"Я буду ловить гранаты и бросать их обратно - а если я пропущу какую-нибудь, вы бросайте их обратно"
Если надо выбрать самый яркий образ, который войдет в историю, то это высокий светловолосый молодой человек в футболке, шортах и шлепанцах, стоящий у входа в убежище и ловящий гранаты голыми руками.
Анер Шапира приехал на фестиваль Supernova в пустыне Негев со своим лучшим другом Хершем Голдберг-Полином. Это была "лучшая вечеринка в мире", по словам одной возбужденной девушки с длинными темными волосами. Херш только на мгновение забеспокоился о том, как близко они находятся к границе с Газой.
Незадолго до рассвета, когда уже сонная толпа любовалась фейерверками в небе (а это были ракеты), Анер, Херш и их группа сделали последнее селфи.
Они выглядят абсолютно расслабленным:просто обычные молодые люди, которые не спали всю ночь на транс-вечеринке посвященной любви, миру и психоделическим наркотикам. Они не знали, что ужас скрывался за кадром. Молочное, раннее утреннее небо было усеяно черными точками -демоническим эскадроном террористов на парапланах.
ХАМАС прорвал 40-мильную южную границу в 30 разных местах, вместе с примерно 3000 гражданских лиц из Газы, жаждущих стать шахидами (мучениками). На Nova они нашли 3500 беззащитных детей, на которых можно было охотиться в свое удовольствие. В течение следующих шести часов едва постижимого варварства, это идиллическое место стало полем смерти Израиля. Это было похоже на библейский исход. Новый документальный фильм BBC "Пережившие 7 октября: Мы снова будем танцевать"
использует кадры с телефонов самих участников фестиваля, и с видео камер ХАМАС, чтобы показать реальность происходящего. Молодые люди бегут спотыкаясь по бесплодному, изрытому ландшафту в своих праздничных нарядах; отчаянно пытаясь спастись. Их расстреливали или сжигали заживо в их автомобилях. Собственные съемки ХАМАСа с нательных камер показывают, как тех, кто бежал или был вытащен из кустов, казнили не просто хладнокровно, а с наслаждением и восторгом. "Еще одна собака (еврей) - такова ее судьба".
Некоторых, как Ноа Аргамани, взяли в заложники на мотоцикле, другие молча прятались в мусорных контейнерах и садах, притворяясь мертвыми, слушая крики своих друзей. Шани Лук, поразительная 22-летняя немецко-израильская девушка с дредами, была похищена с фестиваля. Ее полуобнаженное тело (жестоко вывернутое, одна нога под неестественным прямым углом) ее похитители провезли на грузовике по ликующим улицам Газы. Они плевали на нее.
Сексуальное насилие было обычным явлением в тот отвратительный день. Один полицейский обнаружил поляну, где молодые женщины со рваной одеждой, сдвинутым в сторону нижним бельем, были привязаны к деревьям, их запястья связаны над изуродованными головами. (Шари Мендес и ее подразделение вскоре будут готовить этих девушек с Nova к погребению.)
Анер и Херш побежали к шоссе, Route 232. (Нимрод Палмах, который отчаянно сражался с террористами в паре миль к северу, не мог понять, почему тела, разбросанные по дороге, были одеты в праздничную одежду. Связь была настолько плохой, что солдаты даже не знали о фестивале Nova.) Ребята укрылись в мигуните (небольшое придорожное общественное бомбоубежище без двери), где уже прятались до 30 молодых людей.
Во время своей военной службы 22-летний сержант Анер Эльяким Шапира был повышен до элитного армейского подразделения, когда его командиры заметили, каким невероятным солдатом и во всех отношениях замечательным человеком он был.
"Привет всем", - объявил он. "Я Анер Шапира, я служу в подразделении Орев бригады Нахаль. Мои друзья из армии скоро придут. Я позабочусь о делах здесь, так что не волнуйтесь".
На видео, снятом на телефон, слышно, как кто-то в убежище отвечает: "Спасибо, Анер, мы чувствуем себя спокойнее теперь".
