Мы принимаем ту любовь, которую, как нам кажется, мы заслуживаем.

Думаю, что если у меня однажды появятся дети, и что-то расстроит их, я не стану рассказывать им о голодающих в Китае или о чём-то таком, потому что это никак не повлияет на тот факт, что им плохо. Если кто-то страдает больше, чем ты, это ничего не меняет, и ты всё так же имеешь то, что имеешь.

Я бы умер за тебя. Но я не стану жить ради тебя.

Мы можем сделать многое. Мы можем попытаться стать счастливыми.

Так что я думаю, мы являемся теми, кем являемся, по множеству причин. И, возможно, мы никогда не узнаем многих из них. Но если у нас нет возможности выбирать, откуда начинать свой путь, мы можем выбрать, где его закончить.

Не знаю, бывало ли у тебя подобное чувство. Что хочется уснуть на тысячу лет. Или просто не существовать. Или просто не знать, что ты существуешь. Или что-то подобное. Это желание очень болезненное, но оно появляется, когда я чувствую себя так, как сейчас. Вот почему я стараюсь не думать. Я просто хочу, чтобы все перестало вращаться.

Если я кому-то нравлюсь, я хочу, чтобы ему нравилась именно я, настоящая, а
не такая, какой могу показаться.

Это прекрасно, трогательно и всё такое, но это всё равно, что если бы тебя здесь не было. Здорово, что ты умеешь слушать и подставить своё плечо, но что, если кому-то не нужно плечо? Что, если кому-то нужна рука или что-то вроде этого? Ты не можешь просто сидеть, поставив чью-то жизнь превыше своей, и думать, что это означает любовь. Не можешь. Ты должен действовать.

И я подумал, что все эти малыши когда-нибудь вырастут. Все они будут делать то, что делаем мы. Когда-нибудь они кого-то поцелуют. Но сейчас всё, что им нужно, - это катание на санках. Я думаю, было бы здорово, если бы санок было всегда достаточно для счастья, но, увы, это не так.

В наши дни всякая группа уже после второго выпущенного альбома сравнивает себя с The Beatles, и с этого момента их изюминка теряется.

И в тот момент, клянусь, мы были бесконечны.

Такова моя жизнь. Чтобы ты знал, я чувствую себя одновременно и весёлым, и грустным, не понимаю, как такое возможно.

Наша жизнь — это череда мгновений. Пусть они пройдут. Мгновения. Неизбежные. Ведущие к главным.

Однажды на желтом листке в зеленую линейку
он написал стих
И озаглавил "Волчок"
потому что так звалась его собака
И это было важней всего
И учитель поставил ему высший балл
и наградой стала золотая звездочка
А мать повесила стих на кухонную дверь
чтобы читать родным

В тот год пастор Трейси
повез ребят в зоопарк
И в автобусе позволил им петь
А сестра появился на свет
с крошечным ноготком и без волос.
И мать с отцом без устали целовались
И девочка что жила за углом прислала ему
валентинку подписанную буквами "икс"
Пришлось спросить у отца
какой в этом смысл
А перед сном отец заходил поправить ему одеяло
не пропустив ни единого раза

Однажды на белом листке в голубую линейку
он написал стих
И озаглавил "Осень"
потому что так звалось время года
И это было важней всего
И учитель поставил ему высший балл
посоветовав не мудрить
А мать не повесила стих на кухонную дверь
чтобы не испортить свежую краску
И ребята ему рассказали
что пастор Трейси курить сигареты
Оставляя на церковных скамьях окурки
Которые местами прожгли древесину
В тот год сестра
стала носить толстые очки в черной оправе
И девочки что жила за углом посмеялась когда
он пригласил ее посмотреть Санта-Клауса
И ребята ему рассказали почему
мать с отцом без устали целуется
И перед сном отец никогда не заходил
поправить ему одеяло
И разозлился
когда он его за этим позвал.

Однажды на вырванном из блокнота листке
он написал стих
И озаглавил "Невинность: вопрос"
потому что вопрос был насчет его девушки
и это было важней всего
И профессор поставил ему высший балл
и наградой стал пристальный взгляд
А мать не повесила стих на кухонную дверь
потому что о нем не узнала
В тот год скончался пастор Трейси
И он забыл, как заканчивается
Апостольский символ веры
И застукал сестру
с кем-то на заднем крыльце
И мать с отцом никогда не целовались
и даже не говорили друг другу ни слова
А девочка что жила за углом густо красилась
И он из-за этого кашлял от каждого поцелуя
И все равно ее целовал
потому что так полагалось
И в три часа ночи сам поправил себе одеяло
под мирный отцовский храп

Вот почему на обороте бумажного пакета
он взялся писать совсем другой стих
и озаглавил "Абсолютная пустота"
Это, собственно, и было важней всего
Он поставил себе высший балл
а наградой черт побери
стал косой штрих на каждом запястье
И все это он повесил на дверь ванной
потому что в тот раз
не надеялся добраться до кухни