В моего друга вселился Стивен Кинг.
Мой друг оформил свой сон, как литературное произведение. Мне кажется, оно достойно того, чтобы вы его прочли. Далее цитирую его:
Приснилось сегодня.
Ночь. Тусуюсь я себе в каком-то, то ли отеле огромном, то ли еще где, хрен поймешь. В «Отель» это место с широкими пустыми коридорами с обшарпанными стенами, больше напоминавшими полу-заброшенные псих-больницы из фильмов ужасов, превратилось несколько позже, по мере развития событий. Был я там не один, а с верным своим товарищем Марком, человеком, с которым меня многое связывает, а потому, не смотря на мрачноватую и изначально «мистичноватую» обстановку, чувствовал я себя вполне комфортно, и ничто, так сказать, не предвещало беды. Не помню, что мы там делали и как там оказались, но, суть да дело, решили мы пойти пошляться по городу. Для этого почему-то нужно было по-тихому линять. То ли двери были уже закрыты, то ли было нельзя кого-либо будить, то ли нам просто не хотелось этого делать, - не столь важно. В общем, я оделся, собрался, сижу готовый погулять, а товарища моего всё нет и нет.
Терпение моё не выдержало, и я пошел к нему, как я думал, в комнату (номер). А там... Олег. В кровати. Спит. С двумя какими-то полуголыми телками, сам тоже полу-(а может и совсем) -голый, и все трое слегка накрыты одеялом. Тут стоит сделать ремарочку – Олег хороший парень, но, не знаю, как насчет секса, но в отношениях (встречаниях) с девушками он замечен никогда не был, посему видеть его в этой ситуации, было странновато. И, черт возьми, как же я жалею, что у меня не было времени задуматься об этом. Поскольку это неизбежно привело бы меня к выводу о том, что всё происходящее - лишь сон, и я, возможно, заставил бы себя проснуться, что не раз со мной бывало, но… своим приходом я разбудил одну из дам сладко спящего Олега, которая привстала на кровати, и, не пытаясь вернуть на место соскользнувшее с нее одеяло, прикрывавшее её, пардоньте, жутко волосатую пизду, зарычала на меня: «Какого тебе здесь надо, нам без тебя хорошо, проваливай, а не то…»
Смутившись и, более того, испугавшись, я вылетаю из комнаты, и начинаю бегать по бесконечным коридорам, судорожно ища этого ебучего Марка. В процессе поиска своего друга я нахожу лужицу кошачьей мочи. И отчего-то у меня появилась уверенность, что она принадлежит моему рыжему коту по имени Томик. Моему, блядь, коту, который вообще никак не мог оказаться вместе со мной в отеле, поскольку события происходили, вроде бы, за границей. Впрочем, откуда тут взяться логике, коль уж дело происходило во сне. Неважно. Я, тем временем, полностью сосредоточился на поисках виновника в «грязных делишках», оказавшихся на полу, забыл и про Марка, и обо всем на свете, в том числе и про панику, которая меня охватила при змеином взгляде бабищи, что едва не выжег мне глаза, настолько он был лютым. Хожу я себе, в общем, по этому, мать его, «Отелю» и ору: "Кыс-кыс-кыс, где ты, сука рыжая, иди сюдаааа".
Тут внезапно появляется обезумевший от страха Марк и орет: "Чувак, бежим, я не знаю что это, бежим, ААААА!!!". Мы бежим вниз по лестнице, вокруг нас какой-то странный шум, и тут… я сталкиваюсь со своей родной сестрой, трясу ее за плечи и ору: "Что здесь происходит, что происходит?!". Она меня отталкивает и шипит на меня, глядя исподлобья: "Успокойся, придурок". А потом добавляет, как бы невзначай: "Мы просто с подружками нашу маму феном нанюхали, вот ей чердак и сорвало", и заливается каким-то дьявольским смехом. Марк хватает меня за руку, и под его крик: "Не слушай её!!!", мы, что есть сил, бежим дальше вниз по лестнице, чуть не падая. Охуеть! Моя мама! Которая, ну раз в месяц, может быть, выпивает бокал вина! Под феном! Которая и без того очень активная и эмоциональная (какая она под феном, я и представить боюсь)! Под феном, блядь! С руки моей младшей сестры, которой, пусть уже и двадцать, но для меня она всё равно маленькая девочка! Это просто фантасмагория какая-то!
