Борода из ваты - пули из серебра. Глава 10
Начало здесь
1.
"Слепить Ангела!" Если человек хочет сотворить какую-то безумную дичь, то он обязательно назовет ее благородным, красивым словом. Ангела, блин. Лысый некромант хочет оживить труп и еще Фому впутывает в это. Где подевалась Галка, черт бы ее побрал?
Дед поднял бесхозный кинжал, подошел к мертвецу и встал у него между расставленных ног, внимательно осмотрел - поднял одну руку, потряс ею, потом вторую и кажется остался доволен. Обернулся и махнул рукой:
- Иди сюда!
- Не надо, - еле слышно просипел Фома, - пожалуйста, не надо.
- Что такое? - удивился лысый. - Что случилось? Ты обещал помочь. Нужно придумать как его подвесить повыше. Ты же местный - соображай. Быстрее сделаем, быстрее простимся.
- Не надо, - шептал Фома еще тише. Он уже не замечал, что стоит на коленях и руки к здоровяку как к иконе тянет. - Не надо так. Не впутывайте меня. Я не хочу.
- Эво как, - удивился дед. Или сделал вид, что удивился. - Незадача. Не поймешь тебя. То пойду, то не пойду. Чего ты не хочешь? Другу помочь?
- Кровь, - шипел как змея Фома и подползал на коленях ближе, - кровь.
- Что кровь? Да что с тобой, человек? Ты что без ружья и говорить разучился.
“Было бы у меня ружье, - трусливо мелькнула мысль у Фомы, - мы бы говорили по другому. И на коленях в крови ползал ты, а не я”.
- Расчленить…
- Кого расчленить?
- Его, - Фома показал дрожащей рукой на Женьку, - не надо.
- Тьфу, выругался дед, - никто не будет его расчленять. Я по твоему кто? А хотя…
Он махнул рукой, отгоняя дурные воспоминания:
- Ничего я от тебя другого и не ожидал. Вот как вы нас представляете. Встань на ноги и не будь тряпкой. Подъем солдат. Смирно, раз-два!
Фома сидел и плакал. Слезы летели с подбородка и при свете луны маленькими светлыми молниями падали вниз. Лысый смотрел на него озадаченно.
- Да ну тебя. Сам сделаю. Как ни крути, все приходится делать самому. А ты говоришь, не делай ангела, не делай.
***
Все что происходило потом Фома хотел бы забыть, вынести за скобки, а еще он хотел потерять сознание и не смотреть, но зрелище рождения Ангела завораживало, оторваться так же невозможно, как и мерзко было смотреть на происходящее.
Дед положил тело на спину, руки врозь, ноги вместе. Разрезал одежду. Раздел и отшвырнул её в сторону. Хорошо, что не стал снимать штаны. Потом сделал разрез на белой холодной коже. Начал с правой руки и поехал резать по всей длине, приближаясь к груди, пересек её не переставая вырезать неглубокую траншею и выскочил на левую, дошел до середины ладони и остановился.
Фома качался из стороны в сторону как сомнабула. Живот предательски булькал как ведьмин котел, готовясь выплеснуть варево наружу. По кишкам в горло и через дырку между губ наружу, но если он это сделает - лысый некромант не простит срыв ритуала. Поэтому оставалось только смотреть на происходящее максимально безучастно и держать вонь внутри себя. Поблевать время будет потом, если его оставят в живых. Надеяться нужно на лучшее, но Фома догадывался что с ним будет. Восстанет зомби из мертвых и зомби будет голодным. Мертвецы всегда голодны и его обязательно накормят. Свеженькие, тепленькие хоть и немного невыспавшиеся мозги сидят и ждут когда откроют черепную коробку как мясную консерву. Чпок и “где моя большая ложка”. Вот для чего он нужен - "консерва". Восстанавливающий ужин для живого мертвеца.
Дед тем временем собирался вскрыть себе вены на руке. Сделал разрез крестом на запястье и замер. Фоме стало холодно. Дед сидел к нему почти спиной, полуоборотом но Фома видел как появился яркий синий свет, пучок синего фонтанчика ударил вверх, упираясь в полусгнивший потолок фермы. Дед как будто открыл дверь в своем запястье, дверь из темной мрачной комнаты вела туда где ярко светит солнце выжигая зрачки и воет пурга, там где свет отражается от снежного покрова, причиняя глазам почти физическую, невыносимую боль.
