hektorhouse

Для тех, кто пропустил эту главу и для целостности картины. Плюс она немного исправленная.

Глава пятая. Новый питомец.

Злой дух с миной партизана не хотел сознаваться, из чего же, все таки, было приготовлено злополучное жаркое. На него не действовали угрозы, мое шипение, даже расставание с яичницей домовой вынес стоически. Пока все не объяснила соседка.

Стоя вечером у подъезда, я с улыбкой выслушивал очередную тираду моей соседки по площадке, Юлии Александровны. Дамой она была внушительных размеров и внушительного возраста, я даже сомневался порой, а не приходится ли она родственницей Нафане. Впрочем, все наше общение сводилось к обычной пятиминутке вечером у подъезда, когда я шел домой с работы. Но в этот раз, Юлия Александровна рассказывала поразительные вещи.

- Представляете, Андрей. Сижу я дома, читаю Ги де Мопассана, и тут слышу, что на чердаке что-то топает. И громко так. Потом грохот какой-то, будто ведро уронили. Я не вытерпела и вышла из квартиры, а на самом верху, где люк-то на крышу, открыто все. Я подумала, что ремонт опять делают или крышу починяют.

- Так, и что было? Удалось узнать? – спросил я, начиная попутно строить свои робкие догадки.

- Да, ужас просто. Топот вдруг прекратился, и тут из отверстия вылезает такой большой голубь, - дама в ужасе заколыхала грудью. – На меня посмотрел, курлыкнул и, закинув мешок на плечо, исчез.

- Видимо вы, просто пересмотрели телевизор, - попытался успокоить я даму. – Вот и привиделось нечто. Давление скачет, бури на солнце, воздух грязный. Причин может быть очень много.

- Да, дорогой. И не говорите. Но мне пора. Начинается сериал. Всего хорошего, Андрей.

- До свидания, Юлия Александровна.

Явившись домой, я сразу захватил Нафаню в плен и принялся говорить, что все знаю, и знаю о том, кто шастал по чердаку в образе громадного голубя. Дух недобро сверкнул глазами и нехотя признался. Дело было так.

- Решил я тебя попотчевать ужином барским, да вином сладким напоить, - начал домовенок. – А мяса, как назло, дома-то нема совсем. Сначала я хотел соседку нашу обокрасть. Когда тут Петька жил, я так и делал. Украду продуктов у соседей и ужин готовлю. Петька все деньги пропивал.

- Так, отставим пока Петьку. Как ты жаркое приготовил, шеф? – не удержавшись, я перебил барабашку.

- Голубей пошел ловить, - усмехнулся Нафаня в ответ. – Распотрошил наволочку, извалялся в перьях, прищепку на нос прицепил. И все дабы на них, окаянных, походить. Ох, барин. Битый час их ловил, пакостников. Обгадили они Нафане шерстку пометом своим зловонным, орали так, что их уже режут. Но штук пять я успел наловить. Поймав, я вылез обратно через дырку на площадку, а там эта стоит, соседка наша, которая дышит тяжело всегда. Увидела меня, и за сердце схватилась. Тут мой черед пришел удивляться, почему она меня увидела. А тут вон оно как, я ж в перьях извалялся, чтобы на голубя походить. Вот она и увидела все эти перья. Я сплюнул и исчез по быстрому. Все ждал, когда ты меня ругать за это начнешь.

Не сдержавшись, я засмеялся. А домовой поняв, что ему ничего не грозит, радостно залез мне на колени.

- Ну, знаешь. Голубей я никогда не ел. Но на будущее, давай обойдемся без таких сюрпризов, - отсмеявшись, заявил я.

Нет, вы не подумайте. Нафаня любит животных. Хотя сам является тем еще зверьком. В старые времена, слыли поверья, что домовые любят зверушек, и любимой скотине заплетали косички, кормили вкусностями, и прочей милостью одаряли. Мой озорной сосед не стал исключением и здесь.

Поздним вечером Нафаня качественно мотал мне нервы.

- Андрейка. Почему ты не заведешь зверушку? Ну, нельзя же так. Я домовой, мне нужно о ком-нибудь заботиться, – вопил дух на всю квартиру. Я отбивался.

- Наф, ты о себе позаботиться не можешь, что уж про зверушек говорить. Кто сегодня возомнил себя великим скульптором и глиной заляпал мою гитару, – коллекционный Гибсон в углу молчаливо поддакивал.

- Художник так видит. Ересь не неси, барин, – домовой пренебрежительно фыркнул, обдав меня волной жуткого дыма от папироски. – В планах у меня создать массивное полотно с тобой в главной роли. «Андрей принимает утренний туалет».

- Я тебе дам, полотно, – отвесив духу шутливый подзатыльник, в который раз, я убедился, что ему все равно. От своих целей Нафаня так быстро не отказывался.

- Андрюшка. Дай зверушку! – начал раскачиваться маятником дух. При этом орал и показывал мне кукиш.

- Будет тебе зверушка. Завтра пойду и куплю. На свое усмотрение. Только отвяжись. У меня проект горит рабочий. Когда его делать, коли ты нудишь под ухом? – я вышвырнул Нафаню из комнаты и засел за работу. Шеф не погладит по моей умной голове за сорванные сроки. Вздохнув, я включил ноутбук.

Всю ночь, сознательно подкрепляя себя кофе и сигаретами, я без устали трудился. Домовой видимо решил не мешать мне и носу не казал. За что я был просто невероятно благодарен. Этот мохнатый эгоист требовал к себе внимания постоянно. И если его не замечали, начинал орать непотребные куплеты родом из своего славного детства.

Сохранив проект и скинув его на флешку, я позволил себе еще одну сигарету. На часах моргала цифра, извещавшая, что сейчас четыре утра. А на работу в семь. Подумав, что заснуть не получится, я залез в Сеть. С лукавой ухмылкой, которой научился у своего соседа, открыл сайт по поиску питомцев, и погрузился в изучение предложений. Довольно сдвинув бровь, увидел интересующую меня объявление.

«Так. Возраст… вес… цена. Годится» - подумал я, вслух произнеся тихо. - Держись троглодит мифологический.

Работа имеет обыкновение преподносить сюрпризы. Это может быть очень легкий день, что тебе придется сидеть и лениво просматривать развлекательные ресурсы, либо в поту работать и доводить до ума сразу несколько проектов. Тяжек труд дизайнера. Да так, что я чуть не забыл зайти за новым питомцем, которого обещал Нафане.

После работы, весело хлюпая ногами по лужам, я нашел искомый адрес. Это была одна из дорогих новостроек в центре города. Здесь не живут простые рабочие или заезжие гости. Тут правят свой бал политики, известные люди, бандиты, или просто богачи без определенного рода занятий. Задумавшись, нажал на домофоне нужный мне номер квартиры.

- Вы в курсе, как за ним ухаживать? – спросила меня изящная мадам бальзаковского возраста, с неизящно торчащей сигареткой в углу рта. – Зверюшки очень требовательны в плане ухода.

- Конечно, – кивнул я. – Я прочел достаточно литературы. И надеюсь, что могу звонить вам за советом.

- Обязательно, дорогой мой. Звони смело, – женщина колыхнула массивным бюстом и протянула мне коробочку. – Я дам вам немного еды для него. А потом сами купите.

Я улыбнулся и принял коробку в свои руки. Из нее доносилось легкое шуршание. Я протянул деньги, и вежливо откланявшись, покинул дорогую квартиру.

Спустя полчаса, я с довольной походкой подходил к дому. В руке была небольшая коробочка с дырочками для вентиляции. Ибо новый питомец был крайне нежный.

В дверях квартиры, подпрыгивая и визжа, меня встречал Нафаня, одетый по такому случаю в майку с картинкой магистра Йоды и словами «Андрей, быть юным падаваном опасно сейчас». Майка была моя, подаренная одной из бывших пассий. Нафанино одухотворенное лицо было чудо как похоже на Йоду. Я не преминул это заметить. Странно, но Наф спокойно пропустил это меж ушей и только поторопил:

- Где, где зверушка, барин? Дай поухаживать, я так ждал. Аж спать не мог, весь счесался, – барабашка преданно смотрел на коробку в моих руках.

- Да. Сейчас. Вот и он. Знакомься – это Олег, – с этими словами я достал из коробки паука птицееда, приятного песочного окраса, размером с мою немаленькую ладошку. Насекомое задумчиво привстало, смотря на Нафаню и его отвисший рот.

Нечеловечий визг потряс стекла в квартире, у соседей, и кажется, что уличным машинам тоже слегка досталось. В мгновение ока, Нафаня оседлал люстру и чуть отдышавшись, заорал:

- Кретин, дебил, имбецил, олигофрен, даун, идиот, осел, дурак! – поток ругательств не иссякал. Я, посмеиваясь, ждал, когда Нафаня угомонится. Паук Олег вообще спал у меня в руке, лишь изредка потираясь лапками.

- Кого ты принес?! Это же хренов паук! Я от них в доме избавляюсь, а он в дом тащит. Тьфу, пакость, срамота, остолопство, – духа вновь понесло в ругань. Он сидел на люстре, отчаянно грозя кулачком в сторону меня и Олега.

- Наф, спускайся. Посмотри, какой он классный. Какой пушистый, – я потерся щекой о спинку паука. Специально выбрал самую флегматичную породу. Мне не хотелось испытать на себе его яд и клыки.

