RedGuerrilla

Михаил Васильевич Стадухин это мой любимый персонаж в деле освоения Дальнего Востока, вот правда. От него немного отстаёт Герасим Анкудинов, который крайне ловко перекидывался из бандитов в служилые казаки, тут же строчил кляузы на Дежнева, и тут же занимал у этого самого Дежнева деньги на поход... Михаил Стадухин это настоящий пассионарий. Отважный казак, бизнесмен, временами даже разбойник... Это человек совершенно неуёмной энергии и упорства. С одной стороны невозможно не испытывать симпатии к неудержимому атаману, с другой - его поступки иногда просто обескураживают. Но финал его истории, хоть и совершенно невероятной, но не вымышленной, заставляет задуматься. Итаааак...

Экспедиция Алексеева-Дежнёва закончилась неоднозначно. С одной стороны вроде и цель похода – поиски большой реки Анадырь, успешно завершена, и казаки под командой Дежнёва отстроили на Анадыри острог и более-менее пришли в себя после тяжёлого путешествия. Но вести о себе подать не могли, в какую сторону двигаться дальше было не ясно.

Тем временем, богатые купцы готовили новые промышленные, а точнее военно-промышленные экспедиции дальше на восток. И очень кстати в Верхнеколымский острог из Якутска прибыл уже матёрый землепроходец Михаил Васильевич Стадухин. Он был одним из первооткрывателей Колымы, участник и организатор многих походов. Ещё летом 1647 года в Якутске Стадухин слышал от аборигенов о далёкой реке «Погыче», берега которой будто бы необычайно богаты пушниной. Казак заинтересовал этим известием якутского воеводу, тот немедленно снарядил Стадухина в поход и снарядил его отряд за казенный счёт. Однако в пути возникли неожиданные сложности, в Северном море льдами был затёрт коч, часть маршрута пришлось преодолеть пешком, была потеряна значительная часть снаряжения. Но своё главное сокровище Стадухин бережно хранил – наказную грамоту на реку «Погычу» от якутского воеводы.

Наказная грамота – это нечто вроде лицензии на сбор ясака, в которой обозначено место промысла и минимальные объёмы, которые собирающий обязан сдать в казну. Ну а также оговорены другие условия ведения промысла. Чтобы получить такую грамоту, требовалось идти на поклон к местному представителю власти. Ну и стоит ли говорить, что создавались некоторые возможности для коррупционных действий… Часто приказчики лоббировали интересы близких им промышленников, а жадным и непонятливым ставили препоны. И вот на Колыме появляется некий Стадухин, с готовым документом из вышестоящей инстанции, и требует выделить ему средства для проведения экспедиции, да в том числе исправный мореходный коч… На Колыме в то время как раз завёлся новый приказчик, звали его Василий Власьев, и он был твёрдо намерен получить от своей должности максимум. В общем, отношения приказчика Власьева и казака Стадухина не сложились сразу…

Получив отказ от чиновника, Стадухин берёт в долг у богатых купцов Сырьёва и Евдокимовых 90 писцовых шкур, и отправляет надёжного человека Расторгуева в Нижнеколымский острог, чтобы тот шкуры продал и закупил походный шмурдяк. Но по дороге стадухинский посланец попался на глаза приказчику Васильеву, который распорядился учинить Расторгуеву досмотр, и треть мехов изъял… Узнав об этом, Михаил Васильевич расстроился, но руки опускать не стал, а отреагировал на ситуацию со свойственной простому казаку смекалкой: поставил в узком месте реки Колымы лагерь, и раскулачивал всех плывущих мимо промышленников, отбирая то, что считал нужным и полезным для своего предприятия. Среди прочего, отнял мореходный коч у близкого приказчику Васильеву купца Коткина. Реквизиции проводил не просто так, а под расписку, мотивируя свой поступок необходимостью: видите, мол, документ официальный имею, стало быть дело государево делаю… И, что удивительно, его приём сработал. Во всяком случае, колымский приказчик не решился использовать силу, чтобы остановить казака и позднее совершённое самоуправство ему в вину не вменялось.

Целью похода в наказной грамоте была обозначена легендарная река «Погыча». Среди местных юкагирских племён муссировались слухи о несметных пушных богатствах этой реки, но где точно «Погыча» расположена, никто объяснить не мог, считалось, что строго на восток от Колымы. Вообще информация о важных событиях передавалась среди аборигенов из уст в уста на огромные расстояния и часто искажалась. Но есть подозрение, что лукавые юкагиры не просто так нахваливали русским казакам богатства Погычи. Дело в том, что сами юкагиры незадолго до этого были вытеснены пришлыми племенами воинственных коряков из северных районов Камчатки, где протекает река Пахача, которая по всем описаниям подходит под описание. Ну и, не имея своих сил, чтобы изгнать понаехавших восвояси, юкагиры могли рассчитывать сделать это руками казаков. Восток – дело тонкое, у каждого свой резон на уме. Даже если этот восток – дальний.

