Первая чеченская война (11.12.1994 — 31.08.1996):

20 лет Первой чеченской. Пролог

Часть первая: Пир стервятников

Часть вторая: Идущие на смерть. Глава первая

Часть вторая: Идущие на смерть. Глава вторая

Часть третья: Град обреченный. Глава первая

Часть третья: Град обреченный. Глава вторая

Часть третья: Град обреченный. Глава третья

Часть четвертая: Эпизод первый. Черная дыра. Глава первая

Часть четвертая: Эпизод первый. Черная дыра. Глава вторая

Часть четвертая: Эпизод второй. Черная дыра. Глава первая

Часть четвертая: Эпизод второй. Черная дыра. Финал

Вторая чеченская война (07.08.1999 — 15.04.2009):

Начало Второй чеченской войны:

Часть первая: Эпизод первый. Территория команчей. Глава первая

Часть первая: Эпизод первый. Территория команчей. Глава вторая

Часть первая: Эпизод второй. Начало войны. Глава первая

Часть первая: Эпизод второй. Начало войны. Глава вторая

Часть вторая: Эпизод первый. Травля волка. Глава первая

Часть вторая: Эпизод первый. Травля волка. Глава вторая

Часть вторая: Эпизод первый. Травля волка. Глава третья

ПРЕЖДЕ, ЧЕМ РАСТАЕТ СНЕГ. СРАЖЕНИЕ В ЮЖНОЙ ЧЕЧНЕ

Падение Грозного поставило чеченцев в крайне опасное положение. Отряды боевиков откатывались в южную часть Чечни, с собой они тащили множество раненых, а сразу разойтись по районам и перейти на нелегальное положение у них не было возможности. К тому же именно на юге республики располагалась основная часть инфраструктуры, там же содержались пленные и заложники, и, наконец, связь с внешним миром тоже шла через границу с Грузией. Строго говоря, бои в рамках наступления на горную Чечню начались еще во время сражений вокруг Грозного.

Осенью дороги и тропы вдоль Аргуна стали весьма оживленным местом. Через перевалы на территорию Грузии уходили беженцы. Переходя границу, они оказывались в Хевсуретии. Многие перебирались в Панкисское ущелье, куда впоследствии начали отходить и боевики. Навстречу везли боеприпасы, продовольствие и медикаменты. Трудно сказать, насколько хорошо грузинская администрация знала о происходящем. На деле правительство Шеварднадзе при всем желании не могло бы ничего поделать с происходящим. Беженцев пропускали вполне официально, но попав в Грузию они по большей части сами разрешали свои проблемы. Между тем русские готовили операцию по прерыванию снабжения чеченцев через верховья Аргуна.

Целью наступления должен был стать небольшой аул Итум-Кали. Поскольку действовать предстояло в глубине Чечни, операцию вели десантные части совместно с пограничниками — в горы их перебрасывали вертолеты. Десант подготовили тщательно. Высадку возглавлял генерал-майор пограничников Виктор Золотухин, имевший опыт войны в Таджикистане. После десанта объединенные усилия направлял генерал Ашуров, еще один «таджик». Богатый опыт, полученный командирами в Средней Азии, сказался: сложнейшую операцию вели аккуратно и эффективно. 17 декабря на господствующие высоты (более двух тысяч метров) спустился авангард. Через два дня высадились пограничники. Вертолеты прикрывали десантирующихся, разгоняя небольшие отряды боевиков. Каждое подразделение могло при необходимости самостоятельно вести бой, располагая трехдневным запасом продовольствия, боеприпасами и тяжелым оружием, включая АГСы и минометы. Русские тут же принялись окапываться, прикрываться секретами и засадами, и в целом готовились встретить любую неприятность. Среди древних башен разворачивались современные опорные пункты.

К концу января в тыл чеченцам доставили 2300 человек, в основном из состава погранвойск. Части пограничников и ВДВ охватывали Итум-Кали, выбивая минометным огнем пытавшиеся сопротивляться группы. К 10 февраля село удалось взять.

В Итум-Кали войска встречали развалины: село пострадало от бомбардировок. На месте осталось только 18 жителей, остальные бежали в Грузию. Один из местных насельников — глубокий старик — выехал навстречу русским на коне и, можно сказать, сдал аул.

Потери обеих сторон оказались невелики. В селе нашли дюжину мертвых боевиков, но такое происходило редко. Однако стрельба шла постоянно, а в ущелье приходилось вести труднейшую кропотливую боевую работу, отыскивая арсеналы, склады продовольствия, снимая мины, захватывая или уничтожая маленькие отряды противника. Спокойных ночей гарнизон Итум-Кали не знал. Войска вели борьбу в полностью оторванном от цивилизации, буквально первобытном краю, куда самые элементарные предметы доставляли по воздуху.

Погранотряд обустраивался на довольно обширном по местным меркам пространстве. В горах возводились маленькие фортеции. Аргунское ущелье закупоривалось с юга.

Высадка в глубоком тылу ваххабитов оказалась сильным ходом. Чеченские формирования получили неожиданный удар, и теперь из некогда надежного опорного района отступали на север, к Шатою.

В это время с другой стороны к Шатою отходили отряды, разбитые в Грозном. От Итум-Кали на север двигалось около тысячи боевиков. В район того же Шатоя через Аргунское ущелье с юга отступало двухтысячное войско под началом Хаттаба. В юго-восточной части Чечни, между Ножай-Юртом и Ведено, скопилось около 1400 боевиков из групп и отрядов, подчинявшихся Басаеву. Остальные инсургенты рассеялись или перешли на нелегальное положение в равнинной части Чечни.

Пока пограничники и десантники выходили в тыл боевикам, на фронте шли жестокие сражения. Авиация обрабатывала базы боевиков в горах, делая по 200 вылетов в сутки. Радиоперехват подтверждал эффективность ударов — в эфире постоянно звучали призывы вывезти раненых. Бомбежки изматывали мятежников, подрывали боевой дух, и в конце концов заставляли многих «голосовать ногами», покидая ряды вооруженных формирований.

Проблема в том, что боевики не бежали из НВФ, а просто переходили на нелегальное положение. Агентурная работа была налажена плохо, и раствориться среди населения боевику чаще всего ничего не стоило. Дома он какое-то время отдыхал и отъедался. Оружие обычно хорошо прятали. Через некоторое время уже разбитые и рассеянные отряды восстанавливались в виде партизанской ячейки. Возможностей комендантских подразделений хронически не хватало, чтобы обеспечить контроль территории. Тем более зачистки велись часто формально. Иной раз милиционеры даже не заходили в дома, ограничиваясь проверкой документов. К тому же «дипломатические» усилия по созданию отрядов лояльных чеченцев приводили к тому, что вместе с пулеметом омоновцы часто находили разрешение на хранение боевого оружия, выданное администрацией.

Войска постепенно прорывались и с запада, вдоль линии гор, и с востока, через Алеройский хребет. Шли жестокие бои — вплоть до случаев, когда бронетехника давила боевиков гусеницами в «рукопашной».

Русские провели охватывающий маневр против оборонявшихся в горной части республики чеченцев. В течение февраля наши части прошли сквозь районы, еще не затронутые боями второй кампании. 10 февраля в руки федералов попал Сержень-Юрт к юго-востоку от Шали. Это означало, что вокруг Аргунского ущелья сжимается петля из 20 тысяч военнослужащих, наступавших с разных сторон. Общей целью оказался Шатой, последний райцентр под контролем боевиков, и к тому же географический центр Аргунского ущелья.

Другая группировка вошла в ущелье Мартан-Чу, расположенное западнее Аргунского и идущее параллельно. Это одна из самых диких зон Чечни, горные районы. Для разведки вперед выслали отряды спецназа ГРУ. Здесь, у села Харсеной, произошла очередная маленькая трагедия войны. Харсеной находится формально всего в десяти километрах по прямой от Шатоя и в 18 км на север от Итум-Кали. Проблема состояла в том, что никакой прямой линии в этих горах быть не могло. Разведчики выявили небольшую группу боевиков, разбили ее, а затем расслабились и, уже считая себя в безопасности, внезапно попали под удар боевиков, имевших 120-мм минометы и хороший запас мин. Как выяснилось, спецназовцы расстреляли последний транспорт боевиков в этом секторе — те, не имея возможности увезти минометы, выпустили по разведчикам все, что имели. В результате разведгруппа погибла в бою, хотя формально совсем недалеко находились мотострелки. Планируя операции, командиры далеко не всегда учитывали специфику войны в горах и характер работы групп специального назначения. Однако эта локальная неудача не повлияла на ход наступления: пехота добралась до места назначения и блокировала Харсеной. Фактически это означало, что русские уже подходят к Шатою с запада, севера, северо-востока и даже юго-запада. Наступающие соединения охватывали Аргунское ущелье с разных сторон.

Следующим шагом, естественно, стал удар на Шатой. В этом районе находилось около трех тысяч боевиков, и русские старались не лезть в контактные бои, переложив работу на плечи авиации и артиллерии. Шатой превратили в развалины и взяли 29 февраля.

ПРОРЫВ. 6-Я РОТА НА ПУТИ ХАТТАБА

Закупорив Аргунское ущелье, наши войска создали неплохие условия для разгрома значительных сил боевиков. Однако события развивались совершенно не так, как планировалось. Чтобы навязать боевикам решительное сражение, русским элементарно не хватало людей. Это может прозвучать достаточно странно, учитывая общее превосходство в силах, однако здесь следует вспомнить о некоторых важных деталях.

Российская армия оставалась во многом советской, то есть ориентированной на большие общевойсковые сражения, а не на ловлю партизанских и полупартизанских отрядов. На практике это значило, что солдаты и офицеры были сильно привязаны к технике, которая, в свою очередь, оказывалась прикована к дорогам, а пехота недостаточно хорошо умела вести самостоятельные действия в отрыве от основных сил. Поддержка небольших отрядов вертолетами требовала отдельного и не самого простого согласования. На недостатки тактической подготовки накладывались объективные условия местности. Напомним, что сражение шло зимой в поросших лесом горах, при ограниченной видимости. Чтобы контролировать территорию, здесь требовалось куда больше людей, чем на равнине. Погода и раннее наступление темноты ограничивали действия авиации. Наконец, значительную часть русских войск в Чечне составляли не имеющие полноценной подготовки хотя бы в качестве мотострелков части МВД. В результате формально многочисленных сил Объединенной группировки в реальности было катастрофически недостаточно для того, чтобы навязать противнику сражение на выгодных условиях. На пути неприятеля стояла достаточно редкая цепь заслонов.

Между тем блокированные под Шатоем боевики не собирались дожидаться своей участи. Отряды чеченцев разделились. Часть сил во главе с Хаттабом пошла на прорыв в восточном направлении, в сторону Ведено.

Поросшая лесом зимняя дорога западнее Ведено

На линии прорыва находились части двух воздушно-десантных дивизий, 7-й и 76-й. В этот район десантников перебросили незадолго до начала боев. Взаимодействие с воздушной разведкой было налажено плохо — проще говоря, если ее кто-то и вел, командиры на местах сведений о противнике не получали. К тому же разведка силами самих войск запрещалась за пределами зоны артиллерийского огня, а позиции псковских десантников находились буквально на краю зоны обстрела своих орудий. То есть стоявшие на высотах роты оказались по сути ослеплены: разведку своими силами им запретили, а разведка другими средствами или не велась, или ее данные не доходили до окопов. Особенно неприятно, что разведотряды у русских в этом районе имелись (группа из состава «Вымпела» и 45-го полка ВДВ), но они выполняли сугубо свои, частные задачи, о положении дел у десантников 76-й ВДД не знали, задач работать в их интересах не получали. Разведка мотострелков нашла крупную базу чеченцев под Улус-Кертом, но до десантников эти новости просто не дошли, застряв где-то в штабах.

Как бы то ни было, десантники спешно занимали рубеж. Среди прочих, на пути боевиков встала 6-я рота из состава 104-го парашютно-десантного полка 76-й псковской десантной дивизии. Псковские десантники расположились в районе села Улус-Керт.

Разведчики в зимних горах

Важно — потом это сыграет свою роль — что конкретно эту роту спешно скомплектовали лишь незадолго до отправки на войну. Роту пополняли контрактниками и прикомандированными из других частей бойцами, иной раз буквально перед трапом самолета. Командира роты назначили всего за месяц до командировки. Более того, готовность всего батальона перед выездом в Чечню проверка признала неудовлетворительной. Командир батальона Марк Евтюхин старался перед командировкой повысить уровень подготовки солдат, но времени у него оставалось крайне мало. 3 февраля батальон уже прибыл в Чечню и находился сначала в Грозном, затем охранял базы в районе села Октябрьское (возле Элистанжи).

Как бы то ни было, 29 февраля рота выдвигалась к месту выполнения задачи. Комбат Евтюхин первоначально собирался поставить на этот участок усиленную 4-ю роту, подготовленную к операции лучше 6-й. Однако 4-я рота, находившаяся в районе Ведено, страдала из-за поломок транспорта, поэтому вместо нее на высоту отправилась 6-я. Она находилась несколько ближе к месту действия. Рота выдвигалась к назначенной высоте пешим маршем. Бойцы были перегружены (кроме оружия и боеприпасов они тащили на себе походное имущество), поэтому скорость колонны оказалась очень невысокой.

Между тем появившиеся в окрестностях Улус-Керта боевики уже вели бой с частями, успевшими выйти на назначенные рубежи раньше.

Первая встреча с боевиками случилась еще в половине одиннадцатого утра на позициях 3-й роты капитана Васильева. Боевики связались с капитаном по рации и, назвав по имени, предложили уходить, обещая денег, если удастся договориться — и смерть в противном случае. Однако капитан вызвал им на головы артиллерийский удар, и противник отошел, оставив перед «блоками» несколько тел.

Вообще, это важный момент: 3-я рота успешно отбила чеченскую разведку боем и вообще произвела впечатление крепкого ореха, который лучше не пытаться колоть. Васильев шел налегке, имущество и тяжелое оружие добрались до его позиций позднее, но к прибытию передовых отрядов боевиков он уже успел окопаться, выставить минное поле и наладить связь с артиллеристами — попытка пройти позиции 3-й пдр силой выглядела явным самоубийством. Однако Хаттаб не уставал прощупывать оборону русских в поисках слабых мест.

6-я рота шла к высоте 776 через речку Абазулгол. Обремененные палатками и печами десантники медленно втягивались на высоту. Разведвзвод и управление роты достигли высоты первыми — были не так нагружены. Именно они первыми столкнулись с разведкой чеченцев. Майор Молодов, командир роты, в ходе боя получил тяжелое — как позднее оказалось, смертельное — ранение и в дальнейших событиях не участвовал. Роту возглавил лично комбат Евтюхин.

Марк Евтюхин. Командующий последним боем 6-й роты, Хаттаб. Командир отряда, атаковавшего 6-ю роту

Боевики отошли, однако не прекратили наблюдения. Постепенно основные силы десантников вышли на высоту. Один взвод еще находился на склоне. Трудно сказать, понимал ли Евтюхин свое положение, но оно уже стало критическим: рота не могла даже вырыть окопы в промерзшем грунте, а часть ее все еще оставалась на склоне без прикрытия. Помочь мог только разведвзвод другой роты, ушедший дальше на соседнюю высоту. Авиация не могла сделать ничего: шел дождь со снегом. Огневая поддержка — только слабая артиллерия десантного полка.

После четырех часов дня началась атака на высоту. Боевики действовали решительно и эффективно. 3-й взвод на склоне оказался взят врасплох и уничтожен практически сразу. Сама рота на высоте понесла тяжелые потери. Десантники отчаянно отстреливались сверху, на боевиков навели огонь дивизиона «Нон», поэтому чеченцы понесли ощутимые потери и на несколько часов отошли. Однако теперь рота оказалась в еще более тяжелом положении: огня развести нельзя, множество раненых, вокруг темнота.

Между тем в районе Улус-Керта (маленький поселок западнее высоты) собирался основной отряд Хаттаба численностью в 1–1,5 тысячи человек.

Около десяти часов вечера, примерно через 3–4 часа после наступления темноты, роту атаковали крупные силы боевиков.

Возможный путь отхода оказался блокирован. Ночью на КП 104-го полка поняли, что ситуация критическая, но резерв, имевшийся на руках у командира, оказался более чем скромен: еще одна усиленная рота. Она попыталась пройти почти тот же путь, что 6-я днем, но столкнулась на рубеже речки Абазулгол с заслонами чеченцев. Ввиду явного превосходства неприятеля попытки прорыва пришлось отложить до утра.