- Нет. И не проси. Я вообще уйду из дома, если ты не уберешь эту мерзость. Или он или я! – домовой демонстративно замолчал.

Я пожал плечами и понес Олега в свою комнату. Устроив ему убежище в коробке из-под кроссовок, и заботливо кинув пару экзотичных червячков покушать, я пошел на кухню.

Заварив кофе, я медленно ужинал в одиночестве и тишине, что не могло радовать. Улыбнувшись, что дух теперь точно сбежит, я поставил пустую тарелку в мойку и закурил у окна. На улице была красота. Весенний вечер, закат солнца, облака представлялись апокалиптическими чудовищами.

- Он здесь? – осторожный вопрос пришел сверху. Я поднял голову и прыснул со смеху. Нафаня сидел на холодильнике в моей зимней шапке, сапогах, и держа в руках ружье для пейнтбола. Настоящий ассасин. Я отдал честь великому войну холодильника:

- Чудовище почивает, мон женераль. Хаос сдался и готов к переговорам.

- Балбес, – шикнул Нафаня на меня. – Я боюсь жутко. Эти лапки, брюшко, глазки горящие. Тьфу!

- Ааа! – заорал я внезапно – Нафаня он над твоей головой! Беги!

Домовой после этих слов пулей взлетел еще выше и забился в газовые трубы под потолком. Во тьме лишь моргали два глаза, да дуло ружья перемещалось по кругу. Тихий писк показал, что Нафаня готовится зарыдать. Напугался. Я, не сдерживаясь, хохотал во весь голос.

- Ой, дурак… - сокрушенно выдавил я, и отправился в комнату, проведать паука.

Следующим утром, я не узнал кухню.

Нафаня устроил небольшой бункер, передвинул мойку к окну. На полу лежала банка тушенки, бутылка водки, и пепельница полная окурков. Дух явно развлекался ночью. На двери явственно виднелись зеленые пятна краски от ружья. Солдат увидев ночью тени, видимо расстрелял жестоко все, что казалось подозрительным. По уставу.

- Нафаня. Ты где? – я тихо ступал, боясь спугнуть бесенка. Пока в голову не ударился с диким звоном шар от пейнтбола. В итоге большая часть моих волос покрылась липкой зеленью. Мерзкое хихиканье донеслось с холодильника.

- Нафаня не дурак. Нафаня ловушка делать! – кажется, домовой сошел с ума.

- Ай. Больно же. Ты чего? – я безуспешно пытался вытереться полотенцем. Превратив его во флаг Болотного Ордена из Вархаммера. Дедушка Нургл будет доволен.

- Не притащил бы тварюгу домой. Ничего бы не было, – с миной философа ответил Нафаня.

- Так. Слушай. Уговор был? Был. Я купил паука. Он неприхотлив, сидит в коробке, жрет нечасто, ухода почти не требует. Все, – я выговорился, встав в позу посередине кухни.

Нафаня многозначительно почесал подбородок дулом ружья.

На работе я сообразил, что поступил несколько опрометчиво, оставив домового одного с пауком. Ладно, деньги. Зверушку жалко, если Нафаня со страха выкинет того в окно на бабушек соседок. Проблемы мне были не нужны.

Досидев, как на иголках, до конца дня, я бегом побежал домой. Прохожие смотрели недоуменно, на высокого парня с азартом прыгающего через лужи, отмечая ненормальный блеск глаз. У подъезда я остановился перевести дыхание. Соседки на лавочке мило мне кивнули. Мысленно поблагодарив небеса, что Наф не додумался выкинуть паука в окно, я быстро поднялся. Открыв дверь, приметил тишину.

- Нафань. Я дома, – щелкнул выключатель. В коридоре было непривычно тихо. Сердце почему-то защемило от пустоты. Неужели ушел, как обещал. Зайдя в комнату, я проверил коробку. Пусто.

Но на кухне меня ждал сюрприз. За столом сидел Нафаня, с умным видом глуша водку. Воздух был заменен на сигаретный дым. Напротив домового, на столе, сидел птицеед Олег. Нафаня деловито наклонившись, почесывал спинку паука, иногда отрываясь на то, чтобы принять стопку.

- Олег. Ты прости меня. Ну, дурной. Ты добрая зверушка. Я вон тебе и косичку заплел, – действительно, в центре брюшка торчала соломина, видом похожая на небрежную косичку с бусиной на вершине. – Это барин правильно сделал, что тебя принес. Тебя люди пугаются, меня тоже. Ты меня не боишься, я теперь тебя тоже. Собеседник ты, ик, потрясающий.

В порыве нежности, Наф чмокнул паука в макушку, сплюнув на пол волоски. Заметив меня, кинулся в ноги, отчаянно голося противным звуком:

- Андриюшечка… друг мой ситный. А мыы воот, ик. Подружились. Я, правда, его выкинуть хотел в окно, ик, но он так посмотрел глазками своими… ик, – не закончив, Нафаня отключился.

Вздохнув, я отволок храпящего домового в комнату и уложил в кресло, прикрыв пледом с диванчика. Уже на кухне, убрав хлам, я сидел с чашкой чая, и обращаясь к пауку говорил:

- Вот кто бы мог подумать. Видимо у домовых это в крови. Любить зверушек. Даже таких, как ты, Олег. Хорошо, что все хорошо закончилось.

Допив чай, я сполоснул кружку под струей теплой воды, вытерев руки, взял Олега в ладонь и понес в коробку.

Во сне Нафаня чмокал и невнятно говорил:

- Олег. Привет, Олег. Вот мы теперь… ммм… втроем. Я, Андрюша, и Олег. Девочку бы еще Андриюшке. Ммм…. Внучиков хочу понянчить… ммм – захрапел дальше домовой.

Я с небольшой дрожью, дал себе зарок, что не буду напоминать Нафане, о чем тот говорил ночью. И закрыв глаза, уснул, под мерный рокот домового и шорох в коробке птицееда. Моя новая семейка соскучиться не даст. Определенно.

Для начала позвольте поблагодарить вас, мои уважаемые читатели, за интерес и положительные отзывы к Нафане. Армия приближается к 11000!
К вечеру пятницы даю вам еще одну главу, по многочисленным просьбам. Хорошего вечера и не менее хороших выходных.
Ваш грубиян Гектор.

Глава четвертая. Сюрприз.

Нафаня любит чудить. В этом, кажется, весь смысл его существования. Беспокойный дух-пакостник, которого славяне старались задобрить блинами, сметаной, горячими супами, и свежей выпечкой, стремительно эволюционировал в некое подобие современных людей. Почти такой же, как и все. Но со своими тараканами.

После того, как мы нашли заветную коробочку с золотыми монетами и Нафаниной фотографией в младенчестве, домовой загрустил. А я старался ему помочь, но дух самонадеянно хлестал водку по утрам и докучал своими слезливыми комментариями.

Как-то утром, я проснулся от жуткого шума, доносившегося из кухни. Шум явственно походил на одну из песен Rammstein. Скрипучий голосок срываясь на фальцет, выводил на корявом немецком песню «Левой, левой, раз, два, три».

- Нафаня! Ты в конец, оборзел! – заорал я сквозь тишину утра.

Шум прекратился. Топоток приближался к двери. Робко открыв дверь, в проеме появилась лохматая голова домового. Вместе с ним в комнату проник и неестественный аромат спиртного. Нафаня нажрался.

- Андрей, швайн! – осклабился пьяный дух. – Гебен зи мир айне папиросен!

Мгновенно ему в голову полетела подушка.

- Ты чего творишь?! – моему изумлению не было предела. – С каких пор тебя Раммштайн увлек?

Нафаня тем временем залез на люстру. К слову, люстра была из благородного хрусталя, сворованного, кажется, из царского особняка. Огромная и жутко старая. Дух любил на ней качаться. Тоже мне, люльку нашел.

- Айн шлос, Андрейка! Ихь вас мюдэ траума, – Нафаня нес околесицу, переставляя немецкие глаголы так, что доктора наук ворочались в своих снах.

- Какая траума, осел ты эдакий. Что на тебя нашло? Объясни по-человечески, – насупившись, спросил я.

- Грусть меня снедает, барин. Безродная я скотинушка, никому не нужная, – завыл на люстре дух.

И так всегда, как напьется. Я начал привыкать к Нафаниным капризам, но противодействовать ему было нельзя. Он сразу впадал в неконтролируемое буйство.

- Кончай концерт. Мне-то ты нужен. Был бы не нужен, давно бы упаковал тебя в мешок и отволок в зоопарк, – я пытался его вразумить. Но домовой в ответ затянул любимую, по пьяни, песню.

- Выла вьюга, не было огняяяя…

Когда мать родила бедного миинняяяяя…

Срываясь на фальцет, он продолжал петь, как не смазанная телега.

- По приютам я с детства скитался,

Не имея родного угла.

Ах, зачем я на свет появился,

Ах, зачем меня мать родилааа…

Я хмуро слушал, наихудший образчик вокала, пока не надоело. Покрутив пальцем у виска, оставил новоявленного тенора висеть на люстре в позе ленивца, а сам пошел заваривать кофе.

На кухне был бардак. Кастрюли образовали импровизированную ударную установку, половник был педалью, бас - бочкой выступал здоровенный чугунок. На столе валялась разорванная пачка Беломора, пустая бутылка водки, и одинокий огурец в шерсти. В кухонном магнитофоне, убавленном на минимальную громкость, шелестел Тиль из Раммштайна о тяжелой судьбе шахтера, которому не дают женщины. Выключив музыку, я принялся наводить порядок. В проеме меж тем виновато стоял Нафаня с мокрой головой.

