Расскажу, как Берта встретила Хассо и как они привыкали друг к другу.

Перед тем, как впервые завести Хассо в квартиру, я убрала Берту в санузел. На всякий случай - я же не знала, как он относится к кошкам. Постелила ей там в тазике постельку, поставила воды; Хассо в это время был привязан в подъезде на этаже. Зайдя в квартиру, он сразу всё везде обнюхал. Безусловно, он понял, что здесь живёт кошка, но, не видя её, пока что вёл себя спокойно. Я решила, что не стоит сразу же показывать ему Берту воочию – пусть сперва привыкнет к её запаху и факту существования в этом доме.

Напоив и накормив его, я пошла в ванную и, когда выходила, неплотно закрыла дверь за собой. Вернее, я закрыла её плотно, но она имела обыкновение отходить, когда ей вздумается. И вот минуты через 2-3 дверь открылась и Берта прошла на кухню. Хассо увидел её и как ломанулся с лаем…. Она взлетела на холодильник, он – лапами туда же…. Она – с холодильника на форточку… Кобелюку я поймала почти в полёте. Держу одной рукой за ошейник, другой обнимаю за грудь. Застыли мы в такой позе и я понимаю, что если сейчас отпущу его, он снесёт всё, что стоит на окне и хорошо ещё, если стекло не вышибет. Промелькнул страх, а вдруг не смогу их подружить – и что тогда?...

Хассо, не отрываясь, смотрел на Берту хищным взглядом, всё тело его было напряжено и готово в любой момент ринуться за кошью. Но он не делал попыток вырваться из моих рук или укусить – это уже было хорошо. Берта сидела на форточке, нахохлившись, и глухо урчала. Если она и видела когда-либо собак, то это было только в глубоком детстве, пока я не подобрала её; а за всё время жизни у меня – ни разу.

У меня уже начало всё затекать, да и не будешь вот так сидеть с ним вечно. Надо было что-то делать. Придав голосу максимально грозное выражение, на которое я способна, я сказала «стоять» и попыталась пошевелиться. Напомню, что всё это происходило в первый день и я тогда ещё не знала, насколько обучен и послушен Хассо, да и была ещё для него чужим человеком, которого он не обязан слушаться. Почувствовав ослабление, он сразу же рванулся за кошью, но я во всю глотку заорала «Фукудаблястойнаместекомусказалаубьюнах…..». Это сработало. От такого потока красноречия Хассо остановился в замешательстве, а я смогла встать на ноги и взять его за ошейник уже не как попало и не как смогла схватить, а так, как мне удобно.

Я увела его в комнату подальше от Берты – он пошёл за мной послушно, не пытаясь буянить, но на форточку оглядывался. Закрыть его мне было некуда. Все внутренние двери я убрала давно при переезде, чтобы было больше места. Единственная внутренняя дверь в квартире - в санузел. Решила пока привязать в комнате к батарее, а там видно будет. Поводок 2,5 метра, так что по половине комнаты Хассо мог передвигаться свободно. На привязи он вёл себя спокойно: не пытался выламывать батарею из стены, выть или ломиться к Берте. Пока не видел её – лежал или стоял, наблюдая за мной.

Берта довольно долго сидела на кухне, но потом решилась спуститься и посмотреть, что это за новый зверь такой завёлся в доме, и осторожно покралась по направлению к комнате. Только она появилась в пределах видимости Хассо, как он тут же вскочил и бросился к ней… Почувствовал натяжение поводка и остановился. Берта моментально шмыгнула в ванную. В этот момент я решила, что нужно делать: я буду по очереди отпускать их бегать по квартире. Хассо ходит свободно – Берта сидит в ванной. Потом Берта ходит свободно – Хассо сидит на привязи у батареи. Пока мы жили вдвоём с Бертой, не было нужды плотно закрывать дверь в санузел, но сейчас мне пришлось прибить на неё свёрнутую в несколько слоёв плотную ткань, чтобы исключить случайное открывание.