Около трех ночи к десантникам вышел разведвзвод с соседней высотки под командой майора Доставалова — единственная помощь. На высоте оставалось не более 40–50 бойцов, многие из которых были уже ранены. Учитывая лютые ночные морозы, многие из них, вероятно, успели замерзнуть насмерть. Для финального штурма боевики сформировали группу добровольцев по крайней мере в 70 человек. Учитывая численность людей на высоте и недостаток боеприпасов после длительного боя, этого вполне могло хватить. Атака шла под огнем артиллерии, однако боевики упорно продвигались к позициям израненных и обмороженных десантников. Две атакующих группы прикрывали друг друга и давили защитников высоты 776 массой огня.

Около трех ночи с высоты вызвали огонь артиллерии на себя. В 06–10 Евтюхин в последний раз вышел на связь. Около семи часов прозвучали последние выстрелы.

Высота 776. 6-я рота 104-го полка ВДВ в Чечне, 2000 г.

Сразу же после боя основные силы Хаттаба двинулись на Сельментаузен. Часть отряда оставалась в районе села, чтобы рассредоточиться и перейти к партизанским действиям. Другая ушла дальше на восток.

Наутро к позициям одной из рот вышли два солдата, уцелевших в ночном бою. Они и стали первыми вестниками гибели 6-й роты. Днем 1 марта артиллерия и авиация активно обстреливала район прорыва боевиков. Эти удары нашли цель, однако помочь 6-й роте уже не могли. На высоте нашли 84 тела. Шестеро солдат разными путями вышли к своим.

Потери боевиков определить точно достаточно сложно. Официально российская сторона заявила о гибели пяти-шести сотен сепаратистов. Такой результат, конечно, несколько подсластил бы пилюлю, однако приходится признать эти данные завышенными. Если боевиков погибло так много, непонятно, кто же все-таки добил 6-ю роту — у Хаттаба, если учесть обычное соотношение убитых и раненых, при таких потерях не осталось бы бойцов на ногах. Действительные потери противника, вероятно, скромнее. По данным боевиков (в том числе по показаниям пленных), непосредственно в бою с 6-й пдр «стали шахидами» 25 человек, убитых на месте. Открытым остался вопрос о том, включены ли в это число иностранцы — их в отряде Хаттаба было много. Кроме того, Хаттаб озвучил потери от артиллерийских ударов по идущим на прорыв — примерно 30 убитых. Еще примерно столько же умерших, раненых и умирающих насчитала на своем пути разведгруппа 45-го полка, шедшая по следам хаттабовцев после гибели 6-й роты. Наконец, преследуя чеченцев, русские пленили по разным данным от двухсот до четырехсот боевиков, значительная часть которых была ранена. В частности, организованно капитулировал полевой командир Махмуд Адаев, сдавший весь свой отряд в тридцать человек и указавший, где находятся его раненые подчиненные. Таким образом, потери чеченцев непосредственно на высоте 776 оказались умеренными, но в целом прорыв в районе Сельментаузена стоил Хаттабу дорого и хорошо проредил его людей, прежде чем им удалось рассеяться по лесам и поселкам.

АНАТОМИЯ КАТАСТРОФЫ

6-й роте не удалось остановить выход отряда Хаттаба из окружения. Потери чеченцев оказались ощутимыми, но умеренными, и основные силы выбрались из ловушки. Заявленные 500 боевиков десантники точно не перебили хотя бы потому, что 500 трупов невозможно потерять. Утверждения федеральных властей о выносе такой массы убитых и раненых на руках звучат откровенной натяжкой: кроме тел боевики тащили оружие, боеприпасы и снаряжение, и просто не имели возможности волочь за собой массу покойников. Все это, однако, не имеет ни малейшего значения. 6-я рота 104-го пдп до конца выполнила свой долг, несмотря на катастрофическое развитие событий, легла костьми на пути противника и нанесла ему такие потери, какие смогла. Однако мертвыми героями не стоит прикрывать промахи живых.

Основной причиной трагедии 6-й роты оказались ошибки в организации операции и общие пороки тогдашней Российской армии. Во-первых, РА не имела навыков и технических средств для эффективного ведения ночной войны, а основные события на высоте произошли как раз в темное время суток. Во-вторых, полностью провалили разведку: движение нескольких сот боевиков оказалось никак не отслежено. Конечно, сыграл свою роль и неприятель. Не следует забывать, что Хаттаб имел огромный опыт и отличные навыки партизанских действий, и маскировку марша организовывал целенаправленно и эффективно, а чеченцы действовали в бою решительно и умело. Вообще, боевики времен начала Второй чеченской — это, без преувеличения, самый хорошо подготовленный и мотивированный враг из всех, с кем русским пришлось сталкиваться за всю постсоветскую историю.

Однако в реальности мы имеем то, что имеем: 6-я рота и все наши силы в этом районе оказались «слепыми», в то время как противник, напротив, был неплохо осведомлен о силах и расположении русских частей. Никто кроме командования Объединенной группировки и непосредственных командиров десанта за это, конечно, не может отвечать. Позже говорили, что основные усилия по разведке местности и противника были брошены на Шатой и Итум-Кале, а возможные собственные усилия десантников оказались парализованы распоряжениями свыше. Распоряжениями, заметим, отданными из самых лучших побуждений: не давать разведчикам отрываться от прикрытия артогнем. Поддержка с воздуха не могла прийти из-за чудовищных проблем взаимодействия авиации с войсками на местах и тех же самых ночных условий боя. Ни ночных, ни всепогодных вертолетов русские не имели.

Кроме того, никто кроме командования ОГВ не может отвечать за то, в каком виде 6-я пдр убыла на театр боевых действий. Комплектование роты закончилось буквально перед вылетом, командир получил роту под начало тоже буквально перед отправкой на войну. Ни солдаты, ни офицеры не прошли ничего, что могло бы походить на боевое слаживание, и командир попросту не имел — и не мог иметь! — четкого понимания возможностей своей части. Да, естественно, возникают вопросы о том, почему управление ротой оказалось так быстро потеряно, но ведь невозможно ожидать от только-только назначенного ротного, что он сможет мгновенно освоиться в незнакомой части и покажет свои лучшие качества в острой ситуации. А ситуация оказалась не просто острой, а сопряженной с чудовищной опасностью: на порядок численно превосходящий противник, ночь, отсутствие эффективной поддержки.

Наконец, не следует забывать о том, как развивались события с точки зрения командиров операции. А они объективно до самой ночи не имели вообще никаких данных о том, что происходит на высоте 776. А когда начался бой, положение из штаба не выглядело критическим. В сущности, катастрофа стала полностью очевидной только на следующий день — когда 6-й роты уже несколько часов не было.

Лес неподалеку от места последнего боя 6-й роты

Наконец, по причинам и субъективного, и объективного свойства, события на высоте развивались очень быстро. Рота оказалась взята врасплох, один из взводов перебит на марше еще на склоне — тяжелые потери начались даже не в первые минуты, а в первые секунды боя. При этих условиях действительные потери боевиков в несколько десятков убитых и неизвестное число раненых непосредственно в бою с 6-й пдр — не умаление подвига, а напротив, свидетельство отчаянного сопротивления русских солдат. В ситуации, когда события стремительно развивались от плохого к худшему, а управление ротой рухнуло, десантники продолжали отстреливаться и делать то, что еще можно было сделать. При этом рук не поднял вообще ни один человек. Десантники продемонстрировали как минимум личное мужество и готовность защищаться до последней капли крови. Остается только сожалеть, что лучшего применения этой храбрости — например, похоронить Хаттаба прямо в окрестностях Улус-Керта — так и не нашлось.

Источник

Автор: Евгений Норин

Продолжение следует...

Читайте ранее:

Война в Таджикистане. 1992-1997. Часть первая. Глава первая

Война в Таджикистане. 1992-1997. Часть первая. Глава вторая

ВЛЕЗАЯ НА КРЫШУ МИРА

Самые напряженные бои шли в центральной части страны — под Гармом и Тавильдарой. Оппозиция пыталась закрепиться в этих районах и основать вожделенную исламскую республику хотя бы в восточной половине Таджикистана. В горах исламисты могли создать укрепления, обойти которые не было возможности. Тяжелой зимой 1993 года таджикские части пробивались через недружелюбные горы. Больше всего проблем доставил Ромитский укрепрайон в одноименном ущелье. Таджикское МВД попросило о помощи российских военных и Узбекистан. 201-я дивизия поддержала наступающих танками и артиллерией, узбеки — воздушными силами. Одновременно на фронт хлынул поток рекрутов. «Дешевые» солдаты получали только самую базовую подготовку и копеечное вооружение: Узбекистан сбрасывал в соседнюю республику горы оружия, оставшиеся от СССР. В феврале при участии прибывшего на позиции Квачкова наступающие разработали операцию по атаке ключевого кишлака с нескольких сторон. Вертолетчики подготовили штурм, уложив ракету точно в окно здания, где расположился штаб «вовчиков». Любопытно, что «Лоуренсы» ГРУ — майор Голыбин и капитан Мусиенко, те самые, чьи бюсты из золота собирался отлить Сафаров — в какой-то момент лично ввязались в бой, хотя прямого их участия не требовалось. Разведчики с удовольствием обстреливали душманов из миномета, который захватили еще в Афганистане и в Таджикистане повсюду возили с собой. Очевидец с восхищением писал:

Они АГС накрыли первой же миной, забросив ее прямо в окоп. Видно было, как при взрыве оттуда вылетели АГС и его стрелок.

23 февраля Ромитский район полностью перешел под контроль правительственных сил.

Во время боя в Ромитском ущелье

201-я дивизия РФ занималась не только поддержкой местных формирований. Ее 92-й Сестрорецкий полк провел рейдовую операцию по спасению городка Рогун. В этом городе оказалось на положении заложников до семи тысяч человек, в основном из России. Из состава полка для их спасения выделили бронегруппу под началом подполковника Андреева. Утром 11 января 1993-го группа Андреева вышла из Душанбе к Рогуну, но около полудня ее атаковали силы оппозиции численностью до 2500 человек. Прямую дорогу на Рогун исламисты подорвали. Подполковник Андреев решил идти в обход через городок Обигарм. В ущелье по дороге русских встретили. Мятежники имели противотанковые средства: одну из «семьдесятдвоек» сожгли выстрелом из гранатомета. Однако вечером бронегруппа ворвалась в Обигарм и смела всякое сопротивление подавляющей огневой мощью. Пробившись в Рогун, люди Андреева осталась там, охраняя население и обеспечивая доставку продовольствия. Несколько позднее Андреев устроил еще один рейд — для спасения геологоразведочной партии.

В конце февраля наступающие прорвались в Каратегинскую долину. Способ, которым предполагалось разбить оппозицию, был достаточно необычен: массовый воздушный десант.

Первые попытки высаживать в тыл исламистов таджикские отряды оказались неудачными: их брали в плен или уничтожали. Однако в феврале 1993 года на головы «вовчиков» решили сбросить сразу две тысячи человек. Две тысячи парашютистов в Таджикистане взять, конечно, было негде, и пехота высаживалась с вертолетов. Каждую группу десантников сопровождали двое или трое спецназовцев. Замысел выглядел своеобразно: десантники оказывались посреди покрытых снегом гор и могли добыть еду и отогреться только в кишлаках, контролируемых противником. Холод и голод должен был благотворно повлиять на боевой дух «юрчиков». С воздуха им перебрасывали подкрепления, а спецназовцы наводили на противника вертолеты.

Как бы странно и жестоко ни выглядела идея мотивировать личный состав угрозой голодной смерти, операция в целом оказалась успешной — «вовчиков» выдавили с их позиций.

Правда, матадор побеждал не всегда. Некоторые десантные группы понесли тяжелые потери или оказались полностью уничтожены. Особенно скверной оказалась судьба двух десантов для захвата Гарма. Первый десант «вовчики» пригласили на переговоры. Бойцам они заявили, что таджики не должны сражаться между собой и предложили разделить с ними обед, на что те и согласились. Дальнейшая судьба злосчастных десантников предсказуема — их убили, а трупы свалили в саду. Следующая группа, высадившаяся с той же задачей, погибла при более сложных и не менее драматичных обстоятельствах. Впечатленные судьбой предшественников таджики побежали при первых же выстрелах. Измученные десантники, многие из которых были ранены, собрались на окраине города и с огромным трудом выбрались к своим. Единственный славянин в отряде заметил, что, видимо, его ополченцы вовсе не верили в Аллаха: даже во вражеском тылу бойцы не отказали себе в удовольствии разграбить мечеть! Сам этот прапорщик выполнял в отряде функции специалиста по всему сразу: он поддерживал связь, наводил вертолеты, охотился на снайпера и стрелял из гранатомета. Своих «десантников» он в основном просто погонял, заставляя идти самих и тащить раненых. Как бы то ни было, сочетание фронтальных атак и десантов (даже таких) привело к падению Гарма. Городок тут же по обыкновению принялись «зачищать». Тот же прапорщик оставил устрашающее описание: пленных заставили копать себе могилы, в то время как двое «юрчиков» с самодельными ножами деловито резали тех, кто заканчивал работу.

Пока шли бои за центральный Таджикистан, в глубоком тылу продолжалась подковёрная грызня за власть. Звезда Сангака Сафарова быстро взошла и теперь столь же быстро закатилась. 29 марта он погиб в Курган-Тюбе вместе с Файзали Саидовым. Кто их убил — так и осталось неизвестным. Вероятно, это сделали свои же в рамках политической борьбы. Впрочем, исламисты тоже имели все основания ненавидеть Сафарова, а свое подполье в тылу правительственных сил они имели.

ДАЛЬШЕ КУШКИ

Между тем разгром исламистов в юго-западной части Таджикистана вовсе не означал, что попытки прорваться в республику прекратятся. Протяженность таджикско-афганской границы — 1387 км. Огромная часть ее проходит по диким горам. И всю эту линию защищали чуть более трех тысяч пограничников. С мая 1992-го они за неполный год задержали около тысячи нарушителей, изъяв у тех до 500 стволов оружия. В 1993-м попытки прорыва только усилились. К тому же чем дальше, тем активнее действовала наркомафия. К середине 90-х годов сырье для наркотиков и сами наркотики изымали на границе тоннами в год.

Условия службы на заставах были совершенно спартанские. Один из пограничников вспоминал:

Не было солярки, дров, угля, почти не было продуктов. Мука тоже кончалась. На обеды шел сухпай. Однажды вместо продуктов прислали «Урал» с солью. Полную машину. Бортом закинули две бочки керосина и его мешали с маслом, чтобы дизель хоть как-то мог работать — по два часа в день, чтобы зарядить батареи для радиостанций. На дрова разобрали нижний склад. В спальне сложили печку, обложив металлическую буржуйку кирпичами. Но застава службу несла. Какое кому до нас было дело? Было ощущение, что про нас просто забыли… Понимаю, что для страны это были тяжелые времена, но оставить нас без снабжения вообще!?

В перерывах между выживанием приходилось еще и воевать. Боевики не просто лезли через границу — на пограничников часто совершались полноценные нападения. В сентябре 1993 года появились казахский, узбекский и киргизский батальоны, однако сил все равно катастрофически не хватало. Бои на границе в течение нескольких лет шли каждый день.

Боец российских миротворческих сил

Насколько серьезной была угроза жизни пограничников говорит хотя бы история самого кровопролитного и известного боя на таджикско-афганской границе. В ночь с 12 на 13 июля 1993 года произошел известный штурм 12-й заставы. Это крупнейшее по разовым своим потерям сражение российской армии в Таджикистане, и уже поэтому о нем следует рассказать подробнее.

Пограничные заставы не давали покоя просачивающимся через границу афганским моджахедам, поэтому в конечном счете за Пянджем решили полностью уничтожить хотя бы часть постов и прорубить полноценный коридор в Таджикистан. Местом прорыва выбрали 12-ю заставу Московского погранотряда (также известную как «Саригоры», по названию кишлака рядом). В этом секторе находилось несколько удобных переправ через пограничную реку. Объект для атаки был избран удачно. Старую заставу трудно назвать хорошо приспособленной к крупному бою: она находилась в низине, и душманы имели возможность обстреливать ее с окружающих высот. На заставе в день боя оборонялись 48 человек, в том числе двое офицеров и трое мотострелков 201-й дивизии (экипаж боевой машины). Из тяжелого оружия имелась одна БМП и один станковый гранатомет.

Нападающие выставили в общей сложности 250 человек под командованием полевого командира Кори Хамидулло. Афганцы располагали 2 минометами, 4 безоткатными орудиями, 5 установками РС и примерно тремя десятками гранатометов.