- Андреюшка, прости меня. Я хотел по-тихому, кто ж знал, что музыка так проймет, – домовой опустил глаза.

- Надоел ты своими пьянками. Я же не устраиваю такое по поводу и без? Так и тебе, как моему соседу, нужно вести себя хорошо. А то я сдам квартиру к чертям и живи, как желаешь, с бомжами. Авось и сопьешься с ними, – раздраженно ответил я, собирая мятые бычки по всей кухне, устраивая попутно барабашке головомойку.

Нафаня хлюпал носом и молчал. Наконец бардак был убран.

Притомившись, я потягивал кофе, закусывая сигаретным дымом. Окно было открыто, и Нафанин перегар постепенно выветривался. С улицы пахнуло весной и свежестью.

- Барин. Я не буду больше, – дух походил на виноватого мопса, всю ночь развлекавшегося с хозяйским ботинком.

- Будешь, паскудник. А то я не знаю. Убирай хотя бы за собой, – взглянув на часы, я чертыхнулся.

- Твою мать, я на работу опаздываю. Все. Не мусори тут. И веди себя хорошо, эмобой, – отвесив шутливый подзатыльник, я бросился одеваться.

Работал я дизайнером в крупном рекламном агентстве. Платили неплохо, для холостяка без семьи, как я, вполне хватало и на поесть\попить и даже на погулять\чего купить.

После трудного дня занятого бесконечными разработками дурацких макетов и презентаций их начальству, я с дурной головой, зашел в магазинчик рядом с домом. Купив себе пельмени и десяток яиц домовому, пару банок Гиннесса, и минералки с сигаретами, пошел домой. По привычке бросив взгляд наверх, увидел, что из окна на меня смотрит Нафаня. Поймав мой взгляд, тот юркнул обратно, закрыв окно.

Злорадно улыбаясь, я поднялся наверх, подумав, что протрезвевшему домовому сейчас устрою Хиросиму. Но от мыслей возмездия меня отвлек невероятно вкусный аромат чего-то мясного и безумно вкусного. Живот согласился с этим и забурчал, аки водолаз. Вздохнув, я повернул ключ в замке и открыл дверь. И опешил, таки.

Аппетитный аромат шел из моей квартиры. Я разделся, отложив пакет, и удивился отсутствию домового, который постоянно встречал меня с работы, и, хватая из пакета пачку Беломора, тащил продукты на кухню. Но в этот раз была тишина. Если не считать сладкого голоска Фрэнка Синатры, который пел прямиком из глубины квартиры.

Пройдя на кухню, я выронил пакет и сел задом мимо стула прямо на пол от открывшегося зрелища.

Нафаня в белоснежной майке, спертой из моего шкафа, с принтом группы Vader, улыбался и протягивал руку к столу. Домовой благоухал, как цветочный луг, и я мысленно распрощался со своим одеколоном «Шоу одного мужчины». Забавно расчесанная на пробор шевелюра Нафани была аккуратна прилизана. На столе сияла чистая, кружевная скатерть, стояли две тарелки с полным набором столовых приборов, и небольшая кастрюлька, служившая источником аромата. В хлебнице лежал горячий хлеб. Венчало сие великолепие бутылка старого вина, что долго отдыхала в холодильнике.

- Вот это да, – выдохнул я. – Наф, а ты чего? Только не говори, что влюбился в меня.

- Не дождешься, – домовой шумно испортил воздух и улыбнулся. – Я извиняюсь так.

Подивившись, я пошел мыть руки. Наф сопровождая меня, не заканчивал поток извинений. В итоге я буркнул «Забудем» и пошел за стол.

Домовой был сама галантность. В белой майке и с проборчиком, он оказался гораздо милее, чем был в образе бесовской машины с перегаром. Но в углу рта, также торчала самокрутка.

Нафаня деловито разлил вкусное жаркое из кастрюльки по тарелкам, наполнил бокалы вином, дав тому немного подышать. Истый сомелье.

Вкусив ложку жаркого, я чуть не проглотил язык. Рецепторы пищали в адском восторге, вкуснее ничего не едал. Даже материнский борщ. Следующая двадцатиминутка прошла в наслаждении гением Нафаниной кулинарии.

Закончив трапезу, мы курили и, поцеживая благородное вино, завели беседу.

- Извинения приняты, чертушка, – я выдохнул колечко, заставив Нафаню ловить его. Домовой обожал это занятие.

- Ты настоящий шах среди кулинаров, мой друг. Это было потрясно.

- Все для тебя, барин, – домовенок улыбнулся, выпустив из носа струю едкого дыма. – Я же тебя обожаю, смертный.

- Как же. И изводишь своим настроением, – я вернулся к утренней дискотеке. Домовой взгрустнул:

- Ты знаешь причину. Эта находка колдовская, да я маленький. Вот и напала грусть-депрессия.

- Мы обязательно все выясним, Наф. Обещаю, – я поднял руку и погладил Нафанину голову.

- Хороший ты, Андриюшко. Очень. Не то, что прежний мой сосед. Петька. Фууу, – духа передёрнуло от отвращения.

- Забей, – я улыбнулся – Мы обязательно все узнаем. Только не устраивай больше таких погромов.

- Постараюсь, - Нафаня хмыкнув, шлепнул своей ладошкой меня по колену. И, семеня, поплелся в коридор.

Озарение пришло ко мне после очередной затяжки. Я купил пельмени, ибо холодильник был пуст. Из чего тогда приготовлено жаркое было? Домовой невидим и не может прийти просто так в магазин за мясом… Я заревел на всю квартиру:

- Нафаааааанняяяяя!!!!

А злобный дух, хохоча, катался на люстре. Сюрприз удался на славу.

Глава третья. Внезапная находка.

Так и началась моя жизнь с новым соседом. С Нафаней. Он барабашка. Он же полтергейст, он же дух неуспокоенный, он же домовой. Я зову его Нафаня. Ибо от его истинного имени можно зубы сломать.

Нафаня тот еще сосед. Первый раз, появившись у меня на кухне и попросив стопку самогонки, он спровоцировал истерику у вашего рассказчика. Да так, что автор поневоле подумал, что его посетила особая разновидность белой горячки.

Небольшого роста, Нафаня больше напоминает небольшую собаку породы «мопс». Те же большие глаза и широкий рот, как и страсть к храпу. Плюс на шее болтается соска. Старая и повидавшая многое. Где Нафаня ее взял или украл неизвестно. Но он категорически не желает с ней расставаться.

Буйный дух любит тяжелую музыку, и когда я включаю один из альбомов нежно любимой мной группы Удавка, Нафаня кивает лохматой головой в такт жестким рифам. Циничный сволочизм искупается добротой, малопонятной для барабашки. Конечно, у Нафани бывают трудные дни, когда он ходит букой и постоянно ругается матом, а то и комментирует каждое мое действие. Но в целом дух - очень милый сосед, учитывая, с кем порой приходится снимать квартиру.

Однако теперь он живет со мной, и я начал привыкать к громогласному обормоту из иного мира. Что самое забавное, так это то, что Нафаня не мог сказать ничего путного о своем происхождении.

Я выяснил, что домовой это просто душа, оставленная Богом на земле, чтобы следить за местом или за определенным человеком. Но домовенок ничего не помнил из своей прошлой жизни. Нафаня лишь сказал, что сам выбирает себе человека, с которым и живет на протяжении всей жизни. Правда, чем его так прельстила моя персона, непонятно.

Польза от него тоже есть. В квартире не текут трубы, мусор исчезает мгновенно, везде порядок и чистота. Пока Нафаня не впадает в запой. В эти моменты лучше никого домой не приводить, ибо злой дух начинает негодовать и может запустить в голову гостю ночной горшок, в котором стоит его любимый кактус. Самое интересное в том, что домовенка вижу только я. Нафаня назвал это жутко мудрёным термином, который по смыслу подходит к «Выбор». Мол, он сам мне решил показаться. Кроме меня видеть его могут дети до определенного возраста и домашняя живность.

Моя жизнь с Нафаней похожа на сериал, что в изобилии крутятся на сотнях телеканалов. Только мой сосед – нечисть. Все реальнее некуда. И так получилось, что именно я помог духу найти одну крайне занятную вещь, проливающую свет на историю его появления.

Дождливым субботним утром, когда весь прогрессивный люд тихо почивал в кроватях, отходя от рабочей недели, Нафаня надоедливо теребил мою свесившуюся с кровати руку:

- Хозяюшко. Хватит дрыхнуть, аки барин. Тебе меня кормить еще.

- Отстань жутька! Я сплю. Выходной же. Иди и возьми себе в холодильнике морковку или сосиску, – сонно пробурчал я.

- Зараза ты ленивая! – взбеленился домовой. – Хочешь, я тебе льда в трусы накидаю? По-хорошему прошу! Накорми Нафаню!

Я уже проснулся и, легонько пнув духа ногой, пошаркал в туалет. Нафаня, как верный пес, остался караулить около двери.

- Андрейка, етить тебя за ногу да головой об стену! Ты что вчера ел, даже мой потусторонний нос все чует и тихо обугливается? – ехидно прогудел из-за двери барабашка.

