«Человеку нужно верить, пока не доказано, что он говорит неправду»
К/Ф «Неисправимый лгун»
Дом, милый дом. Ужасно затертая фраза, но сколько в нее можно вложить любви, преданности и нежности. Как же приятно видеть родную планету с орбиты после семи лет «интеграции». Семи лет, из которых шесть занял перелет на Алден. Честно говоря, этого срока мне так и не хватило, чтобы достаточно хорошо изучить алденийцев. «Говорящих медвежат», как их называли на земле за внешность: пушистый мех, большие, круглые глаза, ленивые движения – настоящие коалы человеческого роста. В тайну самого удивительного чуда галактики – вериморфа, пластичной материи – я тоже не проник, хотя немного научился им управлять. И как же за эти семь лет я стосковался по родине!
Звук включения односторонней проницаемости заставил меня обернуться. В помещение вошел Док, самый яркий представитель расы говорящих медвежат.
-Йооон окойе, -традиционно поздоровался он на своем рычащем языке. Переводчик, висевший на стене, старательно повторил интонацию и тембр:
-Добрый день, твои чувства возвышенны?
-Да вполне,- я улыбнулся, пожал маленькие мохнатые лапки и лизнул шершавый носик собеседника – ритуал слияния, который принято повторять не реже раза в тридцать девять часов. Считается, что если хоть раз пренебречь «слиянием» с существами, находящимися в радиусе ощущения присутствия, узы священного союза будут разрушены и семья распадется на индивидов, которым перестанет подчиняться даже вериморф. Но это теория, на практике же алденийцы не откладывают привычку здороваться в долгий ящик и даже в течение короткого разговора могут исполнить ритуал несколько раз.
Док мысленно ответил на мою улыбку, его лицо при этом осталось неподвижным. Эмоциями обменивались телепатически и строго контролировали. Любое сильное проявление чувств тут же сказывалось на структуре пластичной материи.
-Капитан вел беседу с правительством Земли, -сказал он, -Нас просят задержаться на орбите и принять вашего посла. Ракета уже вылетела, по моим расчетам стыковаться будем минут через двадцать.
Док лизнул мне нос шершавым, как у кошки, языком, тронул подушечками пальцев мои запястья и исчез. Скорее всего, включил портативный телепорт. У алденийцев принято информировать о своем появлений, тогда как способ ухода этикетом не оговорен.
Я вырастил из пола небольшую упругую полусферу, и уселся в нее. Импровизированное кресло по команде приняло форму моего тела. Я стал задумчиво менять вид и свойства каюты. Опыты с пластичной материей – один из немногих способов занять свой досуг, скоротать время многолетнего полета. Ох, чего я только с ней не вытворял. Превращал помещение в покои средневекового короля, в хижину новозеландского аборигена, в рубку космического корабля из фантастического фильма. Экспериментировал с цветом, вкусом, запахом.
Как-то наколдовал гитару, настроенную на исполнение хитов Би Би Кинга. Правда выяснилось, что у меня нет слуха, да и всех нот правильно вспомнить не получилось. Так что гитара напрягалась, дергала струнами, но ни на что кроме немелодичного треньканья способна не была.
В другой раз поднапрягся и создал двойника Дока. Фотографического сходства не получилось, я ведь не художник. Жизнь в него вдохнуть тоже не вышло: лежала передо мной теплая, пушистая биомасса, так и норовя растечься – поддерживать стабильное состояние хоть сколько-нибудь сложных предметов я пока не умел. Тогда я в первый и последний раз почувствовал подобие отрицательной эмоции со стороны алденийца – Капитан прибежал к источнику нежелательного эмоционального фона и что-то строго сказал. Я даже не успел среагировать и создать переводчик. Однако по тону излучаемых им чувств понял, что я сделал нечто запретное. Позже Док объяснил, что попытки создания одушевленных предметов – одно из немногих строгих табу.
Легким импульсом я создал небольшой эхолокатор и проверил расстояние до человеческого корабля. Через несколько минут начнется стыковка. Можно идти.
