После прочтения сжечь
Адольф фон Менцель. "В пивном саду". 1883.
Сидящий за барной стойкой человек ничем не отличался от завсегдатаев этого заведения. Ухоженные, но видавшие время туфли, тройка, пальто, опять же, недорогого покроя и не самой лучшей ткани. Внешность его выдавала типичного рабочего одного из множества заводов поблизости, отдыхавшего от тяжелого дня за кружкой пива. Всем своим видом он давал понять, что полностью поглощен процессом, и ничто в мире кроме этой кружки его не интересует. На самом же деле он слушал и размышлял.
- Нет более уязвимого места в Германской империи, чем маленькие пивнушки, раскиданные вокруг промышленных объектов, - пронеслось в его голове.
Воздух вокруг был плотно заполнен голосами посетителей. Не то чтобы зал трясся от крика, разговоры двух десятков, а точнее двадцати трех людей, создают определенный шумовой фон. Частые гости пивных первым делом учатся абстрагироваться от шума и, просидев весь вечер рядом со столиком ревущей компании, ни в жизнь не вспомнят, какое событие те так громко отмечали. Но человек был особым гостем. Человек хотел знать всё.
Например, столик около двери почти принадлежит детине по имени Якоб. Он работает докером, портовым грузчиком, разгружая многочисленные суда идущие по Руру. С полупьяну треплется о женщинах, с пьяну грозится уйти в добровольцы, чтобы «…ломать хребты проклятым французам». На работе, по большей части клюет носом, и от того совершенно бесполезен.
Или Йохан, бармен родом из Гладенбаха, прибывший в Эссен для исполнения давней мечты. Мечтою Йохана была шагающая тогда по Германии магия кино: он хотел стать актером и последние два года готовился к переезду в Берлин, чем вызывал громкий смех у здешней публики. Будь человеку интересен немецкий кинематограф, он бы выведал у Йохана все секреты передовых разработок кинотехнической промышленности Германии.
Но кино интересовало его в последнюю очередь. За две недели проведенных в баре он завел лишь пару интересных знакомств, и начинало казаться, что пользы они не принесут. Может место было дурное, может в бар не захаживали действительно полезные люди. В любом случае, он планировал провести здесь еще несколько дней и если поиски останутся бесплодными, двинутся в северную часть города.
- Отто, Отто, - окликнул его вошедший в заведение парень. Парнем был Хюнтер Шив, один из тех интересных знакомств, что ему довелось завести. Хюнтер был помощником механика на одном из заводов Круппа. Третьего дня, Хюнтер надрался больше обычного и не нашел ничего интересней, чем завязать драку, в ходе которой досталось посетителям, мебели и самолюбию Йохана. Человек вежливо попросил за своего «друга», заплатил за нанесенный ущерб и довел Хюнтера до дома. Этот поступок вызвал бурю эмоций в душе механика и с тех пор он называл человека своим лучшим другом, не забывая торжественно представлять друзьям. Знаток механизмов не бог весть что, но всё же лучше чем ничего.
- Тоскливый у тебя вид, - сказал он. - Идем, познакомлю со своими друзьями
В жидком освещении бара непросто ориентироваться, однотипные столики без особых отличий так же не способствовали этому. Человек не сразу понял, куда указывает пальцем Хюнтер, а потому молча поплелся за ним. Вслушиваться в разговоры сидящих было не обязательно: почти все разговоры велись о войне. Да и о чем же еще говорить, когда на дворе 1915 год?
За столиком сидели два изрядно поддавших человека. Можно сказать, что и три, поскольку тяжело представить, что габариты сидящего слева принадлежат только одному человеку. Ему что-то горячо доказывал человек в полицейской форме, делая акцент на отдельных словах ударом полупустой кружки о стол. Завидев Хюнтера, полицейский заулыбался в усы и привстал.
- Друг мой, – произнес он, приветливо расставив руки. – Еще полчаса и мы бы не смогли говорить.
- Не поверишь, уснул, София не стала будить.
- Еще бы, зная, что если проснешься, то домой тебя опять принесут на руках, - сказал сквозь смех полицейский.
