Ядерная техногенная катастрофа или 83 дня мучений⁠⁠

Ну что, народ, техногенка?

Сегодня мы поговорим о техногенной катастрофе, вплоть до 2011 года считавшейся крупнейшим происшествием в истории японской ядерной промышленности. Давайте вспомним, почему правила техники безопасности написаны кровью.

Японская ядерная энергетика конца 90-х годов являла собой очень странную субстанцию. Дело в том, что Страна Восходящего Солнца никогда не славилась изобилием полезных ископаемых, а находиться в зависимости от кого-либо потомки самураев очень не любили. По этой причине исследования в сфере мирного атома стали для японцев по сути единственным способом ограничения импорта энергии, помогая обеспечить ажно 30 процентов необходимого потребления целой страны.

На дворе стоял обычный осенний денёк 30 сентября 1999 года. Работники АЭС Токай, построенной ажно в 1966 году и ставшей первой полностью коммерческой станцией Японии, с ленцой разбредались по своим рабочим местам. Это предприятие было для японцев своеобразной Меккой ядерной энергетики – оно было удалено от Токио на 70 миль, и имело достаточно свободных площадей, для возведения неподалёку заводов для обогащения и последующей утилизации урана, что шло на пользу автономности всех рабочих процессов.

Поэтому вокруг Токай исторически открывалось большое количество исследовательских центров и институтов. В общем – маленький ядерный Рай в рамках отдельно взятой станции. Объект, который нас интересует, как раз был небольшим предприятием, построенным неподалёку от Токай, где посредством инновационного для японцев метода «мокрого процесса» перерабатывали 3 тонны урана в год, обогащая его до 20%.

Как позднее выяснит специально созданная комиссия, на момент происшествия компания «Sumitomo Metal Mining Company», которой принадлежало ядерное предприятие, уже давненько забыла о том, что такое государственный надзор. На объекте полностью отсутствовала автоматическая аварийная сигнализация, а потому подать сигнал о любом произошедшем ЧП работники могли только вручную. Да и проверяющие, которые приезжали раз в полгода, смотрели на все недочёты сквозь пальцы. Раз пока работает – так тому и быть. Ломать не строить, как говорится. А строить новое – долго и дорого.

Короче говоря, классическая ситуация для проверяющих любых мастей. Пока петух не клюнул в отожранный филей – на некоторые вещи можно закрывать свои и без того почти закрытые от природы глазёнки. Авось пронесёт. Но главной причиной произошедшего станут вопиющие нарушения ТБ. Загибаем пальцы – операторы, которым было поручено провести процедуру переработки урана, ранее никогда не работали с предоставленным сырьём, получая в своё распоряжение уран с более низкой степенью обогащения, а потому не были знакомы со всеми возможными последствиями.

Сама процедура очистки урана, насколько позволяют понять мои знания, заключалась в следующем – изначально, дабы получить необходимый для последующей реакции нитрат уранила, в небольшое количество порошка оксида урана, помещённого в специальную ёмкость, добавляли азотную кислоту. Затем, по всей логике технологического процесса, полученную смесь должны были автоматически переместить в буферный резервуар, специально разработанный для предотвращения достижения критической активности при делении. Если всё хорошо и ничего дурного не произошло, смесь перемещают в 100 литровый отстойник, охлаждающийся водной рубашкой, где в него добавляют аммиак, помогающий добиться нужной степени очистки.

Притом количество вещества, поступавшего в первый резервуар, тоже должна была отмерять специальная автоматика, призванная не допустить аварийной ситуации. Но в 1996 году, дабы удешевить процесс, «Sumitomo Metal Mining Company» внесли в эту процедуру некоторые коррективы, о которых не сообщили надзорному органу, есесна, потому, что им бы никогда не разрешили так поступить.

Вы спросите меня – а как была удешевлена процедура смешения всех нужных веществ? Очень просто. В качестве резервуара для первичного смешения компонентов было решено использовать ВЁДРА ИЗ НЕРЖАВЕЙКИ! Нет, ну то есть буквально, металлические вёдра объёмом 10 литров, из которых полученную смесь потом просто переливали НАПРЯМУЮ В ОТСТОЙНИК, минуя при этом буферную ёмкость.

Так мало того, трое работяг, которым поручили рулить производством, ранее работали исключительно с пятипроцентным ураном, а в этот раз им в руки дали вещество, степенью обогащения почти в 19%. Бедолаги даже примерно не представляли себе весь происходящий процесс, что и сыграло с ними злую шутку. Вот так ребята по привычке замешали 7 вёдер готовой смеси, что превышало необходимый для самоподдерживающейся цепной реакции (читай – тотального п*здеца) объём, ровно в 7 раз, и просто выплеснули их в отстойник. Какая разница – 5%, 19%, да хоть все 50%. По крайней мере, они так думали.

