Лига парашютистов

Прогуливаюсь перед центром обучения парашютистов. Ярко светит солнышко, теплый летний ветер обдувает тело. Спокойствие и тишину нарушает шум двигателя знаменитого самолета Ан-2, или как его принято называть в просторечье «Кукурузник».

Поднимаю вверх свои глаза. Мне видно, как в голубом, почти синем, безоблачном небе плывёт «кукурузник». Ещё мгновение, и мой взгляд устремляется на плывущие по небу «одуванчики» - так выглядят парашютисты, когда белоснежный купол открывается над ними.

В моей голове замелькали воспоминания из детства. Одно из самых ярких из них: бегу по станичной дороге, маленький, улыбчивый, в руке у меня огромный одуванчик. Я пытаюсь его как можно скорей принести бабушке, чтобы обрадовать её. Но от того, что я был ещё неумелый, а может от того, что ещё не смышленый тогда. Из-за набегающего встречного ветра одуванчик не удалось донести до бабули. Он рассыпался, его семена, подхваченный ветром, стали улетать вверх, и не известно мне тогда было, куда они приземлятся, будут ли долго летать воздухе, а может они упадут сразу же, и их затопчут чьи – то ноги. Этого я не знал. В моей памяти отложилась лишь картина, как теплым солнечным днем они улетают куда-то вдаль.

От воспоминаний меня оторвал голос, вырывающийся из громкоговорителя, расположенном на наблюдательном пункте.

Как долго я бродил, вспоминая былое?! Минуту?! Две?! Наверное, десять, точно!

С земли повторяли одно и то же предложение, словно оратор произносил какое-то заклинание. Слышно было лишь отрывки фраз;

-«Четвертый, как у вас дела?»

-«Четвертый, если вы слышите - поднимитесь!»

-«Четвертый!»

-«Четвертый сейчас же встаньте!»

Я знал, что если парашютист не встаёт с земли, значит, у него что-то случилось.

Что-то внутри меня стало беспокоиться, и вместе с голосом на земле - волноваться. В моей голове сразу же пробежал вопрос: «то такой этот – четвертый?»

Изнутри, словно разряд пронзило мою душу, что-то вырывалось наружу. Я тогда понял, это был он – «четвертый». Четкий образ. Настолько ясный, словно это было наяву.

Молодой парень, среднего телосложения, русые, выгоревшие от солнца волосы. Смуглый такой, какие бывают только люди, выполняющие тяжелый физический труд на полях. Его глаза были глубокие, ясные, добрые, если углубляться в их цвет, то они зеленые.

Раннее утро. Время показывает около пяти, может пяти тридцати до полудня. Он идет в центр обучения парашютистов, чтобы пройти заключительную наземную подготовку на земле. Перед прыжком инструктор повторяет нудную на земле, но жизненно важную в воздухе теорию.

Осталось немного до взлёта, первый заход уже готовится, он будет прыгать четвертым. Руководитель прыжками заключительный раз проверяет укладку парашютов, их работоспособность. Спустя время она командует своим старческим, но звонким голосом:

-«Приготовиться к посадке!»

Её голос звучал так громко, словно всю жизнь она работала в цеху. Казалось даже, что она может перекричать всех болельщиков на футбольном матче. Хотя, я не знаю, может у него от волнения так обострились органы слуха.

Среди остальных парашютистов он самый легки, поэтому садится в самолет первым, в самую даль – к пилотам ближе. Вслед за ним и остальные ребята заняли свои места. Рассадка «ёлочкой», чтобы инструктор мог пройти, ещё раз проверить парашютную систему. Напряжённый взгляд. Заводится двигатель. Отрыв от земли.

В небе душно. А если учитывать, что он в форме, в защитном шлеме, да ещё парашюты за плечами и на груди – мне остается только представлять, как жарко было внутри самолета. В нём самом.

Он бросил взгляд в иллюминатор, за бортом видны зеленые дали, бетонные змейки дорог, по которым неторопливо ползут машинки, они настолько маленькие, что кажется, словно какие-то жучки бегут по земле. Видно и взлётную полосу, мелькнула крыша зданий, в след за ним поле. Пилот делает разворот, воздушное судно делает крен. Отчетливо видно, как крылом самолёт разрезает облака, словно это и не часть воздушного судна вовсе, а ножик, который плавно режет подтаявшее масло.

Он оторвал взгляд от окна, теперь взор его направлен на выход. Привычным движением инструктор бросил в открытую дверь самолёта «пристрелочный парашют», такие используют для того, чтоб примерно понять, куда приземляться парашютисты, какова сила ветра. Словно жестами для глухонемых, инструктор производит последние корректировки, показывая пилоту, куда направить «кукурузник».

Минуты пролетели, как мгновенье. Команда: - «Приготовиться!». Потрясла его. От напряжения хотелось лопнуть, как воздушный шарик. Он резко подпрыгнул, как его учили на земле, подошёл к «обрезу» самолёта. На секунду ему удалось , окинуть взглядом зелёную пучину. Вслед за «приготовиться» прозвучала следующая команда: - «Пошёл!!!».

Парашютист «покинул кабинет». Три секунды – это, наверное, те чувства, ради которых и прыгают. Невозможно их описать. Он чувствовал что-то среднее между желанием обратно вцепиться ногтями, зубами, телом в самолет, и чувство что его мир перевернулся. Адреналин напрочь выкинул из головы все мысли, всё знания, которые были на земле. Возможно, даже радостный крик вырвался из него. Три секунды. Рывок. Парашют раскрылся. Осталось только хорошо приземлиться.

С высоты он видит таких же «одуванчик», это были парни, которые окунулись в небо 5-10-15 секунд назад. Одного закрутило, потому что не правильно прыгал, другой кричал, третий просто летел, наслаждаясь видами. Сверху открывается чудесный вид на землю. Зеленые поля, люди- все, кажется, можно рассмотреть, все интересно.

С земли он слышит команды руководителя полётами. «Первый - натянуть передние лямки», « Второй – правые лямки натяни». Но для него не было команд, словно его и не было в воздухе. Возможно, руководитель отвлекся на трех парашютистов, которые прыгали до него, возможно, он и без команд умело управлялся парашютом.

Минута, минута тридцать, минута тридцать пять. Земля уже близко, в его голове сразу куча мыслей: «Как не приземлиться на машину, выглядывают мои ноги из-за запасного парашюта, правильно ли я их свел, бетонка, будет жесткое приземление…».

Удар. Он на земле. Что-то мешает ему встать сразу же, как его учили, сверху его укрывает парашют. Боль, может адреналин, захлестнувший его, мешает - не понятно пока. Почему к нему никто не спешит? Сто тысяч раз «Поему».

Лишь голос ответственного за полеты разрывает цепочку его «почему»:

-«Четвертый, как у вас дела?»

-«Четвертый, если вы слышите - поднимитесь!»

-«Четвертый!»

И тут я понял, что четвертый - это я.

Звонок будильника. Открываю глаза. Луч солнца ворвался в комнату. Любимая девушка рядом. Это быль просто сон.

Но я знаю, что где-то существует он - «Четвертный».