Конечная История. Фрагменты. Часть пока последняя.⁠⁠

Мои старые опусы, видимо, мало кому пришлись по душе...
Потому, чтобы поставить некую логическую точку, последний (посмотрим) раз выкладываю небольшой фрагмент, но уже из наиболее свежей (и, вроде, наименее глупой) части.

Конечная История. Танцы с тенями. Волшебник ушел.

Настоящие волшебники не умирают. Нет, конечно, их можно заколоть мечом, сжечь на костре, утопить, четвертовать... Нет, настоящие волшебники не умирают от старости. Они просто уходят. Как только они понимают, что все: их жизненный путь завершен, они сделали все предначертанное судьбой — тогда они произносят Последнее Заклинание и уходят. Тихо, спокойно, никого не тревожа и не предупреждая.

Утро для Филициуса Болокомуса началось немножко неожиданно — с кучки старших волшебников и студентов, ввалившихся в его спальню. Болокомус только сунул ноги в пушистые тапочки, как дверь распахнулась, и на пол посыпались напирающие волшебники.

- Магистр Болокомус, - выползая из-под чьей-то тушки, подал голос Гарринс Вильферон, преподаватель Трансцендентной Географии.

Филициус напялил очки. Он был сейчас в одной только ночной рубашке в цветочек, а когда на его нос опустились не протертые очки с семисантиметровыми линзами в диаметре, вид его стал куда более оригинальным.

- Д-да?..

Волшебники разобрали кучу-малу и поподнимались. Сейчас они все толпились за спиной Гарринса, оказывая ему исключительно моральную поддержу (А что? Взялся говорить — пусть, а мы тут в сторонке постоим, одобряюще кивая).

- Господин Магнезинн, магистр, - Гарринс опустил взгляд (все остальные последовали его примеру), - он... того... ушел…

Филициус Болокомус, несмотря на то, что заслужил за последние десять лет право называться магистром, или мастером (на выбор), оставался гениальным тугодумом. В деле изготовления зелий и снадобий Болокомусу, несомненно, равных не было. Но когда дело доходило до простейших логических умозаключений, Филициус превращался в инфузорию туфельку.

- Куда ушел? На прогулку?

- Совсем…

- В кругосветное путешествие?

- Он произнес Последнее Заклинание, - в комнату, пробившись сквозь толпу, вошел магистр Оророрус.

- Так чего мы тут сидим?! - Болокомус спрыгнул с кровати. До него наконец дошло.

Филициус хоть и был невысок ростом, однако сосредоточил в себе достаточную массу, чтобы расталкивать всех на своем пути.

- Все за мной! - вытянув правую руку вперед, как будто бы неся знамя, Болокомус двинулся по коридору. Сделав пару шагов, он обернулся. - А куда, собственно, мы?

Магистр Оророрус хлопнул себя по лбу (очень опасное действо с его стороны — у него и так была очень плохая память, а при малейшем воздействии на лобные доли Оророрус мог забыть все, что было только пять минут назад. Однако, повезло — физическое раздражение прошло незамеченным).

- В Башню!

В Изельбургской Академии, вообще говоря, не было башен. Зато был Большой Волшебный Кристалл. Когда Страдамус Магнезинн вернулся из Ветрограда, он, вдохновленный увиденным, решил создать свою собственную Исчезающую Башню. Ее спроецировали при помощи этого самого Кристалла, и Страдамус перебрался в нее.

Исчезающая Башня, вздымающаяся над городом, была совершенно прозрачной днем, так что поначалу ничего не подозревающие пролетающие мимо птицы регулярно в нее врезались. Ночью же ее можно было увидеть только в свете Луны, да и то только в виде переливающейся дымки. Зато внутри казалось, что она вся сделана из голубовато-фиолетового стекла.

Магистр Оророрус уверенным шагом человека, еще не потерявшего суть дела (что для Аверосия Оророруса большая редкость), добрался до переливающейся стеклянной двери у основания Башни Страдамуса. Остальные волшебники, кто с диким любопытством, кто просто в рамках приличия, а кто только из-за того, что не мог протолкнуться, двигаясь в противоположном направлении, следовали за Оророрусом.

Очень неловкий момент, когда для совершенной мелочи переключаешь свое внимание, и то самое важное и необходимое сразу же дает деру…

Магистр сфокусировался на украшенной мистической мозаикой замочной скважине — из отверстия посыпались искры. Все замечательно — проход открыт.

Оророрус обернулся и недоуменно застыл. Его кратковременная память вновь решила взять отпуск — магистр забыл, зачем и куда он шел.

- Хм-м... - промычал Оророрус, массируя подбородок. - Ну, конечно же! Мне надо в кладовую! - радостно воскликнул он и испарился.

