BKVa23

Хозяйка гостевого дома в курортном городе принесла белье новым постояльцам. На вид ей около сорока пяти, короткая стрижка, немножко безумные глаза за очками слегка косят, как у кролика из советского мультика про Винни-Пуха. На ней резиновые сланцы на фиолетовых полосатых носках, растянутые на коленях спортивные штаны, футболка и поверх футболки домашний, немного засаленный, махровый халат. На участке летний дворик с аккуратной тротуарной плиткой, помимо хозяйского капитального дома два летних строения по типу дачных домиков для постояльцев. Вся обстановка бедная, но достаточно опрятная. Хозяйка показывает домик и сбивчиво быстро говорит, обращаясь то к одному гостю, то к другому.

-Вот вам белье, чистенькое, ага, вот в эту комнату проходите. У меня хорошо, не хоромы, конечно, но все есть, посуда, телевизор. Да и беру немного, так что жильцы всегда находятся, и нравится людям. До вас Рома с Липецка жил, довольный такой был, что ты. Чисто всегда, я чистюля вообще такая. Вот тут вода, смотри. Вот эта холодная, а эта, смотри, горячая. Ага, и холодная, и горячая вода, всегда есть. Кран когда открываешь, вот так, смотри, надо придерживать. Туалеты у меня всегда чистые, вот здесь, (открывает одну дверь), и вот тут, (проходит во двор и открывает дверь уличного туалета). Смотри, не яма выгребная, а настоящий, государственный. На крыше у меня бочка, смотри, вода греется. А вон там второй этаж. Вы не пугайтесь только, у меня там Колька. Да Колька , белку словил, вот я его там и заперла. Это сестра, понимаешь, сестра его приходила два дня назад на шашлык и давай его поить вином после водки, а разве ж это можно? Он сейчас паспорт требует, я ему дам, а он ведь пойдет кредит возьмет, я ведь знаю. А платить-то мне, он ведь у меня не работает, и зачем мне такая любовь? Гнать его надо, устала от него. Завтра проспится, отдам ему паспорт, и пусть катится к чертям на все четыре стороны, лишь бы не приходил больше, надоело. А с другой стороны, я ведь без него не могу. Вообще он у меня хороший, по дому помогает, когда не пьет. И зачем мужики пьют, понять не могу? Мы ведь с ним и второй этаж сделали в том году, и плитку вот здесь на полу положили, правда серая плохо, пачкается. (Хозяйка берет губку, садится на колени и начинает тереть в одном, ничем не примечательном месте на полу). -Я вообще чистюля такая, (улыбается, продолжая тереть одно и то же место), люблю, чтоб все чисто было, и всегда была такой. И по докторам, знаешь, еще когда совсем молодая была, страсть как любила ходить, (встает, упираясь кулаками в поясницу), - Дуреха такая была. Чуть что заболит, сразу к врачу бежала, очень любила лечиться. (Вздрагивает и резко поворачивает голову), -Ой, а что это у вас комары разлетались? (Хлопает, пытаясь поймать комара в воздухе, с третьего раза убивает). -У вас когда дверь открыта, ты зановесочку вот так задергивай, слышишь? Ага, вот так зановесочку задергивай. Чтоб комары не налетали. (Переходит на шепот) – Он ведь у меня от алиментов скрывается. Боится, на работу официально устроится, алименты дочери платить заставят. В Москве у него дочь. Вот и не устраивается никуда, дома сидит, мне помогает. Ведь когда не пьет, помогает. Последнюю неделю только что-то все время пьет. А теперь говорит, давай дочери денег отправим, восемь тысяч. Совсем обнаглел, сколько живем с ним, такого еще не было, чтоб денег с меня требовал! С 2008 года он у меня, с тех пор, как мужа похоронила. Муж у меня благородный был, офицер, а этот навязался на голову, гнать его надо в зашей. Ой, и совсем я себя забросила с ним, запустила, к зеркалу подхожу – страшно! Надо браться за себя. Я же красавицей такой была, не поверишь теперь, да? Вот не скажешь сейчас, и куда все ушло, а поклонников сколько было. Но я нет, я однолюбка была такая, что ты. Двадцать лет мы с мужем прожили, других мужчин не знала, а теперь вот этот, сел мне на шею. Он-то, Колька, ведь еще и меня на 10 лет моложе. И что мне делать? Муж умер от рака в 2008, долго умирал, бедняга. Такой хороший был, кроткий. Последний год так страдал, уже не работал, все больше лежал, я за ним ухаживала. Тогда же с работы ушла, чтоб с ним быть, стала жилье сдавать постояльцам. Чтоб с ним дома быть, ага. Стала вот жилье сдавать, это такой непредсказуемый бизнес. Сложный бизнес, это ведь искать надо людей, на вокзале встречать. А мне теперь Колька через интернет клиентов находит. Я-то в этом во всем темная, если его выгоню, не смогу через сайт людей находить. Нет, нельзя мне без него. Жаль мне его. Да и как вообще без мужчины в доме? Мне теперь стену штукатурить надо, ее заливать дождем стало. Завтра Кольку попрошу, пусть сделает, я сама не дотянусь. Там ведь с той стороны надо подползти, со стороны соседей. Дождей не было, хорошо было, а тут как зарядили, так и потекла стена. Кольку попрошу, он заштукатурит. Ну, вы стелитесь, отдыхайте. Так, а это что? - Хозяйка выходит на улицу, берет веник и принимается им выгонять воду из лужи. -Я всегда только на свои силы во всем рассчитывала, работала всегда много. Когда отца не стало, мне ведь всего 3 года было. Мать в 27 с тремя детьми осталась, куда ей было все успевать. Я с ранних лет работала, а знаешь, какая красивая была, что ты! От поклонников отбоя не было. (Прекращает мести, выпрямляется), -Да и черт с ним, с этим сайтом, как раньше буду на вокзале отдыхающих искать. Сил моих больше нет, он ведь кодироваться ездил год назад, не помогло. И зачем мужики пьют, понять не могу? Ведь теперь денег с меня требует, такого еще не было! Он ведь еще, слышишь, к еде стал придираться. Суп мой не ест, ему мясо подавай. А где денег на мясо взять? И так денег нет, а у нас ведь еще ремонт. Еще краску покупать, на веранде красить, у нас второй этаж недоделан. А теперь он дочери собрался восемь тысяч посылать. Все, хватит, завтра же прогоню его. Зачем мне такая любовь? Себя ведь совсем запустила…Ладно, вы располагайтесь, а я пойду, мне еще кормить его. (Хозяйка быстрыми мелкими шагами направилась в сторону дома). -Коленька! Потерпи немножко, я мясо пожарила, сейчас кушать будем!