Понимая, что террористы будут бросать гранаты в это опасно маленькое, замкнутое пространство, Анер сказал группе лечь и прикрыть головы: "Я буду ловить гранаты и бросать их обратно - а если я пропущу какую-нибудь, вы бросайте их обратно".
Он сдержал свое слово. Камера на приборной панели машины, припаркованной снаружи, зафиксировала, как террористы подходят и бросают гранату через дверной проем мегунита; и гранату, вылетающую обратно. Анер поймал по крайней мере семь из них.
По легенде (ибо он уже стал легендой), восьмая взорвалась, но его отец, Моше Шапиро, считает, что его любимого сына в итоге убила граната, выпущенная из РПГ.
"Военный историк говорит, что с момента изобретения гранаты не было ничего подобного, никто не думал, что может держать гранату - держать ее не один раз, не два, а восемь раз. И бросать ее обратно", - говорит Моше с яростной отцовской гордостью. Этот одинокий последний бой - Анер против 20 террористов - длился 34 минуты. Моше знает почти каждую секунду этого наизусть. "Это удивительно, когда думаешь, что 20 террористов пришли тяжело вооруженные гранатами, РПГ, всем. А Анер был без ничего, только разбитая пивная бутылка. И ему удалось сдерживать их 34 минуты, пока РПГ не попал в мигунит. А РПГ, ты ничего не можешь сделать, взрыв очень, очень сильный. Так что - бум! - и, следовательно, он видел, как он приближается к нему, но не смог удержать его, и он умер".
Мы разговариваем в пентхаусе кухни-гостиной квартиры Шапиро, из которой открывается панорамный вид на Восточный Иерусалим. В одном углу стоит увеличенная фотография Анера, сделанная над согнувшимися пригнувшимися телами людей, плотно упакованных внутри убежища. Он стоит прямо внутри порога, его тело наклонено вперед, напряжено, готово к ловле, как игрок в крикет в слипе.
Оба родителя Анера - архитекторы. Мама Шира - британская израильтянка, родившаяся в Оксфорде, когда ее отец учился на докторскую степень. Сегодня Шира занята, она по говорит по телефону и требует, чтобы тысяча сгоревших автомобилей, выстроившихся вдоль дороги от Nova, была сохранена как доказательство (страховщики хотят продать автомобили, все еще полные беспокойных призраков, потому что за каждую машину можно получить 2000 долларов за железо). В итоге Шапиро надеются, что эти машины станут историческими артефактами, представленными на выставке 7/10 или постоянном памятнике.
Моше, с сильными чертами лица и красивый, встает и возвращается с неглубоким деревянным ящиком со стеклянной крышкой, который он ставит на стол, между нами. Он полон пуль, патронов, осколков стекла и других кусочков, которые Шапиро собрали в убежище через месяц после убийства их мальчика.
Левая рука Херша Голдберг-Полина была оторвана, возможно, тем же взрывом, который убил его друга детства. Херша взяли в заложники вместе с тремя другими из убежища и держали в Газе 330 дней, он стал символом всех тех, кто был жестоко похищен. (1 сентября, за две недели до моего приезда в Израиль, Херш и пять других молодых заложников были казнены в туннеле под Рафахом на юге Газы выстрелами в затылок. Ужасные условия, в которых их держали, и неспособность заключить сделку или добиться прекращения огня для их спасения тяжело давили на все израильское общество, как мне сказали. Это вновь открыло мучительные раны, едва зажившие после 7 октября, и вызвало дальнейшую жесткую критику Биньямина Нетаньяху и его правительства.
Неспособность вернуть домой оставшихся 101 заложников широко рассматривается как нарушение общественного договора между государством и гражданами, что является серьезным вопросом в стране, где так много людей должны рисковать своей жизнью.)
Моше приносит мне кофе, прежде чем рассказать о своих сувенирах. "Вот что мы нашли на полу, в крови, все эти пули. Это ручная граната, которая взорвалась, а это РПГ". Моше показывает стальной хвост оружия, который похож на щетинистые внутренности массивного зонтика. Рассказывая мне больше о старшем из своих семи детей, он сжимает РПГ, оборвавший жизнь Анера, как католик использовал бы четки для молитвы.
