Начну со случая из детства, который оказал огромное влияние на мои взаимоотношения с одноклассниками и на дальнейшую жизнь.
В сентябре 1993 я перешла в четвертый класс будучи сильно простуженной на августовских "отработках". Проучилась наверное пару недель, потом посадили на больничный. В школу я пошла уже в середине декабря, проучилась еще пару недель, получила подарок, побыла на елке и опять заболела. На каникулах вырезали гланды, потом было орз, которое вылилось в затяжной бронхит с подозрением на астму.
В начальной школе у нас был "стенд старательности", этакое соревнование между 2,3 и 4 классами. На него вывешивались от каждого класса средние оценки класса по предметам, тетради без замечаний и рисунки, побывавшие на выставке. У какого класса средний балл был выше, тетрадок и рисунков больше, тем давали пирог из столовой, давали грамоту и сажали в их класс большого мишку до конца четверти. Вкусно, красиво, почетно.
В нашем классе были три отличницы и отличник, до сих пор помню, что они сидели за первыми двумя партами от учительского стола, элита. Вчетвером они почти с первого класса придирались к остальным с подачи учительницы, у которой в сердце жила память о СССР. К пятнам в тетради, к тому, как ешь в столовой, к тому, что вещи зашиты. Можно было получить учебником по башке и выговор о том, что позоришь класс, только за то, что они увидели у тебя обгрызенный карандаш. Сдачи им было не дать, они держались всегда вместе и часто жаловались учительнице. У меня был красивый почерк и тетради без помарок, а с рисунками помогали старшие брат и сестра, так что мои тетрадки и рисунки тоже висели на этом стенде, кроме того года.
Итак, был февраль, стояли морозы от -15, мой бронхит начал проходить и врач рекомендовала мне небольшие выходы на улицу, потому меня начали посылать в соседний дом к подруге матери. Она копила на балконе очистки, шелуху от яиц, лука и подобное, чтобы весной отвезти на дачу. У нас в семье было четверо детей и двое взрослых, так что каждый день вечером я относила ей в ведерке органический мусор. Дорога в оба конца занимала не больше пяти минут.
В тот день я вышла около половины шестого, на улице уже стемнело, фонари не горели, свет был только от окон домов. Между нашим домом и домом соседки стояли общественные сараи в два ряда, между их задними сторонами было расстояние примерно в метр-полтора. На обратной дороге в этот зазор меня затащили наши три отличницы, отличник и мальчик-подпевала элиты. То есть не совсем затащили. Они встретились мне на тропинке между домами и стали спрашивать, почему я так долго болею, но тут мимо прошла женщина, которая сказала отстать от меня. После этого они сказали, что надо поговорить в спокойном месте, я предложила пойти ко мне, но они не захотели, а я не хотела стоять на улице. Они обступили меня и просто пошли со мной в этот зазор. В какой-то момент они решили забрать у меня шапку, чтобы не пошла домой. Это был капор, связанный шлемом с манишкой, подпевала меня держал сзади за руки, пока остальные расстегнули куртку и стягивали его. Все время, пока мы там стояли, они хватали за руки и я не могла застегнуть куртку. Из-за капора я была в кофте с низким воротником, так что шея и грудь были почти голые. Я помню, что когда начала отбиваться, закашлялась, потом задыхалась и не могла закричать.
Мы простояли там меньше получаса, все это время мне говорили про честь класса, что я подвожу класс уже третью четверть, требовали тетради, по которым учусь. Со мной тот год занимались старшие брат с сестрой, все предметы были в одной большой тетради. Они требовали, чтобы я переписала тетради за этот класс отдельно и сходила в школу написала все контрольные. Я пыталась вырвать руки и убежать, они меня толкали, под конец я упала и меня несколько раз пнули. Там было тесно, размахнуться для обычного пинка носком не получалось, и меня резко наступали каблуком. В 18:10 начинался какой-то фильм, который мы собирались смотреть всей семьей, так что за несколько минут до шести старшая сестра пошла меня искать. Не пошла раньше, потому что я часто задерживалась у той женщины на чай или выбрать книгу. Она услышала детские крики, заглянула между сараями и увидела мой капор, которым размахивали, я лежала на снегу, меня пинали, дергали и кричали, чтобы я нарисовала осень золотую и зимнее счастье. Она отбила меня и напинала тех, кто не убежал сразу.
На следующий день старшие ушли в школу, со мной с утра все было вроде нормально. После обеда меня увезли на скорой и до апреля держали в больнице с воспалением легких и осложнением, также были сломаны два нижних ребра с правой стороны. В тот день с утра на уроке к сестре в класс зашла моя учительница с четверкой отличников и совместно с учительницей сестры наорала на нее, что она избила маленьких детей. Через несколько дней собрали педсовет по этому поводу и на него пришли мои родители. Сестра училась в девятом, так как параллели у нас на 10-11 класс соединяли, школе было выгодно, чтобы не все ученики шли в десятый. На педсовете мои родители показали, что написали заявление в милицию, так что для сестры последствий не было. Не было никаких последствий и для моих одноклассников, их даже не поставили на учет.
Когда в конце апреля я пришла в школу доучиваться, моя учительница выставила все так, что это я во всем виновата, к тому же не хожу на физкультуру и подвожу класс. Ее усилиями меня гнобили до начала мая, потом до меня дошло, что раз избившим меня ничего не было, то и мне ничего не будет. Я начала издеваться над четверкой и подпевалой, также благодаря тому, что на переменах к нам в крыло заходили мои брат с сестрой. Когда мне пытались дать сдачи, они давили словесно. В основном я сдергивала за ноги со шведской стенки, пинала и толкала обидевших меня друг на друга. Это продолжалось почти до выпуска, на замечания учительницы отвечала, что еще немного, и я перейду в пятый и перестану с ней здороваться. Как-то раз она пришла к нам домой, я помню, что сначала ей налили чай и все было нормально, потом она начала ныть, что я обижаю хороших детей и мама ее вытолкала. В последнюю четверть оценки за год подсчитывали заранее и мишку сажали в класс на пару дней, а потом дарили лучшему ученику класса. Мишка достался нам, он сидел на подоконнике у учительского стола и был хорошо виден отличникам. За окном была жестяная крыша входа в подвал. Я раньше других пришла с обеда, класс не запирался, окно было открыто. Я положила мишку на жесть, подожгла его, сунула коробок в портфель подпевалы и убежала в столовую покупать булочку.
В тот год в местный магазин завезли синие кофты на белых пуговицах, в тот день такие были на мне и на одной из отличниц (не той, которая должна была получить мишку). Меня видел кто-то из учителей из другого крыла, но заметил только кофту. Тот учитель пришел к нам в класс на разбирательство по поводу обугленного мишки, подпевала закричал, что ему подкинули спички и обвинение легло на ту девочку в синей кофте - потому что она раньше других пришла в класс, а меня во время кипиша видели в столовой. В оставшиеся дни элита рассорилась между собой.
После перехода в пятый класс у нас были учителя, присутствовавшие на педсовете, большинство из них в первые недели, выставляя оценки кому-то из той четверки, повторяли про то, что не важно, кто как учится, главное, какой человек. На переменах класса до шестого бывшие отличники часто уходили в крыло начального класса, посидеть с бывшей учительницей. Сначала они пытались с кем-то подружиться, но их отшивали по старой памяти, потом уже классе в шестом на классный час пришла учительница из начальной школы и выговаривала классу, что мы не дружим с хорошими ребятами. После этого их просто высмеивали при каждом удобном случае. К концу школы я помню их вечно затюканными, друг с другом они так и не подружились обратно.