Волшебники поспевавшие в первых рядах останавливались, озадаченные, однако, подпираемые задними рядами, продолжали двигаться вперед и даже проталкивались через открытую Оророрусом дверь.

- Спокойствие! Только спокойствие! - кричал сдавленный Болокомус. - У администрации все под контролем! Прошу вас, разойдитесь... ну, пожалуйста...

- Дорогу мастеру Ксаль Таттуну! - оповестил остававшийся позади преподаватель Трансцендентной Географии.

Вообще-то волшебники предпочитают пропускать мимо ушей советы и указания, за которыми они не обращались, но, когда звучит имя преподавателя Теоретико-практической Драконологии, все, просто волшебным образом, становятся тише воды и ниже травы и готовы благоговейно внимать каждому слову. Просто тот факт, что мастер Ксаль Таттун, будучи единственным волшебником Фенрота, наполовину съеденным драконом, на ту же самую половину являлся металлическим големом, заставлял вносить коррективы даже в самую упертую жизненную позицию.

Каждый, мало-мальски знакомый с мастером Ксаль Таттуном, понимал, что, если не пропустить его, то можно заработать множество болезненных ушибов и синяков, когда преподаватель Драконологии, обладающий блестящей металлической головой с уникальными аэродинамическими свойствами, пойдет на таран. В этом случае не поможет никакая магия.

Волшебники разомкнулись, прижимаясь к стенам коридора и давая дорогу неминуемому.

- Господа! Не устраивая давку, следуем за администрацией! - Болокомус из стойки революционного лидера, только что побывавшего под прессом, собирался торжественно шагнуть вперед, ведя за собой «свой народ».

Позади раздавался быстрый топот, сопровождаемый отчаянным воплем «Посторонись!» - это мастер Ксаль Таттун, на спине которого ехал и орал Гарринс Вильферон, ракетой несся по коридору.

У администрации в Изельбургской Академии никогда ничего не было под контролем. Как минимум потому, что этой самой администрации там не было. Болокомусу просто нравилось это слово. Ему казалось, что произнося его, он придает себе особую значимость. И сейчас, с тою самою особою значимостью, в Болокомуса влетела голова преподавателя Теоретико-практической Драконологии, так что Филициус, испытав весьма болезненные ощущения, стал вторым пассажиром на спине Ксаль Таттуна.

Големы могут вынести многое. Полторы тысячи серий «Санта-Барбары», тиранию, удар Священного Молота и даже мешок с мусором. Однако мастер Ксаль Таттун был големом только на половину. Причем верхнюю. Нижняя же его часть, на подлете к дверям Исчезающей Башни, не выдержала дополнительной взвалившейся на могучие металлические плечи ноши в лице Филициуса Болокомуса и согнулась в коленях.

В принципе, это довольно привычная ситуация, так что остальные волшебники, предусмотрительно вжавшиеся в стены, как ни в чем не бывало, бочком, отползали прочь — дело житейское — каждый день кто-нибудь в кого-то врезается.

- Мастер Ксаль Таттун... ой... - магистр Болокомус, кряхтя, сполз с отполированной головы преподавателя Драконологии, не очень удобно распластавшегося на полу, подергивая ногами.

- …может вам все-таки надо поменьше бегать?.. ах... как же больно... Какой пример вы подаете студентам?.. о, господи! Неужели это моя спина?.. моя так не болела…

Также помятый Гарринс, которому казалось, что сейчас он просто развалится на части, предпочел не слезать с мастера Ксаль Таттуна, не двигаться и не дышать вообще (с последним, правда, были некоторые непреодолимые трудности).

- Надо. Башня. Быть, - оповестил характерным металлическим скрипом мастер Таттун (его речевое устройство, бесконечно далекое от совершенства, поддерживало вполне себе большой набор слов, правда, только в их начальных формах и без всяких предлогов и союзов. Заменить его на более современные аналоги как-то никто не подумал, ни разу за последние двадцать лет).

Ксаль Таттун приподнялся на руках и, громыхая, пополз вперед, медленно сбрасывая с себя ушедшего в медитацию Вильферона.

- Мастер Ксаль Таттун! Подождите администрацию... ой... - вздыхал Болокомус. - … ой... ладно... идите... администрация догонит... как только оклемается... - Филициус растянулся у порога и продолжил охать и ахать, потирая ушибы.

Тем временем в Исчезающей Башне, на самом верху, в небольшой уютной спаленке, обустроенной по принципу максимальной доступности всего-чего- угодно-не-вставая-с-постели, Страдамус Магнезинн, минут двадцать назад произнесший Последнее Заклинание, уже стал почти таким же прозрачным, как и вся его Башня, если смотреть на нее снаружи.