В 4 часа утра наряд на юго-восточной окраине опорного пункта благодаря забеспокоившейся собаке обнаружил неприятеля. Осветительная ракета не оставила сомнений: окрестные горы кишели душманами. Людей подняли в ружье, и застава вступила в бой. Моджахеды располагали подавляющим преимуществом в огневой мощи и быстро прижали пограничников к земле. БМП подбили перекрестным огнем с высот практически сразу. Казарма и другие помещения загорелись. Старший лейтенант Майборода, командовавший боем, вскоре погиб. Ситуация быстро стала критической. От 201-й дивизии шла помощь — бронегруппа в 90 человек с танком и «Шилкой», однако до ее прихода еще предстояло дожить. К тому же единственную дорогу к заставе моджахеды заминировали. Деблокирующая группа шла медленно, расстреливая засады и снимая мины.

Снимок с воздуха позиций 12 заставы

В это время афганцы продолжали атаковать заставу. Однако хорошая выучка и высокий боевой дух пограничников никуда не делись — застава действовала как должно, несмотря на потери и плотный огонь. Пограничникам серьезно повезло, что незадолго до боя на заставу подвезли несколько сверхштатных пулеметов — штурмующие не ожидали такой плотности огня.

Спасители пробирались к заставе по заминированной дороге. Саперная группа снимала фугасы, пока застава отстреливалась из всех стволов. К семи часам оборона сжалась до нескольких очагов, но ворваться на заставу у моджахедов не получалось.

Лейтенант Мерзликин, командовавший заставой после гибели старшего, вспоминал:

Застава вела бой до тех пор, пока не кончились патроны и гранаты. После того, как стало ясно, что в ближайшее время помощи ждать неоткуда, а тем, кто останется на заставе грозит неминуемая гибель, я принял решение прорываться. В минуту недолгого затишья собрал всех оставшихся в живых бойцов, рассказал о своем решении. Несколько человек, которым было трудно передвигаться самостоятельно, добровольно предложили прикрыть наш отход.

Это происходило уже в третьем часу пополудни. К тому моменту на заставе почти кончились боеприпасы: перед прорывом один из бойцов приволок последний цинк патронов из укрытия, и больше патронов не осталось. Последние атаки пограничники отбивали преимущественно холодным оружием и шанцевым инструментом. Однако моджахеды также расстреляли значительную часть боекомплекта, и к тому же их силы отвлекались на бой с деблокирующей группой. Позиции вражеских минометов и ракетных установок проутюжили вертолеты, вызванные погранотрядом. В пяти километрах от заставы отряд Мерзликина вышел на маневренную группу подполковника Масюка.

Все пограничники были ранены, а сам Мерзликин из-за контузии с трудом выговаривал слова доклада. После этого бой не остановился: группа продолжала пробиваться туда, где стояла застава. Тяжелораненых отослали назад вертолетом. «Шилка», танк и вертолеты истребляли огнем все живое, так что боевики через некоторое время побежали. Вечером русские ворвались на собственную заставу в неверном свете пожара и начали поиск раненых и уцелевших. Вскоре отыскали одного из солдат, прикрывавших отход — израненного местного уроженца. Вечером, ночью и на следующий день к своим поодиночке вышли еще четверо пограничников. На пятерых они имели один-единственный неизрасходованный короб к пулемету.

На заставе погибли 25 человек. Три десятка мертвых моджахедов нашли на подступах к позициям пограничников, еще около сорока перебила деблокирующая группа.

Было признано, что командование отряда и заставы действовали правильно. Их действительно невозможно упрекнуть: солдаты и офицеры заставы и деблокирующей группы действовали не только храбро, но и умело. Застава продержалась ровно столько — не более и не менее — сколько могла, и прорвалась как раз тогда, когда не осталось выбора. Учитывая, что все пограничники к моменту прорыва уже были ранены, слова «до последней капли крови и последнего патрона» здесь не фигура речи, а буквальное описание происходящего. Однако расположение заставы и невозможность сразу оказать ей помощь тяжелым оружием — другое дело. Хуже всего дело обстояло со связью: проводную связь прервали моджахеды, а радиосвязь вышла из строя. Бой со всей очевидностью показал, что заставы нужно готовить к отражению упорных штурмов, к войне с многочисленным противником, имеющим артиллерию. После этого все заставы оснастили минометами, а на соседней с 12-й развернули «Грады» и «Акации». Новые попытки боевиков прорваться через границу отбивали без такого напряжения, хотя моджахеды не унялись. Так, 18 августа отряд афганских боевиков попытался прорваться на том же самом участке. Бой вновь оказался яростным, погибли семеро пограничников, однако своевременная помощь артиллерии буквально размазала атакующих по скалам.

Наконец, одна примечательная деталь. В бою за 12-ю заставу участвовал командир, которого некоторое время спустя будет знать вся Россия: Хаттаб. Арабский террорист уже успел повоевать в Афганистане, где лишился пальцев, и теперь не собирался останавливаться на достигнутом. Впереди у однорукого бандита была Чечня.

ВОЙНА, ПОЖРАВШАЯ СЕБЯ

Оппозицию оттеснили в глубину Памира, однако в Таджикистане продолжалась партизанская война, а через границу рвались афганцы. Фактически на тот момент никакого Таджикистана не существовало: Куляб и Ходжент жили своей жизнью в качестве отдельных княжеств, за исламистами оставался Памир. От войны устали все стороны. И без того нищий Таджикистан пришел в полнейшее разорение. По стране скитались толпы беженцев, ирригационная система, на которой держалось снабжение водой, лежала в руинах, промышленность прекратилась. Поэтому напряжение боевых действий резко пошло на спад уже в 1993 году. 25 мая был подписан пакет договоров между Россией и Таджикистаном: «Договор о дружбе и взаимопомощи между Республикой Таджикистан и Российской Федерацией», «Договор между РТ и РФ о сотрудничестве в военной области», а также «Соглашение между РТ и РФ о правовом статусе погранвойск РФ, находящихся на территории РТ». Фактически это означало, что Россия обеспечивает существование Таджикистана как государства. Начались первые попытки добиться мира. В этот момент Памир не контролировался властями, часть Гарма также оставалась в руках полевых командиров оппозиции. Спорадические попытки одной или другой стороны изменить баланс сил кончались ничем. Продолжалась вялая борьба между основными кланами-победителями, кулябцами и ходжентцами, и между группами кулябцев.

Русские делятся хлебом с местными жителями

На 1994 год расклад сил в республике выглядел так: коллективные миротворческие силы составляли 25 тысяч человек (в том числе более шестисот — узбекские и киргизские солдаты), кроме того, около 20 тысяч насчитывали формирования МВД Таджикистана. Боевики имели в сумме около 17 тысяч человек, причем значительная их часть действовала партизанскими методами на формально контролируемой правительством территории. При этом Таджикистан едва-едва мог прокормить сам себя, в отдельных районах начался голод. Стороны начали постепенно искать возможности переговоров. Переговоры срывались: компромисс предстояло найти двум банкам с пауками. Республика обрушилась в феодальную эпоху, где над каждым кишлаком стоял свой военный вождь. Первый раунд переговоров сорвался из-за того, что дипломат, представлявший центральную власть, был застрелен в собственном доме. Затем то и дело возобновлялись боевые действия.

Тем временем Эмомали Рахмонов, которого уже никто не смел именовать Эмомалишкой, путем интриг сосредоточил власть в своих руках. В нелояльном Ходженте он силой сменил руководителей при помощи верного министра внутренних дел (бывшего бандита). В ноябре состоялись выборы президента, на которых Рахмонов победил, запугав или перекупив других авторитетных в республике людей.

23 декабря 1996 года изуродованная страна наконец узнала об официальном соглашении между президентом и оппозицией. 27 июня 1997 года в Кремле стороны заключили мир. Оппозиция получила свою долю пирога в виде различных должностей и возможности включить часть своих сил в официальное войско республики.

Прекращение «официальной» войны не принесло Таджикистану процветания. Страна лежала в руинах. Нравы упростились до первобытной степени. Российская журналистка живописала послевоенный Душанбе:

Душанбе нынче — большая деревня, Вернее, кишлак. Все блага цивилизации, принесенные советской властью, успешно забыты. Водопровод раскурочен. Из основной трубы бьет фонтан. В квартирах некогда престижных девятиэтажек живут вчерашние кишлачники. Гремя ведрами, они спускаются с верхних этажей, чтобы набрать воду из импровизированного арыка. Деревья вырублены, асфальт плавится, а люди не могут прийти в себя от постоянных обмороков. Редкие оконные рамы смотрятся вызывающе — их еще в войну пустили на дрова. Электричество — бывает, но редко. Ставшие ненужными электроплиты используются для ставшей ненужной посуды. Ужинает народ из одного огромного котла. Кашеварят «из топора», кидая в раскаленное железное чрево, что Аллах послал.

Центр Душанбе, четыре часа дня. Стайки девчонок жмутся к серым домам. Им лет по 13, самое большое — 15. «Не хотите прогуляться?» — едва потупив взгляд, пристают они к прохожим. Два сомани (25 рублей) — и девочка ваша.

Гуля — из «падших», хоть не была на панели ни разу. «Испортили» ее хорошим образованием — питерский иняз, поэтому-то и не может она теперь с нормальным таджиком ужиться.

— Вернулся благоверный с работы, так ты с ним два часа не разговаривай. На стол накрой, ноги ему помой, любое желание предугадай. А он молчит, как сыч. Что не так — в морду. И никакой помощи по дому от него не дождешься. Два года терпела, пока по любовницам не начал бегать. Забрала 7-месячного Додо и ушла… Русского хочу — они хоть душевные. Пусть совсем бедный, лишь бы увез меня отсюда.

Всюду «дурь». Куда ни глянь. На оживленном перекрестке к нашей машине подскакивает бойкий мальчишка. В руках болтаются небольшие весы. Он крутит ими перед лицом водителя. Блестит фольга, в салон густыми кудряшками заползает дым. Она, родимая. «Дурь». «Будешь брать — уступлю!» — торгуется пацан. За полдоллара он согласен нам еще столько же присыпать.

— «Три девятки» (героин) есть?

— Через десять минут подойди, — обнадеживает маленький торговец. И вдогонку: — А «черняшка» не подойдет? За полтора бакса отдам, — сует он руку в карман.

Использованные шприцы валяются во дворах главной душанбинской улицы — проспекта Рудаки. «Чек» можно купить везде. Чем больше народу подсаживается на иглу, тем выше особняки наркобаронов. Четыре-пять этажей на семью — и это не предел. Героиновые короли уже собственным кварталом обзавелись.

У таджиков, особенно из горного Бадахшана, «черняшка» и конопля вместо микстуры идет. При хронических болях дозировка лишь немного увеличивается.

— А что — помогает… — сильнее затягивается Ибодулло, безработный медбрат. — Отец курил, дед курил. Теперь вот сын курит.

Из сопредельных стран медленно начали возвращаться беженцы. Женщина, одной из первых приехавшая на руины, вспоминала, как мучительно осваивалась в собственной квартире. Розеток в доме не было, стекол тоже, пищу приходилось готовить на каркасе плиты, подобранном на помойке. Пищу составляли две картофелины в день и вода, оставшаяся после варки этих картофелин.

Беженцы

Пока в столице ждали электричества, чинили дома и строили матримониальные планы, в горах продолжалась партизанская война. Махмуд Худойбердыев, прежний союзник официальных властей, постоянно бунтовал, в 1998 году устроив масштабное восстание в Ходженте. Этот таинственный персонаж затевал разнообразные военные авантюры до 2001 года, когда при загадочных обстоятельствах погиб.

Не хотел прекращать веселье и Мулло Абдулло, один из знаковых персонажей таджикской оппозиции с момента ее создания. Он участвовал в деятельности Исламского движения Узбекистана, позднее совершал на Таджикистан набеги из Афганистана, причем его покровителями считали и талибов, и их непримиримого врага Ахмад Шаха Масуда. Этого военного вождя таджикские власти сумели убить только в 2011 году.

Российские миротворцы не покинули Таджикистан. 30 сентября 1994 года Эмомали Рахмонов на Генеральной Ассамблее ООН предложил придать силам СНГ в Таджикистане статус «миротворческих сил под эгидой ООН». Даже недоброжелательно настроенные наблюдатели признают, что военная мощь РФ не дает изменить положение дел военным путем. К 1997 году численность миротворческих подразделений России в республике составила более 6 тысяч солдат.

Война продолжалась еще достаточно долгое время. Непримиримые окончательно перешли к партизанским методам борьбы. О захвате территорий и создании теократического государства на месте Таджикистана они уже не могли и мечтать. По разным данным, за время конфликта погибло и пропало без вести от 60 до 200 тысяч человек, еще более миллиона человек бежали из страны. С 1992 по 1996 год в Таджикистане погибли 299 и пропали без вести трое солдат российских вооруженных сил. 384 человека получили ранения, 1199 заболели.

* * *

201-й дивизии, пограничникам и «узбекам» из ГРУ не досталось всемирной славы. Даже статус участников боевых действий солдаты и офицеры Таджикского конфликта получили совсем недавно. Между тем таджикский конфликт не прославился как раз потому, что в этот раз дракона удавили до того как тот начал удивлять мир легальной работорговлей, шариатским законодательством и подрывом архитектурных памятников. Если бы Россия тогда самоустранилась, конфликт легко мог бы расшириться и обрушить другие непрочные режимы Туркестана. Такой взрыв в регионе с населением в десятки миллионов людей мог иметь непредсказуемые последствия — а поблизости был еще и Афганистан. Моджахедов, готовых бороться за утверждение царства веры, в рядах «вовчиков» хватало. Однако Азия в первой половине 90-х так и не загорелась. Пожар удалось локализовать сравнительно малыми силами благодаря сочетанию политических и военных мер. Разрешение кризиса в Таджикистане, несмотря на всю кровавость этой войны, стало серьезным успехом России и ее вооруженных сил, особенно ценным в 90-е годы, когда государство переживало скверные времена и не могло защитить свои интересы.

Источник

Автор Евгений Норин

Конец

Первая чеченская война (11.12.1994 — 31.08.1996):

20 лет Первой чеченской. Пролог

Часть первая: Пир стервятников

Часть вторая: Идущие на смерть. Глава первая

Часть вторая: Идущие на смерть. Глава вторая

Часть третья: Град обреченный. Глава первая

Часть третья: Град обреченный. Глава вторая

Часть третья: Град обреченный. Глава третья

Часть четвертая: Эпизод первый. Черная дыра. Глава первая

Часть четвертая: Эпизод первый. Черная дыра. Глава вторая

Часть четвертая: Эпизод второй. Черная дыра. Глава первая

Часть четвертая: Эпизод второй. Черная дыра. Финал

Вторая чеченская война (07.08.1999 — 15.04.2009):

Начало Второй чеченской войны:

Часть первая: Эпизод первый. Территория команчей. Глава первая

Часть первая: Эпизод первый. Территория команчей. Глава вторая

Часть первая: Эпизод второй. Начало войны. Глава первая

Часть первая: Эпизод второй. Начало войны. Глава вторая

Часть вторая: Эпизод первый. Травля волка. Глава первая

Часть вторая: Эпизод первый. Травля волка. Глава вторая

ГРОЗНЫЙ. ВОЗВРАЩЕНИЕ

В начале декабря русские обступили Грозный с трех сторон. С запада подходила группировка Шаманова, с севера — войска генерала Булгакова, с востока — группировка под командованием Трошева. С юга Грозный достаточно долгое время оставался открыт, и боевики могли перемещаться в город и из него. Вообще, в целом кольцо блокады не было плотным, и небольшие отряды имели возможность передвигаться туда-сюда.

Значительная часть грозненцев покинула город, не ожидая ничего хорошего от предстоящего штурма, но по крайней мере 15 тысяч человек по тем или иным причинам остались в Грозном.

Владимир Булгаков, Владимир Шаманов, Геннадий Трошев

Боевики стягивались в столицу со всех сторон. При этом часть отрядов отступила на юг, в горы, но основные силы Масхадова, Басаева и Гелаева остались в городе.

Еще в середине декабря на российской стороне существовали разногласия по поводу того, штурмовать или нет чеченскую столицу. Если генштаб полагал, что Грозный без сомнения следует брать, то командование внутренних войск считало, что нужно дать передышку войскам, пополнить поредевшие пехотные части, отремонтировать технику и уже после этого приступать к штурму. Однако в дебаты постепенно стал вмешиваться естественный ход вещей. Войска выходили к окраинам и постепенно втягивались в сам город. Еще в середине декабря в руки русских перешла Ханкала, известный пригород Грозного и аэропорт. В конце концов, 26 декабря начался «официальный» штурм. Для наступления на Грозный была создана специальная группировка «Особый район г. Грозный». Командование ей принял генерал-лейтенант Владимир Булгаков. Как и Трошев и Шаманов, он участвовал в отражении похода Басаева и Хаттаба в Дагестан и Первой чеченской кампании; до этого воевал в Афганистане.

