Кошка Кайса кропотливо куховарила.  В кастрюлях клокотали каша, компот, кисель, капуста, картошка.  

"Кофе кипит!"- крикнула Кайса.

Котята Кузя и Кудабля кинулись на кухню.

"Кликни кнопкой кофеварки, Кудабля"!

Кудабля кликнула.

"Какой кофе? Капуччино?"

"Коричневый", - квакнул Кузя.

"Кретин!" - крикнула Кудабля.

"Как кричишь, Кудабля?" - компрометировала Кайса. "Краснею!"

"Крутить котлеты", - крякнул Кузя. "Куриные".

"Котлеты?" - квакнула Кайса. "Конечно!"

Кузя кокнул курицу, Кудабля кинула крошек, Кайса крысанула кринку кефира.

***

Кайса крутила котлеты. Каша, компот, кисель и кофе красовались в кладовке. Кузя клеил крепость из картона, Кудабля красила куклу. Корова, курица и коршун в "Кадиллаке".

(стук в дверь).

"Кто?"

"Корова Клара, курица Катя, коршун Кирилл."

"Крысы!"

"Кузя, краснею!"

"Козлы!"

"Кузя!"

"Коварный Кузя!" ,

Однажды, обходя окрестности Онежского озера, отец Онуфрий обнаружил обнаженную Ольгу. Обомлел отшельник, оторопел.
- Ольга, отдайся - озолочу!
Ответствовала Ольга:
- Окстись, отче, отойди! Обидишь - отомщу! Отбиваться ослабну - откушу окоянный отросток!
Однажды осенью отец Онуфрий очнулся, опохмелился оставшимися огурчиками, отрезвел, оделся, оставил опочивальню, отслужил обедню, окрестил отрока. Отвинтил, открутил, откупорил, отхлебнул - опьянел опять. Отведал окрошки, откушал орешков, отпробовал осетринки, окорочков, окуньков, оладушек, овощей - объевшийся отец отобедал основательно.

Отдохнув, отец Онуфрий отправился осматривать окрестности Онежского озера. Обойдя оврагом огороженный от овец овин, он основательно остолбенел. Обитательница окрестной окраины, обнаженная отроковица Ольга осторожно отмывала опыленные одежды около отдаленной осиновой опушки.

Озаренные огнями осени Онежские озера! Оправив оловянный ободок огромных очков, овдовевший отец Онуфрий обстоятельно оглядел оную отуманившую очи особу. Окстись, отче, окаянный опутал!

- Оля, околдовала, обольстила... обласкай одинокого отшельника! - ораторствовал онежский орел, охваченный огнем отец Онуфрий.

- Отойдите, отец Онуфрий! Оторву окоянный отросток! - отвечала ошарашенная Ольга.

- Отдайся! Осчастливлю! - околодовывал обуреваемый охальник.

- Ого? Охотно! Однако обязан оплатить оное, - обдумав, ответствовала обаятельная отроковица.

- Озолочу, осыплю охапками ожерелий! Обещаю отары овец, ондатровые одежды! - обманывал Ольгу одержимый.

- Отрадно, отче! Отлично, обдумаем-обсудим, - обрадовалась она.

Отец Онуфрий обаял, обнял, обвил, обхватил... Ольга обмякла, обворожительно опрокинулась, отчаянно отдалась... Однако, окончив оплодотворение, отдышавшийся отец отказался оплачивать обещанное.

- Облысевший, ожиревший, обнищавший осталоп! Обесславил, обездолил, ограбил одинокую овечку! Отдавай обещанную ондатру, оборотень окаянный! Одичавший осел! Обсчитал, обчистил, обесчестил! Ослеплю, отравлю, оцарапаюб ославлю! - озверела Ольга.

-Очумела, озорница? Отвали отсюда, - отрешенно отмахнулся от Ольги остывший отец Онуфрий.

Обиженная, опозоренная, ожесточившая отроковица огрела отца Онуфрия опасным оружием - огромной осиновой оглоблей. Ослабев, ошеломленный Онуфрий оступился, омертвел, обрушился оземь. Отмстившая Ольга обмылась, отерлась, обсохла, обулась, оделась. Отроковица озабоченно обыскала окровавленного отца Онуфрия, ощупала онучи, обшарила отвороты, однако отменно осерчала, обнаружив остывшие остатки онуфриевого обеда.

Ох... Оплетенные осоками онежские омуты... Огромный одухотворенный океан обхватил, обмыл, обласкал останки отца Онуфрия...