Ружье он отставил в сторону. Прислонил к покореженной дверце, через которую свинок выводили на убой. Фома старался не смотреть в ту сторону, старался не думать о том, заряжено оно или нет. Если бы у него не затекли ноги от долгого сидения в неудобной позе, если бы его не тянуло рвать каждые пять минут,если бы он так не ослаб от страха и кушал не десять часов назад. Как только дед отвлечется достаточно сильно можно было бы рвануть вперед, тихо, еле слышно но быстро, и схватить ружье. Вскинуть его к плечу (конечно бесшумно) подвести мушку так чтобы она смотрела в этот лысый морщинистый затылок, который уже начинает покрываться колючей черной щетиной лезущих вверх новых волос и плавно нажать спусковой крючок. Нет, сразу два! Или так нельзя? Лучше не рисковать. Сначала нажать правый и пуля с грохотом вылетит из ствола бешено крутясь и пробивая затылок занимающегося фигней деда. Серебро проскакивая через его плоть и кровь будет оставлять свои следы, светлые мазки на кусочках плоти, будет впитываться в кровь, в мясо и распространяться вниз, всей своей серебряной заразой так чтобы урод не смог регенерировать а мертвые части умирали навсегда. А Фома пуле поможет и выпустит ее подружку. Повернет ствол за дернувшейся спиной, чтобы не промахнуться и нажмет спусковой крючок еще раз. Бах, и подружка вгрызется уже все равно куда, куда бог пошлет. Хоть в затылок, хоть в спину, хоть, блин, в правую пятку. Лишь бы впустить серебро в него, пусть делает свое благородное дело, пусть уничтожает нечистого по корень. Говорят, что после серебра от нечистых остается только лужица, в которой растворяется тело полностью: кости, плоть, кожа - все. Бог даст - проверим.
Дед обернулся и подмигнул Фоме:
- Не бойся! Все будет хорошо! Прорвемся. Недолго тебе осталось!
Он улыбался и Фома улыбался в ответ. “Недолго тебе осталось”, - сказало чудовище, разрезавшее его друга как сардельку, перед микроволновкой. В правой руке чудовище держало нож с кончика лезвия которого капала кровь чудовища. Чудовище улыбалось и подмигивало, желая отвлечь Фому, задобрить его, окрутить голову, одурманить, обцыганить. Нечистая тварь хотела, чтобы он сидел и покорно ждал своей очереди. Очереди стать консервой а потом и вторым солдатом армии новогодних зомби. Вот зачем вылез лысый - собрать армию мертвецов и освободить нечистых из Улья и Фома с Жекой будут первыми солдатами.
Дед приставил кинжал лезвием к ране и улыбнулся:
- Не смотри сюда. Сейчас будет немножко страшно неподготовленному взгляду. Отвернись.
Фома отвернулся.
2.
“Ты заметил, какие взгляды кидал нехороший человек на твое оружие?”
“Заметил, Снежка. Не могу его винить, тот кто подержит ее в руках хотя бы раз никогда не забудет эти приятные ощущения”.
“Он ведь не перехитрит тебя? Не схватит ружье, пока ты будешь занят Снеговиком?”
“Мы называем их Снежными Ангелами, Снежка. Почему ты продолжаешь упорствовать и называешь его таким глупым прозвищем?”
“ Я шучу, дедушку. Я дразню тебя, как всегда, чтобы не забывал мой характер и меня вместе с ним”
“ Я никогда тебя не забуду. Ты же знаешь.”
***
Лютый убедился, что Фома не смотрит и приготовился ко второму разрезу. Чтобы вылепить снеговика нужно передать ему часть своего мороза, часть своей силы. В тяжелые времена они делали это разными способами: как быстрыми, так и долгими тягучими ритуалами. Кто-то отрезал конечности будущим помощником, перемешивал,менял местами, заливал энергию и оживлял. Кто-то просто снимал голову и насыпал внутрь снега, как в кувшин набирают молока. Были и те, кто вообще не заморачивались - замораживали тело на сутки, а потом как получится. Снежка не оправдывала ненужную жестокость и научила его переливать энергию цивилизованно, но сейчас был не тот случай. Задержанного нужно припугнуть, чтобы даже не думал хитрить.
***
Фома не собирался сидеть спиной к деду, этому выстрелить как плюнуть на землю. Поэтому Фома подглядывал, сначала осторожно, а потом почти без страха, только постоянно на взводе - развернуться и сделать безразличный вид. Лысый забыл о нем, забыл о ружье, он занимался таким непотребством, каким даже в тюрьме не занимаются, по крайней мере в родных русских тюрьмах.
Отмороженный на всю лысину дед вспорол себя так же как труп, лежавший на земле. Говорят “от уха до уха”, но здесь был совсем другой случай. Он вскрыл вены на обоих руках и тянул линию разреза от одной кисти до другой пересекая грудь как экватор. Перед этим разделся и аккуратно сложил одежду в стопочку рядом.
