Идеальный донор. Часть 20
Я лежал, закрыв глаза, и чувствовал, как прохладные потоки воды омывали мое тело, и с каждым вдохом вместе с грязью уходили боль, страх и неприятные воспоминания. Я и сам растворялся в воде, сливался со струями и неторопливо бежал вместе с течением туда, куда вело русло ручья.
- Шен! Шен! Вставай.
Чей-то назойливый голос вырвал меня из тихой дремы. Я оперся о песчаное дно и присел, стряхивая с волос воду.
- Шен, за тобой глаз да глаз. Вылезай из ручья и пойдем в лагерь, - это был мой младший-старший братик, надоедливый Байсо. Сейчас он выглядел не лучшим образом: неровно выбритый висок, где лекарь пришил ему содранный кусок кожи, опухшее лицо в ссадинах и синяках, одна рука плотно примотана к телу. Перелома нет, но что-то он там повредил, и лекарь запретил ему двигать рукой.
-Байсо… - меня вдруг охватило желание обнять братишку и сказать ему, что он самый лучший. Я выбрался из ручья, встряхнулся и пошел было к нему, но мальчишка попятился:
- Что? До сих пор не прошло? Жаль, что ты не можешь видеть, какое у тебя сейчас глупое лицо. И никаких больше нежностей. Эх, если бы не рука, я бы тебе врезал.
Я помотал головой, приводя себя в порядок, еще раз плеснул холодной водой в лицо, но мысли все равно расплывались. Может, все же не стоило жевать смолку?
Хотя я же и не собирался. Да я даже не знал, что она есть у кого-то. Но во время обустройства лагеря я уронил ящик себе на ногу, долго не мог ухватить его трясущимися руками, потом плюнул, сел на землю и разревелся, как маленький ребенок. Тут ко мне подошел Добряк, протянул небольшой грязно-оранжевый кусочек и сказал: «Жуй», а потом, не дождавшись ответа, просто запихнул его мне в рот и ушел.
На вкус это было мерзко, словно лижешь кору, но спустя несколько минут меня вдруг отпустило. Руки и ноги стали мягкими и тяжелыми, я успокоился, подхватил ящик и понес его в лагерь, но тут по телу прошла вторая волна, и мне показалось глупо нести ящик, как все, поэтому я поставил его на голову и пошел, стараясь идти плавно, чтобы он не упал. И улыбался. На месте передал ящик охраннику и собрался возвращаться, но меня позвал к себе лекарь.
Я вдруг почувствовал такой прилив любви к этому трудолюбивому хорошему человеку, что не смог сдержаться и сказал ему об этом. Лекарь насторожился, подошел поближе и принюхался:
- Откуда ты взял смолку? - резко спросил он. - Зачем?
- Неет, - протянул я, отчаянно мотая головой, - я не ел смолку. Ее нельзя есть. Ее надо жевать, мне так Байсо сказал. Хотя смолку вообще нельзя, иначе тебя сожрет зубастая яма. Я не…
- Выплюнь! Давай, выплевывай! - лекарь требовательно поднял руку, я внимательно осмотрел его ладонь и выплюнул комочек. - Так, мне нужна твоя помощь, идем.
Его тон построжел, мужчина крепко ухватил меня за локоть и поволок в сторону своей палатки. Там он усадил меня перед сундучком, вытащил несколько пустых кристаллов и сказал:
- Заполни, сколько сможешь.
Я, не задумываясь, взял первый кристалл, влил в него Ки до предела, затем потянулся за вторым, третьим. Лекарь удивленно уставился на меня:
- С тобой все хорошо? Еще сможешь?
Я радостно кивнул, мне было так легко, я словно покачивался в воздухе на большом пушистом облаке. Лекарь тут же убрал светящиеся кристаллы и вытащил пустые, все, что у него были, даже наполовину использованный из кармана положил рядом. И я один за другим брал их и вливал Ки, пока все кристаллы не оказались заполнены. Даже тени сомнения не промелькнуло. Меня же попросили, а значит, я должен сделать.
Затем лекарь с непроницаемым лицом сложил все кристаллы обратно в сундук:
- Теперь иди к ручью, помойся, приди в себя. Я тебя у главы охраны отпрошу.
Он вышел вместе со мной, поймал Байсо, объяснил, что происходит, и попросил присмотреть за мной.
Действие смолки потихоньку заканчивалось, с каждой минутой я все больше понимал, что наделал. Зачем Добряк сунул мне ее? Теперь лекарь все расскажет Джин Фу? Если бы я был в нормальном состоянии, то ни за что не стал бы так открыто показывать, что я идеальный донор.