Человеком, выливавшим в ёмкость последнее ведро, стал Осаши Оучи. Он чинно склонился над отстойником, а потому смог воочию лицезреть яркую синюю вспышку, которая продемонстрировала работяге эффект Вавилова — Черенкова во всей красе. Теперь для таких же простых людей, как я. Осаши увидел свою смерть. В страшных муках. Просто он пока об этом ещё не знал. Этот эффект ознаменовал начало неконтролируемой реакции деления, сопровождаемый выбросом большого потока частиц со скоростью, выше скорости распространения света в воде. И частицы эти были далеко не безвредными для организма.

Все трое сотрудников сразу же сигнализировали о том, что случилось ЧП. Они быстро осознали, что что – то пошло не так, ведь как только они добрались до комнаты дезактивации, их сразу начало рвать, дыхание затруднилось и все трое потеряли сознание. В итоге для ликвидации аварии был создан отряд из 27 работников, которые должны были добавить в отстойник борную кислоту, хорошо поглощающую нейтроны.

За 20 часов, что шла реакция, не смертельные дозы облучения получило почти 667 человек, ибо даже спустя 11 часов после аварии, вблизи завода фиксировали рад. фон равный 0,5 миллизивертов в час, что примерно в 1000 раз превышало естественный радиационный фон. Рабочие завода, жители близлежащей деревни и даже пожарные, приехавшие на вызов и героически строившие временные заграждения из мешков с песком– все они подверглись губительному влиянию радиации.

Но хуже всех в этой истории пришлось троим работягам, по незнанию, а может и по откровенной глупости, согласившимся поработать с новым для себя материалом. Осаши Оучи, Масато Синохара и Ютака Ёкокава получили дозы радиации равные 17, 10 и 3 зивертам соответственно. К слову, доза, примерно равная 3-5 зивертам, становится летальной в 50% случаев. Несчастных сразу же поместили в больницу, где незамедлительно начали оказывать им помощь. Но было уже поздно. Масато и Ютаке повезло – они умерли быстро и, хочется верить, безболезненно.

Уровень лейкоцитов в крови Оучи был критически близок к нулю. Всё его тело представляло из себя одну сплошную рану, ведь кожа буквально слезала с несчастного целыми кусками. Осаши стал первым человеком в Японии, пережившим трансплантацию стволовых клеток. Донором выступила сестра парня. Благодаря этой инновационной процедуре, на 18-ый день уровень лейкоцитов пришёл в норму, но уже через неделю радиация поразила и пересаженные клетки.

Бедняга терял до 10 литров жидкостей в день, а потому ему безустанно переливали кровь, иногда по 10 раз за 12 часов. К 27-му дню кишечник Оучи полностью перестал функционировать, а кровь начала течь даже из глаз. Операции по пересадке кожи перестали давать хоть сколько-нибудь видимый результат, ведь мышцы несчастного уже начали отваливаться от костей. На 59-ый день страданий сердце мужчины, практически переставшего приходить в сознание, останавливалось трижды, но каждый раз бравые врачи запускали его по новой.

Вскоре Осаши наконец ненадолго пришёл в сознание и сказал свою знаменитую фразу:

«Просто дайте мне умереть. Я Вам не подопытный кролик».

На 83-ий день мучений врачи наконец то послушали глас рассудка и перестали пытаться залечить безнадёжно больного человека. Он умер тем же днём, пережив почти 3 месяца жутких страданий и став человеком, получившим самую большую дозу радиации в истории.

Неужели этот молодой человек заслужил такие муки? Знаете, с точки зрения закона всё было чисто, ибо врачи получили от семьи Оучи разрешение продолжать реанимационные мероприятия даже после того, как он теряет сознание. По факту же получилось, что Осаши стал настоящим тренировочным манекеном и источником получения знаний о том, как можно бороться со столь внушительными дозами облучения. Оказалось, что никак. Но это уже совсем другая история.

Что касается самой аварии, то ей был присвоен 4 класс опасности из 7 возможных. Так называемые «аварии с локальными последствиями». Естественно, меры безопасности были пересмотрены, технологический процесс стали соблюдать, как надо, а общая сумма компенсаций на момент 2002 года составила 130 миллионов долларов, однако, как показала практика, всё это не помогло избежать новой крупной аварии, о которой мы поговорим в следующий раз. Такие дела.

Ну и по классике, лучшей поддержкой будет Ваш плюс и подписка - надеюсь, в этом году мне таки покорится цифра в 10 тысяч подписчиков. До новых встреч!