На ночь я пристёгивала Хассо на привязь и выпускала Берту. Она привыкла спать со мной на кровати, и лишать её этого было бы несправедливо. Хассо спокойно ночевал на отведённом ему месте. Иногда я просыпалась и видела, что он стоит и смотрит на нас – в темноте его глаза светились жёлтым светом. Я тогда подходила к нему, гладила, разговаривала. Говорила, что всё зависит только от него – чем быстрее он смирится с присутствием в доме Берты, тем быстрее я перестану привязывать его и они оба будут ходить по квартире свободно. Хассо давал лапы по очереди, поскуливал и просил, чтобы ему выдали кошку. Я объясняла, что кошка не выдаётся и придётся ему жить с этим. Хассо вздыхал, пробовал ещё давать лапу, но, видя, что кошку на блюдечке ему никто не приносит, шёл на место. Со скорбным вздохом вил гнездо и укладывался спать до утра.

Когда уходила на работу – закрывала Берту в ванной и отпускала Хассо в свободный полёт по квартире. Дверь в санузел Хассо не царапал, не пытался грызть или как-либо ещё выламывать, только подолгу мог стоять носом в щель и шумно вынюхивал. Каждый раз, когда я заходила в ванную, Хассо проявлял живейший интерес и пытался зайти вместе со мной, но быстро вспомнил команду «нельзя». Ещё он выучил новую команду «выйди» - это когда он уже ступил передними лапами через порог ванной и мне надо было его убрать. Когда уходили с Хассо гулять, Берта выпускалась в квартиру. А когда мы все были дома, я меняла их через каждые 2-3 часа.

Первые два-три дня Хассо вскакивал и бежал к Берте каждый раз, когда она оказывалась в поле его зрения. Но всегда культурно останавливался, как только чувствовал, что поводок закончился. Стоял и смотрел на неё. Берта слишком сильно к Хассо не приближалась, передвигаясь всегда вне пределов его досягаемости. Через несколько дней я увидела, что, проводив пробежавшую кошь взглядом, Хассо остался лежать, где лежал. В это же время он несколько раз пытался сорваться за ней, но уже не столь ретиво, как прежде, а скорее дежурно. «Ура, лёд тронулся, начал привыкать» - подумала я. Что касается Берты, то она вела себя вообще беспроблемно. Бешеную фурию не включала, сожрать никого не пыталась, на голые руки-ноги не кидалась. Просто тихо прошмыгивала в кухню – из кухни, в комнату – из комнаты.

Потом они начали играть в гляделки. Берта садилась так, чтобы Хассо не мог до неё дотянуться, и подолгу не отрываясь смотрела на него. А он – на неё. Иногда она наблюдала за ним из-под кровати, иногда – с подоконника или со стола. Временами Хассо подходил к ней настолько, насколько позволял поводок, и помахивал хвостом. Берта сохраняла ледяную неприступность и сидела неподвижно, обернув хвостом лапки. На собачьи заманухи подойти поближе не реагировала и гипнотизировала его жёлто-изумрудными глазами.

Потом Берта начала пробегать к Хассо всё ближе и ближе. Я наблюдала, готовая тут же броситься и перехватить его, если вдруг что. Хассо делал выпад носом в её сторону и прыгал передними лапами, словно пытался поймать, но того первоначального хищного выражения, как в первый день, уже не было. Теперь его поведение выглядело так, будто он хочет играть или просто шугнуть Берту для порядка, но не схватить добычу. Берта возмущённо шипела и скрывалась в кухне или ванной, но уже без того утробного глухого урчания, как в первый день, когда появление неведомого зверя повергло её чуть ли не в ужас.

Через две недели они реагировали друг на друга довольно спокойно, и я впервые осмелилась отпустить их одновременно. Берта запрыгнула на холодильник; Хассо крутился вокруг, заглядывал наверх, но прыгать на него лапами уже не пытался. Когда я брала Берту на руки, пёс приходил в большое возбуждение, скулил, свистел и кружил вокруг нас, но слушался команд и был управляем. Подпрыгивать и хватать Берту не пытался. В целом обстановка была вполне мирной, но ещё требовала пригляда. С этого дня я стала отпускать их по квартире одновременно, но только под моим присмотром. Когда уходила из дома, в обязательном порядке закрывала Берту в ванной.