В отличие от первой кампании, на сей раз штурм тщательно планировался. Организовали коридоры для населения, причем на КПП жителей проверяли контрразведчики. Специально назначенные офицеры опрашивали грозненцев на предмет сведений о системе обороны города и силах противника. Никто не собирался повторять сомнительных подвигов первой войны.

Штурм Грозного в ходе Второй Чеченской Кампании ОРТ, 2000 г.

Поскольку операция считалась контртеррористической, а не военной, основную роль в штурме поначалу должны были играть внутренние войска. Создавались штурмовые отряды из нескольких подгрупп: захвата объекта, разминирования, блокирования и огневой поддержки. Все эти отряды имели свой набор вооружения и свои функции. Широко использовались дымы и взрывчатка, танки и БМП воевали не отдельно от пехоты, а во взаимодействии с ней. В отличие от предыдущей войны, от штурмовиков требовали идти не вдоль улиц, а через дворы и здания. Техника двигалась от укрытия к укрытию скачками под прикрытием пехоты, причем стрелки и бронетехника делили секторы обстрела: танкистам и наводчикам БМП оставались верхние этажи зданий, пехотинцы обстреливали нижние. Схема города имелась у каждого офицера начиная от командира взвода, а средства связи получили даже командиры отделений. Каждому отряду придавалась группа технического обеспечения, включая тягач для эвакуации техники, установку разминирования, бронированный транспорт для эвакуации раненых и технику для доставки боеприпасов.

Русские по-прежнему страдали от нехватки «активных штыков», людей, непосредственно участвующих в бою. Боевики не имели полноценных тыловых учреждений в нашем понимании, в их распоряжении было очень мало техники, и хотя в целом это слабость, на практике в пехотном бою тысяча чеченцев оказывалась больше, чем тысяча русских: практически 100% боевиков составляли люди, непосредственно шедшие в бой. Тем не менее удалось добиться серьезного общего численного преимущества над противником: город осаждало около 20 тысяч человек, силы боевиков оценивались в 3–6 тысяч.

В силу недостатка войск русские долгое время не могли как следует блокировать Грозный. К тому же из-за нехватки приборов ночного видения ночами боевики имели возможность перемещаться даже вплотную к нашим позициям. Булгаков с досадой писал:

Солдата на каждом метре не поставишь. Зная местность, всегда можно найти брешь. Вспомните рассказы разведчиков, как они проникали в тыл противника через его передний край. Задача кольца вокруг города заключалась в том, чтобы не позволить боевикам уйти в горы и не допустить проникновения в город резервов, доставки боеприпасов, продовольствия и т. д. Правда, вначале мы не могли понять, по каким каналам идут эвакуация раненых и пополнение личным составом и материально-техническими средствами. Судя по радиоперехватам, все заявки блокированных выполнялись. Уплотнили кольцо, взяли на строгий контроль организацию службы в туман, ночью. Результат не в нашу пользу. А ларчик открывался просто. Оказалось, что боевики используют канализационные коллекторы. Это обнаружили разведчики. Срочно стали собирать материал по подземным коммуникациям города. Удалось составить схему этих коммуникаций, особенно их выходы за городом, которые были тщательно замаскированы и охранялись группами боевиков. После их блокирования сопротивление стало ослабевать.

Боевики со своей стороны серьезно уступали русским в общей численности и почти не имели тяжелого оружия. Поэтому оборонять некую «линию фронта» они не могли и не желали. Трехтысячный гарнизон делал ставку на подвижную оборону с обходом флангов и выходом маневренных групп в тыл наступающим русским. Однако город все же укрепляли: в домах сооружали огневые точки, наблюдательные пункты, хранилища боеприпасов, провианта и медикаментов.

Первая попытка прорваться в город окончилась тяжелейшим сражением.

Первоначально планировалось зачистить западную часть Грозного, Старые Промыслы. Однако уже на этом, первом этапе проникновения в город, русским пришлось выдержать жесточайший бой. Основной ударной силой наступающих была 21-я Софринская бригада внутренних войск. Софринцы выполнили первую задачу, проникли в город, однако оказались по сути в полуокружении под перекрестным огнем боевиков и быстро втянулись в беспощадную схватку. Часть солдат оказалась блокирована. Однако судьбы майкопцев в новогоднюю ночь 1995-го Софринская бригада все же избежала.

К спасению блокированных отрядов подключились мотострелковый полк и бригада, находившиеся неподалеку. Софринцы и сами пробивали себе путь к спасению. Характерна операция по выводу из окружения группы солдат в жилом секторе. Главную роль играли две БМП, в каждой из которых находились санитар с помощником. Танки резерва и артиллерия прикрыли спасителей огнем, для защиты БМП выставили дымовую завесу, и машины прорвались к окруженным. Таким образом, БМП в два приема вывезли 13 раненых.

В целом бои Софринской бригады в конце декабря оставили удручающее впечатление. Да, уничтожения удалось избежать, но при этом погибло около сотни человек, при этом значимая разведывательная информация о противнике оказалась просто неиспользованной. Однако Старопромысловский район удалось занять к Новому году, и федеральные войска получили возможность продвигаться дальше.

Осекшись на первой попытке, русские тщательнее принялись готовить следующий этап операции. До середины января позиции боевиков обстреливали и бомбили. «Каждое утро я выхожу на улицу и вижу изменения: нет или стены, или целой комнаты», — писал в дневнике боевик. Русские вели бои на окраинах, постепенно сжимая кольцо. 17 января начался решительный штурм города. На улицы вернулась классическая «елочка» из идущей вдоль края улиц пехоты и техники, прикрывающих друг друга. Полевая разведка просачивалась впереди пехоты — чтобы утром, когда боевики покидают укрытия, наводить на них артиллерийские удары.

Чеченцы пытались повторить успех первой войны, используя снайперов и мобильные группы. Однако на сей раз их куда более успешно переигрывали на этом поле. Снайперы оставались крайне опасным противником, причем их численность и выучка выросли, но на сей раз от них часто удавалось защититься при помощи дымзавес и собственных стрелков.

Сопротивление подавляли превосходящей огневой мощью. Войска тратили сотни одних только ПТУРов. Старший лейтенант Алексей Горшков описал подавление снайперской позиции:

Из шестнадцатиэтажки-«свечки» с левой стороны Минутки то и дело били снайперы… Полку придали два танка, и командир полка гвардии полковник Юдин приказал танкистам открыть по этому дому огонь прямой наводкой. Танк сделал несколько выстрелов, и эта «свечка» вместе со снайперами легла целиком. У русских появилась новая контрснайперская винтовка — «Т-72»…

Правда, полностью решить проблемы с подготовкой солдат не удалось. Происходили просто-таки курьезные случаи. В один прекрасный день разведчики ГРУ залезли на крышу девятиэтажки и обнаружили беспечную группу боевиков на расстоянии в 1,5–2 км. Спецназовцы вызвали на боевиков огонь артиллерии. Пока боги войны вели расчеты и наводку, прошло 20 минут, в течение которых «духи» переместились на новую позицию. Разведчики уже кусали локти от досады, когда артиллерийский удар наконец обрушился… точно на новую позицию боевиков.

Стороны слышали друг друга в эфире. Подполковник Фролов описал эти «нежности»:

«Они все это время боев были у меня на связи. Так, посидим, пообщаемся, послушаем по рации друг друга, они рассказывали, как меня скоро будут резать…»

Рассказ о бое в Грозном. Мустафин Раис

Штурмовые отряды шли навстречу друг другу, рассекая порядки боевиков на части. За войсками подтягивались части милиции, в тылу наступающих оставались блокпосты. Вообще, благодаря мерам по охране флангов и тыла постоянные контратаки боевиков имели куда меньший эффект. Более того, столь эффективный ранее тактический прием теперь приносил ваххабитам дополнительные потери. Постепенно возможности обороняющихся падали.

Впрочем, упорное сопротивление боевиков приносило тяжелые потери и русским. Один из командующих операцией, генерал-майор Малофеев, погиб 17 января в западной части Грозного.

Боевики сообщили о гибели генерала первыми, причем по полной программе использовали ситуацию для пропаганды, заявив о пленении Малофеева и даже об уводе генерала в горы. На деле произошло нечто совершенно иное.

Михаил Малофеев

Один из штурмовых отрядов, наступавший в районе улицы Коперника, остановился под огнем, потеряв полтора десятка человек убитыми и ранеными. Малофеев выехал на передовую и лично возглавил атаку наступающей роты. В здании, куда генерал проник с небольшой группой солдат и офицеров, боевики отсекли его группу огнем. В ходе боя Малофеев погиб. Тело оказалось на нейтральной полосе, причем неподалеку в заваленном бункере находилась группа боевиков. Бои вокруг этого места длились еще два дня. В конце концов, мертвого генерала нашли, только сдернув при помощи бронетехники плиты, которыми его придавило. Почему Малофеев решил идти на штурм в первом ряду, уже невозможно точно сказать. Известно, что перед этим он имел разговор на повышенных тонах с Булгаковым, которого серьезно нервировало медленное продвижение войск. Вероятно, именно нервное напряжение последних дней спровоцировало такую реакцию. Как бы то ни было, Малофеев умер смертью, достойной командира.

Тем не менее постоянное давление на противника приносило эффект. 19 января в руки русских перешли бывшие консервный и молочный заводы, кольцо вокруг боевиков сжималось. Территория, удерживаемая террористами, сокращалась, артиллерийские и воздушные удары приносили все больший эффект. Например, 26 января бомбардировка позиций чеченского отряда в Черноречье выбила сразу до полусотни человек. В рядах сепаратистов накапливались раненые, непрерывные обстрелы изматывали, начались перебои с боеприпасами. В конце января оставшиеся в Грозном лидеры боевиков оказались перед лицом настоящей катастрофы. Им требовалось быстро принять решение.

ГОНЯТ ВЕСЕЛО НА НОМЕРА. ПРОРЫВ ИЗ ГРОЗНОГО

Несмотря на то, что подкрепления через неплотные заслоны вливались в Грозный, к концу января положение там стало критическим. В последних числах месяца русские вырвались к Минутке, оборона боевиков начала распадаться. Гаубицы работали буквально на износ.

Разумеется, Масхадов, Басаев и Гелаев не собирались умирать в перепаханном снарядами городе. Однако теперь предстояло решить, как выбираться из Грозного.

Да, небольшие группы перемещались внутрь и наружу, а отряд Арби Бараева даже сумел более-менее благополучно уйти ранее. Однако там, где могли пройти малые группы, армию в три тысячи бойцов легко постигла бы катастрофа.

Связь с внешним миром работала, снаружи окруженцев ожидал транспорт и склады со всем необходимым. В рамках подготовки к прорыву боевики передали своих раненых гантамировцам.

Гелаев

Для прорыва выбрали Алды — юго-западный пригород Грозного. Через этот район небольшие отряды уже уходили, кольцо здесь было наименее плотным, так что полевые командиры рассчитывали, что удастся прорваться и более многочисленному войску. Но русские заминировали будущий коридор. По обоим берегам Сунжи бегущих ожидали мотострелковые полки.

Минные поля начали выставлять еще 25 декабря. Боевики быстро обнаружили работы, однако русские ставили новые, причем сложнее и изощрённее. Заочная дуэль саперов шла некоторое время, пока в дело не вмешался новый фактор. В коридоре действовали некие, по словам Бориса Цехановича, «московские снайперы». В этом секторе находилась смешанная группа «Альфы» и «Вымпела» — вероятно, речь именно о них. Спецназовцы вычислили и с километровой дистанции подстрелили боевиков, наблюдавших за будущим коридором, следить за саперными работами стало некому.

В течение января наши бойцы соорудили три минных поля на месте будущего прорыва. Часть мин удалось всадить прямо в русло Сунжи. Поля пристреляли минометные батареи и артиллерия. К сожалению, централизованный подвоз снарядов осуществлялся только раз в две недели, поэтому к началу основных событий на батареях имелось от 0,2 до 0,7 боекомплекта. Вообще, утверждения о заранее спланированной операции «Охота на волков» выглядят несколько натянутыми — наши действия в ходе прорыва гораздо больше походили на импровизацию. Традиционно плохо дело обстояло со средствами для ведения ночной войны: не хватало даже осветительных ракет, а приборов ночного видения имелись буквально единицы.

Чеченцы прорывались на стыке двух мотострелковых полков. Расстояние между крайними опорными пунктами составляло почти полтора километра — о сплошном оцеплении речи не шло: русские могли только пресекать попытки прорыва огнем.

Израненный боевик в Алхан-Кале

Боевики планировали ночной прорыв: любая попытка пройти днем закончилась бы неизбежным избиением артиллерией и авиацией. Собственно, пройти днем уже пытались, но даже одиночки и небольшие группы редко могли избежать перехвата и уничтожения.

31 января вечером от Алхан-Калы к Грозному попыталась двинуться «деблокирующая» группа в пятьдесят человек с боеприпасами на санях. Ее перехватили, когда боевики начали подрываться на минах. Незадачливых спасителей перестреляли без потерь из минометов и зенитной установки, поставленной на прямую наводку.

Алхан-Кала. Боевики собрались вокруг смертельно раненного

Между тем, пока шел этот расстрел, боевики уже входили в стык между полками. За полчаса до полуночи наблюдатель вбежал в землянку командира крайнего опорного пункта и сообщил, что через поле из Грозного на Алхан-Калу движется толпа. Лейтенант, командовавший взводом, дал трассерами указания на эту группу и начал крупнейшее побоище Второй чеченской войны.

На поле началась паника. Боевики заметались под огнем пехоты и артиллерии — и выскочили ровно на мины. Через несколько минут на участок прорыва подтянули АГСы и 23-мм автоматические пушки. По бегущим били в неверном свете осветительных ракет, минное поле боевики преодолели людскими волнами. Попытка уничтожить ближайшие позиции русских кончилась провалом: атакующую группу растерзали автоматические зенитки. Часть бегущих пошла прямо руслом Сунжи по грудь в ледяной воде. Поскольку мины стояли и в русле, а сверху продолжалась стрельба, раненые тут же тонули.

Басаев шел в авангарде прорыва. Как только первые чеченцы начали рваться на минах, он приказал рассредоточиться и тут же наступил на мину сам. Изодранного, его вытащили из боя и понесли к Алхан-Кале, прокладывая дорогу своими телами. Нужно отдать должное боевикам отряда Басаева: идя по минному полю под огнем мотострелков, они сумели вынести не только Басаева, но и многих других раненых. Бой уходил к Алхан-Кале. Последних сопротивлявшихся добивали снайперы.

В Алхан-Кале боевиков ждал неприятный сюрприз: транспорт не прибыл. В местной больнице ампутировали ноги постоянно прибывающим раненым. Село обстреливала артиллерия и авиация. В Алхан-Кале оставалось около сотни раненых без ног, в селе накапливались толпы обмороженных и выдохшихся боевиков.

Из тех сепаратистов, кто сумел прорваться из Грозного, уцелели главным образом самые выносливые, пошедшие из Алхан-Калы на юг сразу же наутро. Тех, кто остался в селе, и тем более тех, кто не сумел выбраться из Грозного, схватили или перебили в ближайшие дни. Французская журналистка описала Алхан-Калу после побоища:

Вокруг все еще стоящего белого здания больницы с пробоинами в стенах теперь нет ничего. Практически все жилые дома в радиусе пятидесяти метров лежат в развалинах. На улицах валяются трупы в тех позах, в каких застала их смерть. В палатах, где вчера еще лежали раненые боевики, все вверх дном. В коридорах пятна засохшей крови. По палатам бродят люди, собирают медикаменты, оружие, одежду. Порывы ветра доносят тошнотворный запах от костра, в котором сжигают одежду, а также ампутированные вчера или позавчера руки и ноги.

Впервые за все время конфликта я воспользовалась фотоаппаратом, который захватила с собой. Фотографирую все, что вижу: на матрацах, положенных прямо на полу, боевики, явно погибшие при выходе из Грозного и оставленные во время обстрела. В одной из палат узнаю лицо молодого боевика, прибывшего с первой группой в понедельник 31 января. Он подорвался на мине, и ему ампутировали ногу в первый же день. И вот он лежит мертвый, застывший, а еще вчера он кричал мне, как он ненавидит русских. В единственной операционной, где хирург Хасан Баиев произвел более восьмидесяти ампутаций боевикам и гражданским лицам, пусто; на окровавленном операционном столе лежит только мокрая простыня да жуткий инструмент — электрическая пила.

В результате в Алхан-Кале попали в плен около ста двадцати боевиков. Еще одна крупная группа отставших оказалась перебита или пленена в Катыр-Юрте, последнем ауле на пути в горы.

Арсан Абубакаров, один из боевиков, вел дневник, позже ставший достоянием печати, так что мы можем ознакомиться с описанием прорыва из первых рук. Следует сразу уточнить, что его версия хронологии несколько сбита.

