1987 год. Тяжкие деньги проходчика, часть 7
Летом 1987 года, по окончании 2 курса геологического факультета, я со своими друзьями отправился на производственную практику в Туву. Отработав две недели пробоотборщиком, я устроился копать шурфы, большие и маленькие. Заодно научился и кузнечному делу, а также попробовал настоящий тувинский чай. Начало истории можно прочесть вот здесь:
1987 год. Тяжкие деньги проходчика
1987 год. Тяжкие деньги проходчика, часть 2
1987 год. Тяжкие деньги проходчика, часть 3
1987 год. Тяжкие деньги проходчика, часть 4
1987 год. Тяжкие деньги проходчика, часть 5
Тувинский чай
1987 год. Тяжкие деньги проходчика, часть 6
На новый участок!
Выкопав и закопав за собой шурфы на участке с труднопроизносимым именем Мюнь-Кюль, мы с напарником отправились на новый участок с гораздо более благозвучным названием – Маралий. В качестве транспорта нам были выделены две лошади: мерин Васька неизвестной породы и монгольский конёк с двойным именем Таракан Янычар - на нём ехал наш проводник Хавалыкин, которого сопровождал пёс по кличке Угрюм.
Юра Конев позирует на Ваське, а Таракан просто стоит рядом.
Лошадок загрузили инструментом и продуктами, после чего проводник забрался на Янычара, я – на Ваську, а Вовка никуда не забрался, поскольку лошадей было всего две. Наш караван отправился в путь. По пути мы с напарником и проводником менялись местами: кто-нибудь шёл пешком, а двое других ехали на лошади. Поначалу я переживал, что лошадям сложно тащить на себе и груз и седока, но глядя на флегматично семенящего Янычара да резвящегося Ваську понял, что им в общем-то не так уж и плохо, как могло показаться. Разве что Хавалыкин время от времени ругал Ваську за то, что он лентяй, на что тот отвечал разве что презрительным фырканьем.
Вовка Бабич на Ваське
Самым необычным в нашем караване был, конечно же, наш монгольский конёк. Он шёл какой-то смешной, семенящей походкой, при этом довольно быстро и ходко. Явно чувствовалось, что идти так он может очень и очень долго. Зато ехать на Янычаре было одно удовольствие: никакой тряски, только лёгкое покачивание, которое за пять минут вгоняло меня в сон. Но спать в седле – не самая лучшая идея, в чём я убедился довольно быстро, проснувшись в полёте из седла в болото, когда Таракан, заметив болотину, очень резко затормозил. Вытершись и высказав коню всё, что я о нём думаю, я отправился пешком, уступив место довольно щурившему глаза проводнику.
Болоты-Хем, ещё одна река, с которой я познакомился в Туве. Кстати, вполне возможно, что сейчас эти реки и озёра называются по-другому. В 90-х годах многое переименовали.
На полпути мы заехали в лагерь геохимиков, занимающихся «дятлоскопией» - сбором проб коры деревьев специальным пробойником и молотком. Да-да, в коре тоже могут содержаться химические элементы, которые деревья вытягивают из почвы вместе с водой и питательными веществами. Так что, изучая кору, можно найти целое месторождение!
Все работяги были на работе, а нас встретил геолог Володя Байцев. Белокурый, молчаливый и очень накачанный Володя («Истинный ариец», - как говаривал Юра Конев) должен был отправиться с нами, чтобы задать работу на участке. Про него поговаривали, что он таскает в рюкзаке гирю, чтобы всё время иметь возможность подкачивать свои и без того крупные мышцы, спит на земле, укрываясь лёгким одеялом и… О! Ужас! - каждое утро делает зарядку. Насчёт гири и зарядки сказать не могу, а вот то, что он действительно спал под полиэтиленовым навесом на лапнике в лёгком туристическом спальнике несмотря на то, что в палатке вполне хватало для него места – это точно.
Когда мы подъехали к лагерю, из палатки выскочила мелкая собачуха и радостно бросилась навстречу Угрюму. Смотрелась эта парочка очень комично: суровый и сдержанный Угрюм, а рядом с ним мелкая Сойка, умильно крутившая хвостом.
— Брат и сестра встретились! – улыбаясь, сказал проводник.
— Да ладно! – изумился я. – Они же совершенно разные!
— Точно говорю, - степенно ответил Хавалыкин. – Угрюм первый, Зойка последний. Совсем хотел Сойку выкинуть, да Володя не дал, себе забрал.
Я только головой покачал в изумлении. Если Угрюм был настоящей лайкой, причём очень крупной, то Сойка была классическим двортерьером: мелкая, худая, хоть и с характерным чёрно-белым окрасом. Но в паре она была явной заводилой, а Угрюм молча и безропотно подчинялся ей. Про эту парочку ходило множество самых разных историй, одну из них рассказал нам Хавалыкин, пока мы пили чай в палатке геохимиков.