Великий Волшебник медленно таял, растворяясь в беспощадной действительности, только ради того, чтобы все, что было им когда-либо создано, осталось существовать.

Магия противоестественна для Фенрота. Это может звучать странно, но это так. Она появилась в этом мире гораздо после его сотворения. Ее даровали Боги Али-Бушмураку и всем его потомкам (так что все волшебники Фенрота, в некотором роде, дальние родственники). И хотя магия является даром тех же самых Богов, что и сотворили мир, все же Фенрот ее отторгает. Если немного поразмыслить, то становится ясно, что это вполне логично. Человек рождается с двумя почками, и если мы захотим (из благих побуждений), куда-нибудь внутрь пришить ему третью, то мы либо не придумаем, куда ее прилепить, чтоб держалась, либо придумаем, но организм ее отторгнет из-за какой-нибудь несовместимости. Она просто лишняя, и шансов прижиться у нее не много. Так и с магией на Фенроте — это такая же третья почка, которая, во-первых, несовместима с действительностью и которую, во-вторых, действительность не может прокормить. Так что, как только источник магии исчезает, и ее становится нечем поддерживать, начинается процесс отторжения, или возвратно-откатный эффект.

Это процесс весьма интересный и непознаваемый. Он просто происходит, но по каким правилам — не известно даже Богам. Магия начинает твориться наоборот, что приводит к очень странным и даже страшным последствиям. Например, убитый каким-нибудь страшным заклинанием много лет назад, внезапно поднимется из могилы в полуперегнившем состоянии. Или ухо, на которое вы прицепили полученную магическим способом сережку, ни с того ни с сего оторвется и улетит на край света. Или молния-наоборот влетит вам в рукав (между прочим, смотрится со стороны очень красиво). Или еще что-нибудь в таком же духе. Причем совершенно нельзя предугадать, когда начнется этот «откат», но доподлинно известно, что все заклинания будут откатываться в том же порядке, в каком они произносились, только наоборот. Поэтому все волшебники, сотворив какое-нибудь чудо, потенциально убийственное при его развороте, выпускают какой-нибудь безобидный сноп искр — исключительно для того, чтобы хоть как-то предупредить себя и успеть составить завещание, прежде чем бесшумно крадущийся возвратно-откатный эффект нанесет удар.

Если волшебник перестает существовать, то остается только гадать, когда это явление начнет свое черное дело. Страдамус Магнезинн сделал очень и очень многое за свою долгую жизнь. В принципе, любой волшебник за свою жизнь успевает наворотить невообразимо много чудес, однако Страдамус — особый случай. Магия из него лилась рекой, и реальность просто сгорала от нетерпения, когда же она все-таки сможет выплюнуть назад все волшебство, которое в нее напихали.

Возвратно-откатный эффект разнес бы к чертям весь Фенрот уже раз десять, если бы когда-то волшебники не придумали один обходной маневр, который и назвали Последним Заклинанием. Чтобы реальность не отторгала магию, ее источник нужно сделать частью действительности. Потому маги стали растворять себя в реальности, размазывая себя по пространству и времени. Волшебник, произнесший Последнее Заклинание, становился ничем и всем одновременно, переставал существовать здесь и сейчас, но продолжал наличествовать всегда. Сжатие себя в точку и отправление на бесконечность. Обман действительности ценой обращения своего сознания и всей своей сути в нечто запредельное и непостижимое, в то, что существует в промежуточном состоянии между жизнью и смертью, тьмою и светом, мгновением и вечностью. Устройство Фенрота такого, что каждому разумному созданию дарован камень души, определяющий его суть. Пока камень сияет голубым огнем, возможно бесконечное перерождение его носителя. Камень волшебника, произнесшего Последнее Заклинание, меркнет навсегда и разлетается миллиардами осколков.

Такую цену нужно заплатить, чтобы отторгаемая магия, дарованная богами, не перевернула мир. На сколько это справедливо — каждый волшебник решает сам. Однако все до единого они произносили свое Последнее Заклинание.

- Господин Магнезинн! - в комнатушку ввалился запыхавшийся Болокомус. Башня оказалась почему-то очень высокой с предательски большим числом ступенек.

Ему никто не ответил.

- Отзовитесь, прошу Вас! - взмолился Филициус.

Тишина.

- Опоздать, - проскрежетал вошедший следом Ксаль Таттун.

Комнатка была пуста. Не в смысле того, что в ней ничего не было — нет, здесь, наоборот, было много всякой всячины, начиная от различных колбочек, палочек и скляночек и заканчивая разновсякими диковинными штуками: кроличий велосипед, шапка-ушака с пропеллером, аморфные часы и прочие сувениры, добытые за многие годы путешествий. Но самого хозяина комнатки, великого Страдамуса Магнезинна здесь не было. Уже не было.