Я сделала Берте «неприкосновенный уголок», куда она могла убежать, если Хассо будет слишком назойлив. «Неприкосновенный уголок» включал в себя кровать, письменно-компьютерный стол и проход между ними; проход был загорожен стулом. "Уголок" занимал примерно треть комнаты. Хассо на постель не посягал, это было запретное место для него, поэтому Берте было достаточно просто запрыгнуть на кровать или шмыгнуть вниз, и она была вне досягаемости. Стул Хассо тоже не трогал, не ронял, на себе не выносил, на стол лапами не прыгал. Часто можно было видеть, как Хассо стоит с радостно-дурачковым видом около кровати или стула, не смея зайти на запретную территорию, и не отрываясь глядит на кошь, размахивая хвостом. Берта убегала на противоположный конец кровати и с невозмутимым видом занималась там своими делами – вылизывалась, умывалась или просто спала клубочком, не обращая внимания на страдающего и жаждущего общения Хассо.

Периодически Хассо загонял её под кровать или под ванну, но ситуация не была опасной. Хассо уже неоднократно вплотную обнюхивал её, тыкал и переворачивал носом, и, хоть он и проделывал всё это весьма грубо и бесцеремонно, но ни разу не сделал попытки схватить зубами. Берта возмущалась, била его лапами по волчьей морде и упрыгивала прочь, но когти не выпускала. Просто мягкими подушечками лупила.

Потом у них появилась игра: Берта сидит под кроватью и оттуда то и дело быстро выглядывают её лапки - ловит хвост или лапы Хассо. Хассо носом под кровать, она фыркает, шипит и убегает, а через минуту выглядывает с другой стороны, и Хассо радостно бежит туда. Это была частая картина: Хассо стоит у кровати и заглядывает вниз, потом обойдёт с другой стороны и там опять заглядывает вниз. Нередко Хассо пытался наступить своей лапой на её лапки, но Берта обычно была шустрее и вовремя убирала их, хотя пару раз ему это удалось.

Через полтора месяца, уходя на работу или куда-либо из дома, я стала спокойно оставлять их вдвоём. Всё было хорошо. Правда, в обнимку спать они так и не стали, но в целом между ними установились нейтрально-спокойные отношения. Берта бы и совсем не обращала на Хассо внимания, но он часто приставал к ней, всё время норовил обнюхать или перевернуть, и тогда ей очень пригождался "неприкосновенный уголок".

Продолжение истории о Хассо следует.

Совместных фоток Хассо и Берты почти нет, поэтому выкладываю то, что есть. Хассо и Берта по отдельности. На последнем фото - неприкосновенный уголок для Берты. В метре от кровати стоит стол, а в проходе между ними - стул. Берта вне досягаемости.

Источник - канал "Ленхен, немцы и не только"

В скором времени у Хассо обнаружились две не очень хорошие черты. Одна из них – он мгновенно жрал с земли всё, до чего мог дотянуться. Привык подбирать, пока бродяжничал. Если не успею сказать "фу" – сожрёт, как пить дать. Однажды чуть не сожрал мёртвую крысу - хорошо, что я успела сказать "брось" и он её выплюнул. Я научилась следить за ним каждую секунду, молниеносно разжимать челюсти и вытряхивать или вытаскивать из пасти любую дрянь, лезть во все кусты, в любые сугробы, траву, во все буераки и рассматривать каждый камень, каждую травинку и песчинку, которые он нюхает. Одновременно я стала отучать его от этой пагубной привычки, но полностью избавиться от неё было очень трудно.

Однако Хассо был умницей и воспитанным псом. Во дворе валялось много чего, что может привлечь собаку, и если я однажды сказала "фу" на ту или иную валявшуюся жрачку, то в следующие разы он её уже не подбирал. Знал, что именно этот валяющийся кусок запрещён, поэтому честно шёл мимо и не трогал. Но стоило только увидеть или унюхать что-то новое (то, что ещё не "фу") - обязательно сожрёт, если я не увижу вперёд него и не запрещу. Поэтому мне отвлекаться на прогулке было совсем никак нельзя.