Анер Шапира определенно не соответствовал стереотипу "совершающего геноцид ЦАХАЛа", который рисуют про-палестинские демонстранты "От реки до моря" и тупые американские студенты колледжей, носящие развлекательные куфии в тон своему антисемитизму. Художник и музыкант (он играл на классическом фортепиано с шести лет, а в последнее время писал и записывал рэп-песни), Анер, как вспоминает его отец с нежным недоумением, был "анархистом". Он не верил в интернационализм. Он был против флагов. Он верил в добро в людях и в то, что общество должно быть свободно от полицейских систем. Он также был против армии, поэтому он жил в конфликте с самим собой по этому поводу, но он видел необходимость в армии для защиты страны и отдавал все силы службе".
Еще маленьким мальчиком у Анера уже было острое чувство социальной справедливости. Он громко ругал полицейских на улице, если видел, что они грубо обращаются с нелегальными иммигрантами, и осуждал расизм. "Мы постоянно говорили ему, что полиция может завести на него дело", - смеется Моше, качая головой, - "но ему было все равно.
За два месяца до резни Анер отдыхал в Греции, где увидел плакаты "Свободу Палестине" в окне кафе. "Он вошел поговорить с ними", - вспоминает Моше. "Он думал, что может помочь им понять конфликт, что не все черно-белое. Он верил в людей".
Моше придерживается более циничного взгляда, чем его сын. Он отмечает, что ХАМАС пришел к власти в Газе после свободных выборов, "и они получили большую поддержку, так что это действительно печально. Где сопротивление терроризму среди палестинцев?"
Он показывает на улицу, на террасу на крыше и на арабскую деревню за ней. "После резни 7 октября они начали запускать фейерверки в честь праздника. Это наши соседи. Я имею в виду, деревня находится в 100 метрах от моего дома".
Мусульманские жители деревни, как отмечает Моше, наслаждаются хорошей жизнью в Израиле, они владеют местной автобусной компанией, хорошими домами, полными гражданскими правами, "но ненависть так глубока". Он обвиняет БАПОР (Ближневосточное агентство ООН для помощи палестинским беженцам и организации работ) и школы в Газе в том, что они кормят детей антисемитским ядом. "Даже крайне правые экстремисты в Израиле никогда не учили бы своих детей убивать и считать других людей нечеловеческими".
Из уважения к нежной натуре своего сына Моше старается подчеркнуть, что "акт храбрости" Анера был направлен на "выживание людей, а не на убийство террористов".
Моше рассказывает мне одну историю, которая, я думаю, раскрывает большую правду об Израиле. Незадолго до войны Моше участвовал в широкомасштабных демонстрациях против планов правительства Нетаньяху по пересмотру судебной системы. Отмена возможности Верховного суда блокировать действия и назначения правительства многими воспринималась как угроза демократии. Он попросил Анера присоединиться к нему. Анер отказался. Он сказал, что слышал, как люди на протесте говорили, что солдаты должны не подчиняться приказам, и он не мог остаться, потому что был возмущен.
"Но почему, ты же анархист?" - указал его отец. Анер упрекнул отца, сказав, что его подразделение борется с террористами, которые пытаются убить мирных жителей. "Когда у нас есть жестокий враг, который хочет нас убить, нам нужна дисциплина", - сказал Анер. "Я не могу не подчиняться приказам, потому что они направлены на спасение людей, это не игра, мы должны спасать жизни. Я никогда не позволю кому-то другому рисковать своей жизнью, чтобы спасти меня. Я предпочитаю быть тем, кто спасает". И так он и сделал.
Анер умер в субботу 7-го, но Шапиро не знали, что с ним случилось, пока не получили звонок в понедельник. Вся семья сидела на диване и слышала голос девушки по громкой связи, говорящей: "Я не могу говорить, но я хочу рассказать вам, как Анер справился с ситуацией и, благодаря ему, я жива".
"Какая ситуация? Мы не знали. Она не могла говорить, она была в шоке". Позже отец парня, который сделал фотографию Анера в убежище, позвонил Моше и сказал: "Я не знаю, мертв ли он или тяжело ранен", но его собственный сын видел Анера в действии, ловящего множество гранат. "Он сказал: 'Благодаря вашему сыну мой сын и его девушка живы'". Хотя семье было трудно поверить в историю с гранатами, видео с видеорегистратора, которое вскоре стало вирусным, доказало это.