Фома замер, скованный страхом, и молча наблюдал, если бы морщинистый надумал резко развернуться и поймать его на подглядывании, то не прогадал бы. Но он был занят своим мерзким "педо-некро ритуалом". Закончив с горизонтальной линией он выдохнул, раскинув руки. Хорошо мерзкому извращенцу не болит ничего и угрызения совести не мучают, за то что над мертвым издевается. Он так и сидел в позе распятого, а у его ног так же раскинул руки мертвец.
Сердце колотилось как свинья, которая поняла, куда ее везут но Фома молился о том, чтобы не потерять сознание. Он ведь может уже не очнуться, если потеряет сознание, а с другой стороны где-то там в глубине его подсознания спряталось признание. Он отталкивал его, выгонял и публично отказывался признавать, но ему было страшно интересно, что будет дальше и чем все закончится. Лысый и уже полуголый нечистый умел интриговать. Страх заполнил всю душу Фомы, как гелий воздушный шарик, но любопытство не давало ему уйти. Ни в прямом ни в переносном смысле.
***
Лютый отлично видел реакцию человека в отражении на лезвии ножа. Да, сейчас он не думает о том, как перехватить оружие. Сейчас он думает о том, что “тут бл. происходит”. Боишься нечистых, гад? Надо поддать жару.
Лютый сжал кулаки и завыл, как перекидыш. У него не получалось так красочно, мощно и грозно как у настоящего вовкулаки (а он знал парочку) но существо человеческое задергалось как под напряжением.
“Переборщил”, - уточнила Снежка.
“Хорошо. Добавим молитвы”.
Дед начал громко и максимально невнятно читать что-то похожее на христианскую литанию задом наперед. На самом деле он выдумывал идиотские звукосочетания на ходу и старался завывать как можно более нечленораздельно, чтобы не попасться на хитрости. Невольный слушатель вытаращил глаза и сглатывал слюну не переставая таращиться на него. Дед улыбнулся и придал скорости. Теперь он походил на черного проповедника, можно было еще поплясать и покричать”Аллилуйя, братья! Мы идем к нему!” Но это было бы смешно, а Лютому был нужен страх. Поэтому он продолжил импровизировать.
***
“Что тут происходит? - думал Фома - Что он творит? Где выход?”
Мышцы на спине лысого напряглись когда он приподнялся на коленях, запрокинул голову вверх и завыл на луну как бешеный волк.
“Да он к тому же еще и качок. С такими “широчайшими" по бокам не рождаются. Интересно где он ходил на тренажеры? В гостях у сказки?”
Сжал кулаки и воет. А если он сейчас подскочит, развернется, встанет на все четыре, зарычит и бросится на него? Что тогда делать? Ждать участи как перепуганный ягненок? Ну а что он может?
Фома почувствовал как его трясет. Непроизвольно, как будто чужой рвался изнутри, но плотная ткань кожи не давала вырваться наружу и Фома трясся, в почти эпилептическом припадке. Неосознанно, сам не желая того, просто тело так реагировало вырабатывая слишком много адреналина.
Дед перестал выть и опустил руки, а потом начал молиться. Обычные прихожане молятся тихо, почти не слышно, себе под нос и только священники да ксендзы могут позволить себе рокотать под куполами храмов. Лысый надрывался во всю мощь горла и это был чистой воды сатанизм. В его молитве не было ни грамма смысла, Фома напрягся, пытаясь услышать отдельные слова но слышал только бессмысленный но очень жуткий набор букв. Нечистый оживлял мертвеца, что он должен был петь “ С новым годом, Крошка?” Адские песнопения были как раз в тему, а потом он запричитал еще быстрее и поднял вверх руки в молитвенном жесте, как чертов мусульманин.
Вот урод, ему нужно вниз смотреть, а не наверх. Не туда где райские кущи, а вниз к котлам, адскому пламени и чертям, размазывающих грешников по сковородкам. Там самое место этому некроманту.
Лысый вдруг запищал идиотским голоском и рухнул лицом вниз прямо на труп. Расставив руки как труп. Закрыв собой труп. Труп на труп. Картина Дали, бля - “Снежные гомосеки”.
Он лежал полуголый на раздетом трупе и не шевелился. Его поза повторяла позу Женьки, а точнее он лежал на нем, рука к руке, нога к ноге и морда к морде. А потом он задымился.
- Твою мать! - закричал истерично Фома. - Я этого не выдержу, блядь! Чё за херня!
Он продолжал выкрикивать бессвязные ругательства, бесполезные словосочетания, а из под рук Женьки и Мороза валил густой синий дым. Так крестом он и уходил в крышу, там ударялся о деревянное перекрытие и расплывался тучами направо и налево.
“Вас что там приваривают, бля! Отпусти, Женьку, бля! Я милицию сейчас вызову бля! И отдел контроля, бля! “
Как будто услышав лысый дернулся, перевалился на бок и упал на спину, открывая Женькино тело.
***
Все мои книги на АвторТудей - клац.