«Кумир». ©Гектор Шульц
- Ну как так-то? – грустно спросил длинноволосый парень, опершись лбом на мокрую от пота руку. Сидящий напротив него мужчина с коротким ежиком волос, понимающе кивнул и положил свою ладонь на плечо парня.
- Всякое случается, братишка, - через минуту ответил он, посмотрев в открытое окно, откуда дул легкий прохладный ночной ветерок.
- Чес…
- Да?
- Зачем? – вновь спросил парень, поднимая на мужчину красные воспаленные глаза. – Зачем так?
- У каждого по-разному, - улыбнулся мужчина, почесав тонкими пальцами еле видимый в темноте контур татуировки на предплечье. Чуть помолчав, он добавил. – Я устал.
- Устал?
- Да, устал. Мерзость, сидевшая во мне, медленно добивала меня. День за днем и ночь за ночью она напоминала о себе, не давала нормально жить.
- И она победила, - нахмурившись, покачал головой парень, посмотрев в лицо собеседника.
- Нет. Скорее я победил, - ответил тот, кого звали Чесом.
- Знаешь, это все так странно.
- Что именно, дружище?
- Вот ты был, а вот тебя и нет. Я помню, как однажды в детстве, купил диск на уличном лотке. Какой-то вшивый сборник альтернативы. Там была одна песня, ставшая потом моей любимой. Плевать, что качество было жутким, а старенький музыкальный центр трещал от перегруза, я её всегда слушал. Когда мне было грустно, я слушал её и мне, почему-то, становилось легче. Только из-за этой песни я не выкидывал диск. Ставил ее на повтор. Раз за разом. Вслушивался в текст, тембр твоего голоса, тяжелые риффы, такие простенькие, но живые. Это потом пришел метал, классика рока и целая куча стилей. Но эта песня была первой. Первой, что задела душу и сердце. Понимаешь, Чес?
- Понимаю. Эта песня была о моей борьбе. Кто же знал, что она так всколыхнет многих.
- Всколыхнула, брат, - невесело усмехнулся длинноволосый парень. – И неплохо так всколыхнула. Я слышал ее из замызганных китайских кассетников на рынках. В наушниках прохожих, которые проходили мимо меня. Что уж там. Даже в телефонах слышал, когда прогресс попер вперед. Тогда я еще не знал, о чем эта песня. Сидел, как дурак и переводил каждое слово с помощью словарика. Я хотел знать, о чем ты поешь, Чес. А узнав, полюбил вас еще сильнее. Тогда, накопив денег, я купил лицензионный альбом. Мне хотелось услышать эту песню без дурацкого сжатия и посторонних шумов.
- И как тебе? – спросил мужчина, прижав пальцы к губам.
- Это было невероятно. Я слушал этот диск пять раз подряд, а некоторые песни играли постоянно. Словно ты знал, что у меня на душе.
- Знал, конечно, - кивнул Чес. – Мое творчество и было направленно на это. Рассказать всем то, что я пережил. Как боролся.
- И ты помог. Ты не представляешь, как сильно ты помог. Не только мне, но и другим. Тысячам и миллионам людей, которые беззвучно шевелили губами, повторяя слова, которые ты надрывно кричал в микрофон.
- Поэтому мне не так больно, дружище, - вздохнул мужчина и, похлопав парня еще раз по плечу, улыбнулся. – Я видел глаза фанатов во время концертов, слышал их крик, который шел из самого сердца. Как и у меня. Это помогало мне, давало поддержку. А вы всегда были рядом и не давали мне упасть. Иногда мерзость возвращалась, и тогда опять становилось тяжело.
- Понимаю, брат, - кивнул парень, вертя в руках потертую пластиковую коробочку из-под диска, на обложке которого был изображен парень с балончиком краски в руках. – Знаешь, а когда я увидел клип на «Numb», меня вообще прорвало. Вспомнил школу, как меня шпыняли одноклассники. А твой голос словно был рядом в эти моменты. Было трудно, Чес. Очень трудно.
- Знаю, дружище. И мне было трудно, - ответил он, грустно улыбнувшись, когда посмотрел на стену, где висел плакат с его изображением. – Я помню эту фотосессию. Мне будет не хватать ребят. Но, что сделано, то сделано. Я устал, дружище. Очень сильно устал.
- Понимаю, - повторил парень, легонько ткнув мужчину в плечо. – И что теперь? Все закончилось?
- Нет, - покачал головой Чес. – Ничего не закончилось.
- Почему? Я так мечтал попасть на концерт, услышать тебя вживую. И что теперь?
- Ты всегда можешь услышать меня. Как и многие другие. Включи диск, - улыбнулся Чес. – Включи любимый клип и я буду в нем. Мой образ, мой голос, мои эмоции. Чистые и настоящие. Я никогда не лицемерил, дружище.
- Я знаю, Чес. Я знаю. Твой крик не может быть ложью. Только правда способна так кричать.
- В точку. Даже добавить нечего.
- Чес.
- Да?
- Ты боишься?
- Уже нет. Я знаю, что вы будете обо мне помнить. Как и о Лемми, и о Крисе. Я с ними встречусь. Обязательно встречусь, дружище.
- Странно это все.
- Что?
- Все это. Вот ты был, и вот тебя нет.
- Я всегда буду рядом, дружище, - улыбнулся мужчина, поднимаясь со стула. – Включи диск или любой клип. И я там буду.
- Мне будет не хватать тебя, - хмыкнул парень, продолжая вертеть в руках коробку из-под диска. – Всем нам.
- И это сглаживает боль, - кивнул Чес. – Мне пора. Время заканчивается.
- Прощай, Чес. И… спасибо.
- За что? – он задержался и удивленно поднял бровь.
- За все, - улыбнулся парень, протягивая ему руку. – Спасибо за все.
- Спасибо, - ответил мужчина на рукопожатие и грустно улыбнулся, как улыбался с плаката, висящего на стене в темной комнате.
*****
Длинноволосый парень, мирно спящий в кровати, вдруг резко подскочил и беззвучно захлопал ртом, словно выброшенная на берег рыба. Он, осмотрев комнату безумными глазами, вытащил из ушей маленькие круглые вкладыши наушников и тяжело вздохнул, взъерошивая спутанные волосы.
В комнате было тихо. Только слабо различимый звук из наушников иногда раздавался в этой тишине. Он не разрушал ее, а дополнял. Словно даже воздух слушал песню, которая играла в потертом CD-плеере. Песню, столь любимую длинноволосым парнем и миллионами других людей.
- Спасибо, Чес, - вздохнул парень, вставая с кровати и подходя к большому плакату, где грустно улыбался его кумир. – Спасибо за все.
А на тумбочке, рядом с кроватью, лежала коробка из-под диска, на которой было граффити, изображавшее импровизированного человека-мотылька. Мотылька, который не устоял перед пламенем свечи, опалившей не только его крылья, но и душу.