29 января. Мы шли на Ермоловку через минное поле. Шамиль Басаев, Леча Дудаев, Хункар-Паша Исрапилов, Жим Асламбек, Мехидов Абдул-Малик шли впереди колонны. На мосту через Сунжу мы попали в засаду, понесли крупные потери. Нас начали обстреливать с двух сторон БМП, пулеметы, АГС. Мы, разбегаясь, наступали на мины.

Многим оторвало ноги. Один прямо лег на мину, и ему разорвало грудь. Только с помощью Всевышнего нам удалось перебраться через мост. Но там стало много раненых и шахидов. Шамилю оторвало ногу, Абдул-Малик получил тяжелое ранение. Леча Дудаев, Асланбек, Хункар-Паша — шахиды. И еще очень много шахидов.

Этой ночью мы дошли до Ермоловки и заночевали там.

30 января. Ночью из Ермоловки мы двинулись на Закан-Юрт. Там нас тоже обстреляли из БМП и пулеметов. Один стал шахидом. Раненых мы тащили на санях.

1 февраля 2000 года. С наступлением темноты мы двинулись на Шауми-Юрт. Но в лесу нас заметили и обстреляли из «Града». Еще несколько человек стали шахидами. Перейдя через реку (вода в ней была очень холодной), мы вошли в Шауми-Юрт. Здесь нас еще раз обстреляли федералы и еще четверо стали шахидами.

2 февраля. Нас осталось 45 человек. Ночью из Шауми-Юрта мы, как штурмовая группа, двинулись вперед, чтобы пробить кольцо. Но не встретили ни одного солдата.

В Катыр-Юрт мы вошли в 4 часа утра. Там мы обстреляли «Урал» с солдатами. Больше нам никто не попадался. Целый день Катыр-Юрт бомбили самолеты и обстреливали из всех видов оружия. Мы должны продержаться до темноты, а потом выйти на Шалажи.

Во все села, куда мы заходили, нас очень хорошо встречали местные жители. Нас кормили, отогревали, сушили одежду. Нам этого никогда не забыть!

А следующая группа, которая шла за нами, попала в засаду. Самое обидное, что тогда, когда почти вошла в Катыр-Юрт. И все из-за чего? Курили и разговаривали…

3 февраля. В Катыр-Юрте у нас идут контактные бои. Двое стали шахидами, двое ранены, а один попал в плен. Среди русских много убитых, одного удалось взять в плен.

К вечеру федералы отступили и опять начали обстреливать село из всех видов оружия. Катыр-Юрт горит. Много домов разбито.

4 февраля. Бои в Катыр-Юрте продолжаются.

5 февраля. Мы опять уходим дальше, в Валерик. Ночью, при выходе на Валерик, нас обстрелял «Град». И опять есть раненые.

6 февраля. Мы вошли в Гехи-Чу. Мирные жители нас очень хорошо приняли. Даже зарезали по этому случаю несколько коров…

На этом записи обрываются, 7 февраля автор дневника погиб.

Басаев без ноги

Прорыв боевиков из Грозного едва ли можно назвать спланированной акцией русских. Однако наши военные организовали само сражение за Грозный так, что даже такое полууспешное бегство стоило боевикам огромных, беспрецедентных потерь. Общепринятая оценка — около полутора тысяч убитых и пленных. Шаманов даже утверждает, что в сумме с потерями, нанесенными при преследовании к горам, удалось перебить до трех тысяч боевиков. Среди погибших оказался один действительно важный полевой командир. Хункарпаша Исрапилов находился несколько в тени своего шефа Басаева, однако именно он, а не Радуев, был действительным автором теракта в Кизляре с массовым захватом заложников в 1996 году. При прорыве он, как и многие другие боевики, подорвался на мине. Потери российской стороны в 368 человек погибшими тоже тяжелы и не во всем оправданы, однако этой ценой удалось добиться крупного успеха.

Чеченцы получили самый страшный за обе войны удар. Кошмар штурма Грозного в 1995 году был отомщен.

Источник

Автор: Евгений Норин

Продолжение следует...

Читайте ранее

Первая чеченская война (11.12.1994 — 31.08.1996):

20 лет Первой чеченской. Пролог

Часть первая: Пир стервятников

Часть вторая: Идущие на смерть. Глава первая

Часть вторая: Идущие на смерть. Глава вторая

Часть третья: Град обреченный. Глава первая

Часть третья: Град обреченный. Глава вторая

Часть третья: Град обреченный. Глава третья

Часть четвертая: Эпизод первый. Черная дыра. Глава первая

Часть четвертая: Эпизод первый. Черная дыра. Глава вторая

Часть четвертая: Эпизод второй. Черная дыра. Глава первая

Часть четвертая: Эпизод второй. Черная дыра. Финал

Вторая чеченская война (07.08.1999 — 15.04.2009):

Начало Второй чеченской войны:

Часть первая: Эпизод первый. Территория команчей. Глава первая

Часть первая: Эпизод первый. Территория команчей. Глава вторая

Часть первая: Эпизод второй. Начало войны. Глава первая

Часть первая: Эпизод второй. Начало войны. Глава вторая

Часть вторая: Эпизод первый. Травля волка. Глава первая

КОНТРУДАР!

После серии провалов и отступлений боевикам пришла идея нанести русским сильный удар в их тылу. Целью выбрали Гудермес, Шали и Аргун. Один из бойцов уверенно описывал замысел: «Значительные силы ОГВ были сконцентрированы вокруг Грозного и штурм этих мелких городов виделся хоббитам простой задачей».

Действительно, подобный удар в случае успеха обещал боевикам множество выгод. Восстанавливался пошатнувшийся авторитет боевиков у населения. Русские должны были понести высокие потери от удара по тыловикам. Чтобы выправить положение в тылу, им пришлось бы оттягивать силы от Грозного. Короче говоря, план террористов выглядел благодатным. Однако все пошло либо не совсем так, либо совсем не так, как планировали полевые командиры.

Еще в конце декабря отряд Бараева совершил короткую вылазку западнее Грозного. А в начале января началась подготовка к операции. Один из солдат вспоминал:

Либо 1-го, либо 2-го января (точнее не вспомню) на нашу бригаду вышла большая группа мирняка. Фактически — разведчики вахов, это типа тактика такая, ведь по мирняку стрелять не станут. Толпа людей, совершенно нагло прёт в расположение в итоге начался кипишь, они же могли посчитать людей, оценить вооружение, готовность к обороне и пр. Таких провокаций было много, но вот толку от них (для чехов) было мало, к бою мы были готовы.

Некоторые группы боевиков начали вступать в бой раньше других. Например, уже 7 числа под Шали произошел тяжелый бой с хаттабовцами возле трубного завода. Здесь инициатива принадлежала как раз русским. Сначала предполагалось освободить заложников, содержавшихся на трубном, но в итоге спасательная операция вылилась в жестокий бой ОМОНа, СОБРа и милиционеров против засевших в промзоне боевиков. Однако это оказалась только прелюдия к сражению. 9 января террористы вышли из подполья и атаковали назначенные города.

Руины завода. Конец 1999 г.

В Аргун боевики проникли под видом беженцев и мирных жителей, обойдя блокпосты. Тем более заходили они ночью, а на 12 блокпостов в сумме имелось 2 прибора ночного видения. В районе вокзала начался бой. Тыловая колонна в окрестностях города попала в засаду и отбивалась. Основные силы ваххабитов штурмовали РОВД и комендатуру, паля по окнам даже противотанковыми ракетами. Хабаровский ОМОН у вокзала двенадцать часов непрерывно отбивал атаки. По словам бойца, «из здания палец нельзя было высунуть — такой был огонь». Боевики в мегафон призывали сдаться, обещая беспрепятственный выход. Осажденные, разумеется, не поверили — и были правы.

Комендант городка на двух БМП отправился к одной из окруженных групп, по дороге налетел на засаду. Причем БМП сначала заблокировала толпа гражданских лиц, а затем коменданта застрелили спрятавшиеся среди «митингующих» боевики.

«Выскочили на одной БМП. Пришла машина. Пустой конвейер. Пустые пулеметные коробки. Расстреляли все», — описывал позднее выход этой группы из боя полковник Кукарин. Другой боец рассказывал:

К нам выехала одна БМП с пробитием. Мы подбегаем, помогаем открыть, а там механ и оператор и ни одного мотострелка. Мы у них спрашиваем, мол где все-то? Механ и говорит, что мол никого больше нет. У нас спирт нашелся, мы их отпоили немного и выяснили, что броня с мотострелками ударила в тыл чехам, которые уже победу праздновали. В бою погибли все мотострелки, сгорел майор Кульков, а лейтенант Мулин подорвал себя гранатой Ф-1 в окружении вахов. Две бэхи сгорели вместе с экипажем. У уцелевшей бэхи закончился боекомплект, и она вышла из боя. Сам комментатор весь день не выпускал из рук пулемета, отстреливаясь от наседающих боевиков на блокпосту у моста. Характерно, что эта БМП вскоре вернулась в бой: «загрузили боезапас и поехали счета оплачивать».

В бронегруппе, вошедшей в Аргун, погибло 14 человек. Двое юных призывников из этого отряда попали в плен. Позднее их тела обнаружили со следами прижизненных пыток. Вообще, уровень зверств по сравнению с первой войной вырос ощутимо.

«Даже над павшими глумились, у многих отсутствовали половые органы, тела были выпотрошены и набиты соломой, мусором и минами, у некоторых отсутствовала кожа на руках или ногах. Почти у всех отрезаны уши (вахи верят, что ангелы тащат людей в рай за уши, и если уши отрезать, то в рай человек попасть не сможет)», — писал тот же пулеметчик.

Боевики пытались использовать тактику изъятия боеприпасов, известную еще по конфликтам времен Холодной войны: группы террористов вели неприцельный огонь, устрашающе вопя при этом. Расчет строился на том, что запаниковавшие солдаты примутся быстро расходовать боекомплект и через некоторое время их можно будет разбить без особенных усилий. Однако на блокпостах находилось много бойцов и офицеров с боевым опытом, от первой войны до Дагестана, и подобные приемы на них не действовали. Атакованные опорные пункты держались и в целом успешно отбивали атаки. Боевики пытались объявить о захвате Аргуна. В действительности же можно было говорить скорее о входе в города — на успешный штурм это не походило. Никакие значительные объекты в руки боевиков так и не перешли.

Вспоминает майор Владимир Палюх, командовавший опорным пунктом милиционеров с Дальнего Востока у станции:

Я дал команду вести огонь одиночными выстрелами. Основная задача на этот момент — не дать противнику подойти на расстояние брос­ка гранаты. В дальнейшем стало легко опреде­лить: вот ведут огонь наши, а это стреляют бое­вики. У боевиков было большое преимущество в численности и в вооружении. У нас на заставе был всего один пулемет.

Носимый боекомплект закончился через 40 минут боя, а весь остальной боезапас находился в здании вокзала в оружейной комнате. Юн и Зыков перебежками направились в оружейную комнату, и как только за ними закрылась дверь, прогремел сильный взрыв прямого попадания гранаты в эту комнату, железную дверь сорвало с петель, она пролетела по зданию станции мет­ров пять. Из оружейной комнаты повалил гус­той дым. Все это было на моих глазах, я поду­мал, что ребята погибли. Но через минуту из дверного проема оружейной комнаты выбежал Олег Юн. Он сильно согнулся, держался обеими руками за уши, тряс головой, кричал: «Пожар в оружейной комнате!», — побежал на кухню, где была вода. Следом за Олегом — Зыков, он тоже закрывал уши руками. (Граната попала в решет­ку, оттого взрывная волна и осколки были на­правлены в потолок, с которого осколки падали уже без поражающей силы; но загорелся ящик с патронами.) Юн схватил на кухне таз с водой и разведенным в нем чистящим средством «Фейри» и таким вот «огнетушителем» одним движе­нием затушил очаг пожара.

Мы вытащили ящики с патронами и грана­тами, взяли ножи, очень торопились открыть ящики, наверное, оттого это получалось не сра­зу. Тогда П. Олексюк схватил топор и стал раз­рубать крышки ящиков. Патроны быстро доставили в окопы, на по­зиции. Это было непросто. Тем, кто находился под вагонами, патроны пришлось бросать через вагонные окна, которые простреливались боеви­ками, вообще — закатывали горсти патронов в платки и тряпки и кидали, как камни, бойцам на позициях.

Где-то около 12 часов стрельба прекратилась, и со стороны двухэтажного дома с поднятой на палке белой тряпкой к нам направился парла­ментер. Я этого не видел, это был сектор обстре­ла пулеметчика С. Савватеева, но он сообщил мне о парламентере по рации. Я дал Савватееву ко­манду подпустить его поближе, но метров за 15 остановить и узнать, что он хочет передать. Ра­зумеется, во избежание провокаций держать его под прицелом.

Парламентер сказал, что мы полностью ок­ружены, шансов якобы у нас нет и сопротивле­ние бесполезно, и если мы хотим жить, то долж­ны сложить оружие и сдаться. Нам обещают гражданскую одежду и даже билеты до Москвы. Иначе — штурм и мучительная смерть.

Мы ответили отказом в резкой форме, ко­нечно, не выбирая выражений. К этому моменту мы, если можно так сказать, освоились в этой сложной обстановке и были уверены, что выстоим в любом случае. В горячке кто-то мог и при­стрелить парламентера, поэтому я специально дал команду не стрелять, добавив, что это может быть не боевик, а местный житель, которого застави­ли передать нам такие унизительные требования.

На третьи сутки в Аргун пришел бронепоезд, подтянулись подкрепления, и боевики покинули город, вывезя своих убитых и так и не сумев поколебать оборону.

В это время на дороге Шали-Аргун-Гудермес шли отчаянные бои с боевиками, устраивающими засады то там, то тут. Если в самих городах чеченцам мало что удалось, то на шоссе русские оказались в исключительно скверном положении. По дорогам перемещались многочисленные машины тыловых служб группировки «Восток», и все они оказались под ударом. Также в засады попадали отряды, выходившие им на помощь. Именно к этим боям относится одна из самых тяжелых видеозаписей Второй чеченской войны: горящие на дороге БМП и «Уралы», Хаттаб, расстреливающий контуженного и не способного идти пленного… Охрана колонн оказалась организована недостаточно хорошо, в итоге русские в серии жестоких боев понесли тяжелые потери. Предполагается, что в тыловых колоннах за день 9 января погибло более сорока человек.

Наиболее успешной для русских оказалась осада комендатуры Шали. После начала операции боевики, скрывавшиеся до сих пор по домам, вышли из подполья и усилили отряд. Пришельцы затеяли на площади перед администрацией митинг с раздачей оружия. По оценкам милиционеров, в общей сложности чеченцы довели свою численность в городке до четырехсот бойцов. Около полудня переговорщики от террористов отправились к милиционерам, требуя сдать оружие. После капитуляции боевики сулили беспрепятственный выход из города. Парламентеров отовсюду погнали, но те не смутились и объявили на майдане, что «менты перепугались и через час будут складывать оружие».

Лидер боевиков Асламбек Арсаев (он же «Большой Асланбек») требовал капитуляции, обещая в противном случае «море крови и огня». Крови и огня он вскоре получил даже с избытком. Пока на площади кричали лозунги, комендант Шали Александр Беспалов произнес перед своими людьми энергичную вдохновляющую речь, жизнерадостно заявив среди прочего, что если начнется обстрел здания «шмелями», никто не будет мучиться. Обещание легкой смерти недостаточно вдохновляло бойцов, однако Беспалов уже готовил настоящую небесную кару для ваххабитов. Комендант бодро объявил «Сейчас повоюем» и запросил удар по площади тактической ракетой «Точка».

Через пятнадцать минут «Точка» взорвалась над площадью митинга и мгновенно наполнила ее сотнями мертвых и раненых ораторов. Потери оценивались в диапазоне от 130 убитых и раненых до более чем двухсот одних только покойников. В любом случае, планируемый легкий разгром «ментов» обернулся для боевиков катастрофой.

Взрыв впечатлил даже бойцов комендатуры, находившихся в безопасности. «Со стороны площади донесся страшный грохот, как будто по земле-матушке с размаху врезали чем-то тяжелым. Здание качнулось, из окон райотдела посыпались стекла», — рассказывал Сергей Сваток, один из защитников комендатуры.

Один из полевых командиров сразу же разочаровался в предприятии и ушел в горы. Еще несколько часов шли вялые перестрелки с обескураженными боевиками. Вечером Арсаев попытался без особенного энтузиазма разгромить комендатуру с помощью уцелевших боевиков, однако милиционеры успешно корректировали огонь работавших для них 152-мм самоходок «Акация». Контакт с командованием поддерживали при помощи станции космической связи. Батарей хватило бы на трое суток, имелся запасной комплект оборудования, так что осажденные чувствовали себя совершенно уверенно.