- Мне временами кажется, что я женился на монахине.
- София хорошая женщина, не надо так. Не представишь другу?
- О, да, да, конечно,- затараторил Хюнтер, вешая пальто на спинку. - Отто, это мои хорошие друзья, Ганс и Ганс. Можешь не утруждаться порядком произношения, - заулыбался тот
- Значит, это тот самый Отто?
- Именно! – перебил Хюнтер. - Бывает ведь такое. В минуты трудности помощь приходит, откуда ее совершенно не ждешь! А ведь, кинозвезда, - продолжил он, махнув головой в сторону бармена, - мог бы и заявить вашим.
Полицейский некоторое время пристально смотрел на Хюнтера.
- В другое время я бы обиделся, но сегодня, когда такой день! - торжественно сказал Ганс, поставив точку привычным ударом кружки о стол.
- Что за день? Среда?
- Великий день! День торжества немецкого оружия. Последний час я пытаюсь втолковать это нашему другу Гансу, - отрапортовал полицейский, подтолкнув в плечо полуспящее тело. - Но собеседник из него так себе. Ну, ты знаешь.
Человек при упоминании оружия резко оживился. Хюнтер поморщился, оружие его мало интересовали, разве что технические характеристики, но они держаться под семью замками. Ганс был в почти бессознательном состоянии.
- Так вот, раз мы, наконец, собрались и здесь все свои, а друзья Хюнтера мои друзья, - сказал полицейский, подмигнув человеку. – То я начну этот вечер тостом.
Ганс привстал, заботливо поправил китель, отряхнул брюки: было видно, как этот маленький ритуал отдает торжеством в каждом движении. Его голова формировала мысль, о чем говорили сложившееся гармошкой складки лба и суровый взгляд в пустоту.
- Знаете ли вы, дорогие друзья, почему Германия сильнее Франции? - говорил он торжественно и размеренно. - Все потому, что мы, немцы, умеем проводить грань между работой и празднеством. Сегодня вечером мы будем пьяны, пьяны так, как никогда не были. Но завтра, завтра, - произнес Ганс полушепотом. - Завтра мы будем работать как проклятые! Как немцы! – громогласно разнеслось в воздухе.- В этом и заключается наше превосходство, все сидящие в этом зале завтра будут полностью отдаваться работе на наше общее благо. Но французы так не могут. Они пьянствуют на работах, даже очень важных, мысли их далеки от дела, они без остановки думают о женщинах и выпивке. Во французских окопах спиртного больше чем снарядов, мне брат рассказывал, а он лгать точно не будет.
Уставший держать кружку Хюнтер смотрел на оратора с ожиданием.
- Да, к чему это я, - сказал полицейский, заметив взгляд друга. - Мы умеем проводить грань и потому победим. Сегодня я стал свидетелем испытаний нового оружия, которое поможет размазать этих свиней, - и, не закончив мысль, полицейский стал жадно поглощать пиво, под удивленные глаза сидящих.
Все молчали. Человек спокойно пил. Хюнтер, уже привыкший к подобным речам, скучно созерцал обстановку бара.
- И что же это за оружие? – человек прервал тишину. - Какая-нибудь большая бомба?
- Бомба? Нет, это лучше бомбы. Снаряды крошат пехоту в капусту, но французы сидят по окопам, что полевые мыши. Одними бомбами дела не сделаешь. Но что если внутри снарядов будет газ? Много газа, что будет выкуривать трусливого врага из нор?
- Газ внутри снарядов? Это невозможно, - с легкой усмешкой отвечал человек
Полицейский сгустил брови и, оскорбившись, спросил:
- Невозможно? Ты что же, думаешь, я трепло? Нет, Хюнтер, смотри, он называет меня лжецом! Меня! Лжецом!
- Нет, нет, не посчитай за оскорбление. Я просто не думаю, что газ можно засунуть в снаряд. Ты ведь не специалист и мог ошибиться.
- Мог, мог, кто же спорит, - выдавил из себя полицейский, задумчиво поглаживая усы. - И ладно, если бы мне кто-нибудь рассказал, а я как мальчишка поверил. Однако я видел это собственными глазами. Вот этими, - сказал Ганс, наклонившись к человеку через стол и выпучив глаза точно рыба.