- Отвали, Нафаня. Отвечаю, я священника позову, чтобы он обряд экзорцизма провел. Только на сей раз удачно. Надоел ты уже, – я отчаянно зевал, прикрывая рот ладонью.

- Священники мне не помеха. Я крещенный и в Боженьку верую, – не унимался он.

Выйдя из туалета, я смерил гнома едким взглядом. Нафаня взвизгнув, помчался следом на кухню. Кто бы знал, какого соседа я себе найду, умер бы от зависти.

- Что ты хочешь, образина? – я сама вежливость.

- Сам образина. И нос у тебя прыщавый. И воняешь ты хуже воеводы царского, – Нафаня обиженно закусил толстую губу, поглаживая свою соску, висевшую на груди.

- Ладно, извини. Я просто спать хочу. А тут ты надоедаешь, – пришлось уступить. Домовой быстро зверел, даже на невинные шутки.

- Уже лучше. Андриюшка, я хочу яичничку с салом на сковороде каленной. Да с перчиком душистым, – понесло вредного духа.

- Эстет ты мой. Сейчас будет. Там кран подтекает. Глянь по дружбе, – я не остался в долгу. Нужно и барабашек держать в узде.

- Не вопрос, Андрейка, – чертов дух знал, что я не люблю такого обращения.

- Назовешь меня Андрейкой еще раз, я тебе в яичничку горчицы лютой добавлю, – Нафаня с горчицы ловил жуткий метеоризм, и видеть его обезьянью морду сдерживающей газы, доставляло удовольствие похлеще голливудских комедий.

- Твоя взяла, – буркнул домовой и поплелся в ванную чинить кран, попутно почесывая свой мохнатый зад.

Яичница весело скворчала на сковороде. Я пил горячий кофе и настроение понемногу улучшалось. Пока из ванной не явилось нечто. Нечто было в паутине, грязи, и строительном мазуте. Лишь потрепанная соска выдавала моего соседа.

- Нафаня! Ты где так изгваздался?! – я начал мерзко хихикать.

- Молчи, смертный. Аид и рядом не стоял с этой зловонной клоакой, – Нафаня в кои то веки был серьезен. – Там труба прохудилась. Нужно новую ставить. Вот ее купишь, и я все починю.

- Нафанюшка, а я тебе яичницу сделал. Твою любимую, на сале, с перцем. Без горчицы, – я решил-таки порадовать домового.

Мохнатая морда расплылась в улыбке и с воем кинулась ко мне. В мановение ока, моя белая майка стала носить отпечаток безумно грязного Нафани. Опять стирка. Это уже было не смешно.

Скинув майку в корзину для белья, я переоделся в чистую, и собрался по магазинам. По привычке крикнув духу:

- Наф, тебе что-нибудь купить?

- Свежий Playboy и пачку Беломора, – откликнулся тот из ванной, гремя железками.

Я вздохнул. Страсть Нафани к голому женскому телу превосходило все. Но хуже всего был Беломор. Домовой дымил, как паровоз. Ужасный запах впитался намертво в его шерсть. И даже хваленный Шаума не помогал. Нафаня был пропитан никотином. Мои сигареты он ехидно называл дамскими тампонами, предпочитая дымить свои самокрутки.

Спустя час я, заваленный пакетами с продуктами, выудив ключи из кармана, таки открыл дверь. Из квартиры пахнуло канализацией и адовой смесью тяжелого метала из колонок. Нафаня под любимую музыку разбирал трубы, пытаясь ликвидировать поломку.

- Нафань! – Я тщетно пытался перекричать стереосистему – Выруби к хренам своих идиотов!

- Зачем?! – не менее истошно завопил в ответ барабашка.

Чертыхнувшись, я сбросил пакеты на кухне и пулей полетел в комнату. Выключив музыку, минутку насладился тишиной. Пока не пришел Нафаня. Весь в грязи, с беломориной в зубах.

- Шайтана ма, Андрэй. Кирдык труба, шайтан ее.

- Нафань, давай по-русски? – устало попросил я, потирая висок.

- Труба говорю, сдохла. Давай новую, пойду поставлю, – дух лыбился в свои двадцать четыре зуба.

- Сейчас помогу. Погоди, переоденусь, – я закрыл дверь, пинком отправив домового в ванную.

Пару мгновений спустя, мы с Нафаней начали прилаживать новую трубу, пока грязнуля не выругался:

- Что за смрадное создание тут? Пальцы чуть не покарябал, – Нафаня изящно разговаривал, когда желал. Желал, правда, не часто.

- Давай посмотрим – я отодвинул чертенка от дыры в стене.

Наш дом был построен еще в революцию. Сейчас тут все оккупировали бизнесмены и их жены с дорогими машинами, но наша квартира была первозданной и не оскверненной гипсокартонном, и галогеновыми лампами. Я, как и Нафаня, любил ее за теплый, старый уют.

Через несколько минут возни, удалось вытащить наружу железный ящичек. Довольно увесистый. На ящике был кованный и очень старый замок. Отложив его, я увидел, как загорелись глаза Нафани.

- После того, как поставим трубу! – остудил я его пыл.

Приунывший домовой, плюнув, полез в разлом с новой трубой. Не знаю как, но он всегда быстро и качественно все делал. Этот раз не стал исключением. Нафаня вылез из дыры, парой взмахов мастерка залепил отверстие, сказав:

- Готово, говнюк.

- Э! – Я сгреб его за шкирку – Что за новости?

- Привыкнуть пора, Андриюшка, - оскалился висящий Нафаня.

Цыкнув на него, я открыл кран и горячей водой стал смывать грязь с рук. Ко мне присоединился и Наф, который влез на свой ящичек и, намыливая детским мылом с запахом ландышей свои мохнатые ладошки, косился на лежащий ящик.

После отмывания рук, преимущественно Нафаниных, мы сели в комнате, вооружившись инструментом. Замок ящика, скрипя, подался под кусачками и развалился в конце на две аккуратные половинки.

Внутри ящика лежала шкатулка и обернутые тканью какие-то бумаги. Нафаня, обычно дающий всюду свои комментарии, сейчас задумчиво молчал, поглаживая свою соску. Я вытащил шкатулку. Открыть ее не получилось, и я, взяв находку с собой, пошел на кухню за ножом, чтобы аккуратно подцепить замок изнутри. Нафаня потянулся к бумагам.

Со щелчком, замок открылся. Внутри аккуратными столбиками лежали монетки из желтого металла. Покрутив одну в руках, я ужаснулся. Золото! И римский профиль на «орле». «Это же целое состояние» - подумал я. И с диким криком кинулся в комнату, крича:

- Нафанька! Мы богаты! Золото!!! Ейхуууу!

Войдя, я резко остановился. На меня грустно смотрел Нафаня. Глаза его поблескивали. Кажется, домовой плакал.

- Нафань, что такое? Что случилось? – я подсел на край кровати и приобнял домовенка за спину.

Дух молча протянул пачку бумаги из ящика. Это были фотографии.

На первой фотографии я увидел молодых мужчину и женщину, с маленьким ребенком на руках. Фото было очень старым. Сделанное явно в тридцатых годах прошлого века. Кто-то надежно прятал в ящик воспоминания на будущее. На следующем фото сидел миловидный мальчик с лягушачьей улыбкой и озорным взглядом. На его груди покоилась знакомая соска. И это знакомое выражение лица. Меня осенило:

- Подожди. Это что же получается, соска твоя же, – я не знал, что и сказать, мысли явно спутались.

- Это моя соска. А на фотографии, – Я и мои родители. Барин. Это я. Я был человеком – Нафаня трубчато высморкался в карман – и здесь жил. Мой родной дом. И мои родители спрятали в этот ящик самое дорогое. Память о сыне. Кто же знал, что мы это найдем.

Я обнял своего соседа. Тот без стеснения полез обниматься. И тихо поскуливал на моем плече.

- Нафань, так это твое получается. Деньги и фото. Я не могу это взять, – я двинул шкатулку и карточки барабашке.

- И что мне с этим делать? Я с тобой живу. Только ты меня видишь. Как я буду ими пользоваться? Но фото заберу. Уж извиняй, барин, – он осклабился. – А тебе, как другу, эти монетки. Пользуйся с умом. Пусть они принесут тебе счастье, если не смогли принести мне и моим родным.

Поздней ночью, мы с Нафаней пили кофе. Дух дымил свой Беломор, а я изредка кашлял, если смертельная волна направлялась в мою сторону. Вдруг очень тихо, Нафаня произнес:

- Андрей. Ты же меня не бросишь? Даже если я такая сволочь?

- Вот те раз. Что за мысли, обормот? – я ласково потрепал грустинушку за загривок.

– Ты хороший. Мне повезло, что я нашел тебя, – обняв мою руку, он спрыгнул на пол, сунул подмышку Playboy и ехидно добавил:

- Не отвлекай меня от прочтения, сударь. Я в уборную, на ночь.

- Иди, мелкий онанист. Не увлекайся.

Показав мне язык, домовой семеня ножками, пошел в коридор. А я так и сидел, глядя на его фото, где ребенок Нафаня мило улыбался дяде фотографу. Вопросов было много. Но почему-то я был уверен, что со временем, мы все узнаем.

История вторая. Вызов царя демонов.

В качестве саундтрека - Stardust – Transilvanian Hunger (Darkthrone Cover)

Как уже говорил, металисты, в целом, довольно веселый и позитивный народ. Но в этом скопище стереотипов обязательно найдется какая-нибудь яркая личность с дремучим лесом в голове.