Мы с Марком, между тем, спустились-таки на первый этаж, где обнаружили велик, старый такой раздолбанный "Аист-Школьник". Он передним колесом каким-то образом застрял между перилами лестницы, и мы вдвоем, жутко
паникуя, пытались его вытащить оттуда, чтобы на нем свалить от всего этого кошмара. А нас в это время догоняет... Томик. Медленно и грозно он идет в нашу сторону и виляет хвостом. Кот, блядь! Грозно! Что за хуйня вообще?! Страшно, тем не менее, было до усрачки, но нам в последний момент всё же удалось кое-как вытащить этот никчемный велик и вырваться наружу.
Как только тяжелая деревянная дверь за нашими спинами захлопнулась, всё вдруг стало спокойно. Дикий ужас куда-то ушел, всё произошедшее ранее, словно забылось, мы как будто просто вышли погулять из «Отеля». Почему-то у меня было чувство, что мы в Германии, хотя пейзаж из себя представлял самую обычную засранную калининградскую улицу, типа Орудийной какой-нибудь. Только строения вокруг были из красного такого кирпичика, что, впрочем, не отменяло их уродливости. Марк со словами: «Закатну малец», поехал на этом раздолбанном непонятном велике вперед, а я закурил и пошел себе спокойно вслед за ним. Вокруг была безмятежная безветренная ночь, нашу сторону улицы освещали фонари, было тепло, и, от мысли, что я, после Марка, совсем скоро, тоже буду кататься на этом хреновом велике, мне сделалось так легко, что я почувствовал даже какую-то необъяснимую внутреннюю свободу. Я не спеша шел и смотрел, как мой друг постепенно удалялся на своем сраном «Аисте». Он регулярно оглядывался в мою сторону и хохотал над тем, что эта груда антиквариата, которой место разве что на балконе какого-нибудь человека, которого до сих пор не отпустила от себя «Страна Советов», кое-как, но всё же едет. Я в ответ фыркал и всё ждал, когда мы поменяемся местами.
Когда Марк уехал достаточно далеко, я спинным мозгом почувствовал какое-то шевеление позади себя. Оглянувшись, я увидел что-то вроде тучи, постоянно меняющей свою форму, которая, стелясь по земле, двигалась прямо на меня. Когда эта «туча» попала под свет фонаря, я в восторге воскликнул: «Ути какие щеняяяяяятки», поскольку оказалось, что за мной откуда-то увязалась целая свора (штук, наверное, 25) милейших совсем маленьких щенков гребанного лабродуделя. Я сел перед ними на колени, начал их гладить, ласкать, чуть ли не купаться в них, как блядский Скрудж МакДак в монетках, а они… ОНИ НАЧАЛИ МЕНЯ ЖРАТЬ! Эти милейшие маленькие щеночки, у которых еще шерсть на пузиках, блядь, не выросла, конкретно рвали меня на части своими тонкими, но довольно длинными и пиздец какими острыми зубами.
Я, естественно, во всю глотку начал орать и звать на помощь. Сам-то я ничего уже не мог поделать, поскольку тонул в этом штормовом море, состоящем из лапусечных пёсиков и моей собственной крови. А в голове моей была лишь одна мысль: «Нахуй мы поперлись в этот ебаный Мюнхен?!». Я понятия не имею, при чем там Мюнхен, учитывая, что я был там раза так три, и этот город успел полюбить. Но мне было абсолютно не до того, чтобы рассуждать о привлекательности различных городов: я погибал от зубов милашечных пёсиков. Последнее, что я видел – это как Марк едет назад, в мою сторону, вроде как мне на помощь, но с совершенно беззаботным лицом. Едет и горланит при этом сатаническим голосом какую-то непонятную и очень страшную, с церковными какими-то мотивами, песню, но… ко мне, почему-то, не приближается, а будто бы едет на месте.