- И что теперь делать? - спросил Вильферон.

- Не знаю, - убито отозвался Болокомус, окидывая взглядом заваленные всяким барахлом полки в поисках хоть каких-нибудь следов Магнезинна. Филициус хотя и как бы заправлял всем происходящим в Академии, все же он никогда не мог обойтись без мудрого совета Страдамуса. Он был символом, без которого жизнь могла бы стать куда более серой и унылой. К тому же он как-никак все-таки был дальним родственником всех волшебников, живущих на Фенроте, в том числе и обитающих в Академии.

- Все. Конец. Страдамус. Нет. Вернуться, - ничего не выражающим металлическим голосом подытожил Ксаль Таттун, хотя остальные все-таки слышали в этом скрежете нотки сожаления.

- Вот почему он ушел сейчас? Скажите, Гарринс?

- Откуда ж мне знать, магистр Болокомус…

В этот момент в комнату протолкнулся магистр Оророрус. Он что-то внезапно вспомнил, что-то очень важное, но что именно?..

- Хм... - волшебник хмуро оценил обстановку. Это что-то важное было связано с чем-то, что находится где-то тут…

Все затаили дыхание (мастеру Ксаль Таттуну в этом плане было проще всего — он не дышал с тех самых пор, как произошел тот инцидент с драконом), боясь спугнуть мысль магистра. Оророрус редко что-нибудь помнит, но еще реже — что-нибудь вспоминает.

- Да-м... - протянул Оророрус (все приготовились внимать каждому его слову). - Страдамус говорил... говорил…

- Что же он говорил? - не сдержался Болокомус (и тут же получил удар в бок от мастера Ксаль Таттуна). Это могло бы все испортить, если бы Оророрус отвлекся на расспросы, но повезло... или не очень.

- Да! Точно! Вверх! - Оророрус поднял худощавый палец вверх и опять растворился.

- Ну, как всегда... - вздохнул Гарринс и поднял взгляд на потолок. - Смотрите!

И все посмотрели.

Под потолком была прицеплена завязанная бантиком фиолетовая борода Страдамуса Магнезинна!

- Достать, - сказал мастер Таттун (вообще-то это был вопрос).

- Да! - хором ответили Болокомус и Вильферон.

Указательный палец левой руки Ксаль Таттуна тут же раскалился до бела и скользнул по запястью правой руки — металлическая кисть отделилась и вспорхнула под потолок. Схватившись за край бороды, она дернулась вниз, развязывая бант. Борода словно стекла на пол и на глазах у всех побелела. Летающая кисть Ксаль Таттуна как ни в чем не бывало вернулась на свое место. Гарринс наклонился, чтобы поднять бороду Магнезинна (ни Болокомус, ни Ксаль Таттун не решились на такой шаг, ибо он превратился бы в цирковой номер).

- А попроще нельзя было? - усмехнувшись спросил Болокомус.

- Иначе. Нет. Интересно, - ответил Таттун.

- Здесь записка! - воскликнул Гарринс, разгребая волосины.

- Где, - с оживлением в один голос (полностью ушедший в скрежет Ксаль Таттуна) спросили волшебники.

- Вот! - Вильферон извлек из бороды Магнезинна обрывок желтой бумаги, на ней, фиолетовыми буквами, волшебники прочитали следующее послание:

Я видел много интересного в этом чудном мире. Он менялся на моих глазах. Не знаю, к лучшему ли... Но дальше — больше. Я знаю, что впереди все будет куда интереснее, чем сейчас, и, возможно, я тогда буду нужен миру куда больше, чем ранее. Но век мой отмерен уже. То, что будет, - уготовано не мне, да и я не в силах помешать ему уже. Что будет, то будет... Если бы я остался, то вряд ли бы успел прочесть свое Последнее Заклинание, а оно обязательно должно быть произнесено, по крайней мере, в моем случае... Я совершил слишком много в этом мире, чтобы он пережил все опять и наоборот.

Прощайте,

Ваш Страдамус Магнезинн.

P.S. Филициус, эти очки тебе не идут.

- Ну и как это понимать?! - воскликнул Болокомус, спешно снимая очки.

- Не знаю, магистр... Глядите!

Надписи на бумажке начали таять, а борода волшебника... снова приняла фиолетовый окрас.

- Знаете что... А я всегда знал, что она не просто такая…

- Какой, - спросил Ксаль Таттун.

- Одним словом — фиолетовая, - заключил Болокомус.

Аморфные настенные часы приняли вид барабана и отбили девять утра. Нужно было что-то делать. Особенно теперь, когда одним Великим Волшебником на Фенроте стало меньше.