Жду новый пост

Серия «Заведение матушки Ним»

Чернобородый купец вздохнул и отступился от меня. Впрочем, вскоре он набрал своих двенадцать девок и исполнил задуманное. Да только случился с ним конфуз. Не прошло и двух месяцев плавания, как стало очевидно, что все до единой девки на его корабле в тягости. Причём несчастные громко сокрушались и клялись, что ведать не ведали о такой напасти, когда принимали его предложение. Более того, животы их раздувало с немыслимой быстротой, так что корабль едва-едва смог вернуться в Город и высадить брюхатых красавиц, как все они принялись рожать.

И вот – весь Город свидетель, что я не лгу! – вместо детей их чрева извергли какую-то пузырящуюся зелено-синюю массу, которая немедленно принялась обволакивать их ноги, словно заключая в непроницаемую капсулу. И вот уже через полчаса на берегу лежали двенадцать женщин с рыбьими блестящими хвостами. Женщины эти одновременно вскрикнули что-то высокими влекущими голосами, перевернулись на животы и очень ловко поползли к кромке моря. И не было никого, кто осмелился бы встать у них на пути, ибо всем было понятно, что тут не обошлось без великого Змея, покровителя мореплавателей. Так все двенадцать и скрылись  в солёной пучине, а чернобородый купец принялся проклинать свою злую судьбу, потому что понимал он, что уже никогда ни одна девка не поднимется на борт его корабля.

А я осталась при своих ногах. Впрочем, не знаю, к счастью или не беду. Возможно, быть девой морской и служить Великому змею участь куда более приятная, чем жизнь в заведении матушки Ним, какой бы мудрой ни была эта женщина.

Девки приуныли. Ясное дело, сестры Маски не так умелы в делах любви, как мы, но нельзя недооценивать и жадность, а также прелесть новизны. Владельцы заведений рвали волосы и бороды и проклинали жестокого бога случая, и только мудрая матушка Ним говорила:

- Отдыхайте девки, пока можете, и не сетуйте на судьбу. Случай вверг нас в беду, случай же из нее и вызволит.

И правда: позавчера к пристани причалил огромный корабль, гребцы которого, здоровенные нубийские парни, немедленно с радостными криками вывалили на берег и, разгоряченные слухами, которые по морю разносятся так же быстро, как и по базару, рванули к храму бога Маски. А надо вам сказать, что нубийские матросы - парни горячие и никогда не спускают, если что идет не так, как им любо. Что уж там произошло в храме, никто точно не знает. Только вчера в полдень верховная жрица снова появилась на базаре в сопровождении четырнадцати своих сестер. Только теперь с головы до ног, скрывая даже лица, их фигуры окутывала черная густая сетка, вроде той, что надевают пасечники, когда вскрывают свои улья.

Высоким обиженным голосом она возвестила, что отныне сестры ведут исключительно добродетельный образ жизни, а в память о прежних грехах неделю будут они носить эти черные вуали, не снимая.

И шум и веселье вновь воцарились на улицах квартала Цветов.

У Ассура уже суетились старухи, обмывая тело. Поскольку мне велено проследить, чтоб все было сделано, как следует, я встала у стены и принялась перебирать одежду Щипачихи, сваленную в углу. Обычные, не слишком чистые тряпки, неожиданно искусно сделанный пояс и багряный кисет, привязанный к нему. В кисете нюхательная смесь и какой-то продолговатый предмет. Обдув его от крошек, я обнаружила изящную полую золотую трубочку, покрытую филигранной чернью. Для чего была нужна эта странная трубочка? И тут меня осенило. Я подошла к столу, на котором лежит тощее тело Щипачихи и вгляделась ее худые, покрытые опавшими синими узлами вен ноги. Так и есть - на левой ступне не хватает мизинца.

И когда-то этот недостаток заменяла та самая золотая трубочка. Горло мне перехватил спазм, слезы было  уже не удержать, и я вышла из комнаты, чтобы не позориться, рыдая над телом старой шлюхи. Над телом когда-то прекрасной и грозной в своей прелести Галатеи золотой мизинец.

И все-таки странно, что она умерла в один день с Правителем. Словно бы она поспешила за ним, чтобы не опоздать на суд, чтобы там, в загробном мире, предъявить тамошнему Правителю свою изуродованную ногу и свою изуродованную жизнь и добиться, наконец, правосудия!