Страх и ненависть на Анадыре

Полностью снаряжённый и готовый в путь, Стадухин выступил во главе отряда из 30 человек. Сопровождаемая попутным ветром, экспедиция продвигалась на восток в течение семи дней, не опуская паруса. Заприметив дымки поселения, Михаил Васильевич высадил десант в составе двух опытных казаков, поставив им задачу взять языка из местных и разузнать, далеко ли отсюда до Погычи. Коряки охотно поведали, что такого гидронима в этих краях никто никогда не слыхал. Ну и заодно рассказали, что недавно в ту же сторону прошли семь русских кораблей (экспедиция Алексеева-Дежнёва), что два из них разбились и были разграблены, а остальные дальше пошли, наверно сгинули. Из полученных известий Стадухин сделал выводы: путь дальше на восток займёт гораздо больше времени, чем предполагалось и, так же, как его предшественники, был вынужден повернуть лыжи вспять и возвращаться в устье Колымы для зимовки и пополнения припасов.

Вернувшись в устье Колымы, стадухинцы обнаружили, что их зимовье занято другой группой казаков под руководством Семёна Моторы. Пришлось строить новое. Не теряя времени даром, Михаил Васильевич употребил оставшийся год на объясачивание окрестных аборигенов. Но и Семён Мотора даром время не терял, и более того, от одного разговорчивого юкагира Мотора вызнал сухопутную дорогу к реке Анадырь. И даже получил наказную грамоту на поход туда от приказчика Василия Власьева. Стадухин рассудил, что Анадырь это та самая Погыча и есть, он вообще был склонен широко трактовать свои полномочия из наказной грамоты. И начал открыто готовить экспедицию, с целью опередить Мотору, активно зазывал с собой желающих. С малым отрядом можно было бы передвигаться быстрее, но в случае вооружённого конфликта, как мы знаем, «бог на стороне больших батальонов». Охотники немедленно сыскались, среди них были и беглые казаки Василий Бугор и Ерофей Киселёв, каждый во главе небольшого отряда. Причём когда начальство Нижнеколымского острога попыталось арестовать Киселёва, Стадухин явился во главе вооружённого отряда и отбил своего попутчика у властей. На все претензии опять же отвечал: делаю государево дело, вот документ, так надо.

Оба отряда вышли в поход примерно одновременно. Стадухин немедленно принялся меряться с Моторой наказными грамотами, требуя чтобы конкурент ему подчинился. Тот отказывался. Ну а так как отряд Стадухина был больше, Моторе приходилось терпеть различные нападки: то нарту отнимут, то корм для собак, то ещё чего-нибудь важное. Дошло до того, что стадухинцы похитили Мотору и силой вынудил его подписать бумагу, что тот не будет вести промысел на Анадыри. Мотора бумагу подписал, но как только вернулся к своим, пошёл в отказ. Ну и как только наши друзья вышли в верховья Анадыри, от местных жителей узнали, что там уже поселились какие-то русские. Это были остатки экспедиции Семёна Дежнёва. Мотора и Дежнёв быстро нашли общий язык и объединили отряды, старшим признали Мотору. Стадухин же пошёл дальше по течению, явно недовольный ситуацией. Там он попытался вторично обложить ясаком анадырских юкагиров, с которых положенное уже получил Дежнёв. Но те платить отказались, мол, так не делается, молодой человек, вы что. Помните историю про князя Игоря и древлян? Стадухин истории не знал и вынужден был настаивать с применением силы. Но как раз к этому моменту подоспел Дежнёв, который верно угадал развитие ситуации и поспешил вдогонку за отрядом Стадухина. На глазах изумлённых юкагиров между казачьими руководителями разразился скандал. Стадухин потрясал грамотой от якутского воеводы, топал ножкой, требовал передать ему весь собранный ясак и полностью подчиниться. Чисто Кандализа Райс в лучшие годы. Дежнёв не уступал. Мол, мужчина, вас тут не стояло. Он с отрядом преодолел многие испытания и лишения, первым прибыл на Анадырь, построил острог, имеет соответствующие документы. А у вас что? Наказная грамота на Погычу? Ну так туда и ступайте. Желая разрядить конфликт, Дежнёв уговорил аборигенов выдать ещё немножко ясака, и когда их вождь протянул Дежнёву связку шкурок, Стадухин её выхватил и начал хлестать Дежнёва по лицу, оскорблять и унижать своего коллегу…

До вооружённого противостояния между русскими дело не дошло, но было близко. В итоге он и Дежнёв начали собирать ясак одновременно с одного и того же электората. Стадухин открыто применял террористические методы как по отношению к местному населению, так и против своих же соплеменников. По началу, он угрозами и силой переманивал дежнёвцев в свой отряд, затем напал на охотников из группы Моторы, посланных за продовольствием, отобрал у них всю добытую дичь и снаряжение, обрекая таким поступком земляков на голод. За несколько лет пребывания на Анадыри Дежнёв установил с местными полюбовные отношения. Ну насколько это возможно между колонизатором и аборигенами, ясак собирал умеренно и сильно не обижал. Стадухин же начал действовать ни в чём себя не ограничивая, попросту грабил коренных жителей. Юкагиры терпеть не стали, поначалу дали отпор, стоивший Стадухину 10 человек, одной шестой его отряда, а потом и вовсе снялись с места, и ушли туда, где никаких русских нет и не было.