Компания, где проводил свободное время автор, была скорее интеллектуальной. Нет, не подумайте. У нас был прожженный панк Боря, гот Валера, два любителя мясного рыка, несколько девушек, что любили «светлый метал» и два брата-акробата, что любили ролевые игры на свежем воздухе. Нет, друзья, не игры на тему ебли, а те, где надо скакать по лесам с деревянным мечом, бухать, грабить эльфов, и выпускать понарошку кишки таким же идиотам.

И вот однажды в холодный дождливый вечер, мы собрались у товарища поиграть в D&D и просто провести приятно время. Рассевшись кружком, мы слушали гейм-мастера, но тут, блядь, вклинился Валера со своим сатанизмом, которым уже всех порядком подзаебал.

Он, с горящими глазами, стал вещать очередную ересь, чем напомнил автору горящую на костре с сырыми дровами, ведьму. Даже получив подзатыльник от Бори, Асгарот не заткнулся. А вещал он следующее.

Был вечер пятницы и, учитывая, что наш синезалупый друг увлекался оккультизмом, то он стал всех склонять к вызову демона. Девушки зажали ладошками прекрасные ротики, а парни стали насмехаться над Валерой мол «а сам пересрал вызвать? А вдруг он, как вылезет, и откусит тебе кусок хера и половину ебала. Будешь потом готессой». Но Валеру пронять этим было невозможно, и он твердо стоял на своем. Было скучно и мы согласились.

Погасив свет в комнате, Валера мукой нарисовал какую-то оккультную поеботу в виде кривой пентаграммы на полу и спросил нас, мол, «кого вызывать будем». Я посоветовал Боре посрать в центр круга и вызвать Дерьмодемона, чтобы тот засосал Валеру в свою сраку и избавил нас от его общества. Валера не обиделся, обида стала душить Борю, который от жабы в груди, принял стопку «живительной влаги» в нутро и прошептал проклятие в адрес автора могучей отрыжкой. Далее, в течение получаса, выбирались разные демоны и бесы. Валера, как самый просвещенный, светился от распиравшей его гордости, как китайский фонарик, и пояснял по каждому типу. Чем быстрее опустошалась бутылка, тем необычнее были варианты. Леша заявил, что не хочет демона, а хочет демонессу. С рогами, хвостом и здоровенными черными сиськами. За свое желание он получил по башке от дамы сердца, которая сидела рядом и не обладала нужным кавалеру черным бюстом.

Наконец споры утихли, и решено было вызвать Вельзевула. Он же Повелитель мух, он же Князь, он же Зловонный, могучий и так далее.

Валера зажег две свечи и принялся напевать что-то своим писклявым голосом. Мы, разомлевшие от тепла и алкоголя, беззлобно над ним смеялись, а кто-то стал даже подпевать. Но отклик Асгарот нашел. Тут ветерок задул одну свечу и начался, блядь, концерт по заявкам. Девушки заорав, кинулись из комнаты на кухню, попутно погасив вторую свечу и чуть не дав одному из ролевиков ладным коленом по лбу, ибо тот сидел на пути. Леша захрипел и попытался сломать Валере шею, говоря, что в него вселился Вельзевул и тощему магу сейчас придет пиздец за богохульство. Боря послал всех на три буквы и пошел в туалет на сон грядущий, попутно устроив нам Хиросиму своим священным ветром из задницы. Автор хмыкнул и пошел попить водички да успокаивать дам.

После того, как Валера, зажатый мохнатой подмышкой Леши и серый, словно слоновий фаллос, признал, что ничего не получилось, компания переместилась на кухню. Автор принялся пугать всех рассказом о мальчике, который неправильно начертил пентаграмму, и бес за это поменял ему голову и залупу местами, заставив совокупляться с самим собой. Асгарот бледнел и хватался за сердце. Все было весело, пока одна из девушек не спросила «А где же Боря?». Тут хмель вылетел из голов, и мы пошли искать беззубого друга.

В туалете его не было, в комнатах тоже. Как в воду канул. Друзья, пожав плечами, решили, что Боря от произошедшего идиотизма попросту пошел домой, никого не предупредив, что делал довольно часто. Допив алкоголь, мы рассредоточились по спальням. Валеру справедливо положили в зале на диван, считая, что если Вельзевул явится, то пусть начнет стягивать кожу с того, кто его вызвал. Гот обиделся и, укрывшись одеялкой, отвернулся к стене, не пожелав нам спокойной ночи. Покой нам только снился, друзья.

Посередине ночи с зала донесся крик. Нет, это была, блядь, целая опера. Паваротти в гробу вертится и от зависти волосы рвет, услышав, какую октаву берет Валера. Крик достиг апогея и с всхлипом оборвался. Тут, признаюсь честно, автор немного струхнул. Мой воспаленный мозг уже рисовал картину «Валера со снятой кожей лежит на кровати, а Повелитель мух пьет его глазной сок, попутно насилуя в рот». Выйдя последним, я узрел картину, что Асгарот сидит в углу дивана с бешеными глазами, а рядом стоят друзья с пьяным Борей и покатываются со смеху.

Оказывается ночью, Валера не мог уснуть и долго ворочался на старом диване, думая де «где же он напортачил с заклинанием». Тут снизу раздался глухой могильный голос и заявил де «ты заебал ворочаться. Уснешь ты, сука, или нет? Я сейчас вылезу и успокою тебя». Валера от страху усрался бетонными блоками и заорал на всю мощь своего тщедушного тела. А дело было так.

Пьяный в жопу Боря, после посещения уборной, решил всех подъебать и залез втихаря под диван, пока друзья были на кухне. И уснул, балбес. Проснулся оттого, что сверху что-то скрипит и отчаянно мешает спать. Боря уже пригрелся, и вылезать не хотел. Поэтому и пообещал нарушителю сна кару адскую за такое беспокойство.

Утром, на кухне, вся компания узрела филина Валеру, который, нахохлившись, как лобок после Шаумы, сидел на табурете, поджав ноги, и потягивал остывший кофе. Сон упорно не шел к колдуну еще несколько ночей.

Конечно, он не перестал увлекаться оккультизмом и изредка пытался кого-то вызвать, но уже наедине. И ложась спать, всегда заглядывал под кровать.

Глава вторая. Нафаня.

Я пришел в сознание на свежевымытом полу. Поднявшись, поморщился от боли. В голове шумели и стучали молотки горных троллей, заставляя бедную голову раскалываться, как орех.

Вспомнив события вчерашнего вечера, я с опаской заглянул на кухню. Подняв мусорное ведро и сложив туда весь выпавший мусор, огляделся. Не было и намека на вчерашнего гостя.

- Привидится же такая чушь, – сокрушенно покачал я, все еще болевшей, головой. – Домовой, ну надо же.

Вздохнув, я поставил на огонь маленький чайник, и глядя, как пар вырывается из железного носа, усмехнулся. Определенно, переработался вчера, вот и привиделась белиберда.

Наливая кипяток в чашку, я блаженно зажмурился от пряного аромата цветов и мяты. Ох, люблю я мятный чай.

- А мне? – раздался внезапный голос. – Или ты эгоист-единоличник?!

Я повернулся на звук голоса с замершим сердцем. На табурете, как и вчера, вечером, сидело странное и волосатое нечто. Меня бросило в холодный пот.

- Ты это. Только не падай в обморок, – попросил гость, легонько постучав ладошкой по столу. – Я тебя не пугать пришел, барин.

- Ты кто, на хрен, такой?! – шепотом просипел я, вжимаясь в стену напротив сидящего чуда.

- Я – домовой. Ты забыл уже, балбес? – сварливо ответило существо. – Я тут живу. Вот и пришел знакомиться с новым хозяином. А новый хозяин падает в обмороки и визжит будто ему яйцо отдавили.

Голос был скрипящим и немного писклявым. Домовой растягивал слова и забавно ойкал на каждом слове. Сидя на табурете, он болтал маленькими ножками, и с любопытством рассматривал меня. Переведя дух, я опасливо потянул из пачки сигарету дрожащими пальцами.

- Мне тоже дай, – потребовал домовой, протянув мохнатую ладошку. Я взвизгнул и сел на пол, не смея оторваться от стены. Гость покачал головой. – Вот же счастья привалило. Новый хозяин и такой припадочный.

- А ты не обзывайся, чудище неведомое, – буркнул я, постепенно понимая, что мне это не кажется. Я кинул ему пачку сигарет. – Бери сам. Только не приближайся.

- Это я-то чудище неведомое? – удивился домовенок. – А по лбу не хочешь?

- Не хочу, – честно признался я. Дух хмыкнул, раскуривая сигарету. – Что ты делаешь в моей квартире? Только не говори, что я сошел с ума.

- Не сошел, барин. Все по настоящему, – сверкнул глазами домовой. – Я тут живу. Уже почитай, как сто лет. Может и больше. Дом-то старый. А ты, чьих будешь?

- Чьих? – удивился я. – В смысле?

- Вот неразумный, а, – покачал он головой в ответ. – Кто таков, спрашиваю. Как тебя зовут?

- Андрей, – дрожа, пробормотал я, не отрывая от домового взгляд. Тот соскочил с табурета, и смешно семеня ножками, направился ко мне.

