он спал. Смыло местную столицу со всеми жителями. Пакайя, кстати, всего в 30-ти километрах от современной столицы: а если возьмет господь да прислушается однажды к призывам «Жги!»? Но едут в Гватемалу не за вулканами, а за ацтекскими пирамидами в основном: за этим из Антигуа надо трястись в Нацпарк Тикаль.

Продолжение. Предыдущая часть https://pikabu.ru/story/krugosvetka_2_poputno_kokainovyim_re...