Собирать ясак стало не с кого. К тому же результатом недальновидной и агрессивной политики Стадухина стало то, что из его отряда начали разбегаться люди. Даже самые отомороженные беглые казаки предпочитали за лучшее перейти в отряд Дежнёва-Моторы. И вот наш мятежный пассионарий был вынужден сняться с места и отправиться дальше на юг. Во главе поредевшей ватаги, договорившись с местным проводником, он перевалил через горы и вышел в северную часть полуострова Камчатки, на речку Пенжину. Оттуда в течение нескольких лет его отряд с боями продвигался вдоль берега Охотского моря с севера на юг до Охотского острога, куда он вышел летом 1657 года. К тому моменту в его отряде осталось всего 14 человек.

(Продолжение следует)

Получилось так, что первая серьёзная промышленная экспедиция добралась на Камчатскую землю ещё до того, как полуостров был твёрдо заведён под руку русского царя. Её организатором выступил Федот Алексеев (он же Попов, он же Холмогорец), простой русский промышленник и купец, входивший в подчинение богатого московского купца Алексея Усова. Гонимый конкуренцией с другими такими же дельцами, Алексеев во что бы то ни стало стремился первым оказаться на необъясаченных землях, чтобы снять сливки. Однако наш купец прекрасно понимал, что на диких землях его ждут не только беззащитные норки да соболя, но и местные жители. И чтобы вести с ними дела было сподручнее, хорошо бы иметь вооружённый отряд, желательно под руководством опытного служилого человека. Оборотистый купец заручился поддержкой приказчика Колымы, высшего должностного лица в регионе, Второго Гаврилова, и получил в распоряжение воинский отряд под руководством Семёна Ивановича Дежнёва. Цель экспедиции была такой: от местных жителей известно о крупной реке Анадыри, приток которой расположен сильно восточнее Колымы, её и собирался разведать Алексеев.

Вообще реки играли ключевую роль в деле покорения Севера. На берегах селилось местное население, по воде и передвигаться удобно, и пропитание всегда под рукой. Поэтому тактика освоения северных территорий была следующей: казаки поднимались вверх по течению, в удобном месте строили острожек и, опираясь на него, обкладывали ясаком всех, кто не успел разбежаться.

Организационно отряд Алексеева был устроен по имущественному принципу: главенствующее положение занимал сам московский купец, как организатор, и главный спонсор экспедиции, следом за ним в иерархии Дежнёв, как лидер приданных отряду казаков. Исследователи спорят о том, кто из этих двоих был старше, но, во-первых Дежнёв был рядовым казаком, хоть и обличённым авторитетом. А во-вторых, торговый человек Федот Алексеев обозначается в документах "целовальником", то есть получал на время экспедиции официальную должность и полномочия по сбору пошлин, заготовлению пушнины и совершению ряда других финансовых операций, и таким образом, был лицом официальным. К тому же Алексеев был представителем крупного капитала – Алексея Усова (именно поэтому он и Алексеев, а Попов потому что сын священника, вот так у них было с фамилиями), одного из ста богатейших людей России. В состав экспедиции входило 62 промысловика, в том числе 50 "своеуженников" - самостоятельных добытчиков, имевших собственные орудия промысла и вносивших сумму денег в организацию экспедиции, и 12 "покрученников", наёмных работников по-беднее, получавших снаряжение от хозяина экспедиции в аренду. Хотя экспедиция носила частный характер, присутствие в ней отряда Дежнёва придавало ей официальный статус, как бы государственное значение. Подчинённые Дежнёву казаки, как и сам казачий вождь, также не терялись, и входили в состав экспедиции на правах пайщиков. Более состоятельные ссуживали деньги под процент своим менее удачливым товарищам, а затем писали друг на дружку кляузы, если сумма возвращённых долгов не устраивала, впадали в долговую зависимость, нищали и многие вынуждены были годами отрабатывать задолженность. Размер пая определял место в иерархии и прибыль в случае успешного завершения предприятия. Как мы видим, деньги уже тогда решали...

Помимо промышленников и казаков вместе с Холмогорцем отправилась его жена… или не жена, не понятно на каких правах находилась эта женщина в экспедиции, даже имя её нам не известно. Знаем только, что она была крещёная якутка. Но свою роль эта женщина ещё сыграет.

Средством передвижения стали кочи - небольшие морские суда с парусным вооружением и экипажем до 30 человек. Летом 1947 года 4 коча вышли из устья реки Колымы и взяли курс на восток. Впрочем, в первый год пробиться дальше в неосвоенные земли предприятию Алексеева и Дежнёва не удалось, дорогу преградили льды, и пришлось возвращаться в район Колымы на зимовку.

(продолжение следует)