Однажды шли мимо газона и я приметила валявшийся в траве недоеденный беляш. Я решила специально провести Хассо мимо этого беляша и, как только он попытается схватить его, тут же скомандовать «фу», чтобы лишний раз потренировать отказ от корма с земли. Подвожу, значит, Хассо поближе к беляшу, сама наготове, чтобы произнести «фу»…. Хассо беляш не заметил и прошёл метрах в двух от него…. Я на секунду расслабилась, собираясь развернуться обратно и провести мимо беляша ещё раз, и в это мгновение Хассо нашёл ДРУГОЙ БЕЛЯШ, ВАЛЯВШИЙСЯ В НЕСКОЛЬКИХ ШАГАХ ОТ ПЕРВОГО. Ах ты, чёрт!... Ну откуда ж я могла предположить, что их там не один, а два! Я была сосредоточена на том, чтобы не дать собаке успеть сожрать первый беляш и, конечно, не успела и глазом моргнуть, как обормот проглотил тот другой и вытряхивать из пасти было уже нечего. А первый Хассо так и не обнаружил.

Часто во время прогулки мысли Хассо текли примерно в таком направлении: "Эх, сколько валяется повсюду вкусной и ароматной тухлятинки, которую можно было бы с наслаждением сожрать! Но хозяйка не даёт, слоняется за мной по пятам и разглядывает каждую травинку, которую я обнюхиваю... Фиг чего сожрешь, тут же подскакивает, с криком "Фу! Брось!!!" разжимает челюсти и вытряхивает всё на землю.... Эх, сколько тухлятинки пропадает...."

Каждый раз, когда я вытряхивала у него изо рта ту или иную пакость или успевала вовремя скомандовать «фу», он смотрел на меня с укоризной и сожалением: "Ну вот, всегда так - я найду вкусняшку, а ты отбираешь... Иди сама себе найди!» Жаль, мы часто гуляли только с ним вдвоём и без фотика, поэтому сфоткать все эти случаи было некому и нечем.

Если подбирание было понятным и даже ожидаемым, учитывая его прошлую бездомную жизнь, то вторая привычка оказалась для меня по-настоящему неприятным сюрпризом: он проявлял агрессию к мелким собакам. Хассо рассматривал мелочь не как сородичей, а как добычу, кидаясь резко без предупреждения и без каких-либо ритуалов знакомства.

В первый раз эта черта проявилась через две недели жизни дома. Мы гуляли, как обычно, и к нам подбежала познакомиться небольшая пушистая собачка. Пёсик был спокойным, не оглашал всю округу истошным лаем и приветливо вилял хвостиком. Хассо обнюхал его, тоже помахивая хвостом, и в следующий момент вцепился в бок около лопатки. Пёсик не ожидал такого вероломства и отчаянно завизжал. Я тут же схватила Хассо за ошейник и шкуру на шее и приподняла передние лапы в воздух - когда он расслабит челюсти, собака сможет высвободиться и убежать и Хассо не дотянется до неё. Примерно секунд через 30 Хассо попытался перехватить поудобнее и этого хватило, чтобы пёсик вырвался на свободу и убежал. К счастью, у незнакомой собачки была пушистая и густая шерсть, да и зубы у Хассо были стёрты, поэтому ни повреждений, ни крови на месте инцидента не оказалось, лишь валялась пара вырванных клочков. Я никак не ожидала такого поведения от моего умного, интеллигентного, культурного, благородного Хассо и пребывала в ступоре. Что это, откуда? Он всегда так себя ведёт или ему чем-то не понравилась данная конкретная собака? Значит ли это, что он опасен для мелких собак и его нельзя к ним подпускать?...