Как-то раз в лагерь привезли здоровенный кусок сливочного масла. Его торжественно водрузили на стол, чтобы разделить масло между несколькими отрядами, стоящими в разных местах. Неожиданно за палаткой раздался лай собаки.
— Угрюм лает, птицу видел, - сообщил проводник, привёзший масло в лагерь.
Он подхватил ружьё и выскочил из палатки, а следом за ним из палатки выскочили и другие геологи. Угрюм, лая, удалялся всё дальше от лагеря. Охотники устремились вслед за ним: охотничий азарт – страшная штука! Потаскав геологов по лесу, Угрюм неожиданно замолк и стремглав рванул к лагерю. Когда же раздосадованные неудачной охотой мужики вернулись в лагерь, то оказалось, что за то время, пока Угрюм таскал их по лесу, Сойка пробралась в палатку и стащила масло. Операция была проведена безупречно: масло так и не нашли, зато собаки ходили счастливые и довольные, хоть и старательно пытались принять виноватый вид.
— Хитрый Сойка, - заключил проводник, допивая очередную кружку чая.
Отдохнув, наш караван двинулся дальше. Если до лагеря геохимиков мы ехали практически по лугам и сухим болотам, то теперь нам предстояло идти напрямик по лесу. Так что ни о какой поездке верхом речи уже не шло - только пешком, ведя лошадей под уздцы. Вообще ходить с лошадью по лесу весьма нелёгкая задача: этот урок я освоил ещё в свой первый полевой сезон. Как же мне пригодился опыт вождения лошади! Если человек может легко продраться сквозь кусты или перейти через поваленное дерево, то лошадь с грузом всенепременно придётся обводить вокруг всех кустов и лежащих лесин. И даже мимо близко стоящих деревьев: это я тоже уяснил после того, как мерин Васька застрял вьюками меж двух молодых кедров. Да так сильно, что пришлось снимать с него вьюки и седло. Правда, глядя на радостную Васькину физиономию, я решил, что сделал он это вполне осознанно. Лошади тоже не любят напрягаться. Даже за кусок хлеба с солью.
Таракан и Васька.
Но вот, наконец-то мы дошли до места будущего лагеря. А место было просто шикарным: небольшая поляна, выстланная слоем мха таким толстенным, что казалось, будто мы ходим по очень мягкому ковру. В какие-то давние времена тайга здесь выгорела, о чём напоминали обгорелые пни, торчащие то тут, то там. Но с тех пор всё вокруг заросло молодыми кедрами, невысокими, зато с шишками практически на каждом дереве. А метрах в двадцати от лагеря протекал ручей с хрустально-чистой водой. Чистое, светлое место с таким вкусным воздухом, что хотелось есть его ложками.
Разгрузившись, проводник с моим напарником Вовкой и лошадьми отправились за продуктами на базу, Володя Байцев пошёл задавать для нас канавы и расчистки, а я остался ставить палатку.
Вот что меня больше всего удивляло в Туве, так это совершеннейшее безразличие к навыкам и умениям. Надо инструмент? На тебе рубанок и топор – делай себе инструмент сам. Нужно палатку поставить? Бери и ставь. Всё легко и просто и никого не волнует, умеешь ты что-нибудь делать или нет. Наверное, это может показаться очень плохим, но подобный подход быстрее всего учит самостоятельности.
Палатку я поставил по-уральски. На крепкое основание с настоящими нарами и столом, а не с брошенными на землю тремя жердями, укрытыми сверху лапником. Правда жерди под нары и стол пришлось обстругивать топором, чтобы сделать их хоть немножко более плоскими, зато теперь мы с напарником могли спать на нарах, а не на земле, тем более что в конце августа это становилось более чем актуальным. Вернувшийся с участка геолог помог мне натянуть палатку на основание – в одиночку натягивать её не так сподручно - после чего занялся собственным лежбищем: воткнул в землю под углом две жерди, натянул на них кусок полиэтилена, после чего закинул в получившийся навес пару охапок пихтового лапника и расстелил на них туристический ватиновый спальник. Как радушный хозяин, я пригасил его переночевать его в палатку, но Володя отказался, молча помотав головой. Честно говоря, собеседник из него оказался никакой. За весь день я услышал от него не больше трёх фраз: «Есть пойдём!», «На участок – по зарубкам, там увидите» и «Где учишься?» Даже с Сойкой он общался жестами. Настоящий индеец.
Наша палатка на участке Маральем.
Поужинав, мы разошлись по своим спальным местам. С утра Володя сводил меня на участок, молча показал, где копать канавы, а где - расчистки и всё так же молча отправился назад, в лагерь геохимиков, оставив меня одного ожидать Вовку Бабича с продуктами.
П.С. Потихоньку моя история приближается к завершению, ещё пара постов и всё. Пишите, комментируйте, критикуйте - люблю общаться с вами.
А если кто захочет отблагодарить материально, то лично я против не буду.