Вот такой веселый сон. Хорошо, что хоть на этом месте, я проснулся. Мне, блядь, наверное, вообще никогда не было ТАК СТРАШНО во сне.
Приснилось сегодня.
Ночь. Тусуюсь я себе в каком-то, то ли отеле огромном, то ли еще где, хрен поймешь. В «Отель» это место с широкими пустыми коридорами с обшарпанными стенами, больше напоминавшими полу-заброшенные псих-больницы из фильмов ужасов, превратилось несколько позже, по мере развития событий. Был я там не один, а с верным своим товарищем Марком, человеком, с которым меня многое связывает, а потому, не смотря на мрачноватую и изначально «мистичноватую» обстановку, чувствовал я себя вполне комфортно, и ничто, так сказать, не предвещало беды. Не помню, что мы там делали и как там оказались, но, суть да дело, решили мы пойти пошляться по городу. Для этого почему-то нужно было по-тихому линять. То ли двери были уже закрыты, то ли было нельзя кого-либо будить, то ли нам просто не хотелось этого делать, - не столь важно. В общем, я оделся, собрался, сижу готовый погулять, а товарища моего всё нет и нет.
Терпение моё не выдержало, и я пошел к нему, как я думал, в комнату (номер). А там... Олег. В кровати. Спит. С двумя какими-то полуголыми телками, сам тоже полу-(а может и совсем) -голый, и все трое слегка накрыты одеялом. Тут стоит сделать ремарочку – Олег хороший парень, но, не знаю, как насчет секса, но в отношениях (встречаниях) с девушками он замечен никогда не был, посему видеть его в этой ситуации, было странновато. И, черт возьми, как же я жалею, что у меня не было времени задуматься об этом. Поскольку это неизбежно привело бы меня к выводу о том, что всё происходящее - лишь сон, и я, возможно, заставил бы себя проснуться, что не раз со мной бывало, но… своим приходом я разбудил одну из дам сладко спящего Олега, которая привстала на кровати, и, не пытаясь вернуть на место соскользнувшее с нее одеяло, прикрывавшее её, пардоньте, жутко волосатую пизду, зарычала на меня: «Какого тебе здесь надо, нам без тебя хорошо, проваливай, а не то…»
Смутившись и, более того, испугавшись, я вылетаю из комнаты, и начинаю бегать по бесконечным коридорам, судорожно ища этого ебучего Марка. В процессе поиска своего друга я нахожу лужицу кошачьей мочи. И отчего-то у меня появилась уверенность, что она принадлежит моему рыжему коту по имени Томик. Моему, блядь, коту, который вообще никак не мог оказаться вместе со мной в отеле, поскольку события происходили, вроде бы, за границей. Впрочем, откуда тут взяться логике, коль уж дело происходило во сне. Неважно. Я, тем временем, полностью сосредоточился на поисках виновника в «грязных делишках», оказавшихся на полу, забыл и про Марка, и обо всем на свете, в том числе и про панику, которая меня охватила при змеином взгляде бабищи, что едва не выжег мне глаза, настолько он был лютым. Хожу я себе, в общем, по этому, мать его, «Отелю» и ору: "Кыс-кыс-кыс, где ты, сука рыжая, иди сюдаааа".
Тут внезапно появляется обезумевший от страха Марк и орет: "Чувак, бежим, я не знаю что это, бежим, ААААА!!!". Мы бежим вниз по лестнице, вокруг нас какой-то странный шум, и тут… я сталкиваюсь со своей родной сестрой, трясу ее за плечи и ору: "Что здесь происходит, что происходит?!". Она меня отталкивает и шипит на меня, глядя исподлобья: "Успокойся, придурок". А потом добавляет, как бы невзначай: "Мы просто с подружками нашу маму феном нанюхали, вот ей чердак и сорвало", и заливается каким-то дьявольским смехом. Марк хватает меня за руку, и под его крик: "Не слушай её!!!", мы, что есть сил, бежим дальше вниз по лестнице, чуть не падая. Охуеть! Моя мама! Которая, ну раз в месяц, может быть, выпивает бокал вина! Под феном! Которая и без того очень активная и эмоциональная (какая она под феном, я и представить боюсь)! Под феном, блядь! С руки моей младшей сестры, которой, пусть уже и двадцать, но для меня она всё равно маленькая девочка! Это просто фантасмагория какая-то!