Через несколько дней ситуация повторилась уже с другой собакой. Я была настороже и успела помешать ему схватить мелочь, но сам факт внезапной хищнической агрессии и попытки наброситься имел место быть. После второго раза я поняла, что это уже система и подпускать Хассо к мелкашам опасно. Отныне каждый раз, отпуская его с поводка, я маньячно следила не только за тем, чтобы он ничего не подобрал с земли, но и чтобы не напал на мелкую собаку. У него было не очень хорошее зрение и это помогало мне обнаруживать собак задолго до того, как их видел Хассо, и я всегда успевала пристегнуть его на поводок.

Потом я приспособилась усаживать его командой «сидеть» каждый раз, когда на улице нам встречались мелкие собаки, и таким образом мы могли спокойно их пропускать мимо себя. А ещё чуть позже я нашла чудодейственное средство, которое практически нивелировало эту его негативную черту до нуля. Что это за волшебное средство, я расскажу в одной из следующих статей.

Продолжение истории о Хассо следует.

Источник - канал "Ленхен, немцы и не только".

На фото: Хассо; гуляем вдалеке от собак и помоек, зима 2017-2018. Фото автора.

Начало здесь, здесь и здесь.

Ростом Хассо был 68 см в холке – выше стандарта. Вообще он был очень мощным, широкогрудым, с широким, как у волка, лбом. Прямо такой матёрый кобелюка. Я называла его Волчья морда, Волчатина, Волкособак, Волчище – Серый хвостище (хотя хвост у него был не серым, а сверху чёрным, снизу рыжим).

Особого внимания заслуживали его лапы. Это были не просто лапы, а ЛАПЫ. Они были очень широкими, шире среднестатистических овчарочьих. Пясти в обхвате были наравне с моими запястьями; отпечатки лап на снегу и песке почти догоняли по объёму мои ладони. Пушистый хвост до земли и очёсы были очень густыми и красивыми – это был предмет особых моих восторгов и умилений.

Было непонятно, сколько ему лет. Состояние зубов и количество седины говорили о том, что ему лет 12-13, но поведение, любопытство, подвижность и активность на прогулках, а также походка и состояние задних конечностей были как у 8-9-летнего. Конечно, он уже не был гиперактивным и не мог сравниться в резвости и шустрости с молодняком, но и каких-либо признаков очень глубокой старости не демонстрировал. Врачи в разных клиниках тоже не могли прийти к единогласному мнению и давали ему от 8 до 14 лет. В конечном итоге я стала думать, что Хассо примерно лет 12-13, хотя, конечно, это не точно.

В течение полутора месяцев Хассо высматривал на улицах своего хозяина. Он не лез с обнюхиваниями к прохожим, ибо был воспитан, но мог долго стоять с задумчивым видом, провожая кого-то взглядом. Потом словно бы возвращался обратно в реальность и шёл дальше. Пару раз те, на кого он смотрел, пугались и говорили «Ой, он посмотрел на меня, наверно, укусить хочет». Я не знала, плакать или смеяться.

Поначалу мы гуляли так: Хассо шёл сам по себе по своим делам, что-то беспрестанно вынюхивая, и лишь иногда вспоминал, что на другом конце поводка кто-то есть. Он был очень самодостаточным, как бы сам в себе и первое время казалось, будто не особо нуждается в человеке. Наверно, именно эта черта и напрягла ту женщину, которая приютила его на ночь. Полагаю, самодостаточность и отстранённость могли развиться у него в условиях бездомной жизни, когда приходилось выживать в одиночку и рядом не было человека. Я не считала это недостатком. Наоборот, мне было очень комфортно с такой мудрой, спокойной, самодостаточной, интровертной собакой. Встретились два интроверта.

Позже эта ситуация изменилась. Я начала с ним заниматься, показывать разные игрушки. Мы стали врастать друг в друга, стал формироваться контакт и вовлечённость, и - о, чудо! – оказалось, что Хассо очень даже человекоориентирован, как и положено настоящей овчарке. Но первое время было именно так.

