Десятая симфония пустоты⁠⁠

Посвящается трагической и необъяснимой гибели туристов на перевале Дятлова.

(Иллюстрация из интернета)

Предисловие к поэме.

1-2 февраля 1959 года, на восточном склоне горы Холатчахль, при загадочных обстоятельствах погибли девять туристов - т.н. группа Дятлова. Перевал южнее склона теперь так и называется - "Перевал Дятлова", а эта "головоломка" до сих пор будоражит воображение тех, кто прикасается к большой и неразгаданной тайне...

Палатка, найденная спасателями на склоне горы, оказалась пустой и была разрезана ножом изнутри в нескольких местах и обрушена с северной стороны. Вниз по склону, по направлению к лесу, по снегу вели цепочки следов практически босых ног. Внутри палатки лежали в спешке брошенные одежда, инструменты, припасы; вокруг было разбросано множество мелких предметов. Всё свидетельствовало о том, что люди ОЧЕНЬ спешили. У них не было ни одной лишней секунды.

Сначала нашли пятерых. Двое из них замёрзли у потухшего костра в полутора километрах от палатки. Они лежали на снегу раздетыми до трусов и маек. Троих (одетых более-менее хорошо) нашли на склоне с различными травмами черепа (перелом основания, трещина, и т.д.), с иссечёнными, покалеченными и побитыми руками и лицами, застывшими в динамичных позах. Остальных четверых нашли только весной и в другом месте, далеко от остальных - под четырёхметровым слоем снега. У кого-то из них были переломаны рёбра, у кого-то проломлен или раздавлен череп. У одной из туристок отсутствовал язык. Несмотря на многочисленные расследования, однозначного ответа на главный вопрос - что их убило? так и не найдено.

У мансийского народа те места считаются очень плохими. Холатчахль (Холат Сяхыл) с мансийского переводится как "Гора Мертвецов" - на ней в древности погибли девять манси. Гора на которую шли туристы - Отортен, переводится как "Не ходи туда". Плохие места, очень плохие. В Холатчахль живёт страшное божество - Сорни Най - "мансийская жуть". Она очень, очень голодна! Её жертвами могут стать только девять охотников, девять птиц или девять рыб. Девять душ, ни больше ни меньше.

Десятая симфония пустоты

- Как вы там? - девять со странным взглядом. Впрочем, посыл смешной...

Годы бегут, а всё так же рядом время звенит мошной -

люди играют в семью, работу, копят нехитрый скарб,

верят, живут и всё ждут кого-то... Всех переждёт тоска.

Тайна всегда остаётся тайной, сколько с собой не спорь -

вечный анамнез, исход летальный, лучшая в мире хворь.

- Как там лежится? Не жмут ли плиты? Плесень не очень зла?

- Быть посему, если с жизнью квиты - прочит печать числа,

смотрит овалами фотографий молча, мол - кто такой?

Трудно помыслить о большем штрафе. Девять. Заупокой.

Там где нас нет - хорошо. Не так ли? С нами - всегда беда.

Горные духи пекут пентакли в мраморной толще льда.

Иглы снежинок звенят по фирну, жалит осиный рой -

алчет добычи во мгле кефирной - Эй! Отзовись, Герой!

Горы диктуют особый почерк, тычут сквозь тучи взгляд,

небо изранив до белых точек, звёздами землю злят.

Холод пронзает анабиозом, крик обращает в лёд,

бьют каменелые мысли оземь, сердце по рёбрам бьёт.

В мёрзлой палатке народ не робкий, горы - почти как дом.

Ужас любого швырнёт за скобки, взгляд нашпигует льдом,

потусторонним умоет ядом, в разум зальёт свинец -

вдевятером здесь нельзя быть рядом - сны здесь в один конец.

Мечется тенью вокруг палатки призрак пустых глазниц,

ужасом слепит мертвенно-сладким, тянет рассудок ниц,

сгустками света скользит по склону, множа тревоги жар -

в сон прорастает цветком паслёна жертвенный клык ножа.