- На работе? - включился Хюнтер.
- Ну а где же еще? Я ведь людской покой охраняю, хожу туда-сюда, за порядком слежу. Тут глаз да глаз нужен. Нам рассказывали, что французов по Руру на разведку бросают, с оборудованием хитрым. Секреты охраняю, ответственная работа. Но и поглядываю, любознательный я.
- И что же ты мог видеть, гуляя туда-сюда? – человек был по-прежнему недоверчив
- А видел я, как на полигоне, что заводской, газом из орудия стреляли. Снаряд приземляется, хлопок и облако. Белое облако. Испытывали на стаде овечек, бедняги. Но что не сделаешь на пользу государства.
- Это странно, - почесал голову человек. - Не могу понять, как можно газ засунуть в снаряд. Он же…улетучивается, - сказал он, показав характерный жест рукой.
На некоторое время наступило молчание, разбавляемое только сопением Ганса во сне.
- Как, значит, получается, - задумчиво произнес человек. – Снаряд заполнен газом, так?
- Так.
- Почему же тогда, если он, по сути, полый, снаряд не взрывается под давлением еще в стволе?
Над столом вновь повисло минутное молчание.
- Вопрос не по адресу, - с легкой обидой сказал полицейский. – Но я уверен в своем зрении, понимаешь? Уверенность моя так крепка, что я готов поставить на свою правоту все карманные деньги.
- Не имею ничего против хорошего пари. Двадцать марок устроит?
- От чего же не устроит, устроит. Обещаю, твои деньги будут потрачены с умом, - полицейский улыбался, уверенный в собственной правоте. – Значит, завтра утром подходи к главным воротам.
Человек на секунду задумался, выдавив после:
- Зачем?
- А как я тебе доказывать буду? Сходим завтра на полигон, покажу тебе издалека. У нас там, если честно, проходной двор, никто на тебя внимания рядом со мной не обратит. Особенно женщины, – засмеялся полицейский, выпивая вторую кружку пива за последние пол часа.
- Договорились. Во сколько?
- Моя работа начитается полседьмого, испытания обычно рано проводят. Но завтра ожидаются большие гости, и бьюсь об заклад, никто из них раньше десяти не прибудет. Полдесятого у ворот будь. И не забудь мои денежки.
Выразив согласие, человек более не принимал активного участия в разговорах. Постепенно к столику стали подтягиваться люди и, посчитав, что его персона теперь не имеет прежнего веса, гость откланялся. Прогулка на свежем воздухе должна была помочь привести мысли в порядок. Его терзали вопросы, и каждый из них звучно отдавал эхом в голове. Удача ли это? Совпадение? А что если некто роет по его душу? Утренний вариант выглядел одновременно соблазнительно и крайне опасно. И эта смесь чувств подогревала врожденный авантюризм человека. Так или иначе, внутренние рассуждения шли лишь фоном к уже принятому решению. Никто не отказывается от подобного предложения.
- Опаздываешь, - протянул Ганс, взглянув на часы. - Но не страшно, все только собираются. Пойдем, держись только рядом. И готовь мои деньги.
- Как далеко идти?
- Прилично. Но не беспокойся, моя компания еще никому не давала заскучать.
Пространство за воротами было куда большим, чем могло показаться извне. Снующие туда-сюда люди, автомобили, шум, пыль: все это создавало ощущение, что будь у человека необходимость проникнуть внутрь, затеряться в толпе, он бы сделал это без малейшей трудности. Однако охраны было много и не все из них походили на стражей промышленных тайн Германии.
- Что, обратил внимание? – улыбнулся полицейский. - Сегодня нагнали солдат из тыловых частей, на всех объектах повышенная безопасность. И не поверишь, меня это оскорбляет. Будто мы сами не в состоянии справится со своей работой. С другой стороны, по слухам, приедет сам император с целым эскортом важных лиц, брать на себя такую ответственность мне совсем не хочется.