Я сел на корточки, только сейчас почувствовав, как замерз. Я ведь полез в ручей в одежде, и сейчас она неприятно облепляла все тело, и от этого становилось еще холоднее.
- А, начал приходить в себя? Рассказывай, откуда смолку взял? У Шрама стащил? – Байсо подошел поближе и заинтересованно посмотрел на меня.
- Д-д-добряк дал, - от холода у меня зуб на зуб не попадал, хотя день был жарким.
- Добряк? Да ладно? – Байсо попытался наклониться, но скривился от боли. Я старался не смотреть на его лицо, но не потому что меня так сильно заботилась его внешность, а потому что мне было стыдно перед ним. Ведь это я проморгал засаду, и если бы Джин Фу так сильно не заботился о своей безопасности, если бы не заставил Байсо безвылазно сидеть в фургоне, если бы у Добряка не было этого амулета, то мальчик сейчас был бы мертв. Но даже так он сильно пострадал, и его синяки и шишки напоминали мне об этом при каждом взгляде.
Мы пошли к ближайшему костру, где я мог отогреться и просушить одежду. Почти все были заняты: кто-то охранял лагерь, кто-то продолжал перетаскивать вещи, большая часть охранников все еще находились на месте боя, отыскивали подсказки, кто на нас напал и зачем.
Ко мне подошел братишку Ксу и протянул скрученные в тугой шар тряпки:
- Зеленый, у тебя одежда совсем износилась. Вот, Добряк сказал передать тебе.
Я развернул ком: штаны из плотной темно-серой ткани, туника из того же материала, жилетка из мягкой кожи, а в центре лежала пара поношенных невысоких сапог на жесткой подошве. Мне что-то показалось знакомым в этой одежде, словно я недавно кого-то уже видел в подобном, и тут Байсо заявил:
- О, это же с убитых сняли!
Братишка Ксу криво улыбнулся, развернулся и ушел. Я же подумал немного, представил, как эти вещи стягивали с трупа, но не нашел в этом ничего отвратительного. Смолка, конечно, не стерла мои воспоминания, но смогла отдалить их, словно после боя прошло не несколько часов, а несколько дней. Самые неприятные моменты и вовсе вспоминались, как будто они произошли не со мной, а с кем-то другим, как слова одной из легенд, которые так любила рассказывать мне мама:
«На пятый день путешествия на юного воина напали летающие чудовища с огненными пастями, каменными когтями и алмазными зубами, но не убоялся он и сразил их всех, и пошел дальше»
Сейчас я понимал, что он не просто «не убоялся» и «сразил». Там были и страх, и намерение убить перед смертью как можно больше тварей. Была боль, была кровь, вываливающиеся кишки, вопли, а после боя — дрожь в руках, желание окунуться целиком в первую попавшуюся лужу, забыть все и вернуться назад. Но он сумел перешагнуть через это и продолжил свой путь.
Поэтому я снял влажную еще, истрепанную зеленую форму и натянул новую одежду. Штаны были широковаты, зато отлично подошли по длине, туника и жилетка также были как раз, а вот сапоги оказались великоваты, но я порвал старые штаны на лоскуты, наскоро просушил у костра, обмотал ими ступни, и после этого обулся.
- Байсо, сходи еще раз к лекарю. Пусть он тебя до конца пролечит, - не поднимая глаз, сказал я.
- Да ладно, подумаешь, несколько синяков. У нас же Ки не хватает!
- Сходи. И скажи, что я попросил тебя вылечить, - лекарь теперь мне был должен, так пусть хотя бы Байсо не будет морщиться от боли при каждом движении.
Брат, неуверенно оглядываясь на меня, направился к палатке, а я сел у костра и задумался. Хорошо, что не я руководил этим караваном: не знаю, что стал бы делать на месте Джин Фу или Добряка. Во время боя мне показалось, что погибли почти все, фургон был сильно поврежден и вряд ли сможет ехать дальше, да и яки обгорели. Что случилось с повозками, возницами и вилорогами, я не обратил внимания, но, судя по всему, второй удар пришелся именно на них. Возвращаться через всю равнину и лес нет смысла, ехать вперед… Впереди еще половина пути.
Интересно, есть ли заклинания, которые подстегивают животных? Если лекарь расскажет про кристаллы, то станет ли Джин Фу выкачивать через меня Ки ради безопасности каравана? Я бы, скорее всего, так и сделал. Не ради груза, ради людей. Поставил бы защитный барьер вокруг всего каравана, зарядил бы все амулеты, влил бы в лупоглазов побольше энергии и помчался бы в Киньян. Что там жизнь и гордость какого-то мальчишки? И я даже не смог бы его осудить.