- А я Нафанаил, – серьезно заявило существо, протягивая ладошку. Я с опаской ее пожал. – Очень приятно, барин. Надеюсь, мы подружимся. Петька, старый хозяин, такой идиот был, мама моя. Постоянно пьянствовал, а как напьется, давай зеркала крушить и ругаться матом на меня. Мол, я какая-то горячка там.

- Белая? – подсказал я, поднимаясь и перебираясь ближе к окну. Домовой кивнул.

- Во, во. Она самая. А шо это такое, барин?

- Болезнь. На почве алкоголизма, – я засомневался, а не болен ли я этой болезнью.

- Ну, нет. Я не такой, как эта горячка. Я настоящий, – гордо ткнул он себя в грудь.

- Слушай, Нафанаил. Мне пора на работу, – соврал я. – Если не приду, то будут ругать. Понимаешь?

- А я тебе чего? Иди, – захохотал домовой, высовывая язык. – Я же не мамка тебе, слава Боженьке. Ступай, а я за домом присмотрю. Ты мне только сигарет оставь. Ох, истосковалась моя душенька по табачку-то.

Я пулей вылетел из квартиры, взяв ключи, сигареты, и свою сумку с документами. Остановившись перед подъездом, я поднял взгляд наверх. Все было спокойно, в отличие от того, что творилось внутри. Хмыкнув, я поплелся по улице, не зная, что мне делать.

Рассказать о домовом в полиции значило упрячь себя в психбольницу, друзья бы не поверили. Получается, что я сам должен что-то делать.

- Библиотека! – осенило меня. – Вот там наверняка найдется информация, как сладить с домовым.

Злорадно улыбаясь, я бегом помчался в библиотеку.

Пожилая библиотекарша удивленно воззрилась на запыхавшегося парня, который подлетел к стойке с просьбой дать ему книги о домовых, и как от них избавиться. Но вернув себе достойное выражение лица, ушла в большой зал за спиной, чтобы спустя пару минут вынести стопку книг, которые смогла найти.

Я поблагодарил ее и, заняв свободное место, погрузился в чтение…

- «Мифический хозяин дома, обеспечивающий порядок и здоровье семьи…»

- «Шумит, грохочет вещами, бормочет…»

- «Взъерошенный вид, добродушный, защитник…»

- «В христианстве злой дух… Выгоняют священники…»

- «Может вредить тому, кого не полюбит… Душитель…»

Оторвавшись от чтения, я взлохматил волосы. В одной из книг указывался заговор, как с помощью простой свечи выпроводить домового. Я улыбнулся. Это было то, что нужно.

Забежав по пути в церковную лавку, я купил одну свечу, и направился домой с самыми твердыми намерениями. Это мой дом и я не отдам его чумазому духу.

Быстро поднявшись на свой этаж, я аккуратно открыл дверь, и прошел в темный коридор. Присутствия домового не ощущалось, и я достал из кармана заранее приготовленный листочек с заговором и свечу. Зажег ее и медленно идя вперед, принялся читать написанное.

Текст был антилогичной писаниной, не пригодной для понимания современным человеком. Однако я поверил в то, что это поможет. Домовой не показывался, что я воспринял, как добрый знак.

Зайдя в свою комнату, я поперхнулся. На люстре покачивался мой сосед и вертел своей мохнатой задницей.

- И что ты читаешь? Ходишь, как тать со свечкой по квартире. Завываешь, – домовой передразнил меня своим голосом. Я вспыхнул от ярости. Нафанаил продолжал издеваться. – Восподь тоби поможет, дитятко.

- От тебя хочу избавиться, образина ты волосатая, – рявкнул я. – Это моя квартира, и какой-то низший дух, тут жить не будет!

В меня тут же полетела лампочка. Разозленная нечисть, повиснув на люстре, грозила мне кулачком.

- Я тебе, барин, жопу нарумяню! – ругнулся домовой. – Ишь ты, будет он тут командовать!

Я пригнулся от второй лампочки, и затем вылетел из комнаты, когда домовенок схватил старую швабру, прислоненную к стене, и кинулся на меня.

Выскочив из квартиры, я слышал, как дух лупит со всей мочи по двери чем-то тяжелым.

- Ну ладно, – сжал я зубы. – Сам напросился.

Открыв тяжелую дверь небольшой церквушки, я вошел внутрь помещения. Тяжелый запах горящих свечей и благовоний витал в спертом воздухе. Оглянувшись по сторонам, и заметив священника, не мешкая направился к нему. Дождавшись, когда он закончит с прихожанами, я улыбнулся и попросил разговора наедине.

- Да, сын мой, – голос священника напомнил мне буйного соседа. Я сглотнул. – Что тебя гложет?

- Понимаете, у меня дома кто-то живет, – осторожно пробормотал я. – Он называет себя домовым.

- Домовой? – улыбнулся священник. – Как он выглядит? Как ведет себя?

- Грязный, лохматый, ругается, – начал перечислять я. – Драться бросается. Помогите мне, прошу.

- Хорошо, завтра я буду у вас, – священник встал, но я вцепился в его рясу, буквально повиснув.

- Я домой попасть не могу! – почти всхлипывая, пробурчал потерпевший автор. – Помогите сегодня, прошу.

- Хорошо, сын мой, – он нахмурил брови. – Оставь адрес и после службы я приду.

Я ждал священника в подъезде. Не рискуя зайти в квартиру, где сидел разозлившийся домовой с грозной шваброй. Расскажи кому, не поверили бы.

Увидев поднимающегося по лестнице батюшку, я выдохнул с облегчением. Тот кивнул мне со всей статью и повелел открыть дверь. Тихо щелкнул замок, и квартира явила темноту коридора.

Благородный служитель Бога, пройдя внутрь, принялся распевать какие-то молитвы и махать кадилом, из которого струился робкий дымок. Я в надежде сплел руки и направился за ним следом.

Проходя комнату, священник остановился и спросил меня, вижу ли я домового. Я отрицательно мотнул головой. Служитель продолжил свой заунывный обход. У меня началась кружиться голова от звука его голоса и запаха благовоний. Взглянув вниз, я остолбенел в который раз.

Домовой важно и чинно следовал за священником, держа в руках швабру и распевая нецензурные песни. Я икнул от неожиданности. Дух обернувшись, хохотнул и показал мне мясистый язык.

- Батюшка. Он прямо за вами, – шепотом промычал я. – Кривляется и машет шваброй.

Служитель обернувшись, долго смотрел в упор на домового, показывающего ему фиги и неприличные жесты.

- Ничего не вижу. И не чувствую, – признался священник. Нафанаил тем временем, бурча что-то, погасил кадило. – Вот и все. Скоро он уберется отсюда.

Я с сомнением посмотрел на священника и сидящего у его ног домового.

- Хорошо, спасибо, что пришли, – я выдавил самую доброжелательную улыбку и, открыв кошелек, дал священнику несколько купюр за оказанную услугу.

Чуть позже, сидя на кухне и затягиваясь сигаретой, я мрачно смотрел на домового. Дух хохотал и принимался косолапо ходить по кухне, пародируя недавнего гостя.

- И ты подумал, что этот пингвин меня прогонит? – веселился домовенок. – У него же пузо, как у бегемота. Да и врал он все, что чувствует что-то. Петька тоже монаха раз приволок, так я ему трусы порвал. Эх, видел бы ты, как они бежали по ступеням.

- Ты меня не оставишь в покое, да? – спросил я Нафанаила. Тот кивнул, осклабившись.

- Я тут живу, барин. И коли ты тут теперь хозяин, будем жить вместе. Идет? – я, вздохнув, согласился. Может, потом придумаю, как от него избавится.

- Ты голоден? – спросил я домового. – Или ты вообще не ешь? Я как-то с домовыми раньше не общался.

- Да, барин. Приготовь мне жаркого доброго, да чарку пива заморского, – разошелся мохнатый сосед.

- А икры на яблоке не дать? – огрызнулся я в ответ. – Яичницу пожарю. Будешь?

- Буду, – насупился дух.

Я принялся жарить яичницу. В принципе, кроме яиц и сосисок в холодильнике ничего не было. Посыпав пышущее жаром лакомство, небольшим количеством зелени, я добавил сосисок, и, обжаривая, поперчил перед подачей на стол. Домовой уже глотал слюнки, сидя за столом.

- Э, нет. Так не пойдет, – я скрестил руки на груди. – Марш руки мыть!

- Я тебя тресну, – пробурчал тихо домовой, но направился в ванную. Я улыбнулся. То, что злой дух меня слушается, дает надежду на светлое будущее.

Придя обратно, он показал мне свои ладошки, которые, казалось, вообще не мыли лет сто. Я удовлетворенно хмыкнул и поставил перед ним тарелку с яичницей. Домовой принялся медленно есть, старательно пробуя еду на вкус.

- Что, давно не ел? – улыбнулся я. Дух кивнул. – Кушай. Приятного аппетита.

- Спасибо, барин, – прослезился домовой. – Хороший ты Андриюшка. А я хотел тебя шваброй избить, да в окно выкинуть.

- И, слава богу, что не сделал этого, – мрачно буркнул я. – И вообще. Нафанаил – дурацкое имя.

- И как ты меня звать будешь? – привстал со своего места, домовенок.

- Нафаня, – засмеялся я. – Имя удивительно тебе подходит.

- Нафаня, – повторил домовой, улыбнувшись толстыми губами. – А мне нравится.

Сидя на кухне, я смотрел, как ест Нафаня, и удивлялся чудесам, что со мной приключились. То, что с Нафаней скучно не будет, я уже знал. Как и то, что мохнатый грубиян с этого момента стал моим соседом.