- Сколько вас, сколько? - упрямит ветер, вьюжа тугую плеть.

Спят мертвецы, не спешат ответить, силятся уцелеть.

Тонкий брезент - ненадёжный способ. Жалость слезой кровит...

Сон - это тоже живая особь. Самый опасный вид.

- Знаешь, мой друг, что такое ужас? - Три умножай на три.

Снег - не карман, сбережёт не тужась всех, кто лежит внутри.

Там, глубоко, у закрытой двери сонных проёмов глаз

сами в себя неохотно верят, падая в тёмный лаз.

Тусклая лампочка в коммуналке, в ванной журчит вода.

Щётки, шампуни, кирпич мочалки - прочая ерунда.

Струйки скользят по размякшей коже - шумный дремотный звук.

Мыслесплетения рвут до дрожи, валится всё из рук,

тянется прошлого паутина в тайну на Холатчахль -

так безнадёжно, неотвратимо... Выскоблит воск свеча,

выпьют тентакли мансийской жути лакомство нежных душ -

с вами, ребята, никто не шутит. Зомби, на выход! Туш!"

Дальше сюжет до предела ясен - к лесу, по склону вниз.

Жуть разбирается в свежем мясе - девять глотков на бис.

Бешеным рёвом гремит по венам жгучий адреналин,

страх не бывает обыкновенным. Ужас неодолим.

Лютой улыбкой квадратной пасти скалится Сорни-Най,

каждый по своему верит в счастье. Девять. Запоминай.

Брошены в спешке ботинки, шапки. Ноги в одних носках...

Ветер качает бредущих шатко, в бельмах глазниц тоска,

некогда падать и звать на помощь, голос не голос - хрип,

мёртвый турист, инфернальный овощ. Блюдо на вынос! R.I.P.

Ванна остыла, осела пена - трудно открыть глаза.

Страх убивает нас постепенно, в разум скользит шиза,

мечутся тени за тонкой ширмой полузастывших склер -

ад воплощений, инфаркт обширный, вкусной души эклер.

Нет больше тёплой воды из крана - в колкой метельной мгле

холод и боль, лучевая рана. Зрение, пульс в нуле.

Каждый по своему встретит утро кратким привет-прощай.

Небо окрасится перламутром, звонких ветров праща

солнце забросит над перевалом. Лампочки вздрогнет нить...

Сон - ненадёжное покрывало, сложно в нём жизнь хранить.

Там, где нас нет - неплохое место, просто туда нельзя.

Жизнь суматошит от ларго к престо, музыкой слов скользя,

сгладит углы, окантует грани, водки нальёт в стакан -

нечего думать о всякой дряни плюшевым простакам.

Там, где нас нет - не фигура речи бродит из уст в уста,

время, увы, бессердечно лечит фразой, что жизнь проста.

Сводит с ума ледяной каёмкой фото далёких дней.

"Там, где нас нет"... Запредельно ёмко. Издалека видней.

Всё происходит в едином ритме, в прошлом - и там, и тут,

словно безумие говорит мне чем этот снег метут.

Рвётся звонком полуночной трели в трубке истошный вой -

мёртвые просят, чтоб отогрели тех, кто ещё живой,

в почту дублируя мутным фото дьявольский репортаж -

от перевала до эшафота словно рукой подашь.

В аську стучится настырный дятел - хаос, обрывки слов,

смысл утопает в холодной вате, словно в воде весло,

в сонную пропасть летят фонемы, древний гортанный ряд...

В эти секунды живые немы - мёртвые говорят.

Громче и глубже саднящий кашель бритвой скользит на дно.

Вены запутались в красной каше, в ванну пролив вино.

Воды туннеля уносят льдины к свету иных планет...

Вдесятером мы непобедимы - там, где нас точно нет.

2010