МЛЯ, если сказал жене, что хочу развестись после того, как она заявила, что, будучи отчимом, я должен бороться, несмотря ни на что?
Я (39М) женился на Лизе (38Ж) 4 года назад. Тогда она была в разводе с мужем и у неё было от него двое детей. Они разделили опеку, ибо отношения у них были довольно напряжёнными. Тем не менее, в присутствии детей они вели себя как взрослые люди. Сейчас им 11 и 9 лет, а также у нас с Лизой есть общий ребёнок, ему 3 года.
Проблемы начались, когда бывший муж Лизы стал выказывать своё негативное отношение ко мне при детях. Он говорил, чтобы «я не разговаривал с ЕГО детьми» и «знал своё место». Лиза пыталась его урезонить и предупредила, что в противном случае будет фиксировать такие моменты, однако его негативные замечания в мой адрес это не остановило. В конце концов дети стали относиться ко мне точно так же.
Лиза обратилась в суд, коим было постановлено, что она и её бывший супруг должны пройти вместе индивидуальные занятия по воспитанию детей, и на этом всё. Её бывший продолжал вести себя как привык, а суд более ничего не предпринимал. Лизе было сказано, что это нифига не «parental alienation» (п.п.: когда один родитель влияет на отношение ребёнка к другому родителю, не нашёл ёмкого эквивалента в русском, который подошёл бы сюда).
Раньше детей не смущало, когда Лиза называла их «нашими» или когда я называл их «своими приёмными детьми». Я старался учитывать их предпочтения, поэтому даже спрашивал однажды, хотят ли они, чтобы я перестал называть их приёмными. Они сказали нет. Однако Лизе это не понравилось, а детям же начало не нравится, что она зовёт их «нашими детьми», а не своими. Первые разговоры на этот счёт начались ещё до возникших проблем с их отцом, однако буча поднялась после.
Дети начали говорить, чтобы я перестал называть их приёмными, ибо по факту таковыми они не являются. Лизе тоже не нравилось, что я называю их так. Но соль в том, что дети хотели, чтобы я в принципе их никак не называл (ни своими, ни приёмными), а жена хотела, чтобы я называл их именно своими.
Она стала настаивать на том, чтобы я больше участвовал в их жизни, чаще куда-то водил и уделял внимание их внеклассным занятиям, однако дети меня совсем не уважали. Да и я и так был вовлечён в их жизнь, но всё же осознавал, что я отчим, а не родной отец. Однако Лиза заявила, что я сам подписался на роль их отца и должен соответствовать.
И я пытался. Она говорила, что, если я проявлю терпение, они привыкнут ко мне. Но вместо этого их отец стал ещё более агрессивным. Он даже начал выражать враждебность по отношению к нашему общему ребёнку с Лизой . Дети стали отвергать своего сводного брата (п.п.: или сестру, без понятия, в англ. просто «sibling»). Они никогда не были особо привязаны к нему, но по крайней мере были добры к малышу. Теперь же они откровенно злились на присутствие нашего общего ребёнка и начали повторять некоторые слова своего отца.
Лиза снова обратилась в суд, но он опять не предпринял никаких дополнительных мер.
Я предложил, чтобы дети начали ходить к психологу, но Лиза решила, что нам нужна семейная терапия. Однако на сеансах дети либо отказывались говорить, либо не слушали. Тогда терапевт предложил индивидуальные сеансы, но Лиза их проигнорировала. Я начал ходить сам и получил от этого некоторую пользу. Я неоднократно пытался объяснить Лизе, какие проблемы у меня с её детьми, но она просто не хотела этого слышать.
Чем больше проходило времени, тем больше Лиза злилась на меня за то, что я не «становлюсь для них отцом», но чем больше я пытался сблизиться с ними, тем сильнее они меня отталкивали и проявляли неуважение. А если я пытался пресечь это (неуважение), они злились ещё сильнее.
Случай на прошлой неделе стал последней каплей. Я забирал старшего с тренировки и в машине спросил, как всё прошло. Всё началось с классического «ты мне не отец», а переросло в угрозы: «Я скажу, что ты меня избил, и тогда тебя накажут, и мы больше никогда тебя не увидим. Нам с братом будет только лучше, потому что мы тебя ненавидим, как и наш отец».
Я рассказал об этом Лизе, и она сказала, что я должен оставаться сильным и продолжать стараться, потому что они нуждаются во мне. Я переспросил: «Ты серьёзно?». Она ответила: «Да». Я сказал, что это серьёзная угроза с их стороны. Лиза поправила меня: «Не их, а наших детей». Я ответил, что, если я так скажу, они могут физически напасть на меня, ведь они неоднократно заявляли, что я им никто, и что я не их отец. Лиза сказала, что я подписался на это, когда женился на ней. Я сказал, что эта ситуация изменила всё. Она сказала: «Нет, не изменила». Я спросил: «А если они действительно обвинят меня, и меня выгонят из дома, и я не смогу видеть нашего ребёнка, пока меня не оправдают, ты всё равно будешь ожидать, что я продолжу «пытаться»?» Она ответила: «Да», добавив, что даже если её дети нападут на меня или скажут что-то ужасное, моя обязанность — продолжать появляться в их жизни.
После этого я ушёл. Но перед этим я сказал Лизе, что хочу развода и не намерен терпеть и дальше. Она возмущалась, заявляя, что я сдаюсь, и что если мы будем бороться до конца, то победим, потому что мы хорошие родители. Я спросил её: «С чего ты так уверена?» Она ответила: «Потому что другие отчимы просто не такие хорошие, как ты, но ты был потрясающим с моими детьми. Ты просто должен работать ещё усерднее».
С тех пор я почти каждый день вижусь с нашим общим ребёнком. Я съехал, так как дом принадлежал Лизе ещё до нашего брака. Я намерен довести развод до конца. Она продолжает уговаривать меня передумать. Её отец даже устроил мне разборки, говоря, что я должен «взять себя в руки». Пока он со мной разговаривал, мы слышали, как Лиза спорит с детьми, требуя, чтобы они называли меня своим отцом. Но её отец повторил то же, что и она: «Ты подписался быть их отцом и должен бороться до конца».
МЛЯ?
Пост длиннее обычного, могут быть косяки (очередной байт на комменты, эксди).