Известие о приезде императора заставило человека надолго замолчать, раздумывая над новой информацией. Если он действительно решил почтить своей персоной скромный завод, то значит, что здесь затевается нечто действительно стоящее. Ради рядовых испытаний такие люди не приезжают. Эти размышления изредка прерывали рассказы Ганса о местном устройстве, плавно переходящие на сплетни о войне, службе и женщинах.
Оноре Домье. "Криспен и Скапен (Скапен и Сильвестр)" 1863-1865.
Спустя полчаса спутники достигла края полигона. Слева просматривались смотровые позиции, рядом с которыми расположился оркестр, с десяток солдат, многочисленная обслуга, скучающие зрители. Трибуны не отдавали пышностью: было заметно, что возведены они в спешке и видно для единственного мероприятия. В целом же, местность не располагала к торжествам, трибуны по соседству с голым полем выглядели весьма нелепо.
- Дальше не пойдем, не положено. Видишь холм с красным флажком? Туда вчера стреляли. Нет бы за городом такое оружие проверять. Потравят же когда-нибудь всех.
- Как долго ждать начала?
- Мы как раз вовремя, - довольно произнес полицейский, завидевший вереницу автомобилей двигавшихся к трибунам. – Скоро все начнется.
К смотровым площадкам подъехало не менее десятка автомобилей. Выходившие люди спешили рассаживаться и дирижер, ошеломленный такой поспешностью, не сразу дал команду музыкантам. Однако внезапно взорвавшая тишину музыка пришлась как нельзя вовремя: одним из последних вышел гость, внимание которого сразу попытались украсть несколько десятков человек. Вышедший из автомобиля под гром Стражи на Рейне был не кто иной, как Вильгельм II.
Спутники в строжайшей тишине наблюдали за приготовлениями. Никаких торжеств и пустой траты времени, солдаты вмиг подготовили миномет и нетерпеливо дожидались прекращения мелодии. С последним звуком, к трибунам вышел военный и через несколько секунд был загружен драгоценный снаряд.
Пауза.
Огонь.
Спустя мгновение выстрел достиг холма.
Хлопок.
Белое облако.
Гром аплодисментов.
Вид человека выражал лишь одно состояние: шок. Завидевший его глаза Ганс громко засмеялся:
- Богом клянусь, я уверен, в тебе бурлят радость и горе. Радость по обладанию таким оружием и горе за потерянные двадцать марок.
- Теперь мы точно выиграем войну, - полушепотом произнес тот, протягивая деньги. – Это неописуемо.
- А то, красота.
Завороженные стояли еще несколько минут, наблюдая за рассеиванием облака и двигающимися в сторону холма людьми.
- Послушай, я бы хотел попросить об услуге, - человек говорил тихо, и каждое слово было пропитано величием момента. - Мы стали свидетелями, возможно, исторического события. Кто знает, может об этом в будущем будут писать как об оружие приведшем к победе. Я хочу оставить что-нибудь на память. Например, маленькую часть снаряда, если таковая найдется. Он ведь взорвался, а значит, осколки разбросало. Давай сходим?
- Не думаю, что это хорошая идея. У военных появятся вопросы, а лишнее внимание мне ни к чему. Но если для тебя это так важно, я могу сходить один.
- Я был бы очень благодарен.
Ганс выдвинулся, не забывая по дороге завязывать разговоры со встречными людьми. Человек курил и смотрел вдаль, не в силах поверить, что ситуация так круто изменилась за последние сутки. Полицейский вернулся в совершенно другом расположении духа и раздраженно протянул ему осколок. Небольшой кусок металла, легко помещавшийся на ладони.
- Что случилось? – поинтересовался человек, заметив перемену настроения.
- Вопросов избежать не удалось. Пойдем уже.
Путь назад проходил в кромешной тишине, и никто не посмел прервать ее вплоть до самых ворот. Перед ними, увидев подчиненных, Ганс заметно ожил и продолжил прерванный по пути на полигон разговор о своих любовных похождениях.
- После того случая Клара не разговаривала со мной несколько месяцев, - заканчивал рассказ полицейский. – Первое время мне пришлось спать у Хюнтера, так неудобно. Но все, слава Богу, возвратилось в норму. Пусть даже она не забывает напоминать о той интрижке. Нехорошо получилось. В баре будешь вечером?