Пройдя по коридору, я вошел в основной зал корабля, служивший одновременно и командным пунктом и местом заседаний и столовой, по необходимости легко принимая нужную форму. Сейчас зал представлял из себя наиболее предпочитаемый вериморфом вид – желтая, пористая, упругая поверхность стен и пола. Только в центре овальный вырост, служивший столом, и небольшие отростки-кресла. В зале собрались сразу все члены экипажа. Команда подобралась на редкость приятная. Кэп, терпеливый и рассудительный, всегда готовый прийти на помощь. Док, рассеянный мыслитель, с неугасающим рвением исследующий меня со всех возможных сторон. Тень, немного заторможенный из-за обязанности поддерживать стабильность всех систем корабля, но добрый и отзывчивый. Замечательная компания для долгого полета. Хотя и на Алдене я не встречал плохих медвежат. Эти маленькие пушистики, в которых так странно видеть разумную жизнь, просто не способны быть злыми, жестокими или нечестными. Ученые выяснят почему так случилось, я лишь могу предположить, что, получив возможность контролировать вериморф, они одновременно утратили повод к соперничеству. Когда можно создать любые богатства, любые механизмы, любые деликатесы просто из земли под ногами такие чувства как гнев, жадность или презрение просто атрофируются. Такие, как страх. За все семь лет общения с представителями этой расы, четыре из которых я уже неплохо умел читать эмоции, они ни разу не выказали агрессивности или неприязни. Лишь полтона раздражения в эпизоде с биомассой.
Я поочередно подошел к каждому из членов экипажа, поздоровался и задал ритуальный вопрос. После того, как формальности были соблюдены, я сел к столу на заботливо поднявшийся прямо подо мной вырост. Кэп заговорил на русском языке, наверно спрятал кусочек вериморфа воплощенного в переводчик за щекой:
-Скажи, землянин, почему мы не можем опуститься на вашу планету и слиться с ней в единое? Зачем нам висеть на орбите? Я уважаю ваши традиции и мне интересен этот парадоксальный порядок. Док тоже заинтригован.
Честно говоря, я и сам не до конца понимал этого решения. Скорее всего, извечная боязнь людей перед инопланетной угрозой сыграла свою роль. Вот только будь у алденийцев желание, они бы покорили Землю в считанные минуты. Скажем, нарастив сверхточный лазер и уничтожив одновременно всех правителей планеты. Или напустив на нее миллионы крошечных механизмов, настроенных на обезвреживание любых орудий убийства от бомб до ножей. Вариантов море, была бы фантазия… Вот только имперских амбиций у медвежат уж точно не было.
-Такова человеческая натура. Землянам нужно поближе узнать вас, без этого они не смогут открыться до конца, -я старался как можно образней передать положение вещей, не вдаваясь при этом в подробности. Ложь медвежата сразу почувствуют, а истину, как я ее видел, просто не поймут. Ведь алденийцы так мало о нас знали. Когда я собирался в путь, мне вручили архив величайших достижений человеческой культуры. Составленный спецслужбами. Мне дали с собой не просто все лучшее, мне дали все самое доброе и миролюбивое. Экзюпери, но не Достоевского, Барто, а не Шекспира, Пресли вместо Меркьюри. Так что у инопланетян сложилась совершенно идиллистическая картина человечества. Они не знали о войнах, о болезнях, о катастрофах, каждый день сотрясающих Землю. И белой завистью завидовали нашей способности творить. Ведь настоящее искусство рождается на изломе, на грани. А они о таких вещах просто не знали. Какие могут быть трудности, когда под рукой вериморф?
-Я вижу в тебе сомнение, -Док послал ободряющий импульс,- не беспокойся, сейчас мы все узнаем. Ваш корабль в пределах досягаемости стыковочного аппарата.
Док включил одностороннюю прозрачность, от стен остались лишь контуры, и я увидел буквально в пятидесяти метрах Союз. После всех чудес Алдена так странно смотреть на медленно приближающуюся к нам допотопную машину. Неужели за семь лет моего отсутствия не удалось выдумать ничего нового? И, невероятно контрастируя с неуклюжим человеческим кораблем, наш звездолет, по команде Тени, выпустил навстречу отросток, похожий на кусок плавленого сыра. Он плавно подплыл к выходному люку человеческого корабля, обволок его и затвердел. Стыковка была завершена, так что Док сделал прозрачным для нас и только что созданный коридор. Мы видели, как открылся люк Союза и в «прихожую» вплыл космонавт в обыкновенном земном скафандре. Я уже порядком позабыл, как они нерациональны. Космонавт тщательно закупорил за собой люк, развернулся и пополз, отталкиваясь от стен узкого корридора. Тень включил компенсатор гравитации на постепенное нарастание, так что гость поначалу даже не замечал изменений. Лишь добравшись до выхода из отростка понял, что теперь нужно не плыть в невесомости, а стоять на земле. Неловко выбрался из круглого отверстия и стал неторопливо стягивать шлем.
