Как меня за клевету в Интернете сажали. Часть 2
Ну так вот, прокатились мы с операми до УВД по месту жительства терпилы, где и было заведено мое дело. К слову, авто у опера было личное, если не изменяет склероз – Ford Mondeo и не в базовой комплектации. По дороге как раз поговорили за жизнь и, доложу я вам, вполне неплохо опера в московском БСТМ зарабатывают, да и соцпакет некислый. До этого еще болтали с одним их коллегой из федералов, так в свой сорокет уже на пенсию по выслуге собирался с перспективой хорошего трудоустройства безопасником в частный сектор. Как хорошо быть молодым генералом подполковником. Впрочем, я отвлекся…
Приезжаем в УВД района Северное Кукуево, заходим – три богатыря – к девочке лет 25-27 – старший дознаватель, на секундочку:
- Здрасьте, это мы вам звонили по делу такому-то, вот, приехали, – говорят опера.
- Привет, мальчики, заходите! – щебечет в ответ дознавательша, поправляя прическу.
- Клиента захватили с собой, чтоб два раза не вставать, – кивают опера на меня.
И тут с дознавательшей происходит метаморфоза, которую надо один раз увидеть, словами этого не передать – из живой девушки она за мгновение превращается в железобетонную Фемиду:
- Проходите, садитесь, сейчас будем давать показания!
Меня сразу подкупили в ней две вещи: во-первых, твердая уверенность в своем умении прозревать будущее (забегая вперед, совершенно необоснованная), во-вторых, честность – так сразу показать, что друзей у меня тут нет и я уже без пяти минут осужденный, за это я ей искренне благодарен.
Опера откланялись, на прощание просили передавать приветы общим знакомым в их главке и, видимо, маякнули дознавательше, что клиент непростой. Хотя я там краем уха слышал, как допрашивали какого-то потомка Чингисхана, и даже ему не выкручивали руки тыкали, так что с культурой общения и этим всем в УВД и так было на уровне.
Садимся, дознавательша разъясняет мне мои процессуальные права свидетеля, открываем бланк протокола, забиваем туда мои паспортные данные, меня начинает вырубать и я беру дополнительную минуту на размышление ст.51 Конституции, которая гарантирует мне право не свидетельствовать против себя и ближайших родственников.
- Очень жаль, – притворно огорчается дознавательша, – у нас и так достаточно доказательств. Дали бы показания – я бы быстро могла вернуть изъятый компьютер, а так – придется отправлять его на экспертизу.
- Очень жаль, – притворно огорчаюсь я, – но мне надо сперва поспать посоветоваться с адвокатом.
На этом и распрощались. А теперь, минутка практической магии юриспруденции. Во-первых, про отсутствие друзей в этом месте я не зря упоминал. Про компьютер дознавательша мне просто соврала: это уже был не просто компьютер, а вещдок, и вернуть его мне вместо проведения экспертизы просто потому, что я няшечка и активно содействовую следствию, ей мешала не природная вредность, а УПК.
Во-вторых, мой статус – свидетеля, а не подозреваемого. Знаете почему? Потому, что у свидетеля меньше процессуальных прав. Подозреваемый может отказаться от дачи показаний просто потому, что подозреваемый. Может врать следствию как сивый мерин и ничего ему за это не будет. Свидетель может все то же самое, но уже не безнаказанно.
В-третьих (и с учетом во-вторых), мы подискутировали про применимость ст.51 Конституции немного дольше, чем я описал выше.
- Отказываюсь от дачи дальнейших показаний на основании ст.51 Конституции, – сообщил я.
- А против кого Вы отказываетесь давать показания? – оживилась дознавательша.
- Ответ на этот вопрос уже является показаниями, – заметил я, – и требовать ответа – значит нарушать мои конституционные права.
Дознавательше возразить было нечего. Потом я даже пару раз развлекался юридическими софизмами, испытывая: как долго можно водить ее за нос и куда можно привести, ни слова не соврав, но и не ответив на интересующий ее вопрос? Оказалось, что водить можно бесконечно долго (мне надоедало раньше), а завести – куда душе угодно. Но перечитав потом на досуге протокол допроса, она может взять звонок другу операм из БСТМ, которые ей растолкуют, что она круглая дура и как надо было ставить вопросы, и мне придется приезжать на повторный допрос.
Вторая проблема была в том, что по чистосердечному признанию дознавательши, дело о клевете было первым не только в ее практике, но и в практике всего УВД, с чего я потом словил немало лулзов, но это уже другая история. Продолжение следует…