- А как же. Надо же найти болвана для нового пари и вернуть мои деньги, - заулыбался человек
- Знаешь, наверно не стоит об этом распространятся. По дороге к холму я наткнулся на военного чиновника, впервые его вижу, а он мне выговор! Мол, гражданского привел. Но я выкрутился, назвав тебя своим братом. Пусть произошедшее здесь останется в тайне.
- Извини за неудобства. Вечером отблагодарю за свой счет.
Ганс выразил согласие хлопком по плечу друга и ушел выполнять свою работу. Но человек не собирался вечером посещать пивную. В его голове маршрут был выстроен совершенно иначе.
Не заворачивая в мотель за вещами он двинулся на главный вокзал Эссена, где купил ближайший билет до Женевы, через которую планировал добраться до Франции. Сорок минут томления на вокзале казались несколькими часами. Наконец поезд прибыл и, поднимаясь в вагон, он застыл на несколько секунд, окидывая последним взглядом вокзал. Кто знает, прощался ли он с проклятым местом, таившем в себе смертельную опасность или успел привыкнуть к городу и сожалел о необходимости уезжать. Так или иначе, после секундного промедления человек скрылся в вагоне.
Спустя два долгих дня он попал во Францию. Химики тщательно исследовали полученный осколок, оказалось, что он содержал частицы новой химической смеси (трихлорметиловый эфир хлоругольной кислоты), имевшей название дифосген. В новинку она являлась для военных действий, и новинка была дьявольски эффективна. Дифосген слабо влиял на металлическую обшивку снаряда, что позволяло упрощать конструкцию последних. В несколько раз тяжелее воздуха, он не обладал ярко выраженным цветом и запахом, почти не вызывал раздражения, потому его было крайне тяжело обнаружить. В дополнении со взрывчатым веществом он ничем не отличался от обычного снаряда и только спустя некоторое время наносился непоправимый урон всем несчастным, попавшим под его действие. Находка позволила разработать адекватные защитные средства. Впервые немцы его применят через семь месяцев под Верденом.
***
В тридцатых годах прошлого века в Париже существовал издательский дом "Берже-Левро". Специализировался он в основном на легкой литературе, читаемой при долгих переездах, перед сном или за завтраком. Издавались книги самых разных сортов, от детективов до эзотерики, выпуски серий о тайных знаниях, заговорах планетарного масштаба пользовались немалой популярностью. Хоть и послужили причинам считать издательский дом средоточием маргинальных литературных течений. Именно здесь начали издаваться труды некоего Шарля Люсьето, рассказывающего о своем выдающемся разведывательном прошлом (ранее он публиковал свои рассказы в журналах и газетах, в сериях под заголовком «Война умов»). За годы работы на французскую разведку он не был ни разу разоблачен, но выведал такое количество тайн, что ему бы позавидовал сам старина Бонд. Людей покупали точности в описании событий, технические данные и даже зарисовки. Однако описанные подвиги были настолько фантастичны, что вера в их действительность граничила с легким помешательством. Литературный персонаж, позволивший его создателю прославится и заработать хорошие деньги. При всем при этом, язык рассказов был живой и интересный и немудрено, если и сегодня он пользовался бы успехом. Личность настолько легендарная в те годы, что им мог быть кто угодно, даже знаменитый поручик Тетерин.
***
Текст написан по мотивам короткого пересказа одного из его подвигов в глубоком тылу врага. Мне не удалось найти оригинал, но показалось, что описание событий своими словами будет стоящим делом. И к своему удивлению, будучи уже готовым отправить написанное, я совершенно случайно нашел оригинал. Найди его раньше и писать бы не пришлось, ведь это было сделано лишь по причине отсутствия оригинального текста. Потому долго думал, отправлять или нет, но затраченное на написание время не хотелось пускать на ветер. К тому же, прочтя рассказ, он оказался куда лучше написанным, особенно по части диалогов. И что еще более интересно, не зная деталей, мне удалось с большой точностью передать события и даже характеры. Что еще более убеждает в фантастичности написанного.