Судя по описанию боя, оставленному одним из участников, наших в Шали больше всего беспокоил не противник, а сугубо бытовые проблемы. В частности, целую операцию пришлось проводить для того, чтобы добыть воды. К речке отправилась пожарная машина под прикрытием непрерывно стреляющей БМП. В итоге воду благополучно доставили по назначению. Тем временем, пока милиционеры и военные выполняли свои прямые обязанности, в райотделе заседала комиссия, неудачно прибывшая из Моздока. Проверяющие, чтобы окончательно поддержать атмосферу кровавого фарса, истребляли запасы продовольствия и спиртного. В это время проверяемые с азартом отстреливали снайперов и наводили вертолетчиков на кочующие минометы боевиков.

К 11 числу боевикам надоела такая война — выжившие либо ушли в горы, либо разошлись по домам, перейдя на нелегальное положение. Идея нанести русским неожиданный удар оказалась не самой блестящей.

Шалинская осада выглядит на фоне подобных эпизодов Первой чеченской войны просто потрясающе. Отличная связь, четкое взаимодействие с артиллерией, поддержка вертолетами и, как венец всего, ювелирная работа «Точки», истребившей основные силы неприятеля.

В целом контрудар боевиков оказался острым — по крайней мере, в Аргуне и окрестностям им удалось дать серьезнейший бой. Однако эффективность вылазки трудно назвать высокой. Русские понесли серьезные потери, однако кризис продлился очень недолго, а в боях с гарнизонами силы ваххабитов достаточно быстро иссякли. Задержка русских под Грозным на 3–4 дня, конечно, никак не стоила в глазах чеченцев кровопускания в Шали и тяжелых безрезультатных боев за Аргун. После этой кровавой серии столкновений русские смогли сосредоточиться на взятии Грозного.

Источник

Автор: Евгений Норин

Продолжение следует...

Читайте ранее

Первая чеченская война (11.12.1994 — 31.08.1996):

20 лет Первой чеченской. Пролог

Часть первая: Пир стервятников

Часть вторая: Идущие на смерть. Глава первая

Часть вторая: Идущие на смерть. Глава вторая

Часть третья: Град обреченный. Глава первая

Часть третья: Град обреченный. Глава вторая

Часть третья: Град обреченный. Глава третья

Часть четвертая: Эпизод первый. Черная дыра. Глава первая

Часть четвертая: Эпизод первый. Черная дыра. Глава вторая

Часть четвертая: Эпизод второй. Черная дыра. Глава первая

Часть четвертая: Эпизод второй. Черная дыра. Финал

Вторая чеченская война (07.08.1999 — 15.04.2009):

Начало Второй чеченской войны:

Часть первая: Эпизод первый. Территория команчей. Глава первая

Часть первая: Эпизод первый. Территория команчей. Глава вторая

Часть первая: Эпизод второй. Начало войны. Глава первая

Часть первая: Эпизод второй. Начало войны. Глава вторая

Осенью 1999 года российские войска втягивались на территорию Чечни. Уже тогда по обе стороны фронта понимали, что легкой новая война не окажется ни для одной из сторон. Однако реальность оказалась более суровой, чем можно было бы предположить. С октября 1999 по март 2000 года в Чечне развернулась жестокая и бескомпромиссная кампания. Ко второй войне стороны успели узнать — и по-настоящему возненавидеть друг друга.

ГЕОГРАФИЯ ВОЙНЫ

Что представлял собой театр боевых действий в географическом смысле? Начнем с того, что Чечня сама по себе кажется на карте маленькой. Всего 155 километров с севера на юг и чуть более сотни — с запада на восток. Однако обывательские представления о Чечне как о маленькой республике, которую легко контролировать, ошибочны. Проблема, разумеется, в сложном рельефе и во множестве населенных пунктов, почти перетекающих один в другой. Вообще, Чечня зримо распадается на три части. Севернее Терека находится равнинная зона — около полусотни километров шириной. Это самая спокойная часть всей Чечни, во время гражданской войны в республике (при Дудаеве) она была наименее радикально настроена. Собственно, Чечне составляющие эту территорию Наурский и Шелковской районы передали только в советское время.

Южнее Терека равнина продолжается, однако в этой полосе, также примерно в пятьдесят километров шириной, уже встречаются довольно крупные лесные массивы, а кроме того гораздо плотнее расположены населенные пункты. Почти точно в центре этой зоны (и географически в середине Чечни) находится Грозный, а вокруг него разбросано множество городков и поселков поменьше, сменяющих один другой как в калейдоскопе. Второй по величине город республики — Гудермес — находится всего в 16–18 километрах от дагестанской границы. Между окраинами Гудермеса и Грозного — еще 20 километров, и на этих километрах умещаются Аргун и несколько сел поменьше. На юг от Аргуна — десяток километров дороги до окраин Шали и не более трех-четырех из них проходят за пределами сел. Наконец, около 60 км с севера на юг и 75–110 км с запада на восток занимает горная часть Чечни. Не следует обманываться ее малыми размерами. Горная Чечня с точки зрения партизана компенсирует небольшую величину идеальным рельефом для малой войны. Это поросшие лесом горы, чем дальше к югу, тем более крутые и высокие, со слабой дорожной сетью. Многие поселки, ставшие местом ожесточенных сражений во время обеих войн, находятся как раз на границе между горной и равнинной частью — например, Бамут, Комсомольское. Восточная часть горной Чечни населена плотнее западной, и эти края вокруг Ведено стали одним из основных районов партизанщины в 2000-е годы. Посередине горной Чечни с севера на юг идет Аргунское ущелье. К югу от Итум-Кали оно становится совершенно необитаемым, а на полпути от Итум-Кали к равнине в небольшой долине расположился Шатой. Юго-запад Чечни, вдоль границы с Грузией и Ингушетией, дик и едва обитаем. Горы делают огромным, часто непреодолимым, даже небольшое расстояние, редкость дорог мешает использованию техники. К тому же густые заросли крайне затрудняют обзор. Условия местности в горной Чечне были таковы, что маневры, легко исполнимые на равнине, становились исключительно трудными, а то и невозможными. Для контроля даже небольшого участка территории требовалось выделить куда больше людей, чем на равнине.

Что представляли собой формирования боевиков? В отличие от первой войны, на сей раз чеченцы почти не имели бронетехники и артиллерии, однако куда лучше приспособились к возможной партизанской войне. Теоретически инсургенты имели десятки тысяч бойцов, реально к началу операции большинство частей находилось «в стадии формирования». Общие силы противника составляли, по оценкам наблюдателей, до 20–30 тысяч бойцов, включая несколько сот иностранцев — главным образом арабов. Правда, многие из них на деле имели минимальную подготовку. Эти силы располагали неплохим набором пехотного оружия, включая противотанковые и зенитные комплексы. Однако серьезной слабостью инсургентов было отсутствие единоначалия. Если раньше боевики еще могли делать вид, что считают Масхадова президентом, то теперь, когда предстояло сражаться, мало кто из них согласился подчиняться «Ушастому». Никакого лидера, подобного покойному Дудаеву, из среды полевых командиров больше не вышло.

Российская сторона ввела в Чечню значительную группировку войск. Она постепенно наращивалась в течение кампании, и от исходных 35–40 тысяч человек дошла в течение 1999-го и пикового 2000 года до примерно ста тысяч солдат и офицеров. Учитывая особенности театра боевых действий, эти силы нельзя назвать чрезмерными. Русские должны были не только занять территорию, но и взять под контроль все многочисленные населенные пункты республики, ключевые дороги и другие объекты. Слабость этой группировки — множество частей разного ведомственного подчинения (армия, МВД, ФСБ). К тому же только треть всей численности участвовала в боях — остальные составляли тыловое обеспечение.

Колонна на чеченской дороге

Как и в первую войну, положение дел с материальной частью оставляло желать много лучшего.

Военнослужащий 245 мотострелкового полка вспоминал:

Назначили меня водителем на БРДМ командира батареи. Стал машину принимать. Оказалось, что ее до этого часто на тросе таскали. Спрашиваю: «Пулемет КПВТ стоит?» — «Стоит!» — «А кто-нибудь его пристреливал?» — «А его еще пристреливать надо?» — «А вы его как впихнули туда?» — «Нам помогли…» В КПВТ даже лентами с патронами не была заправлена. Посмотрел, электропривод был подсоединен. «А ПКТ почему не поставили?» — спрашиваю. «Не знаем, как его ставить». — «А где он?» — «Да вот, валяется…» Для установки этого пулемета нужна так называемая специальная постель, ее не было в машине и на складе РАВ, поэтому он так и лежал в машине. Но ленты для него были снаряженные. Так этот пулемет и провалялся в БРДМ до моего отъезда из полка. Водитель грузовика из той же части сформулировал просто: «Что завелось, то в Чечню и поехало».

Те же проблемы касались выучки и взаимодействия. Многие солдаты и офицеры с опытом первой кампании уволились в 1996 году из-за разочарования и безденежья, многих уволили по приказу, так что в 1999-м в Чечню в основном вступали совершенно новые люди, не знавшие ни театра боевых действий, ни даже общих правил войны. Однако значительная часть ветеранов все же осталась в строю. После известных событий лета и осени 1999-го военные входили в мятежную республику с полным сознанием своей правоты. Многие боялись повторения ситуации первого конфликта, когда военные действия периодически останавливались для переговоров. Известный своим воинственным духом командующий западным крылом российских войск Владимир Шаманов изложил свое кредо следующим образом: пока армии снова не скажут «стоп», навалить как можно больше «душья». Случаи отказов и попытки отвертеться от участия в боевых действиях имелись. Однако в целом войска обладали на редкость высоким боевым духом. В целом моральный климат, судя по отзывам военнослужащих, был здоровее, чем в первую кампанию.

ТЕПЛАЯ КРОВЬ

Начало кампании оказалось более спокойным, чем ожидали. 2 октября русские буднично, даже рутинно заняли станицу Бороздиновская в нескольких километрах от границы с Дагестаном. К 5 октября войска уже стояли на Тереке. Кроме того, армия обосновалась на высотах вдоль границы с Чечней: въезды и входы в республику блокировались.

Солдатам навстречу уже двигались толпы беженцев. В отличие от первой войны, теперь все понимали, что не следует дожидаться, когда бомбы начнут падать на дома. МЧС начало создавать фильтрпункты для идущих через границу: вместе с настоящими беженцами просочиться в Россию мог кто угодно. Собственно, часть беженцев составляли именно семьи боевиков и активные сторонники Ичкерии. Люди скапливались перед КПП. Сама же Чечня пришла в запустение. Жители массово бросали дома и уезжали из республики. По данным МЧС, к концу года в соседних регионах собралось уже 180 тысяч переселенцев. Эта цифра, кстати, заставляет с некоторым скепсисом отнестись к оценке, согласно которой в Чечне к началу войны оставалось только 300–350 тысяч человек — иначе придется признать, что республика практически вовсе обезлюдела.

Вообще, хотя положение населения оставалось ужасным (вплоть до того, что иные от недоедания ловили и ели голубей), по сравнению с первой войной русские куда лучше наладили организацию выхода и приема беженцев. До официального начала первой войны проблема беженцев для государства, по сути, не существовала. Во время первого штурма Грозного на весь город работала мизерная группа МЧСовцев. На сей раз были созданы гуманитарные коридоры, через которые люди могли уходить. Правда, постоянно происходили организационные накладки, когда беженцам приходилось ждать на границе. Вдобавок спорадические обстрелы дорог все равно продолжались, а боевики целенаправленно пытались перемешаться с беженцами. Использование населения как ресурса входило в обычную практику чеченцев. Из толпы гражданских могла начаться стрельба, солдаты же, осатанев от такой войны, могли реагировать даже на настоящих беженцев как на инсургентов. Часто способа отличить машины с боевиками от беженского транспорта просто не было. При этом многие не могли покинуть зону боевых действий из-за возраста или болезней. МЧСовцы, по крайней мере начиная с декабря, вывозили людей, однако в целом эвакуацию не удалось организовать действительно четко.

Населением во многом владели страх и апатия. В Наурском и Шелковском районах даже звучали предложения передать зону севернее Терека в состав Ставропольского края, причем эти идеи принадлежали не только русским, но и чеченцам. С другой стороны, война и период независимости настроили многих против боевиков. По тем или иным причинам против сторонников Ичкерии выступали и многие беженцы 1996–1999 годов, значительная часть гражданских, и даже, как вскоре выяснилось, некоторые полевые командиры.

Между тем нельзя сказать, что боевики просто ушли из северных районов Чечни. Вскоре части, расквартированные севернее Терека, стали подвергаться обстрелам. На блокпостах замечали наблюдателей. «Своей можно считать только ту землю, где стоит наш солдат. В противном случае это вражеская территория», — замечал офицер МВД.

В это время Масхадов делал разнообразные заявления — в частности, объявил, что «чеченцы будут воевать только на своей территории» и что мирному населению России ничто не угрожает.

Характерно, что, несмотря на войну, никуда не делась привычка вести хозяйство старыми способами. Вспоминает находившийся на чеченской стороне журналист Андрей Бабицкий:

Меня крайне раздражала шутка, которая чеченцам казалась страшно остроумной и которую приходилось слышать ежедневно по многу раз, — они все время приценивались и говорили: «За сколько тебя можно продать?». Как-то раз в Грозном я не выдержал и послал очередного шутника подальше. Он очень обиделся. Ему казалось, что, устанавливая высокую цену, он делает мне комплимент.

Заложников освобождали и в результате силовых операций, и просто в ходе боевых действий. Кроме русских в подвалах иногда обнаруживались и иностранцы. Так, после 912 дней плена получил свободу сербский бизнесмен Станимир Петрович, украденный в Назрани летом 1997 года. Серб потерял 30 килограмм веса, ему переломали ребра, требуя выкуп, и только в феврале 2000 года его вытащили из подвала русские солдаты. Однако не всем так везло. 31 марта под Итум-Кали обнаружили тело генерала МВД Шпигуна, похищенного в марте 1999 года.

Зинданы для содержания заложников обычно выглядели примитивно. Корреспондент Андрей Кузьминов описал одну такую мини-тюрьму:

Во дворе перед домом — покрышка от большого колеса. Сверху — лист железа. Лист отброшен в сторону — и вот перед нами глубокая земляная яма в форме кувшина с узкой горловиной. На поверхности — веревка с узелками и крючком на конце — для подачи вниз пищи и воды. Указываю на яму: — Что это? — Бассейн! Возим воду издалека и сюда заливаем. — А солома на дне бассейна, чтобы вода в землю не уходила?

Впрочем, это самый простой вариант зиндана. В Грозном, например, позднее обнаружился целый особняк с хорошо устроенным подвалом, включавшим камеры с решетчатыми дверями и нарами.

Один из таких пленников рассказал свою историю, которую едва ли нужно комментировать:

С нами сидел один веселый тат, которому отрезали два пальца. Еще было два парня, которые погибли: один спасатель из МЧС, другой из СВР, которого забили палками. Хоронили на наших глазах. Спасатель не выдержал и набросился на чеченца с ножом. Ударил, но нож о ребро загнулся. Ему отпилили голову двуручной пилой. Мы все при этом присутствовали (…) Нас оставили в здании, где было окно, забитое ДСП. Мы ее отодрали и сбежали. Увидели какого-то пожилого чеченцы в папахе и с золотыми зубами и поняли, что это явный признак кавказской стабильности. Дед этот оказался одним из старейшин. Нас отвели в комендатуру. Омоновцы поставили перед нами 16 банок тушенки и 4 банки сгущенки, и мы все это съели.

Всего в течение кампании 1999 года русским удалось освободить около четырехсот заложников, закрыв невольничий рынок на площади Дружбы Народов в Грозном.

Кроме частных тюрем по всей республике подрывались «самовары» — кустарные нефтеперегонные заводы. Очевидцы рассказывали о столбах дыма от горящих скважин. Как правило, «заводик» выводился из строя при помощи нескольких выстрелов из гранатомета. Впрочем, местные старательно восстанавливали порушенные «промышленные объекты».

Однако операция, по существу, оказалась все же военной, а не полицейской. Боевики быстро начали оказывать активное сопротивление. Так, тяжелыми потерями завершился один из первых серьезных боев — под Червленной, 4 октября. Одна из рот потеряла связь с другими частями и пошла с единственным танком прямо на чеченский укрепрайон. Противника отбросили, но русским бой стоил пятнадцати погибших. Потери боевиков в этом бою точно не известны. По меньшей мере девятерых изловили и отправили за решетку уже много лет спустя.