Глава первая. Знакомство.

Исполнилась моя давняя мечта. Я купил квартиру. Свою собственную квартиру. Маленькую, двухкомнатную, и в старом доме. Но очень милую квартирку. Я был счастлив.

Квартира располагалась на Чистых прудах, почти в самом центре мегаполиса, что называли новым Вавилоном. Старенький дворик, сошедший со старинных почтовых открыток советской эпохи, был тихим и очень опрятным. В центре дворика красовалась новая детская площадка, которую уже оккупировали детишки всех сортов и расцветок.

Улыбаясь, я смотрел в окно, теперь уже своей квартиры, на пятом этаже. Толстенький риелтор заискивающе на меня посматривал, изредка бросая испуганные взгляды на шорохи и скрипы половиц.

- Ну, как вам, Андрей? – спросил агент, присев на маленький табурет, и вытирая обильный пот с лысины.

- Очень мило, спасибо Лев, – вновь улыбнулся я. – Странно, что эту квартиру никто не взял до меня.

- Мы не афишировали. Квартира освободилась от прежних хозяев недавно, – побледнел риелтор. – И вам повезло, что именно вы обратились первым.

- Это точно, – хмыкнул я. – В таком случае, спасибо еще раз. Мне пора вещи перевозить и обживаться.

- Да, конечно. Спасибо за покупку, Андрей. И поздравляю вас с новым домом, – ощерился в улыбке, Лев. Да уж. Странное имя для такого персонажа. Родители порой веселятся по полной.

Я проводил риелтора за порог, и запер за ним дверь. Достал сигарету и, чиркнув зажигалкой, затянулся душистым дымом.

Расскажу вам немного о себе. Зовут меня Андреем, вот уже двадцать семь лет. Я австрийских кровей, но рожденный в России человек. Спасибо родителям. В восьмидесятых они покинули Австрию, переехав в маленький городок на юге новой страны. Я несказанно удивился этому, когда дорос до возраста не пускать слюни, а задавать вопросы.

Они поехали за счастливой жизнью, да так и остались здесь. Россия стала их новым домом. Спустя пару лет, родился я и жизнь начала свой ход.

Окончив школу, я поехал в Москву. Искать университет и строить свою собственную жизнь. Поступив на исторический факультет, я самозабвенно отдался учебе и любимой истории. Университет любезно предоставил мне одно место в общежитии, куда я не медля и переехал. За шесть лет учебы, я обзавелся новыми друзьями, знакомствами, и даже случайными подработками.

И вот пришел момент, когда я, сияя улыбкой и держа в руке небольшой, дорожный чемодан, с заботливо упакованными вещами, ступил в новую жизнь. Жизнь в ответ решила немного потрепать меня.

Поиски работы, жилья, и средств на существование затмили все, о чем я мечтал ранее. Благо мне помогли друзья. Я нашел комнату, довольно дешевую, и с безобразными соседями. Но, по крайней мере, у меня теперь была крыша над головой.

Затем, посидев пару вечеров за бутылкой пива и выкурив пару пачек дешевых сигарет, я принялся налаживать свою жизнь.

Разумно рассудив, что историк никому и даром не нужен, я принялся осваивать благородное занятие, более известное, как дизайн. И самое забавное, что новое увлечение очень легко давалось мне. Ландшафтный, интерьерный, моделирование, – все это заполнило мою жизнь новым смыслом. Природная усидчивость и внимание к деталям сыграли свою роль. Меня приняли штатным дизайнером в одну известную рекламную компанию в самом центре столицы.

Дальше – интереснее. Мой проект по ландшафтному дизайну маленького частного городка выиграл грант. И вот я с кучей денег на своем счету искал квартиру.

Нет ничего лучше своей собственной квартиры. Без идиотских соседей, постоянных дебошей, и занятого туалета.
Хорошее предложение нашлось в одном из агентств Москвы. От волнения я закурил сигарету, хотя в горле шахтеры замучались убирать копоть с моей гортани.

- «Квартира на Чистых прудах. В самом центре культурного центра. Пятый этаж. Мебель» - хмыкнув, я набрал номер агентства.

Месяц волокиты по государственным конторам, счета, комиссии, разрешения, и вот я – хозяин собственной квартиры. Правда, удивило, что риелтор вел себя, как шпион-предатель, бегая глазками, и хватаясь за сердце, услышав скрип половиц или шорох сверху. Я списал это на волнение и, не задумываясь, подписал все договора.

Проводив риелтора, с зажжённой сигаретой во рту, я обходил свои владения. Квартирка была очень милая. Старый дом, построенный в революцию, хранил сотни воспоминаний в своих стенах. Большие окна, выходящие во двор, были покрыты толстым слоем пыли. Немало потрудившись, я открыл одну створку, впустив свежий воздух. И набрал номер Саши. Своего друга.

Богатенький парень, у которого в жизни было все, что он только желал, привязался ко мне еще на первом курсе университета. Начитанный и умный собеседник, Сашка привлек мое внимание, и дальнейшая жизнь проходила с его обязательным присутствием в качестве товарища. Мы вместе убегали от полиции, возвращаясь немного пьяными после очередного рок концерта. Встречали дни рождения. Беззлобно подкалывали друг друга, когда встречались с девушками. Саша помогал мне деньгами, когда я, сняв первую комнатку, сидел на диете из растворимых супов и лапши. Друг был рядом в счастливых и не очень, моментах моей жизни.

Высокий, полноватый, с большими голубыми глазами, Саша походил на персонажа русских былин. Громкий голос был его визитной карточкой. Друга можно было услышать и за тридевять земель.

- Алло, Андре, – раздался в трубке его бас, выводя меня из вороха мыслей. – Уже в квартире?

- Ага. Слушай, помоги мне перевезти вещи, а? – спросил я. – Вообще желания нет тащиться на метро со всеми баулами.

- Конечно! Не вопрос, – мгновенно откликнулся друг. – Я заберу все и подъеду к тебе. Скидывай адрес. Запасной ключ у меня уже есть.

Я продиктовал Сашке адрес и нажал на «отбой». Вздохнув и оглядев кучу грязи, быстро накинул куртку, и вышел на улицу. Меня ждал магазин. Нужно было взять все необходимое для уборки.

Звонок в дверь, заставил меня подняться с колен. Бросив тряпку в ведро с уже грязной водой и, вытерев руки о майку, я открыл Сашке и радостно обнял друга.

- Ого! – присвистнул Саша. – Не квартира, а сарай!

- Э! – ругнулся я. – Ну-ка не оскорблять мое жилище. Лучше помоги.

- Уже, дружище, – заулыбался друг и, выйдя на площадку, кого-то позвал. – Заходим, заносим.

В квартиру гуськом вошел целый табор неизвестных личностей. Личности несли в своих руках запакованные коробки с вещами, мебель, и сумки с одеждой. Последней зашла в квартиру Кристина.

Кристина – моя однокурсница и по совместительству, девушка моего лучшего друга. Небольшого роста и с задорной челкой фиолетового цвета, она являла собой лучшего рассказчика со всех, что я знал. Кристина знала все и обо всем.

- Крис! Рад видеть, – я чмокнул девушку в щеку.

- Привет, привет, – улыбнулась она в ответ. – Ну-с, с чего начнем?

Я виновато развел руками. Убирать нужно было все и вся. Саша уже переоделся, и держал в руке оранжевую тряпку.

- Командуй, мон женераль, – друг хлопнул себя ладонью по лбу. – Солдаты готовы к уборке.

Спустя четыре часа, мы усталые, но довольные, сидели на небольшой кухоньке. Квартира была убрана так, что все буквально сияло. Осталось лишь помыть окна. Саша увлекшись, пускал колечки дыма под потолок, Крис потягивала горячий чай.

- Спасибо вам, – устало улыбнулся я. – Не представляю, как бы справился сам.

- А ты бы и не справился, – веско заявил Сашка, ухмыльнувшись. – Лежал бы на пузе посередине комнаты и стонал, как верблюд в пустыне на юге Африки.

- Вот еще! – возмутился я. – Крис, можно я твоему бойфренду подзатыльник дам?

- Валяй, – дружески засмеялась девушка. Саша посмотрел на нее взором Юлия Цезаря.

- И ты, Кристина, – трагично завыл друг. – Коварная женщина, соблазнившая меня. Девушка, наклонившись, сама отвесила благоверному легкий шлепок. Сашка засмеялся.

- Милая, нам пора. Оставим юношу одного с его мыслями и новой квартирой, – буркнул он, прижимая девушку к себе.

- Уже уезжаете? – спросил я, немного повесив нос. Оставалось еще уйма дел.

- Ага, – кивнул Саша и шепотом добавил. – Едем знакомиться с гнездом гарпий.

- Я все слышу! – рявкнула Кристина из прихожей. – Не смей называть моих родных гарпиями!

Я засмеялся и вышел в коридор проводить друзей. Поцеловав девушку в щечку и хлопнув друга по плечу, я закрыл за ними дверь. И оглянувшись, не посмел сдержать ухмылки. Моя квартирка. Как же долго я этого ждал.

Разложив все вещи и помыв окна, я бухнулся на маленький кухонный табурет.

- Уф. Неужели все?! – неверующе, я осмотрелся по сторонам. Мебели мало, но это дело наживное. Главное, что сегодня я буду спать в своей комнате. В своей кровати. И никто меня не разбудит утром истошным криком или лязгом сковородки с подгорелым пловом.