Я не верил своим глазам. Папа. Он тоже посмотрел на меня. Я вдрогнул от неконтролируемой волны положительной энергии, излучаемой отцом. Как давно я не чувствовал рядом существа, так бескорыстно расточающего свою жизненную силу! Корабль среагировал на команду и попытался материализовать несколько роз и велосипед, однако Тень ловко погасил это намерение. Мы с отцом не отрываясь смотрели друг на друга. Наконец я вышел из оцепенения, подошел к самому дорогому человеку, сжал его руки в тяжелых перчатках, лизнул в нос, обнял.
-Здравствуй, сын, -он никогда не был излишне эмоционален. Вот и сейчас его голос не дрогнул, хотя толстенные рукава скафандра и легли на спину. Через несколько секунд я ослабил объятия, посмотрел отцу в глаза, легонько сжал ладони и снова лизнул в нос. Отец скривился.
-Я уважаю инопланетный этикет, но не между отцом и сыном, -с ноткой раздражения сказал он.
-Ты теперь тоже в семье, -улыбаясь ответил я,- придется потерпеть. Сейчас с тобой будет здороваться каждый из членов экипажа.
-Ну-ну, -буркнул отец и развернулся к алденийцам, терпеливо ожидающих окончания церемонии. Широко улыбнулся, -Приветствую вас от лица планеты Земля.
Переводчик, на это раз вылупившийся из стены рядом с Доком, затянул переводимое на язык Алдена приветствие. Капитан, пытаясь скопировать улыбку отца, обнажил клыки. Получилось довольно зловеще – у медвежат не принято улыбаться. Поняв по излучаемым мною эмоциям, что делает что-то не так, спрятал подобие улыбки и пропел приветствие. Перевод не заставил себя ждать:
-Приветствую тебя от лица планеты Алден. Твои чувства возвышенны?
Я задумчиво наблюдал за привычным ритуалом. Почему именно отец? Ведь он врач. Да, выдающийся нейрохирург, известный своими работами в области механической психологии. Но почему медика послали встречать инопланетных гостей? Не военного, не политика. Или в мое отсутствие на Земле что-то очень сильно изменилось? Наконец приветствие было завершено и Кэп обратился к отцу:
-Ну что ж, землянин, теперь ты можешь поделиться с нами целью своего визита. Мы добросовестно выполнили все пункты программы интеграции. Теперь ваша очередь открыть нам свои чувства и передать навыки для создания того, что вы называете искусством.
-Да, мы с радостью поделимся нашими знаниями, -отец старался немного сбавить принятый в начале торжественный настрой, -но для начала необходимо уладить некоторые формальности. В частности, я должен оценить физическое состояние своего сына и качество проделанной им работы. После этого я укажу вам координаты посадочной площадки, где вас встретит делегация официальных представителей Земли.
Эмоциональный фон отца прямо-таки лучился желанием помочь.
-Я удивлен, -капитан послал нотку нетерпения, однако отец не мог ее уловить,- Но если того требует ваша культура, придется подождать. Дайте знать, когда закончите.
Все трое алденийцев, как по команде, исчезли из помещения. Отец не выказал удивления, помня подобные выходки по первому контакту. Мы остались наедине. Он пристально смотрел на меня:
-Ты сильно изменился. Повзрослел, -были в этих словах и радость и сочувствие и гордость. И приторность.
-Семь лет прошло, -сухо ответил я. Что-то было не так.
-Понравилось там? -нотка зависти, но очень уж чистая.
-Там по-другому. Математически правильно, безукоризненно функционально. Тебе не понять, -Я вспомнил Алден. Его невозможно полюбить по записям. Его нужно чувствовать.
-Ты хочешь увидеть мать? -искренняя заинтересованность. Ясность эмоций начинала меня раздражать.
-Больше всего на свете. Вот только оказавшись на Земле, я осознаю свою ошибку. Не представляю жизни без вериморфа. Как тебе такой ответ? –я хотел вывести его из равновесия.
-А тебя не пугает, что, став всесильными, мы тоже утратим способность творить? -снова искренняя заинтересованность. Идентичная той, что была при вопросе о маме. Так не бывает.
-Папа, выключи свой прибор, -отец вздрогнул, хотя его излучение не изменилось, -Мне нужно чувствовать тебя. Я больше не могу без этого.