Мы с Марком, между тем, спустились-таки на первый этаж, где обнаружили велик, старый такой раздолбанный "Аист-Школьник". Он передним колесом каким-то образом застрял между перилами лестницы, и мы вдвоем, жутко
паникуя, пытались его вытащить оттуда, чтобы на нем свалить от всего этого кошмара. А нас в это время догоняет... Томик. Медленно и грозно он идет в нашу сторону и виляет хвостом. Кот, блядь! Грозно! Что за хуйня вообще?! Страшно, тем не менее, было до усрачки, но нам в последний момент всё же удалось кое-как вытащить этот никчемный велик и вырваться наружу.
Как только тяжелая деревянная дверь за нашими спинами захлопнулась, всё вдруг стало спокойно. Дикий ужас куда-то ушел, всё произошедшее ранее, словно забылось, мы как будто просто вышли погулять из «Отеля». Почему-то у меня было чувство, что мы в Германии, хотя пейзаж из себя представлял самую обычную засранную калининградскую улицу, типа Орудийной какой-нибудь. Только строения вокруг были из красного такого кирпичика, что, впрочем, не отменяло их уродливости. Марк со словами: «Закатну малец», поехал на этом раздолбанном непонятном велике вперед, а я закурил и пошел себе спокойно вслед за ним. Вокруг была безмятежная безветренная ночь, нашу сторону улицы освещали фонари, было тепло, и, от мысли, что я, после Марка, совсем скоро, тоже буду кататься на этом хреновом велике, мне сделалось так легко, что я почувствовал даже какую-то необъяснимую внутреннюю свободу. Я не спеша шел и смотрел, как мой друг постепенно удалялся на своем сраном «Аисте». Он регулярно оглядывался в мою сторону и хохотал над тем, что эта груда антиквариата, которой место разве что на балконе какого-нибудь человека, которого до сих пор не отпустила от себя «Страна Советов», кое-как, но всё же едет. Я в ответ фыркал и всё ждал, когда мы поменяемся местами.
Когда Марк уехал достаточно далеко, я спинным мозгом почувствовал какое-то шевеление позади себя. Оглянувшись, я увидел что-то вроде тучи, постоянно меняющей свою форму, которая, стелясь по земле, двигалась прямо на меня. Когда эта «туча» попала под свет фонаря, я в восторге воскликнул: «Ути какие щеняяяяяятки», поскольку оказалось, что за мной откуда-то увязалась целая свора (штук, наверное, 25) милейших совсем маленьких щенков гребанного лабродуделя. Я сел перед ними на колени, начал их гладить, ласкать, чуть ли не купаться в них, как блядский Скрудж МакДак в монетках, а они… ОНИ НАЧАЛИ МЕНЯ ЖРАТЬ! Эти милейшие маленькие щеночки, у которых еще шерсть на пузиках, блядь, не выросла, конкретно рвали меня на части своими тонкими, но довольно длинными и пиздец какими острыми зубами.
Я, естественно, во всю глотку начал орать и звать на помощь. Сам-то я ничего уже не мог поделать, поскольку тонул в этом штормовом море, состоящем из лапусечных пёсиков и моей собственной крови. А в голове моей была лишь одна мысль: «Нахуй мы поперлись в этот ебаный Мюнхен?!». Я понятия не имею, при чем там Мюнхен, учитывая, что я был там раза так три, и этот город успел полюбить. Но мне было абсолютно не до того, чтобы рассуждать о привлекательности различных городов: я погибал от зубов милашечных пёсиков. Последнее, что я видел – это как Марк едет назад, в мою сторону, вроде как мне на помощь, но с совершенно беззаботным лицом. Едет и горланит при этом сатаническим голосом какую-то непонятную и очень страшную, с церковными какими-то мотивами, песню, но… ко мне, почему-то, не приближается, а будто бы едет на месте.
Вот такой веселый сон. Хорошо, что хоть на этом месте, я проснулся. Мне, блядь, наверное, вообще никогда не было ТАК СТРАШНО во сне.