Может, тогда не нужно ждать, а напрямую подойти к нему и рассказать? Риск? Огромный. И еще нужно все объяснить Байсо, он если и догадывается о чем-то, то не подает вида, но ему явно не понравится, если из меня начнут вытягивать энергию. Зато на этот раз у меня есть условия: вылечить Шрама, позаботиться о брате и о Сюэ. И рассказать Мастеру все, что случилось, чтобы он больше не беспокоился обо мне.
Что-то ударило меня по спине. Я оглянулся и увидел упавший хуа цян, вычищенный от крови. А рядом с ним стоял Добряк. Его лицо осунулось, добрые смеховые морщинки вокруг глаз по-прежнему сбивали с толку, придавая ему вид заботливого дядюшки, но темные круги и потрескавшиеся губы показывали, что главе охраны сейчас было не сладко.
Он присел рядом, у меня по спине пробежали холодные мурашки. Сейчас он скажет, что не разрешал трогать амулет, и …
- Зеленый, - хрипло сказал Добряк, - ты можешь ставить массивы на других людей?
Я покачал головой. Мастер говорил, что есть способы привязки массива к определенному человеку, но не показывал их.
- А делать размер щита больше? Например, с повозку?
Я заколебался, не зная, стоит ли открывать свои умения, Добряк это сразу заметил и впился ледяным взглядом в мое лицо:
- Значит, умеешь. Я дам тебе столько Ки, сколько нужно, но ты должен будешь доставить Джин Фу в столицу. Не один, конечно, но ты будешь прикрывать его своим массивом и, если будет нужно, телом от стрел и магии. Нарисуешь столько массивов, сколько нужно, но Джин Фу должен вернуться невредимым.
- Я…
- Ты получишь двойную плату. И место в охране Золотого неба, если оно тебе нужно.
- Но как же остальные? Байсо? И…
- Мальчишку он, скорее всего, возьмет с собой, поэтому за него можешь не волноваться. За Шрамом тоже приглядят.
Я не понимал, зачем он меня уговаривает, ведь достаточно лишь приказать, мол, Зеленый, ты едешь с Джин Фу, и все. Но Добряку почему-то было важно получить согласие.
- Конечно, я сделаю все, что смогу.
Его лицо не дрогнуло, лишь морщины чуть разгладились.
- Тогда ешь, отдыхай, выезжаем завтра на заре.
Он тяжело поднялся и ушел, и в тот же момент ко мне подскочил Байсо. Небольшие припухлости и покраснения еще оставались, но выглядел мальчик намного лучше, и рука явно зажила, так как он сразу покрутил ей перед моим носом.
- Ого, ты разговаривал с Добряком? Что он сказал?
Я все еще не переварил слова главы охраны и не нашелся с ответом, лишь спросил:
- Как ты? Лекарь тебя вылечил?
- Ага, уже ничего не болит. Целый кристалл на меня потратил, представляешь? Ты что-то сделал? Или узнал какой-то его грязный секрет? Пообещал натравить на него Добряка, раз уж вы с ним теперь друзья?
- А лекарь ничего не сказал? Не просил меня зайти к нему?
Байсо прищурил отливающий синевой глаз:
- Сдается мне, что ты что-то от меня скрываешь. Не хочешь говорить? Ну и ладно… Я тогда тоже тебе кое-что не расскажу.
Я встал, потрепал мальчишку по волосам, от чего тот возмущенно подпрыгнул и выругался, взял копье и пошел к краю лагеря. Там несколько охранников укладывали наших погибших. Ровно в ряд, один за другим. Трупы врагов оставили лежать на месте боя, лишь покидали в общую кучу, предварительно забрав амулеты и, как оказалось, одежду. Что случилось с пленным, которого я принес, я не знал.
Мы потеряли многих. Тридцать восемь мирных, торговцы и их слуги, - это почти все, кто ехал на повозках сзади, лишь несколько человек успели скатиться на землю, рискуя быть раздавленными. Двадцать три охранника, в том числе Змей, и десять из них погибли сразу, так как находились рядом с фургоном. Из тех, кого набрали в моем городе, выжило только трое: я, Швабра и Шрам. Байсо сказал, что всех раненых из повозки после удара отшвырнуло в сторону, и нападавшие не стали тратить на них время.
Змей лежал с открытыми глазами, и его лук со стрелами лежал рядом. Наверное, я должен был что-то чувствовать, не знаю, горечь, печаль, гнев, но я смотрел на него и лишь вспоминал все, что было с ним связано, начиная с первого боя на арене. Он мог бы утыкать меня стрелами во время отбора, если бы захотел. Он убил огнеплюя, который сжег мне руку. Вместе с ним мы увидели Ао Минь, и Змей чуть было не застрелил ее. Потом он стрелял в Шрама, когда тот переборщил со смолкой. Мы не были друзьями, не были даже приятелями, Змей почти не говорил со мной, но мы были напарниками, и я мог доверять ему. А теперь он мертв.
