— Ну что, накатим ещё по одной? — Спросил усатый мужик лет сорока и призывно потряс закопченной бутылкой, на треть заполненной каким-то мутным пойлом. По сырому подвалу, чудом уцелевшему после недавнего артобстрела, поплыл аромат сивухи.
— Выпьем. — Коротко ответил я и поднес помятую алюминиевую кружку. Удовлетворенно крякнув, мужик влил в себя очередную порцию жидкости и занюхал рукавом кителя.
В подвал хлопьями прибывал утренний туман, своим появлением нагоняя ещё больше тоски. Усач, как про себя назвал я компаньона, долил остатки самогона в наши кружки и задумчиво устремил взгляд в сторону ржавой лестницы наружу. Ещё вечером я, как и много дней до этого, помнил его имя, однако сегодня, как обычно после каждого пробуждения, имя напрочь выветрилось из моей памяти.
Я почувствовал, как по желудку разлилось приятное тепло, согревая от утренней прохлады, в голове слегка зашумело. Градусов шестьдесят — семьдесят, прикинул я, никак не меньше.
— Шестьдесят пять, — словно прочитав мои мысли, сказал Усач.
— Забористая, зар-раза.
— А то. Алкоголь — как мужской конец, чем крепче — тем лучше. Как по мне, если спиртное не горит, то таковым не считается. За одним исключением. Но водка сейчас дефицит.
Вдали еле слышно застучал пулемет, а затем к нему прибавился гул разрывающихся снарядов. Ну началось, — подумал я, — снова. Как по расписанию.
— Ни дня без праздника, — подмигнул Усач.
Шум боя постепенно приближался, стали слышны крики и ругань, перемежавшиеся короткими, но ёмкими приказами командиров противоборствующих сторон. Неохотно поднявшись, я потянул ремень и привычным движением закинул карабин себе на плечо. Оглянувшись назад, я поискал глазами Усача, но он куда-то исчез, оставив в напоминание о себе пустую бутылку от самогона.

Утро встретило меня запахом гари и порохового дыма. И неожиданной тишиной. Лишь с дерева доносилось хриплое карканье стайки ворон, дожидающихся своего часа. Казалось, природа замерла в ожидании, затаила дыхание. Но никто не решился прервать затишье, полуразрушенные здания безмолвно возвышались вокруг, осуждающе глядя провалами на месте окон. Это безмолвие обманчиво, подобно центру торнадо, когда буря на некоторое время затихает, чтобы через несколько мгновений разгореться вновь с ужасающей силой.

Тишина разбилась резким выстрелом винтовки. Вспышка пламени в отдалении и пуля с вольфрамовым сердечником ураганом влетела в голову, перемалывая кости и круша все на своем пути.
…Постепенно тьма развеялась. Глядя в грустно улыбающееся лицо соседа, я ощупал место попадания пули. Раны не было. Я снова был в знакомой комнате, в которой вновь сидел Усач, распечатывая очередную бутылку самогона. Современные валькирии много пьют.

Вот уже много лет, один и тот же день. Зацикленный бой, своими повторами напоминающий хороший фильм, просмотренный мною ещё при жизни. Иногда я выбываю рано, как и вчера, порой сражаюсь до победного конца — всё лишь для того, чтобы снова оказаться в этом подвале. Быть может, меня готовят к чему-то грядущему. Меня и других — таких как я, погибших в бою на Земле.