Вообще же в целом с Хассо было очень комфортно гулять. Он почти не тянул поводок, шёл спокойно, размеренно, с чувством собственного достоинства. Он сам следил за тем, чтобы поводок не оказался натянут. Если натяжение становилось ощутимым, он тут же останавливался или замедлял шаг.

Хассо очень хорошо знал команду «Рядом», но я не заставляла его слишком долго ходить у левой ноги. Обычно мы гуляли на свободно распущенном поводке, он шёл впереди меня так, чтобы я видела его как минимум на полкорпуса или всего полностью от головы до хвоста; ему разрешалось обнюхивать всё, что хотелось (кроме помоек, конечно), а «Рядом» мы практиковали минут по 5-10 за один раз, не больше. Я считаю, что команда «Рядом» - она как намордник: собака не должна находиться в этом положении слишком долго, но знать и выполнять её, безусловно, необходимо.

Ещё у него была привычка поднимать левую или правую переднюю или заднюю лапу в зависимости от того, за которую запутался поводок. Это было очень удобно – мне не приходилось останавливаться и наклоняться, чтобы распутать его. Он распутывался сам.

Гуляли мы по 2-4 часа каждый день, иногда и больше. Хассо не уставал, чувствовал себя прекрасно, хотел гулять ещё. Далеко ходили пешком, периодически были небольшие пробежки. Гуляли в лесу, на пруду, по городу. 10-15 км в день, а то и больше, были нормой. Через месяц я впервые попробовала отпустить его с поводка. Хассо хорошо слушался, далеко не отходил, сразу бежал на зов, и с этого времени я стала ежедневно хоть немного, но давать ему погулять свободно.

Когда после прогулки заходили в подъезд, у него обнаружилась некая особенность. Я отцепляла поводок и шла по лестнице. Предполагалось, что Хассо будет подниматься самостоятельно, но он почти каждый раз оставался стоять внизу. Поднявшись на полэтажа-этаж, я оглядывалась и говорила: «Что стоим, кого ждём?», и тогда Хассо бежал меня догонять. Иногда он останавливался на каждом этаже и мне приходилось специально говорить ему что-нибудь, любое слово (пойдём, домой, давай пошли, кто хочет кушать? И т.д. и т.п.), и тогда он шёл. Ещё очень любил смотреть в окна между этажами, прямо зависал надолго. Пока шли до первого этажа и потом поднимались до квартиры – на каждом пролёте останавливался. Я не торопила, ждала.

Продолжение истории о Хассо следует.

Источник - канал "Ленхен, немцы и не только".

На фото: Хассо Волчья Морда;  ЛАПЫ Хассо и моя рука; гуляем на пруду, зима 2017-2018.

Начало здесь и здесь.

Итак, я забрала Хассо из приюта. Дальше – рассказ о том, каким он оказался и как его характер постепенно проявлялся в нашем теперь уже общем доме.

А оказался он золотым, практически идеальным. С первого дня его жизни у меня дома не было никаких сомнений, что я всё сделала правильно, что это именно моя собака. Обычно собак из приютов или с передержек отдают с испытательным сроком, в течение которого хозяева присматриваются к новому члену семьи и ещё могут передумать и вернуть обратно. Но у нас не было никакого испытательного срока, я просто сразу забрала его навсегда, без мысли "ну если что-то не получится или не справлюсь, то можно и вернуть". Сразу знала, что это моё, моя собака, он теперь насовсем со мной до конца его жизни.

Я не ошиблась – он оказался домашней квартирной собакой. Дома вёл себя почти идеально, ничего не громил, не грыз, не портил. Не выл, не лаял, оставаясь один. На кровать залезать не пытался – очевидно, не был приучен. Я точно знала, что он не залезает в моё отсутствие, ибо, когда я возвращалась домой, покрывало было ровным и несмятым. Сразу же понял, где его место, и чаще всего спал там, хотя полюбил ещё несколько уголков в доме и периодически его можно было увидеть в одном из них.