Примечание: для лучшего понимания этой новеллы, надо вспомнить две дургие: "Щипачиха" Щипачиха и "Преимущества и недостатки" Преимущества и недостатки

Отец девицы, коею уже никак, конечно, нельзя было почитать таковою, предпринял расследование, допросив с пристрастием каждого слугу в доме, вплоть до самого мелкого поваренка. Вначале слуги дружно запирались, но при виде раскаленных клещей быстро дали слабину и указали на старую нянюшку, которая смиренно доживала свой век в людской, довольствовалась лепешкой и кувшином молока в день и никому не причиняла хлопот. Нянюшка же, уже полуслепая и полуглухая, уразумев с трудом, чего от нее хотят, довольно спокойно поведала, что, действительно, как-то раз, когда она гуляла по базару просто для удовольствия (потому что у ней уже давно нет денег, на которые можно что-нибудь купить, да и, по правде сказать, нет и желания что-нибудь покупать), к ней подошел красивый златокудрый юноша и, слезно умоляя, уговорил передать в подарок злополучной девице большую витую свечу прелестного багряного цвета. Что старуха и сделала, не задумавшись. А напрасно. Если бы старая грымза чуть-чуть подумала, она бы поняла, что передает хозяйской дочери одну из знаменитых свечей Акидис.

Свечи эти, да будет вам известно, всегда бывают только парными. И если мужчина и женщина зажгут каждый по такой парной свече в одно и то же время, то, как бы далеко они не были друг от друга, их думы и тела тотчас соединятся в любовном порыве. Ибо такова воля Акидис, покровительницы любви грешной и земной.

Конечно же, так и произошло. Едва невинная девушка зажгла окаянную свечу, как тело ее охватила неведомая дрожь, разум помутился, а сердцем овладела неведомая истома. Без сил повалилась она на ложе и едва уже осознавала, как призрачный любовник овладел ее телом. И, видимо, его объятья не были противны девушке, ибо с тех пор повадилась она жечь багряную свечу каждый вечер, пока не спалила ее без остатка.

Вот что наделала неразумная старуха!

Отец девушки, уразумев, как беда проникла в его дом, долго не горевал, а велел приказчику составить список приданого и пошел непрошенным гостем в дом белокурой семейки. Глава рода, уже скорее седой, чем белокурый, но все еще не утративший пронзительной синевы глаз, по правде сказать, уже поджидал его. Он не имел ничего против того, чтобы породниться с небедными и благородными соседями и уже дал нагоняя своему восемнадцатилетнему сыну, который предпочел проникнуть в дом будущего тестя обманом. В общем, после длительного изучения приданого, осмотра пастбищ и полей, и масличных рощ, и складов, брак был заключен, а доброе имя красавицы очистилось.

Однако, поговаривают в Городе, что теперь в знатных домах девичьи покои освещают не чистыми восковыми свечами, а чадящими масляными лампами. На всякий  случай.

- Тут надобна молодая, бойкая и безрассудная девка, - сказала матушка Ним и вызвала нас всех к себе. Но большинство из нас, убоявшись, как бы проклятье не пало и на их головы, отказалось иметь дело с вельможей. Только я согласилась, оговорив, однако, достойную плату.

И вот, когда день грозного Давана миновал, и заведение снова могло работать, к нам прибыл сам  вельможа. Пришел он тайно, закутав голову плащом и с одним только слугой. Матушка Ним ввела его в отдаленные покои, предназначенные у нас для скрытных людей, и оставила нас наедине. И вот едва лишь этот знатный мужчина коснулся моей руки, как тотчас упал, как подкошенный, на ложе и погрузился в беспробудный сон. Я же сняла с него одежды, скинула свое платье, легла рядом и прижалась к нему, как научила меня хозяйка.  Спал он крепко, однако ноздри его раздувались во сне. Тогда я положила свою ногу ему на бедро и вскоре почувствовала, что его детородный орган восстал. Ну, тут пришлось мне потрудиться, но вскоре все дело было кончено – я чуть было не сказала «к обоюдному удовольствию», но, боюсь, я никакого удовольствия не испытала, а он, если и почувствовал что-то, то,  пробудившись, все равно бы не вспомнил.

И так я сходилась с вельможей еще трижды за эту ночь.

- Теперь будем ждать, - сказала наутро матушка Ним, - и мы принялись ждать. На третью неделю после того мне приснилось, что я проглотила живую лягушку, и она бьется своими сильными лапами у меня в животе. Я пересказала свой сон хозяйке, и та обрадовалась, но не спешила слать гонцов к вельможе. И только еще через два месяца, когда признаки стали неоспоримы, мы известили будущего отца. Я была тогда еще очень молода и заботилась только о том, как бы материнство не испортило моей груди. Но кормить мне не пришлось. Ребенка в тот же день, что я родила, забрали во дворец вельможи, где его выпоила достойная женщина, тщательно отобранная среди окрестных крестьянок. А я быстро оправилась от родов, не оставивших ни следа на моем теле, отдала деньги, подаренные мне счастливым отцом, в рост финикийским ростовщикам и осталась в заведении матушки Ним.

Почему я не начала честную жизнь или жизнь свободной гетеры? Кто его знает. Видимо все дело в том, что я действительно была молодой, бойкой и безрассудной.