Бой у Червленной характерен еще одним эпизодом: часть солдат, впервые попав под огонь, откровенно растерялась, другие продолжали спокойно воевать. Например, командир поддерживавшего пехоту танка, сам «пиджак», рассказывал, как наводчик впал в ступор, а вытаскивать его из горящей боевой машины пришлось за шиворот. Зато механик продолжал совершенно спокойно выполнять свои обязанности, чем и спас экипаж, выведя уже горящий танк из-под огня.

Серьезное сопротивление чеченцы начали оказывать в середине октября уже за Тереком. Боевики перешли к своей классической тактике: засады, нападения мелкими группами, минная война. Попытки противостоять российским войскам в открытом бою заканчивались одинаково: ударами артиллерии и авиации и разгромом сопротивлявшихся.

Уже на этом этапе начались тяжелые потери среди населения. С одной стороны, российские войска не всегда могли обеспечить необходимую точность ударов, с другой — боевики любили растворяться среди гражданских. Кроме того, зверства могли твориться в частном порядке. Например, в станице Мекенская боевик Ахмед Ибрагимов расстрелял 34 человека русских, местных жителей. Убийцу скрутили, и родственники погибших забили его палками на сельском сходе. Интересно, что местный мулла запретил хоронить душегуба.

С другой стороны, в силу общих проблем армии бомбы и ракеты часто летели не туда, куда задумано. Так, 21 октября на центр Грозного обрушился ракетный удар. Основные попадания пришлись на центральный рынок. В результате удара погибло сразу более сотни людей. Кто отдал приказ о бомбардировке и чем руководствовался это человек, так и не узнали. Военные тут же открестились от этого удара — в частности, генерал-майор Шаманов заявил, что у него нет под рукой ракетного вооружения такой мощности, и не конкретизируя, предположил, что речь идет о каких-то средствах, имеющихся в распоряжении «старшего начальства».

Между тем официальная точка зрения гласила, что базар накрыли в связи с торговлей оружием, и эти заявления раскрывают по крайней мере некоторые исходные мотивы удара. На рынке в Грозном оружием действительно торговали, и мысль расстрелять его не выглядит совсем уж бессмысленным злодеянием (на чем позже настаивали правозащитники). Проблема в том, что на базаре продавали все сразу, и что бы ни обрушилось на рынок (вероятно, какая-то тактическая ракета «земля-земля»), оно уложило в одну воронку правых и виноватых, торговцев патронами и торговцев овощами.

Война шла своим чередом. Некоторое время в штабах обсуждали, останавливаться ли на Тереке, однако быстро сошлись на том, что нужно идти вперёд. Русские форсировали Терек, артиллерия била по Терскому хребту. К концу октября военные находились на дальних подступах к Грозному. Небыстрое продвижение, однако теперь, в отличие от первой кампании, никто не собирался лезть вперед очертя голову. Боевики использовали обычную тактику «ударил-убежал», но на тот момент она приносила им мало пользы.

Начальник артиллерии 276 полка Борис Цеханович ведет наблюдение. Каску он носил в качестве талисмана

В октябре русские перевалили за Терский хребет, хотя боевики и соорудили там нечто, напоминающее полноценную линию фронта. Однако противопоставить что-либо тяжелому оружию наступающих они не могли.

Положение инсургентов быстро становилось отчаянным. В конце октября русские окружили Гудермес, второй по величине город республики. Осада не оказалась ни долгой, ни особенно бурной: после нескольких боев братья Ямадаевы, возглавлявшие оборону города, не просто сдали Гудермес, но сменили сторону и перешли на службу к федералам. Вообще, начались конфликты между непримиримыми боевиками и населением — местным вовсе не хотелось оказаться под огнём. Из-за этого многие населенные пункты достаточно легко переходили в руки русских. Так, без боев пал Ачхой-Мартан, Самашки, ставшие символом грязной и жестокой первой войны, сдались миром.

Уже в октябре русские подошли к Бамуту. Тот же самый генерал Шаманов, который брал село в 1996 году, стоял перед ним в 1999-м. Шаманов, известный своим жестким стилем боевых действий, оправдал репутацию и на сей раз: Бамут подвергли сокрушительной бомбардировке, после чего зачистили руины. От Бамута не осталось попросту ничего. Первые жители вернулись в село только в 2002 году, до этого крепость боевиков стояла пустой.

Когда банды, которые обороняли Бамут, были разгромлены, и я прибыл туда, то он представлял примерно картину Грозного — рассказывал Шаманов позднее. — И я попросил: давайте мы о Бамуте просто не будем вспоминать. Никак. И никакие средства массовой информации туда не надо посылать. У кого будет желание, потом пусть едут.

На почве отношений с боевиками и чеченцами у Трошева и Шаманова произошел заочный спор. Командующий «Востока» упирал на военно-полевую дипломатию и переманивание отрядов боевиков на российскую сторону. «Западный» генерал предпочитал пройти по любому встреченному узлу сопротивления паровым катком, оставив после себя голую землю.

Начались какие-то непонятные переговоры с боевиками. Гудермесский район держат братья Ямадаевы. Это наиболее одиозные фигуры. Они контролируют нефтяные и денежные потоки, у них свои отряды боевиков, естественно, разоружаться они и не думали. Одним словом, начала применяться какая-то непонятная тактика ведения переговоров, каких-то соглашательств и мирных уступок, — негодовал Шаманов по поводу переговоров с Ямадаевыми.

Это действительно контрастировало со стилем Трошева. Впрочем, командующий «восточными» тоже имел, что сказать коллеге:

Кроме злобы к нам уничтожение населенных пунктов, безвинных людей под одну гребенку с бандитами, ничего вызвать не могло.

Шаманов, однако, имел свои резоны:

Главным был как раз диалог с местным населением, попытка привлечь на свою сторону авторитетных людей и духовенство. Но эти мероприятия не могут быть бесконечными. Сама жизнь неоднократно доказывала, что излишний диалог, когда ты постоянно пытаешься избежать боевых столкновений, ни к чему хорошему не приводит: ни для самого населения, ни для армии. Ведь история всех кавказских войн, действия Ермолова, Паскевича, генерала Вельяминова, показывают, что только дозированное применение силы может заставить бандитов дистанцироваться от мирного населения и отступать в глубину территории.

Общей целью наступающих стал Грозный. На чеченскую столицу выходили с севера, востока и запада. Бросается в глаза радикальное отличие от первой войны: если тогда на Грозный шли, оставив в тылу основную часть населенных пунктов, включая даже близлежащий Аргун, то на сей раз русские наступали, зачищая города и села в своем тылу и оставляя гарнизоны по всей равнинной Чечне.

ФЕДЕРАТЫ

Вторая Чеченская характерна куда более широким участием лояльных чеченцев. Сейчас шире всего известен клан Кадыровых, сменивший сторону еще до начала боевых действий в самой Чечне. Однако на 1999 год куда большую роль играли отряды Бислана Гантамирова, братьев Ямадаевых и Саид-Магомеда Какиева. Последний сейчас основательно забыт, а между тем он — один из замечательных персонажей этой войны. Какиев отличался от многих других вставших на российскую сторону полевых командиров в первую очередь тем, что он никогда и не был боевиком.

Уроженец Надтеречного района, одного из наиболее лояльных России, он воевал против Дудаева еще в 1992 году. В октябре Какиев представил ГРУ свой маленький отряд, тридцать человек, включая самого командира. Какиевцы действовали под контролем офицеров спецназначения, вели разведывательные и диверсионные действия в районе Грозного. По мнению офицеров спецназа ГРУ, отряд Саид-Магомеда оказался самым боеспособным из пророссийских чеченских формирований, и при этом абсолютно лояльным: бывшим боевикам хода туда принципиально не было. Сам командир отряда за время войны получил около двух десятков ранений. Какиев безо всякого преувеличения заслужил свою Звезду Героя полностью. Интересно, что совместно с его бойцами действовало специфическое формирование — отряд, сформированный из казаков-добровольцев. «Казачье-чеченский» отряд позднее действовал в составе 22-й бригады спецназа ГРУ и отлично себя показал.

Саид-Магомед Какиев

Бислан Гантамиров попал на войну непосредственно из колонии. В апреле 1999 года его осудили за хищение государственных средств, а уже осенью он возглавил отряды чеченского ополчения на стороне русских и активно формировал из них милицейские части. Гантамировцы принимали участие в том числе в штурме Грозного, однако взлет их лидера оказался недолгим, и уже в 2000 году звезда Гантамирова начала закатываться.

Наконец, братья Ямадаевы сменили сторону скорее из конъюнктурных соображений. В первую войну они находились в лагере противника, но в межвоенный период рассорились сразу с несколькими крупными полевыми командирами, включая Бараева. Однако враждебность к ваххабитам оказалась неплохой гарантией лояльности, и после перехода на сторону России отряд Ямадаевых вполне успешно действовал против недавних товарищей. Впрочем, в 1999-м и начале 2000 года их эпопея еще только начиналась.

Источник

Автор: Евгений Норин

Продолжение следует...

Читайте ранее

Первая чеченская война (11.12.1994 — 31.08.1996):

20 лет Первой чеченской. Пролог

Часть первая: Пир стервятников

Часть вторая: Идущие на смерть. Глава первая

Часть вторая: Идущие на смерть. Глава вторая

Часть третья: Град обреченный. Глава первая

Часть третья: Град обреченный. Глава вторая

Часть третья: Град обреченный. Глава третья

Часть четвертая: Эпизод первый. Черная дыра. Глава первая

Часть четвертая: Эпизод первый. Черная дыра. Глава вторая

Часть четвертая: Эпизод второй. Черная дыра. Глава первая

Часть четвертая: Эпизод второй. Черная дыра. Финал

Вторая чеченская война (07.08.1999 — 15.04.2009):

Начало Второй чеченской войны:

Часть первая: Эпизод первый. Территория команчей. Глава первая

Часть первая: Эпизод первый. Территория команчей. Глава вторая

Часть вторая: Эпизод первый. Начало войны. Глава первая

ДОХОР (разгром - чеченск.)

Дагестанский поход обернулся для боевиков оглушительным и неожиданным фиаско.

За время обороны Дагестана военные потеряли 279 человек погибшими. Погибло до двух десятков местных ополченцев. Боевиков удалось перебить 500–600 человек, в основном огнем артиллерии, авиации и тяжелой техники. Террористы защищались, оборудовав замаскированные полевые укрепления на высотах, так что обычно главным козырем русских оказывалась гаубица.

Одна из популярных претензий к силовикам, воевавшим в Дагестане, состоит в том, что они якобы сознательно отпустили из кольца не имевших ни малейшего шанса на прорыв Басаева и Хаттаба. Происхождение таких взглядов легко понять. Разнообразные мутные политические игры вокруг Чечни привели к тому, что любая конспирологическая теория начинает звучать правдоподобно. На самом деле никакого непробиваемого кольца вокруг боевиков в Ботлихском и Новолакском районе не существовало. Российские военные чаще всего не слишком хорошо знали местность, а слабость технического оснащения почти исключала полноценные ночные операции. Басаев с его опытом партизанской и террористической войны вполне мог вырваться из такого хлипкого окружения. Даже Кадарскую зону, располагавшуюся в глубине Дагестана, сумела покинуть какая-то часть боевиков — без басаевых и хаттабов. Позднее чеченцы прорывались даже из гораздо более плотно обложенных котлов в Грозном и Комсомольском, хотя и понесли катастрофические потери. Вряд ли стоит объяснять политическими соображениями то, что легко объясняется сложным рельефом, недостатками технического оснащения и элементарной нехваткой людей у федералов.

Итоги боев августа и сентября 1999-го выглядели необычно и даже неожиданно. После мытарств первой войны и грязного трехлетнего «перемирия» даже не особенно изящные операции в Дагестане смотрелись очень выгодно. Войска хорошо понимали, что они делают и зачем воюют, а население с энтузиазмом помогало солдатам чем могло. Разумеется, успех в Дагестане не мог решить проблему сам по себе. Необходимость зачистки и замирения Чечни встала в полный рост. Тем более что пока гремели бои вокруг Кадарской зоны и Новолакского, в России произошли события, повлиявшие на общественное мнение, пожалуй, сильнее, чем война на дальней периферии.

ГОСПОДИН ГЕКСОГЕН

4 сентября в 21-45 в Буйнакске около дома №3 на Леваневского взорвался грузовик, начиненный 2700 килограммами взрывчатки. Дом, где жило много семей военнослужащих, «сложился». Двести с чем-то человек оказались погребены под завалами. Местные жители и примчавшиеся вскоре МЧСовцы кинулись разбирать руины. Вокруг толпились родственники тех, кто лежал под обломками. «Не знаем, что делать, плачем. На втором этаже сестра и трое детей», — сдавленно рыдала женщина, к которой подошли с расспросами журналисты. Несколько дней спустя та же съемочная группа запечатлела офицера, растерянно бродившего по своей квартире, у которой теперь не было фасада. Ему повезло, все его родственники остались живы. Однако 64 жильца злополучного дома погибли.

Взрывы домов в Волгодонске

Жертв могло быть больше, однако еще одну адскую машину обезвредили возле местного госпиталя. Террористам пришла в голову разумная мысль: после теракта к больнице должны были броситься пострадавшие, врачебные бригады и родственники раненых. К счастью, хлебовозку, в которой боевики спрятали бомбу, удалось вовремя обнаружить.

В Москве на улице Гурьянова

Через четыре дня в Москве на улице Гурьянова сработала еще одна бомба. Взрыв 350 килограмм взрывчатки в тротиловом эквиваленте разрушил два подъезда девятиэтажки. В пять утра 13 сентября, в день траура по погибшим на Гурьянова и в Буйнакске, происходит еще один взрыв — в подвале дома на Каширском шоссе. Наконец, 16 сентября взорвался грузовик перед домом в Волгодонске. Всего в четырех терактах погибло 307 человек. Спасатели нечеловеческими усилиями извлекали из-под завалов живых, однако чаще им удавалось обнаружить только тела. Для подрыва домов использовался гексоген, и именно в 1999 году это слово узнала — чтобы уже никогда не забыть — вся страна.

В Москве на Каширском шоссе

В Москве начали организовывать стихийные дежурства в подъездах. Неспособность спецслужб обуздать преступников некоторых пугала, а некоторых приводила в бешенство.

Общество получило тяжкий удар. Эти взрывы стали самым крупным террористическим актом в истории России (побил этот адский рекорд только Беслан). Люди впервые почувствовали себя настолько беззащитными перед лицом убийц.

Между тем эта серия жестоких преступлений оставила множество вопросов, и когда первая горячка спала, их начали задавать.

Самой странной оказалась история, происшедшая в Рязани.

23 сентября 1999 года рязанец Алексей Картофельников позвонил в милицию и сообщил, что в подвал его дома неизвестные люди, приехавшие на машине с заклеенным номером, загружают подозрительные мешки. Милиционеры уже не застали «грузчиков». Прапорщик Андрей Чернышев решил спуститься в подвал и проверить, что это за необычный груз. К своему ужасу он обнаружил там три 60-килограммовых мешка с белым порошком и торчащими проводами. Милиционеры немедленно вызвали саперов. Жителей эвакуировали в ближайший кинотеатр. Неходячих инвалидов МЧСовцы вынесли на руках. Подоспевшие взрывотехники МВД провели экспресс-анализ и заявили, что в мешках гексоген. Провода оказались присоединены к электронным часам и чему-то, похожему на детонатор, сделанный из охотничьего патрона. Однако взорвать на полигоне небольшую часть изъятого вещества при помощи аналогичного «охотничьего» детонатора у экспертов не получилось.

Руководство Федеральной службы безопасности сообщило об успешном предотвращении в Рязани террористического акта. Премьер Путин и министр внутренних дел Рушайло выступили с таким же заявлением. Однако уже через пару дней начался загадочный спектакль.

Пока высокие лица радостно рапортовали о предотвращении теракта, руководитель Центра общественных связей ФСБ заявил, что бомба оказалась муляжом. Через два дня после неслучившегося взрыва директор ФСБ Патрушев объявил, что в Рязани проходили учения, и никакого гексогена на самом деле не было. С тех пор версия об учениях стала официальной.

Затем начали появляться подробности. Удалось, по некоторым данным, перехватить телефонные переговоры террористов (или «террористов») с московской ФСБ, якобы рекомендовавшей выезжать поодиночке, потому что кругом облавы. Рязанское управление ФСБ сообщило, что в момент, когда объявили об учениях, оперативники уже готовились брать подрывников на конспиративной квартире.

Что известно точно? Точно известно, что никакие реальные террористы в Рязань не ездили, а белый порошок в подвал закладывали сотрудники ФСБ. На этом сходятся все версии происшедшего, включая официальную.