Может, в том, что я ни с кем толком не сблизился в караване, есть и что-то хорошее? Не представляю, что бы я чувствовал, если я мог назвать каждого из лежащих передо мной по имени, если бы знал характер, привычки, историю жизни.
Летящий привел за поводья вилорогов, впряженных в повозку, где лежали последние ящики с товаром. Он выглядел как-то непривычно, что-то в нем изменилось, и я не сразу понял, что не хватает его вечной полуулыбки. Без нее он выглядел намного старше.
Постепенно к этому месту подтягивались все, кто не был занят в охране и патрулировании. Прихрамывая, подошел и сам Джин Фу, его бритая макушка была в ожогах, кожа полыхала ярко-красными оттенками, но тяжелее всего было смотреть на его лицо из-за глубокой печали, затаившейся в его глазах.
- Сяо Фанг, - негромко сказал он, остановившись у первого тела. – Это была твоя первая поездка по стране. Ты прекрасно справлялся со своим магазином, но тебе надоело сидеть в четырех стенах, и ты решил открыть для себя новые горизонты. Да не коснется твоя душа Дна пропасти!
- Лянь Донгей. Ты ходил с этим караваном уже пять лет, знал про все напасти, разбирался в приметах, был знаком с торговцами всей страны, пережил нападение речного дракона. Да не коснется твоя душа Дна пропасти!
- Лю Ли. Твоя семья работает в Золотом Небе уже третье поколение, только ты не захотел, как твои отец и дед, разводить лупоглазов, а решил попробовать себя в торговом деле. Именно на твоих плечах лежала забота о питании и здоровье лупоглазов в караване, ты умудрялся находить лучших животных взамен погибших даже в незнакомых тебе городах, - голос Джин Фу дрогнул. – Как я вернусь к твоей семье и скажу, что тебя больше нет? Да не коснется твоя душа Дна пропасти!
Шаг за шагом, Джин Фу переходил от одного человека к другому и про каждого говорил теплые слова. Я старался незаметно вытирать слезы и дышать через рот, чтобы не привлечь внимания своими всхлипываниями, неподалеку стоял Байсо, и его глаза тоже покраснели от сдерживаемых слез. Он-то знал всех торговцев лично.
Затем Джин Фу отошел в сторону, и вперед выступил Добряк. Он шел возле своих людей, людей из охраны каравана, и говорил про них.
- Змей, Бэй Тао, друг, помощник, соратник. Ты мне не понравился с первого же взгляда: странные глаза, странный выбор оружия, непривычная манера разговаривать, отсутствие дисциплины. Ты оспаривал каждый мой приказ, выспрашивал подробности, часто поступал по-своему, но всегда выполнял то, что тебе поручали. Я не хотел брать тебя в эту поездку, хотел оставить взамен себя в Киньяне, но ты в очередной раз заартачился. Ты мог своими стрелами остановить любого воина, а умер от поганого амулета, - Добряк сжал кулаки так, что они побелели, помолчал, а потом добавил. - Да не коснется твоя душа Дна пропасти! А если вдруг и коснется, то, уверен, сможет пробить себе дорогу наверх.
И последним вышел лекарь. Я думал, что он тоже будет говорить какие-то прощальные слова, но мужчина молча подошел к первому телу, прикоснулся к его груди, замер на несколько секунд, затем перешел к следующему. Пальцы его левой руки были опущены в мешочек, привязанный к поясу, и я готов был поклясться, что вижу оттуда легкое голубоватое сияние.
- Вы знаете, что в караванах принято хоронить сразу, без особых церемоний, - снова заговорил Джин Фу, – но еще никогда «Золотое небо» не теряло разом столько людей. Поэтому я решил выделить часть Ки на сохранение их тел. Я уже послал весть в Киньян, и в ближайшее время к нам приедет помощь. Мы обязательно заберем всех умерших и привезем их семьям. А до тех пор будем стоять здесь лагерем.
Я оглянулся по сторонам. В основном, люди кивали и соглашались со словами Джин Фу. Понятно, что с такими силами мы вряд ли сможем добраться до столицы, даже если бросим весь груз, особенно если это и вправду были наемники, а не случайные грабители. По крайней мере, сейчас я могу не решать ничего насчет разговора с Джин Фу, у меня будет достаточно времени для этого во время поездки.
___________________________________________________________________________
ищите и обрящете. сегодня еще одна часть.