Алкогольная опасность
Иногда в дороге могут случаться непредвиденные обстоятельства. Иногда эти обстоятельства связаны с пьянством и безответственностью путешественника. Если однажды напишут брошюру, которая будет прилагаться к путешествиям, она обязательно должна содержать предупреждением о том, что НЕЛЬЗА УПОТРЕБЛЯТЬ АЛКОГОЛЬ ВОВРЕМЯ ПУТЕШЕСТВИЙ.
Однажды я пренебрёг этим негласным правилом, которым всегда руководствовался. Случилось это, когда я поймал фургон. Это был обычный с виду белый микроавтобус, он не был разукрашен цветами или яркими красками в стиле хиппи. Зато люди, сидевшие внутри, играли на гитаре, пели какие-то песни про солнце и пили вино. Внутрь меня пригласила очаровательная особа в круглых очках, она мне мило улыбнулась и спросила: «Такси вызывали?». Я нырнул внутрь, и мы помчались вперёд.
Контингент людей там был пикантный. Какой-то худощавый старик, с длинными седыми волосами, словно древний волшебник сидел с закрытыми глазами и смотрел на свои видения. Несколько ребят ближе к водительскому сиденью занимались дыхательными практиками и пытались войти в состояние транса. Я прошёл в заднюю часть сего магического автобуса и присоединился к музыкальной вакханалии. Девушка представилась Радугой и посадила меня рядом с собой.
— А тебя как зовут? — спросила она, протянув бутылку вина.
— Называй меня акула. — Ответил я, взяв у неё бутылку. Я не стал пить и передал вино дальше.
Бутылку у меня взял обычный с виду мужик. Он выделялся среди остальных своей обычной клетчатой рубашкой заправленной в спортивки и кругловатой кепкой, в которой он выглядел как гриб. Одежда других пассажиров сияла разноцветными красками, а на девушках были надеты просторные платья с витиеватыми и неоднозначными узорами. Мужик этот, которого я бы назвал «мухомор», был уже довольно пьян, он взял у меня бутылку и пробормотал: «Давай родной, шмякнем хорошенько!». А затем ударил в себя в грудь и добавил: «Сердце просит, давай!». Но на тот момент я не был готов к такому искушению. Я отдал ему полбутылки вина, а он её окончательно осушил. Когда он оторвался от горлышка его начало шатать и выглядел он совсем потерянно.
— А почему ты акула? — Спросила Радуга. — Ты сам себе это прозвище придумал?
— Один знакомый меня так называет, из-за большого горбатого носа, который выглядит как акулий плавник. Если я буду плыть на спине, люди подумают, что это акула.
— Ага, конечно, рассказывай. — Сомневалась Радуга. — А почему ты не пьёшь?
— Не хочу.
— А куда ты едешь?
Уж слишком она была красивой, чтобы я мог признаться ей в том, что я еду к девушке. Я понимал, что с той, к кому я ехал, может ничего не выйти, да и в своих мыслях я уже потирал ладони, глядя на белоснежный бюст Радуги. Кому-то это может показаться подлым, но это правда. В общем, сказал я ей, что просто путешествую.
— Мы на фестиваль едем. Каждый год собираемся все вместе и едем. — Сказала Радуга.
Мухомор свесил голову и засопел, Радуга кивнула на него и сказала: «Мы его тоже подобрали, шёл вдоль дороги с мешком картошки, ну мы и решили подбросить». Под сидением и вправду лежал мешок с картошкой, выглядел он килограмм на десять.
Потом все почему-то уснули, в одно мгновение стихла гитара и радостные вопли. Радуга сидела рядом со мной, она обняла мою руку, и, положив голову мне на плечо, задремала. Даже в объятиях Радуги (а была она просто безумно красивой) я думал о девушке, к которой ехал. Я был верен тому, что делаю, и поэтому не поддавался на провокации своих желаний. Плотские и прекрасные провокации, эх.
Когда мухомор проснулся, он огляделся и сказал: «На остановке будьте добры». Мы как раз подъезжали к какой-то автостанции. Мужик, держась за спинки сидений, перебрался по салону и вышел наружу. Там он развёл руки, и, балансируя, приговаривал: «Всё нормально, нормально». Дверь закрылась, и мы отправились дальше, а мешок картошки так и остался лежать под сиденьем. Когда мешок обнаружили, то все в один голос заявили: «Надо развернуться и вернуть мешок». А длинноволосый волшебник открыл глаза и сказал: «Не надо возвращаться, если так произошло, значит, так распорядилась вселенная».