Версия об учениях действительно звучит натянуто и имеет слабые места. Удивительные учения — об имитации крупного теракта не знали ни премьер-министр (который буквально только что оставил пост как раз директора ФСБ), ни министр внутренних дел. Официальные лица по крайней мере сутки после инцидента искренне верили в то, что предотвращен настоящий теракт. К тому же информацию об учениях засекретили. Когда депутат Сергей Ковалев отправил депутатский запрос о предоставлении плана-задания учений, ему отказали, сославшись на недопустимость вмешательства в оперативно-розыскную и уголовно-процессуальную деятельность органов дознания. Ковалев не самая привлекательная фигура, но запрос выглядит вполне разумно и естественно, а ответ похож на отписку.

Нельзя сказать, чтобы ФСБ никогда не проводила подобных операций. Однако в случае с Рязанью официальная версия предполагает никем не контролируемые учения, о которых неизвестно не только руководству местного ФСБ и муниципальным властям, но и первым лицам страны. Такие «учения» не лезут абсолютно ни в какие ворота.

ДЕТЕКТИВ В СТИЛЕ НУАР

Само собой, на свет родилась конспирологическая теория. Ее озвучили бывший офицер ФСБ Александр Литвиненко и журналист Юрий Фельштинский. Основной тезис Литвиненко-Фельштинского: серия терактов организована спецслужбами РФ, чтобы привести к власти Путина. Поскольку эта идея до сих пор периодически всплывает в спорах, следует разобрать ее в деталях.

Построения Литвиненко и Фельштинского достаточно быстро разочаровывают слабостью аргументации. Авторы резонно критикуют официальную версию с учениями. Однако сказав «А», они категорически отказываются произносить «Б» и приводить новые аргументы. Положим, в Рязани не было никаких учений — но как это доказывает подрыв всех домов чекистами? Конспирологи идут самым простым путем, объявляя любую неясность кознями ФСБ. Скажем, большой объем взрывчатки, использованный террористами, считается у них признаком работы спецслужб — якобы боевики должны экономить гексоген.

Александр Литвиненко, Юрий Фельштинский

В качестве свидетелей призываются или виртуальные персонажи вроде некоего кающегося майора ФСБ, которого никто и никогда не видел и который в письме изъясняется как злодей из плохого кинофильма, или люди, не имеющие никакого отношения к расследованию теракта, вроде генерала Лебедя. Особое место в системе аргументации Фельштинского и Литвиненко занимают показания офицера, попавшего в плен уже позднее, в ходе войны. Этот «аргумент» выглядит просто дико: авторов книги даже не смущает то обстоятельство, что пленный «сознается» кроме взрывов домов в том, что ему полагалось в составе отряда ГРУ «минировать дороги и дома с целью уничтожения беженцев и мирного населения» Чечни. Очевидная абсурдность этих показаний и ситуация, в которой они получены, не мешают авторам спокойно брать их на веру и оперировать ими.

Фактически никаких действительных аргументов, связывающих ФСБ и взрывы домов, кроме «рязанского довода», в четырехсотстраничной книге не имеется. Мы обнаруживаем себя там же, где начинали: четких доказательств причастности ФСБ к подрывам жилых домов в Москве, Волгодонске и Буйнакске нет. В результате даже заведомо благосклонные к любой оппозиционной версии авторы вроде Ковалева отнеслись к теории Фельштинского и Литвиненко скептически. Ковалев пошел в своей критике даже дальше:

Я не стану уж говорить о том, что в самой книге, по тем эпизодам, которые мне как участнику хорошо известны, невероятное количество фантазии. Например, Буденновск. Это чистый вымысел, и ни одной ссылки, заметьте. Так не пишутся серьезные книги, претендующие на достоверность.

Между тем инцидент в Рязани имеет как минимум одно вполне правдоподобное объяснение, хотя и не льстящее ФСБ. В 1999 году Федеральная Служба Безопасности продемонстрировала вопиющую неспособность выполнять свои прямые обязанности. По городам России разъезжали на грузовиках со взрывчаткой террористы, и ни одного не удалось скрутить до взрыва. Причем в основном дома минировали не подрывники и диверсанты, а, как показала история реальных террористов, о которых пойдет речь ниже, деревенские дуболомы — и эти дуболомы обыграли спецслужбу. ФСБ отчаянно нуждалась в любом успехе на ниве борьбы с терроризмом — просто ради сохранения остатков репутации. Можно предположить, что какому-нибудь должностному лицу в Москве пришла в голову светлая идея триумфально раскрыть крупный теракт на глазах общественности и коллеги-премьера.

Другое объяснение выдвинули историки спецслужб Андрей Солдатов и Ирина Бороган: в Рязани действительно проводились учения, однако традиционное желание чекистов засекретить все, что можно засекретить, привело к появлению тайны буквально на пустом месте. Учитывая, какой хаос царил в Российском государстве в 90-е, эта версия даже не выглядит неправдоподобной. Проблема в том, что доказательств у этой теории не больше, чем у книги Литвиненко, а настоящего общественного расследования так никто и не провел. Даже теперь, 16 лет спустя, мы можем только разглядывать контуры скелета через щель в шкафу.

К тому же идея о том, что чекисты пытались поднять рейтинг Путина с помощью терактов, сама по себе довольно безумна. Получается, что авторитет власти надежнее всего укрепляет демонстрация тотальной беспомощности этой власти. Вся страна прекрасно знала, что Чечня — рассадник террористов, что убийства, похищения и взрывы совершаются за пределами мятежной республики, что за 1996–1999 годы тысячи людей погибли или сидят в подвалах, ожидая выкупа. Добавлять штрихи к портрету лидеров Ичкерии в 1999 году уже не имело смысла. Путин действительно использовал войну для набора популярности, но его козырем стала как раз жесткая риторика и демонстрация готовности карать негодяев, а вовсе не приход войны в Москву и Волгодонск или беспомощность ФСБ. Волна успешных терактов скорее способна погрузить общество в панику, чем сплотить вокруг фигуры вождя.

«После второго взрыва все население нашего огромного шестнадцатиэтажного дома собралось в сквере (странно смотрелись в этот дождливый вечер детские качели и карусели, на которых сидели взрослые перепуганные тетки) и принялось составлять график дежурств. Составляли организованно, без всякой паники. Мне выпало дежурить ежевечерне с часу до трех ночи, в три меня выбегал сменять студент, в пять его менял усатый завсегдатай ближайшего пивного ларька — человек, за которым мы сроду не знали никаких бойцовских качеств, но тут он подобрался и даже, кажется, пить бросил. (…) Выходили добровольные помощники, и не то чтобы они меня так любили и желали вынести термос с кофием — нет, они спать не могли», — рассказывал обычный житель Москвы.

Не очень похоже на тотальную мобилизацию — скорее, на невроз.

Ну и последнее замечание о теории Литвиненко. В эмиграции он до самой своей загадочной смерти жил дома у Березовского, а тот платил ему зарплату. Литвиненко в буквальном смысле разоблачал ФСБ на деньги Березовского. Однако Березовский с охотой подчеркивал свою выдающуюся роль в приходе Путина к власти, даже, вероятно, гипертрофировал ее. Историю о том, как Путина привели к власти, взорвав для этого дома, проталкивал в СМИ человек, Путина во власть и протащивший. Попросту говоря, покровитель Литвиненко, сделавший многое для распространения этой версии, сам не верил в нее ни на грош и ни секунды не опасался настоящего расследования терактов с какой угодно стороны.

И все же хотелось бы разобраться в этой истории.

РАЙ ПОД ТЕНЬЮ БОМБЫ

Серия терактов осенью 1999-го — это, как мы помним, не первый и даже не второй случай взрыва домов в России. Правда, до Москвы джихадисты до сих пор не добирались, но сам по себе метод использовался давно. Кроме того, за время независимости Хаттаб создал в Чечне сеть школ для подготовки будущих партизан и террористов. Учениками этих школ были и чеченцы, и представители других кавказских народов, и иностранцы.

Хотя самое сильное ваххабитское подполье сформировалось в Дагестане, ячейки исламских радикалов возникали по всему Кавказу. Одной из таких группировок стало «Мусульманское общество № 3», оно же Карачаевский джамаат. Эта подпольная структура возникла еще в 1995 году. Многие члены джамаата успели побывать в Чечне, где установили контакты с Хаттабом и прошли обучение в его лагерях. Идея провести серию терактов в глубине России пришла Хаттабу в голову летом 1999-го. Необходимость устраивать взрывы обосновали предельно просто: «русские испугаются, и война прекратится». Эту задачу Хаттаб предпочел поручить террористам, жившим за пределами Ичкерии. Вообще, география новой войны и этнический состав ее участников оказались гораздо разнообразнее, чем в первой кампании. В рядах боевиков появилось куда больше людей родом не из Чечни, за пределами республики произошло множество значимых для хода конфликта событий, а ближе к концу кампании основные боевые действия и вовсе переместились из бывшей Ичкерии в другие кавказские республики.

Ключевую роль в волне терактов предстояло сыграть карачаевцу Ачемезу Гочияеву. Этот человек успел далеко продвинуться в изучении ислама «правильного» толка, и к 1999 году стал лидером карачаевских радикалов. Кроме того, он прошел обучение в лагерях Хаттаба. До превращения в террориста Гочияев занимался мелким бизнесом в Москве и худо-бедно ориентировался в городе. Ему-то Хаттаб и поручил организацию терактов. Хаттаб финансировал предприятие и руководил процессом, Гочияев и его группа должны были непосредственно взрывать дома.

Ачемез Гочияев (третий слева) в обществе Хаттаба

Летом 1999-го террористы купили ингредиенты для изготовления самодельных бомб. Взрывчатые вещества они готовили кустарно, при помощи бетономешалки. Расфасованную взрывчатку хранили на продбазе, которой заведовал дядя Юсуфа Крымшамхалова, одного из террористов. Гочияев тем временем по поддельным документам зарегистрировал в Москве ООО и арендовал несколько складов в подвалах, в том числе на Гурьянова и Каширке. Когда организационные вопросы разрешились, гексоген и остальное (шнуры, батареи, детонаторы) одной фурой развезли по адресам — на Гурьянова, Каширку, в Капотню и на Борисовские пруды. Склады взрывчатки на двух последних точках впоследствии обнаружили: риэлтор, увидевший по телевизору фоторобот Гочияева, опознал его и позвонил в ФСБ.

Группа Крымшамхалова в Волгодонске действовала по-простецки. Террористы купили у азербайджанца грузовик, сказав, что хотят торговать картофелем. Мешками с картошкой они закидали взрывчатку, продавцу выдали задаток и попросили посидеть ночь в машине — покараулить товар. Ночью сторожу стало холодно и он ушел домой греться, чем и спас себе жизнь. В ходе этой «операции» команда террористов постоянно действовала через друзей, знакомых и соседей. Например, гаишник, которого знал один из подрывников, обеспечил проезд фуры (о ее содержимом он не знал) за взятку в виде мешка с сахаром. Хранили взрывчатку на складе родственника еще одного бандита. Боевиков и их образ мысли прекрасно характеризует одна деталь: сутки перед терактом они посвятили… продаже лишней картошки на базаре.

Примерно так же дело происходило в Буйнакске. Самодельная бомба, накрытая арбузами, груз без документов.

Обстоятельства этих терактов навевают тоску. Небольшая группа террористов, действующая самыми примитивными методами, при помощи кое-как сляпанных фальшивых паспортов и разваливающихся на ходу фур сумела провернуть акцию потрясающей дерзости.

По большей части подрывники потом предстали перед судом или полегли на поле боя. От правосудия не ушел почти никто, начиная от Хаттаба и заканчивая рядовыми исламистами. Некоторых преступников пришлось доставать из-за рубежа. Например, исполнителей волгодонского теракта Деккушева и Крымшамхалова арестовали и передали в Россию грузинские органы правопорядка. Ачемез Гочияев скрывается за границей до сих пор.

***

Обстоятельства начала Второй чеченской войны до сих пор остаются туманными. История эта полна грязных тайн на любой вкус. Но они не так уж и важны: Чечня на излете своей краткой независимости представляла собой воронью слободку, которая не могла не сгореть.

Все стороны к 1999 году приготовились к войне и желали ее. В Кремле осознавали, что мятежную окраину необходимо как-нибудь привести к покорности. Окончательное отделение Чечни и сдача Дагестана могли по цепочке вызвать обрушение всего государства. Лидеры боевиков по разным причинам стремились к конфликту: кто-то по религиозным соображениям, кто-то из-за личных амбиций. Кроме того, Путин нуждался в политических очках перед грядущими выборами. Наконец, в обществе созрел вполне четкий запрос на усмирение бунтующего анклава. К чувству унижения после Первой кампании добавились страх перед терактами и гнев на власти, неспособные обуздать убийц.

Чечня же даже в отрыве от собственных амбиций Басаева и Хаттаба не могла существовать в тогдашнем состоянии долгое время. Этот край чисто физически неспособен был к полноценной независимости. Республика не производила ничего, лежала в руинах еще с Первой войны, ее коммуникации оставались целиком завязаны на Россию, и без помощи извне Ичкерия стремительно возвращалась в каменный век. Грозненские «бакунинцы» могли существовать только пока снаружи была цивилизация, которая исправно поставляла им электричество, газ и пенсии, оставляя похищения людей и удалые набеги без наказания. Как раз перед вторжением в Дагестан границу начали потихоньку брать под контроль.

Кремлевские политики, сколь угодно глупые и коррумпированные, все равно не любили, когда о них демонстративно вытирали ноги. Чеченская республика Ичкерия превратилась в государство-паразит. Какое-то время это было удобно для всех сторон, но долго такое положение сохраняться не могло. Россия все-таки встала на дыбы — только не от ужаса, а от ярости.

ПЛЮНЕМ И ПОЙДЕМ ЧЕРЕЗ ТУМАН

«Если правительство не будет договариваться с ними, им кранты. Никуда не денутся, мы их добьем», — неизвестный солдат, осень 1999.

Уже в августе и сентябре русские начали прощупывать позиции боевиков в самой Чечне. Например, в начале сентября вэвэшники разгромили чеченский блокпост на трассе Кизляр-Грозный. По выявленным отрядам била артиллерия. В августе русские бомбардировали Сержень-юрт, Беной, Веденское ущелье. Дальше события развивались стремительно. 14 сентября Путин на заседании Государственной думы сообщил о временном карантине по всему периметру чеченской границы, а 18 сентября заявил, что Чечня — это террористическая зона. Уже в сентябре он встретился с Ахматом Кадыровым, и, видимо, заложил основы будущего сотрудничества. Масхадов пытался повлиять на происходящее и выйти на переговоры с Москвой, но было уже поздно. «Грачи» и «Сухие» вновь появились над ущельями, эшелоны двигались к границе.

24 сентября Путин произнес знаменитую фразу про террористов и отхожие места. Стало ясно, что война начинается, но политики некоторое время продолжали темнить.

Многие из тех, кому предстояло идти в бой, уже знали, что их ждет. Артиллерийский офицер Борис Цеханович в 1999-м готовился мирно окончить службу. За его спиной остались Абхазия и первая кампания в Чечне. До пенсии — полгода. И вот его неожиданно назначили начальником артиллерии полка. Вскоре выяснилось, для чего. Старый артиллерист отправился домой — сообщать домочадцам новости.

Я тяжко вздохнул: — Валя, сядь. Мне надо вам сказать не совсем приятную новость, — все удивлённо и настороженно поглядели на меня. Я ещё раз вздохнул, — полк получил приказ в десятидневный срок провести боевое слаживание. 19 сентября погрузка на эшелон и мы убываем на Северный Кавказ. Ну, естественно, я еду с полком. В кухне повисло тягостное молчание, которое нарушила жена. Она со злостью бросила на стол ложку: — Я знала. Знала… Я прямо чувствовала какой-то подвох в твоём назначении… В тебе нашли козла отпущения и дурака, поставив начальником артиллерии. А ты как дурачок — «Согласен, товарищ генерал. Согласен». Никуда ты не поедешь. Мне твоей первой Чечни и Абхазии вот так хватило…

Боевой офицер остался непреклонен:

— Я на такое позорное увольнение из армии не пойду. Не для того погоны надевал.

Через несколько месяцев Цеханович со своими артиллеристами окажется в Грозном.

30 сентября Путин объявил перед журналистами, что новой войны не будет. Прямо в этот момент в Чечню с лязгом и грохотом вступали утопающие в пыли механизированные колонны 58-й армии. На этот раз никто из солдат и офицеров не питал иллюзий по поводу будущего. Сидевшие на броне люди понимали, что их ждет долгая, тяжелая и грязная война.

Вторая чеченская началась.

Источник

Автор: Евгений Норин

Продолжение следует...