На веранде стоит сервант. За прозрачной дверцей старая фотография девушки. Блондинка с нежными губами и озорным взглядом. Густые желтоватые волосы сложены в простой прическе, светлая слегка румяная кожа. Большие нежные губы приоткрыты в улыбке. Красивые глаза слегка косят, что добавляет озорному искрящемуся взгляду вдумчивость, глубину и неповторимое обаяние. В этом лице, простом и естественном, кроется неуловимая загадка, которую всегда так безуспешно пытаются разгадать мужчины. И хочется улыбнуться ей в ответ и верить, что у этой девушки сложится какая-то необыкновенная судьба, впереди вся жизнь, и все у нее будет хорошо. В стекле серванта отражается окно. За окном, далеко внизу гулко плещется море и все так же смеется, как когда-то над умирающим Чеховым.

Водная гладь меняется каждое мгновение, как человеческое лицо. Стоит ухватиться взглядом за какую-либо деталь, она мгновенно ускользает, разбиваясь на тысячи себеподобных узоров, разбегающихся и растворяющихся в бесконечности морской воды. А им на смену приходят новые волны, в сущности такие же.

В морском порту стоит корабль. Старый пес у трапа лает на приходящих людей скорее по привычке. Люди спокойно проходят мимо, поднимаясь по трапу на борт, а пес, не обращая на них уже никакого внимания, еще какое-то время лает в пустоту, откуда пришли люди, после чего замолкает, опускает голову и устало ложится снова спать. Этот корабль давно списали, и по всем документам его не существует. От былой славы осталась лишь надпись с именем на борту. Но он жив, и, словно призрак, продолжает ходить на задания или стоять в порту в ожидании выхода, не существуя для внешнего мира.

В Древнем Египте, когда хоронили фараона, вместе с ним погребали всех его слуг. Также и вместе с кораблем списали всю команду. Эти могучие люди вросли в палубу и являются такой же неотъемлемой частью корабля, как мох, поросший на стенах старого дома (только этот мох много матерится). Про них попросту забыли, они теперь тоже призраки, потерянные люди, продолжающие следить за кораблем, драить палубу и вместе скидываться на краску для борта, отчаянно борясь со временем.

Все, что есть в карабельной мастерской - гнутые ржавые гвозди, обрезки досок, старая пила и молоток, сваренный из двух кусков арматуры. Этот ремкомплект много лет продолжает держать корабль в строю. Все в жизни этих людей доведено до состояния, когда уже нечего терять. Но есть что защищать, и это главное. Каждая частичка корабля пропитана невыразимой, черствой, но очень настоящей мужской заботой. Заботой с запахом соляры. «Да ну, Серега, мы ща заколебемся ей пилить, она же тупая, как вся моя жись» - старпом достает своими большими и немного неуклюжими руками ножовку из мастерской. И снова принимается бороться со временем. А в долгих рейсах он начинает скучать по женщинам, и ему часто снится, как он едет верхом на необыкновенной красоты лошади по бескрайнему полю. Ветер свистит в ушах, и огромная мощь кобылы взрывается землей под копытами, подчиняясь человеку. В какой-то момент они вместе падают и начинают весело кататься по траве. Лошадь нежно трется своей огромной головой о хозяина, а старпом смеется и треплет ее за гриву. В эти моменты он счастлив.

Корабль уходит из порта, ложась на курс. По шероховатой морской поверхности за кораблем шрамом тянется гладкая белесая полоса. Постепенно за горизонтом скрывается судно, а полоса медленно выцветает, становясь все менее заметной, и вот уже ничего не напоминает о происходивших здесь событиях. Вода так же невозмутимо плещется, как и много лет назад.