Гуманная педагогика⁠⁠

Мой сын, когда был в пятом классе сильно обидел свою маму. Что в нашей семье раньше не случалось. А тут мама заплакала. Я не знал, что делать, ибо в нашей семье не было криков, битья ребёнка и тому подобного. У нас было орудием только слово и пример. Я мог тогда выйти из своего кабинета и сказать – «Сын, как ты посмел это сделать? Сейчас же извинись перед мамой!» То есть проявить свою родительскую власть. И поругать его, мол, не смей делать этого больше. Ты понял? А то будешь иметь дело со мной! Многие папы так и делают. Мама тоже могла накричать на него, наорать или даже дать пощёчину. Но мы знаем, что этим то, что скрывается под словом воспитание не произойдёт. Нам не нужно, чтобы у ребенка был страх перед родителями. Нет. Нужно чтобы он сам брал на себя ответственность. Пусть человек боится нарушить свою ответственность. Пусть боится перед своей совестью.

Я оставил в покое эту ситуацию, примерно на неделю, чтобы конфликт был забыт. Мама примирилась со своим сыном – к тому же первенец, она всегда его простит.

И вот он решает какие-то задачи. Я подхожу, спрашиваю – а что ты сейчас делаешь? Он – задачи решаю. Я – а кому они нужны? Он – да мне не нужны, учительнице нужны. - Тогда пусть она подождёт, а у меня дело к тебе, говорю я. – Пожалуйста, пойдем на улицу, у меня мужской разговор к тебе.

Тут я впервые говорю ему это – «мужской разговор». Он не знает, что это. Он спрашивает – а здесь нельзя? Я – нет, это надо наедине.

И вот март месяц, прохладно, мы идём в сторону парка, молча.

Умейте воспитывать ребёнка молчанием. Мы идём молча и он тысячу раз переворачивает в голове – что же отец от меня хочет? Но я молчу, и ему передаётся моё напряженное настроение.

Мы приходим в парк, садимся и я ему говорю:

- Сынок, сколько сейчас тебе лет?

- Ну, одинадцать.

- Тогда ты должен сейчас меня понять. Знаешь, в чём дело, помощь мне нужна сейчас твоя.

Было время, я влюбился в девушку. И сказал ей: если ты за меня выйдешь замуж, никогда не дам никому тебя в обиду. Как ты думаешь, я правильно поступил?

- Да, ты правильно поступил.

- А когда ты женишься, ты дашь свою жену кому-либо в обиду?

- Нет, не дам.

- Но знаешь в чём дело. Не знаю, как быть со своим сыном, который обидел мою жену. Что мне делать?

И вот это и есть шоковая терапия. Он вспоминает, что произошло. Никто не накричал на него ничего. А отец просто спрашивает: а что мне делать, с сыном? Который мою любимую женщину обидел, а я ей дал обещание, а защитить её не могу.

Он долго долго молчит.

И это не пустая трата времени. То, что в его голове происходит, пока он молчит, то что там кипит это и творит человека.

И он говорит – А ты накажи меня.

Я говорю – Это просто. Я мог сразу тебя наказать. Если хочешь, ты сам себя накажи. Но скажи мне – что мне сейчас делать? Как мне оправдаться перед женой?

Он опять молчит.

А потом я говорю: давай оставим это нашим мужским разговором. Об этом никто не будет знать, только помни пожалуйста: я не могу допустить, чтобы её кто-то обидел. Но и не могу обидеть своего сына. Пощади меня.

И мы возвращаемся домой.

(с) Шалва Амонашвили