-Хм. Ладно,- он не делал видимых движений, однако опостылевшая искренняя заинтересованность сменилась целым потоком волн разной длины. Были тут и неуверенность, и разочарование, и гордость и досада. И любовь. И ненависть. Мне приходилось прилагать немалые усилия, что бы гасить метаморфозы пластичной материи вокруг источника такого яркого эмоционального фона.
-Спасибо, -мне было трудно, но оно того стоило - теперь отец был настоящим,- Только объясни мне, к чему это?
-Проверка на человечность. Инопланетянин вряд ли заметил бы неискренность.
-Так вот чем вы занимались семь лет? Строили имитаторы чувств? Надеялись обмануть тех, кто от чистого сердца хочет помочь? -я был потрясен.
-Слишком многое изменилось на Земле. Люди жаждут всемогущества. Человечество впало в непрекращающуюся истерию. Культы почитателей вериморфа, адепты нового дня, сумасшедшие ученые. Помнишь секту поклонников НЛО? Они еще считали, что жизнь на нашей планете зародили пришельцы. Так вот, их религия стала популярней христианства, ислама и буддизма вместе взятых. Мне страшно подумать, что будет, когда секрет управления пластичной материей станет общедоступен… -отец горячился, при этом ругая себя за то, что слишком разоткровенничался.
-Зачем ты мне это говоришь? –резко спросил я.
Отец осекся. Подумал пару секунд, ответил:
-Не знаю. Ты все равно читаешь мои мысли. Почему бы не выговориться, хоть раз в жизни?
-Я не читаю мыслей, я читаю чувства. Ты не прав. Вериморф – это долгожданное лекарство от всех болезней Земли. Панацея. Может быть, поначалу будет сложно, но мы научимся им управлять. Наш мир станет таким же совершенным, как Алден.
-И таким же бездарным, -отец грустно улыбнулся. Я не ощущал его эмоций. Наверное, опять включил свою игрушку. Пусть делает что хочет, не мне его судить!
-Думаю, можно продолжить спор на Земле. Я прошел твой тест?, -отец помедлил, но все-таки кивнул,- тогда дай Кэпу координаты. Пора уже заканчивать этот глупый разговор.
Отец молчал. В его глазах было странное выражение, которое я не мог разгадать. А что скажет сердце? Я удержал порыв разрушить или немного перенастроить его прибор. Все-таки медвежата научили меня честности.
-Хорошо, -наконец сказал он,- Я не знаю, куда вам садится. Информация записана в сейфе на корабле. Нам нужно было перестраховаться.
Отец развернулся и пошел к отверстию коридора. Не торопясь протиснулся в узкий лаз и пополз. Тем временем у меня за спиной в зал нарочито громко вошли алденийцы.
-Вы все слышали, да? -я думал над произошедшим только что разговором.
-Ты не просил нас проявить деликатность. И не пытался отгородится. Мы сделали что-то не так? -Док был озадачен.
-Нет, ничего страшного. Просто земные стереотипы иногда очень сильны,- я улыбнулся.
Отец тем временем закончил свой путь, вплыл в Союз, остающийся в невесомости и начал отодвигать кусочек обшивки. Что же он все-таки чувствовал? Любопытство победило и я попросил пластичную материю вывести «глушитель эмоций» из строя. Я понял все одновременно с алденийцами.
-Зачем? -Глаза капитана были расширены от удивления. Но он даже не попытался помешать отцу замкнуть контакты и тем самым начать необратимую ядерную реакцию. Тень среагировал быстрее - заставил корабль оттолкнуть от себя Союз и превратить обшивку в скорлупу, непробиваемую даже атомным взрывом. Смертоносная волна ионизирующего излучения накрыла корабль, обволокла его, неспособная проникнуть внутрь. Испепеляющей поток ненависти и безысходности –последний импульс жертвующего собой человека- пришел следом, сводя с ума каждую клеточку пластичной материи, заставляя ее включить неведомый доселе даже самим алденийцам механизм самоликвидации. Отчаяние отца в мгновение ока превратившееся в отчаяние неприступного для материи, но так легко подверженного эмоциональному воздействию корабля, я чувствовал во всех подробностях. Чувствовали и алденийцы, только в разы острее. Корабль, целиком состоящий из пластичной материи, умирал. И никто из нас не мог этого остановить.
-Ауууахиу?- растерянно и как-то обиженно повторил свой вопрос командир корабля.
-Мой отец - землянин, -под смачное чавканье растворяющего себя вериморфа ответил я.