Закурив сигарету, я открыл банку пива, и, прислонившись к подоконнику, пускал дым к желтой лампочке на потолке. Сизые клубы послушно крутились у горящего огонька.

Опустив взгляд на пол, я увидел большую, розовую соску. Розовой ее можно было назвать с большой натяжкой. Покрытая слоем липкой грязи, соска была довольно потрепанной.

- Вот те раз, – удивился я. – Как это я пропустил такое чудо?

Соска полетела в мусорное ведро рядом со столом. Я затушил сигарету о стеклянный бок пепельницы, и, повернувшись, остолбенел.

На полу, передо мной, стояло нечто. Нечто было покрыто грязной и спутанной шерстью. Отвисшая сальная майка болталась на довольно полном теле. Большие, темные глаза мрачно мерцали из-под опущенных бровей. Мясистые губы приоткрылись в ухмылке. Ростом оно походил на годовалого ребенка, и лишь чуть не доставало мне до бедра.

- Здрав будь, барин. Ну и что ты вылупился? Домового не видал никогда? – изрекло нечто, забираясь на табуретку. - У тебя самогонка есть? О, еще и соску мою выкинул!

Я заорал, как женщина при виде мыши, и ломанулся к выходу из кухни. Ногой, споткнувшись о ведро, я полетел прямиком в косяк двери. Гулкий удар поверг автора во тьму, и угасающим сознанием, я увидел, как волосатое нечто склоняется надо мной.

Привет Пикабу.

Позвольте поздравить армию любителей веселого чтива с отметкой в 10000 подписчиков. Это очень приятно. Спасибо вам и за добрые слова в финальном посте эпопеи про свидания.

Я обещал начать цикл других историй и сдержу обещание. Постепенно буду выкладывать и сказки, которые писал своей будущей жене, и историю про домовенка Нафаню, ибо многих тоже заинтересовал этот персонаж. Однако начну с историй про бурную молодость. Один из пикабушников написал в контакте, что мои истории должны прозываться не иначе, как «ах,умилительные». С его разрешения использую название для нового цикла.

Краткое обращение к негативно настроенным: убедительно прошу моралистов и не приемлющих мат, кому не нравится творчество автора и розовые сопли сказок, поставить тег «hektorhouse» в игнор. И вам спокойнее будет, и мне.

Хорошего дня, друзья. Ваш грубиян Гектор.

Посвящение в готы.

Были славные времена, когда готическое направление в музыке и литературе только начинало свой путь. Все зачитывались Энн Райс и Стокером, смотрели Дракулу и Интервью с вампиром. Девушки наряжались в черную резину и брали имена суккубов и прочих сексуальных бесов, попутно мечтая, чтобы вампир укусил их за мизинчик, ибо за горло то больно и страшно.

Парни мазали лицо кефиром и гуталином, прозывались неебически вампирскими и бесовскими именами – Асмодей, Тротуил, Жоподрал, и Валя Консерва. Что не мешало и тем и другим выхватывать целительных от многочисленных гопников и правильных пацанов.

Это были времена фотографий, сделанных на дешевые мыльницы и CD дисков с альбомами любимых групп. И это время, как вы поняли, тоже было полно всякой инфернальной поебенюшки.

Автор в то время серьезно увлекся всяким брутальным металом и на готишных полудохликов смотрел, как на навоз. Но в компаниях металистов всегда находились один-два экземпляра страдающих по готике и романтике смерти. Были такие и в нашей компании.

Гот Валера взял себе супер-страшное готское имя Асгарот и с упоением мазал лицо йогуртом, чтобы походить на своих кумиров. Только вот походил Валера на заблеванного идиота, который внезапно умер и восстал, чтобы есть мозги своих собратьев и овсянку по утрам. Выглядел наш демон совсем не по сатанинским канонам. Валера был худым, костлявым пареньком, с длинными волосами до жопы. Однажды он покрасил их в красный цвет, как ему казалось, но в реальности больше походил на плешивый гнилой мандарин. За что был справедливо обстебан метал братией, и пошел перекрашиваться в цвет ночи. В одежде он также не разбирался и носил, украденный у бабки, кожаный плащ на два размера больше и отцовские армейские берцы. Перед тем, как зайти домой, Валера умывался ржавой водой из подвала, дабы вернуть своему лицу истинный прыщеватый вид. Ибо папа увлечений сына не понимал и постоянно гонял его ремнем по квартире.

Однажды Валера заявился на сходку надутый, как мочевой пузырь после дешевого пива. Когда его спросили мол «хуле, ты такой пафосный? Повысили до Осквернителя женских вагин?». На что гордый Асгарот заявил, что «его приняли в какое-то сатанинское секретное общество, где все трахаются, пьют кровь с вином, и вообще слушают Лакримозу, предаваясь всем порокам». И сегодня наш рахитичный демон будет проходить посвящение на кладбище. Друзья поцокали языком и признали охуенность Валеры, напоследок посоветовав тому беречь свой тощий зад от посягательств Бафомета и его раскалённого жала. К слову, посвящение в те времена не проводил только ленивый. И сами посвящения разнились в зависимости от извращений главного магистра – от провести ночь на кладбище, до изготовления куклы вуду своего врага и последующего обмазывания какашками оной куклы.

И вот спустя двое суток, когда камрады сидели дома и культурно пили чай, попутно предаваясь веселью в «Подземелья и драконы», явился из пучин Ада наш некромант Валера. Его светлый лик был украшен двумя синяками под глазами и опухшим носом. Валера походил на панду после жесточайшего порно-кастинга, и когда улыбался, было заметно, что переднего зуба у него нет. Поморщившись, он потер синяки и поведал трагичную историю своего посвящения в готы.

Придя на кладбище к 8 вечера, Асгарот (будем его называть так, не умаляя его охуенности) сдержанно поцеловался с собратьями и выслушал условия к посвящению. Все было просто. Узнику Бухенвальда всего-то надо было переночевать на кладбище в одном склепе. Сказать, что мрачный романтик метала пересрал, не сказать ничего. Но деваться некуда и сопровождаемый толпой таких же вампиров, наш мученик пошел к месту ночевки.

Склеп был маленьким, но с открытой дверцей. Это не питерские склепы, которые походят на уютную квартирку в центре города со всеми удобствами. Склеп был маленький и довольно загаженный. Видимо там проводили не одно посвящение и страшный Асгарот немного успокоился. Ему дали какой-то матрас в коричневых пятнах и полбутылки вина с кровью для храбрости. Затем все ушли, оставив Валеру познавать ангст и экзистенциальную тревогу в одиночестве. Парень уселся посередине и сразу выдул оставленную ему бутылку. Справедливо решив, что если быстрее опьянеет, то и вырубится быстрее. Куда там…

Полночи Асгарот верещал и плакал, как баба от каждого скрипа. А ветер на кладбищах сильный. Потом чуть не околел от холода, заворачиваясь в свой инфернальный плащ. Затем Хладный принц испугался ворону, которая случайно залетела в склеп, и уебался от страха с разбегу о стену, свалившись в лежащую рядом кучу мышиного говна. Когда забрезжил рассвет, наш друг уже был не рад, что пошел в готы, завидуя своим товарищам, которые спали в теплых кроватках под чарующие звуки храпа родных.

Но тут, шурша листьями и тяжко вздыхая, к склепу подобрался упырь, дабы вкусить крови испуганного идиота, как думал Валера. Он набрал во впуклую грудь воздуха и затаился в уголке, прикрывшись старым матрасом, тихо плача от страха. В проеме появилась человеческая фигура с древним посохом в руке. Асгарот выдохнул, увидев, что это человек и начал вставать, дабы поприветствовать гостя по всем готическим канонам.

И мгновенно получил лопатой по роже от кладбищенского сторожа. Испуганный дед, заорав, стал лупить валяющегося на земле бесоёба черенком, и приговаривать «У, ебанное привидение. Заебали тут шастать, в рот вас всех. Пугають до чертиков. На тебе, пидараска!». А вы как хотели. Вылезает тут из кучи грязи бледное нечто, с лицом, измазанным в сметане, и стучит зубами, как умалишенный. Кладбище как-никак.

Дед, как от испуга отошел, схватил полудохлого Валеру подмышку, и потащил в сторожку, словно чучело дохлого крокодила. Вызвал милицию и сдал несостоявшегося Князя тьмы в руки правопорядка, попутно рассказав свою историю, перед смущенным Валерой и товарищами в милицейской форме.

«Пошел я, значит, проверять, все ли на территории в порядке», - начал сторож, закурив папиросу. – «И тут слышу, из склепа одного шорох странный и воет кто-то тихо так. Я подошел и внутрь заглянул. А тут в углу мусор шевелиться начал. Я думал все, прямо там душу Богу отдам. И тут, блядь, нехристь поднимается. Страшный, бледный, как покойник, морда вся в нарывах. Зубами стучит и ко мне идет, глаза выпучив. Ну, я перекрестился и ударил его лопатой. А потом понял. Дружки его тут постоянно ходют, стихи какие-то читают, в черном все. Устал уже от них. Пугают старика».

Доблестная милиция поржала в отделении и отпустила мальца домой, предварительно пожурив пальчиком и выписав небольшой штраф.

С тех пор, Валера, как слышит слово «готика» тужится и яростно краснеет от распирающих его воспоминаний и гнева.