Почему он вёл себя «почти идеально»? Потому что иногда он мог украсть что-нибудь со стола, если я вышла из комнаты, или распотрошить мусорный мешок в моё отсутствие и раскидать мусор по прихожей. И это были все его косяки дома. Я быстро научилась ничего не оставлять в пределах его досягаемости – всю жратву прятала в холодильник, а мусор убирала куда-нибудь под замок. Конечно же, нельзя считать эти проделки сколь-либо существенной проблемой. Это так, фигня, легко устраняемая отсутствием еды и мусора в пределах собачьего доступа. Если учесть, что Хассо неизвестно сколько времени провёл на улице и уличный образ жизни не мог не оставить на нём отпечатка, то эти невинные косяки были меньшим из всего, что можно было ожидать.

Уверенный в себе, везде чувствовал себя, как дома. Когда впервые зашёл в квартиру, сразу же по-хозяйски пошёл всё осматривать, обнюхивать. Соседка Люба знала, что я отправилась в приют и, возможно, вернусь обратно с собакой. Очень просила по возвращении постучать к ней и показать овчара, что я и сделала. Хассо сразу же прошёл по всем комнатам, всё вынюхал и с видом хозяина гордо разлёгся посреди гостиной. Люба умилилась и с этого момента Хассо стал у неё и всех её домочадцев любимчиком. Потом часто с гордостью повторяла «А как в комнате-то разлёгся, а! Видела? Ему у нас понравилось, даже уходить не хотел!»

Я начала выяснять, знает ли Хассо какие-то команды, и оказалось, что он знал весь ОКД. Но, поскольку он был бездомным неизвестное количество времени, то команды изрядно подзабыл. Я произносила ту или иную команду, Хассо явно узнавал что-то знакомое, это было видно по его взгляду. Он старался вспомнить, что означает это слово. Начинал, например, садиться, но тут же сомневался в правильности этого действия и, не успев как следует сесть, ложился. Или вставал, или давал лапу. А в глазах вопрос «Кажется, я должен сесть… Нет, наверно, лечь…. А может, я должен встать?» Меньше чем за месяц мы вспомнили весь ОКД и Хассо уже больше не ошибался с командами. Я не нагружала его слишком сильно, но каждый раз, когда мы начинали заниматься, он преображался, становился очень внимательным, ловил каждое слово. Видно было невооружённым глазом, как сильно он соскучился по занятиям и как рад снова учиться, работать, делать что-то полезное. На улице он ходил рядом без поводка, более того – у него была привычка самостоятельно подходить и идти слева без команды. Он делал так часто, когда я отпускала его побегать свободно. Позже Хассо выучил ещё несколько команд с нуля. На знание ЗКС и прочих спецкурсов я не проверяла его.

Хассо не был ласкучим, лизучим, любвеобильным. Полизушек, целовашек от него не дождёшься. Если я отсутствовала дома полчаса или меньше, то, встречая меня, мог вильнуть хвостом 2-3 раза, и хватит. Бурной радости и эмоций не показывал, руки-лицо в приступе безудержной радости не облизывал, к моим обнимашкам-почесушкам относился снисходительно («ну раз уж тебе так хочется, то ладно, я потерплю, хотя могу прожить и без этого»). А если обнимашки продолжались слишком долго, то вежливо, но настойчиво выворачивался и уходил к себе. Иногда сам подходил погладиться, но ненадолго. Быстро уставал от проявлений любви. Можно писать в характеристике "Истинный ариец. Характер нордический, выдержанный. С товарищами по работе поддерживает хорошие отношения...."

Мудрый, умный, воспитанный, вежливый, интеллигентный и одновременно очень любопытный, несмотря на возраст. У него была очень уравновешенная сильная психика. Никакой истеричности, суетливости. На собак обычно первый не кидался, но и не отступал никогда. Если кто-то задирался на него, держался спокойно и уверенно, и обычно те, другие, передумывали затевать драку. Хотя пару раз инциденты всё же случились, но развития не имели – я и другой хозяин сразу же растаскивали и уводили в разные стороны.

Продолжение истории о Хассо следует.

На фото: Хассо, ноябрь 2017, недавно из приюта. Фото автора.

Источник - канал "Ленхен, немцы и не только".