Анера похоронили на горе Герцль 10 октября.
Я говорю Моше, что не могу поверить, насколько зрелым был Анер для 22-летнего, инстинктивно взяв на себя командование и ответственность за столь многих других, и Шира поправляет меня; "ему было 22 с половиной, сейчас ему было бы 23".
Шапиро явно получают огромное утешение от незнакомцев, которых спас Анер. "Они сказали, что не видели страха в его глазах", - говорит Моше. "Он был сосредоточен на миссии". Он достает свой телефон, чтобы показать мне видео нападения ХАМАСа на мегунит. Можно видеть гранаты, которые Анер бросает обратно в террористов.
"Нам повезло", - говорит его отец. "У нас есть записи изнутри убежища, и у нас есть фильм снаружи. Они не преувеличивали то, что сделал Анер. Это дар от Бога иметь эту документацию, иначе никто бы не поверил".
Я понимаю это, но все же задаюсь вопросом, как бы я себя чувствовала, просматривая видео, если бы это был мой сын, который близок по возрасту к Анеру.
"Ты собрал все эти вещи, Моше", - говорю я. "Помогает ли это тебе и Шире знать точно, что случилось с ним в те ужасные минуты?"
Моше кивает: "В иудаизме есть фраза, которая называется 'милосердие истины'. Она касается всех вещей, которые ты делаешь для кого-то, кто умер. Это благотворительность, потому что ты ничего не получишь от этого. Но я думаю, что мы получили благотворительность истины. Получить правду такой, какой она была для Анера – это благотворительность, да, потому что так много людей не знают, что случилось с их детьми в тот день".
Около 364 молодых людей, посетивших фестиваль Nova, были убиты, и 44 были взяты в заложники (любимая Роми Мейрав Гонен все еще в Газе 12 месяцев спустя. "Мы любим тебя, оставайся сильной"). Ноа Аргамани была спасена наземными силами, но парень, о котором она кричала с мотоцикла - Авинатан Ор - не вернулся домой. Единственный способ, которым смерть Шани Лук могла быть подтверждена, был когда в Газе нашли кусок ее черепа.
"Анер не смог спасти свою жизнь", - говорит Моше. "Но он смог показать, что нельзя идти на бойню как овца. Нужно стоять, и это удивительно, знаете, он действительно смог. Он смог, потому что ты показываешь миру, что если у тебя есть дух, даже если ты безоружен, ты можешь противостоять злу и можешь бороться".
Я посетила место фестиваля Nova в идеальный солнечный день. Это жутко красивое место; сейчас нет криков, нет безжалостной стрельбы, нет ликующих монстров, одержимых мученичеством, только звон ветряных колокольчиков, прикрепленных к мемориалам с фотографиями каждой молодой жертвы (так много лиц, полных обещаний, Боже мой, так много), и звук тихо плачущих посетителей.
По дороге домой мы останавливаемся у мегунита, места последнего боя Анера. Ржаво- красная кровь повсюду, на полу, на стенах, изрешеченных пулями. Он шокирующе мал, размером с садовый сарай; настолько мал, что живым удалось остаться в живых под телами убитых.
Пока они живут, сегодняшняя молодежь Израиля всегда будет поколением Nova. Их отношение ужесточилось, или так говорят люди, потому что они увидели, что делает твой враг с тобой, если ты не принимаешь его всерьез.
Это жестокий урок, и студенты на Западе, которые праздно поддерживают исламистских насильников и убийц, должны молиться, чтобы им никогда не пришлось его выучить.
Каким лидером своей страны мог бы стать Анер Шапира? Чувствительный солдат, который жил в противоречиях, будучи евреем, окруженным ненавистью, миролюбцем, который должен был взять в руки оружие, чтобы спасать людей. Кто знает? Анер мог бы убедить мир, что Израиль на стороне добра. В первую годовщину 7 октября мы можем представить высокого светловолосого молодого человека, все еще стоящего там в дверном проеме, настороженного, готового защищать. "Я буду ловить гранаты и бросать их обратно".