В общем, ограбили мы мухомора на мешок картошки, а тот, наверное, не был против. Как мне потом рассказали, пока он с ними ехал, три бутылки вина успел выжрать. А картошка потом пригодилась. Ребята решили остановиться на ночлег возле речки и предложили мне остаться с ними.
Начиналось всё безобидно: песни под гитару у костра и печёная картошка с отваренным рисом добавляли вечеру неплохую атмосферу. По кругу опять загуляло вино, но меня оно миновало.
Я отлучился по нужде, а когда возвращался, увидел свет в палатке Радуги и решил узнать всё ли нормально (ну, мало ли). Она что-то смотрела на телефоне, а когда увидела меня, убрала его в сторону и пригласила к себе. В палатке у неё было круто, я был в компании с удивительной молодой особой. Волосы у неё были необычайно чёрными, кожа белой, а глаза голубыми. А я как верная собака не позволял себе позариться на такое сокровище.
— Ты точно не поедешь с нами? — спросила она.
— Это же почти пятьсот километров в другую сторону.
— А ты разве не путешествуешь?
— Да и не люблю я места, где много людей, тем более нетрезвых.
На это она ничего мне не ответила. Она молча достала бутылку вина из рюкзака и протянула её мне.
— Открой, — сказала она.
Я взял у неё штопор и открыл бутылку. Радуга пила прямо из горла не отрывая от меня взгляда.
— Я ведь выпью сейчас всё и стану очень пьяная, — сказала она игриво.
— А ведь я могу этим воспользоваться.
— А я могу просто вырубиться, и тогда это будет считаться изнасилованием.
Наверное, мне стало её жаль. Я не хотел, чтобы такая милая особа травила себя алкоголем. Я вырвал у неё бутылку и начал жадно глотать. А она просто смеялась. Когда я прикончил бутылку, тепло уже растекалось по моему телу. Во мне проснулась былая жажда. Я понимал, что этого мало и мне нужно ещё.
Наверное, когда я покидал Радугу, она смотрела на меня, как на безумца, и казалось осознавала, что пробудила зверя (алкаша). Вино было в избытке, в фургоне мне выдали целую бутылку и я принялся её осушать. Радуга вышла из палатки и просто наблюдала за тем, как я трансформируюсь, из обычного парня в человека-синяка, который горланил какой-то бред и выл на луну.
Затем мне стало жарко, я скинул с себя всё, кроме трусов и начал прыгать над костром и бросаться печёной картошкой в длинноволосого волшебника, а он подбирал её, благодарил вселенную и ел. Меня пытались успокоить, но моё буйство было неистовым. Один парень обхватил меня двумя руками, но я не растерялся и двинул ему локтем под рёбра. Вторая попытка меня обуздать закончилась тем, что меня изваляли в земле. После этого я успел схватить бутылку вина и убежать.
Проснулся я где-то в лесу, рядом лежала опустошённая бутылка вина, а чувствовал я себя просто ужасно. Всё чесалось и кололо, будто я всю ночь бегал по крапивному полю. Трусы были порваны и висели на резинке как набедренная повязка, их прожгло костром. Выглядел я тогда, как абориген изнасилованный мамонтом.
Во многих фильмах можно увидеть, как люди противостоят стихии и сражаются с дикими животными. Я как-то видел в одном фильме, как мужик сражался с медведем и думал: «Ничего себе». Моя же битва была против колючек, ветвей ударявших в лицо и насекомых норовивших заползти во все отверстия моего тела. Не знаю, победил ли я в этой крапивной битве, но чувствовал я себя так, словно меня проглотил и высрал динозавр.
Холод был дикий, возвращаться мне не хотелось, но пришлось. Правда, возвращаться было некуда. От этих хиппи остался только след от костра. Они уехали, прихватив с собой все мои вещи. Похоже, вселенский пророк убедил своих подопечных в том, что у вселенной на меня есть особые планы. Мне ничего не оставалось, как побрести вдоль дороги.
Мне приходилось слышать, что чем больше мы отпускаем, тем свободнее становимся. В то утро я брёл по полю с полуголой задницей и легче мне от этого не становилось. Желания валятся на травке, и наслаждаться ароматом цветов у меня не было, я просто хотел сменить трусы.
Я пошёл навстречу пустоте, поскольку идти мне было некуда. Для меня это была демонстрация того, что алкоголь несёт исключительно разрушительную силу. Ещё вчера я был энергичным путешественником способным преодолевать огромные расстояния, но стоило моим губам коснуться вина, случился просто крах и я лишился всего, что у меня с собой было.