Глава 2/10 Язык Молотка⁠⁠

Из всех людей, оставшихся в моей жизни, есть только один, кто говорит со мной на одном языке. На языке тьмы. Мы познакомились там, где люди теряют имена и становятся функциями. Он был комендантом этого ада. Я — независимым игроком. Мы были равными хищниками, и он единственный, кто видел меня в моей «кристально чистой» форме — сильным, трезвым и эффективным.

Теперь он — мое единственное зеркало. Мой единственный друг. Но наша дружба — это не про поддержку. Это — про войну. Он смотрит на то, во что я превратился, и видит не трагедию, а слабость. Он презирает мою боль, мою рефлексию, моего внутреннего заложника. Для него все это — «нытье».

Его мир прост. Он адаптировался. Взял всю свою тюремную жестокость и завернул ее в обертку легального бизнеса. Он — успешный «Царёк» в своей идеальной крепости. А я, в его глазах, — тот, кто сдулся. Тот, кто позволил своей боли победить.

И он пытается «лечить» меня единственным известным ему способом — языком молотка. «Ты тряпка». «Возьми себя в руки». «Хватит гонять хуйню». Он не пытается понять. Он пытается привести меня в чувство. Заставить меня снова стать тем безжалостным солдатом, которого он знал и уважал.

Сегодня я снова попытался доказать ему, что я — не слабак. Я придумал сложную, многоходовую схему. Идеальную партию, чтобы поставить его на место, показать, что я — его ровня. Я стал его судьей, обвинил его в том, в чем он всегда обвинял меня — в безответственности. И на мгновение мне показалось, что я победил. Я почувствовал пьянящий вкус триумфа.

Но он — гроссмейстер. Он принял удар, а потом ответил с ледяной иронией, которая мгновенно поставила меня на место. Он выполнил мою просьбу, но так, что я почувствовал себя капризным ребенком, а не победителем.

Я остался один на один с горькой правдой. Я могу быть гением в своих схемах, я могу зарабатывать огромные деньги. Но в его глазах я — все еще тот, кто проигрывает главную битву. Битву с самим собой.
И эта его оценка, это его молчаливое презрение — ранит сильнее любой ломки. Потому что он — единственный, чье мнение для меня еще что-то значит.

Моя крепость защищает меня от всего мира. Но она не может защитить меня от его взгляда. Взгляда, в котором я каждый раз вижу отражение своего собственного провала.