Черное и Белое Часть 3 Глава 9⁠⁠

Светлое будущее

Артур открыл глаза. Кажется, он был в правильном месте. Хотя, признаться, оно было не совсем уж приятным. Но оно и понятно: за удар по священнику, кроме как отправиться в церковный карцер, он никуда больше не мог. Он повернул голову и уставился на небольшой огонек свечи. Как же тут было тихо.

Он беззвучновздохнул. Он и не помнил, сколько раз он уже был здесь, разве что самый тяжелый, первый, когда откусил ухо толстому святому отцу, решившему, что его было бы неплохо осенить крестным знаменем. Боли тогда он не почувствовал – лишь сладкий привкус крови и то, что лишь редкие священники способны оказывать на него влияние.

Артур закрыл глаза. Тело ломило так, что казалось, он лежит под грудой камней, а не на брусчатой доске, заботливо смазанной пахучим маслом. Молитва – кажется, это именно она оставила такой след на его нежном, чувствительном теле.

Он попытался собрать последнее, что помнил. Машина. Ипполит. Разбитый нос. Кровь. Губы, от которых сразу же повеяло болью, едва священник начал начитывать свои псалмы. Но главное, даже несмотря на явную уловку, из-за которой он попал сюда и не смог спасти девочку, его Бог так и не отвернулся от него, продолжая давать силы для работы с с собой.

Тут он закашлял и, приложив руку ко рту, почувствовал, как что-то липкое связало пальцы. Кровь. Теперь уже его. Артур с досадой обтер ладонь о штаны. Боль такого порядка не могла обойтись без чего-то подобного.

Сон – вот от чего бы он сейчас не отказался. Снова закрыть глаза и покинуть это пропахшее лампадкой место. Где каждую секунду приходится ощущать, как ноют от святости кости. Ведь для карцера, как он хорошо помнил, выбрали самую подходящую для пыток почву.

Добрые люди. Дай им бог здоровья. Артур скривился и, почувствовав резкую боль, невольно полез рукой к пояснице. Там, чуть ниже спины, у него красовался неприятный ожог, который, судя по всему, ему оставили уже после того, как он потерял сознание. Артур покачал головой. Чертов Ипполит не угомонился даже после его отключки, заботливо продолжая свирепствовать.

Он потрогал обгоревшую кожу. Такое даже пачка сигарет не вытянет. Сколько он держал руку? Час? Может два? Пока наконец вся машина не пропахла запахом его поджаренного тела. Бедный Семен, он, наверное, все проклял, крутя свою баранку.

Интересно, что теперь с ним сделают? Исходя из привычных наказаний, он может посвятить карцеру от суток до трех. При содействии Ипполита, несомненно, и неделю, а то и больше. Но только вот вряд ли истинный священник захочет держать его здесь, ведь ему нужно больше удовольствий. Намного больше того, что он уже имеет.

А потому Артур успокоился и покорился судьбе, продолжая стойко противостоять не желавшей проходить на святой земле мучительной телесной пытке, единственным отвлечением от которой были мысли об Алисе, которая все больше и больше проникала в его мозг.

Ведь по факту, о чем было ему ещё думать? Ни алкоголя, ни курева же тут не было. А о святых отцах думать не хотелось – они и так оставили на него теле памятные отметины. Он вспомнил её лицо. Странно, что среди его брата были столь красивые индивиды. Неужели красота обязательный атрибут женской версии прокаженных? Но зачем? Можно ведь просто сделать их уродливыми, тогда они точно никого не привлекут. Зачем эти ненужные заморочки? К чему?

Он снова потрогал бок. За что ему вообще такое? Он ведь не просил этого. Более того, жизнь обычного спившегося бомжа казалась ему намного привлекательней его. Ведь даже Антон и Иван, даже они, в принципе неплохие люди, считают его дьявольским отродьем пусть и с человеческим лицом.

Приглушая мыслями боль, он в очередной раз постарался уснуть, но тщетно. Словно этот чертов Ипполит знал, что, оставив ожог, он окончательно лишит его сна. Матерый! Что уж тут недоговаривать. Артур зло сплюнул. Может ему тоже ухо откусить? Только потом, когда убедится, что с Алисой все хорошо.

Так и не уснув в течение нескольких часов, постепенно он привычно сменил философию на вполне себе физиологические наблюдения за собственным телом, ища доказательства того, что он никакой не демон, а обычный мутировавший человек. Такое самокопание у него иногда бывало, особенно когда долгое время обходился без пагубных занятий.

Когда двери открылись, Артур уже дошел до своего совершеннолетия, когда в очередной раз, удрав от попов, вовсю пользовался своими недюжинными навыками, расчищая путь к богатству и славе.

– Как дела? – заботливо поинтересовался Ипполит, подливая масла в лампадку. – Я слышал, ты вел себя смиренно, а значит, одиночество тебе пошло на пользу.

– Так не в первый раз сижу, – ответил Артур, щурясь от света. – Да и посидел бы ещё.

– Так мне зайти попозже? – Ипполит указал рукой на металлические двери.

– Очень глубокая мудрая мысль.

– Какой ты хитрый, черт, – засмеялся священник, подходя к нему ближе. – Ну уж нет. Я знаю, что будучи здесь смиренным, ты продолжаешь забывать о Боге, плодя неправедные мысли в своей инакомыслящей дьявольской голове.

– Там, да, а около поясницы нет. Сколько ты держал руку, божий друг?

– Богохульство. Как ожидаемо. Но ничего, мы только начали наш путь, и скоро ты станешь совсем другим, мой безнравственный черт.

– Послушал бы тебя психолог.

– Послушает, позже, – Ипполит присел на койку и осветил его лампадкой. – Ты спросил, сколько я держал руку? Недолго. Минут десять. Но, как видишь, этого хватило, чтобы ты вспоминал обо мне и здесь, на этой святой земле.

– Зачем ты пришел? Позлорадствовать?

– Нет. Я пришел извиниться и освободить тебя. Ведь я поддался искушению гневом и не смог выстоять, а это неподобающее поведение для святого отца. Даже с таким как ты.

– А сигареты ты не принес?

– Не испытывай судьбу, прокаженный, – сурово заметил Ипполит, – она и так к тебе сегодня более чем благосклонна.

– Вообще этой ночью я пострадал.

– Ах, да что ты! – Ипполит снова засмеялся. – Боюсь тебя огорчить: ты тут уже третий день. Просто два предыдущих ты пролежал в беспамятстве.

– Три дня?

– Да. Три – прекрасная цифра.

– Не для меня, – буркнул Артур, сползая с койки. – Это слишком много, для святой земли. Ты же это знаешь.

– Так ты же жив.

– Необратимые последствия никто не отменял.

– Так значит, ты всё же против, побыть тут немного дольше? – заулыбался Ипполит и, выждав паузу, добавил: – Шучу-шучу, признаться, я и сам соскучился по нашей работе. Занимаюсь всякой ерундой, от которой и пользы нет.

Артур внимательно на него посмотрел. Неужели это об Алисе? Но раз он жив, значит, священник так её и не нашел. Но три дня – это слишком много для их плана. Все же он должен более сдержанно себя вести, даже если по их вине умирают люди.

– И ты меня прости. Я тоже был не прав, – Артур протянул руку. – Пожмем в знак дружбы.

– Ну конечно, – кивнул священник и крепко сжал его ладонь.

Не сводя с него глаз, Артур продолжал улыбаться, чувствуя, как снова ощущает этот приторный, неприятный запах паленой кожи.