antrakt10minut

В реальной жизни часто торжествует не правда, а сила. Блажен, кто вопреки очевидности сохраняет верность правде, даже если побеждён насилием.

Никогда в своей жизни не встречал подонков и нелюдей, это просто были несчастные люди.

Мы потому называемся христианами, что следуем за Христом в борьбе с грехом и хаосом. Мы призваны одерживать свои маленькие победы над грехом, становясь соучастниками Бога в Его великой победе над смертью.

Можно облачаться в одежду святых и называться их именами, но если мы непричастны их подвигу, одежды, титулы и самый сан остаются пустыми, словно повешены на вешалку, а не человека. Форма без содержания пуста.

Здоровым и обеспеченным необходимы нуждающиеся в их заботе и сострадании, чтобы сердце не очерствело, чтобы общество не озверело и не превратилось в джунгли, где стаи хищников разыскивают жертвы, чтобы утолить голод.

Подлинную жизнь в Боге следует отличать от всякой подмены. Это возможно для тех, кто бережёт принятое откровение. Подмена возникает там, где ты её ищешь и хочешь, даже не признаваясь в этом самому себе.

Пастырское служение отличается от педагогической деятельности. Сообщая студентам информацию по своей специальности, профессор не связан нравственными обязательствами. Пастырство подводит итог внутренней жизни пастыря. Он несёт пастве опыт собственной духовной жизни.

Что разделяет между собой людей? Различие желаний приводит к столкновению интересов. Возникает вражда. Чтобы жить в мире с людьми, нужно ограничивать свои желания нуждами других людей.

Самонадеянность — это самая страшная слепота. Самонадеянный никогда не придёт ко Христу, никогда не увидит Царствия Божия.

Если мы хотим иметь верное суждение о человеке, мы не должны основать его на мнении других людей. Вернее всего свидетельствуют о человеке его собственные суждения и поступки.

Чёрное следует называть чёрным, а белое белым. Грех осуждения начинается со злословия, а завершается приговором, который мы дерзаем привести в исполнение, распуская руки. Наша нравственная обязанность «свидетельствовать о зле» в себе и ближнем, но не выносить ему приговор и не приводить в исполнение.

Цель — это главное, а средства — второстепенное. Цель не оправдывает средства. Достойная цель не достигается недостойными средствами. Достойной цели нужны достойные средства.

Здравствуйте, пикабушники! Хочу вам рассказать об одном из ярчайших музыкантов ХХ века, одном из провозвестников гибели авангарда в музыке. Имя ему Бу Нильссон. Рассказ о нем получится весьма объемным и не уместится в один пост. Если я увижу, что к посту возникнет какой-нибудь интерес, то продолжу рассказ дальше.
Сразу обмолвлюсь - текст не мой, он взят из статьи Екатерины Окуневой "Забытый "гений из Мальмбергета"
Итак, в 1956 году в Кёльне в серии концертов Musik der Zeit под управлением американского дирижёра Фрэнсиса Трэвиса прозвучали Zwei Stücke (Две пьесы) для флейты, бас-кларнета, фортепиано и ударных неизвестного тогда шведского композитора Бу Нильссона. Дебют 18-летнего музыканта произвел сенсацию. Подобно юному бунтарю Рембо, он ворвался на мировую музыкальную арену, покорив даже самых эпатажных и наиболее значимых фигур европейского авангарда своей непосредственностью и живостью, чуткостью к музыкальным тенденциям времени.
О нем писали Г.М. Кёниг и К. Штокхаузен; Д. Кейдж избрал его фортепианное сочинение Quantitäten («Количества») для иллюстрации своих лекций в Дармштадте. Дэвид Тюдор в Нью-Йорке исполнил его фортепианную пьесу Bewegungen («Движения») в одном отделении с штокхаузеновской Klavierstück IХ. Штокхаузен неоднократно предлагал Нильссону писать статьи для знаменитых сборников die Reihe («Серия»), в которых рассматривались актуальные проблемы сериальной музыки. Журналисты и критики придумывали ему разные эпитеты — «лапландский феномен», «метеор из Полярного круга», «арктическая звезда», «enfant terrible шведской музыки», но чаще всего его называли «гением из Мальмбергета», ведь история его композиторского пути уже сама по себе была гениальной.
Бу Нильссон родился в 1937 году в Шеллефтео и вырос в Мальмбергете, что расположен в верхней части Норланда, за Северным Полярным кругом. В его роду все так или иначе были связаны с музыкой: прадед играл на арфе, дед настраивал органы, отец работал тапёром, иллюстрируя на фортепиано немые фильмы, и, кроме того, был прекрасным скрипачом и аккордеонистом. Согласно семейному преданию, Бу родился под звуки Третьей симфонии Бетховена, доносившиеся из новенького проигрывателя. Не случайно позднее, в одном из интервью, он утверждал, что решение стать музыкантом было принято «уже тогда, когда я находился в утробе матери, а может быть еще раньше».
Его первым учителем музыки был отец, обожавший музыку Шуберта и Брамса. Он обучил Нильссона игре на фортепиано и аранжировке. С 14 лет Бу выступал в местном джазовом оркестре. Как-то ночью, включив одну из немецких радиостанций, он услышал совершенно необычную и ни на что не похожую музыку. В ночной программе транслировали сочинения композиторов-авангардистов. Он был поражен и восхищен и решил разузнать об этой музыке побольше. Интерес был так огромен, что он и сам попытался сочинять в том же духе.
В первой половине 1950-х годов молодые шведские композиторы внимательно следили за событиями, происходящими в Дармштадте, однако, несмотря на это, в своём творчестве предпочитали сторониться сериального бума, охватившего Центральную Европу. Лишь Бенгт Хамбреус (Bengt Hambræus, 1928–2000), пожалуй, самый радикальный из шведских музыкантов, с 1951 года постоянно посещавший летние дармштадские курсы, пытался освоить сериальную технику. Хамбреус широко освещал дармштадские мероприятия в прессе, главным образом в Musikrevy. Прочитав несколько его статей, Нильссон решил познакомиться и позвонил ему. После этого между ними завязалась обширная переписка. Хамбреус подробно отвечал на вопросы Нильссона, связанные с техникой композиции, нередко посылая вырезки своих статей, а также охотно рассказывал о событиях европейской музыкальной жизни. Он очень тепло отнёсся к юному музыканту и дал ему много ценных советов. Когда в 1955 году Хамбреус работал в Кёльнской студии электронной музыки над пьесой Doppelrohr II («Двойной тростник II»), первой шведской электронной композицией, он показал сочинения Нильссона Герберту Аймерту. Аймерта заинтересовала эта музыка, и, поскольку он был одним из тех, кто определял репертуарную политику на WDR, Zwei Stücke Нильсона включили в программу концерта Радио.
Сенсация, произведённая юным шведом, в немалой степени основывалась на изумлении, которое испытали музыканты Центральной Европы, узнав о географических координатах места жительства Нильссона. Так, биограф Нильссона Гуннар Валькаре заметил: «Для Центральной Европы весь Полярный круг был тем же, что Северный полюс, и потому казалось, что сидеть там и сочинять музыку “в духе времени” мог только гений особого рода». Но не только это выглядело экзотичным. В не меньшей мере поражало другое: сериальную музыку написал самоучка, человек, даже не имеющий академического музыкального образования! Именно этот факт возвышал идеи музыкального детерминизма и служил наглядным свидетельством их универсальности и постижимости.