Я сидел и думал думу свою печальную. Вот, как же интересно получается – совсем недавно Гринпис и прочие организации боролись за сохранение животных, а сейчас они сами настаивают на их уничтожении. Как, все таки немного нужно, что бы взгляды и жизненная позиция изменились на совершенно противоположные.

Все таки Гринпис в 3013 году совсем не тоже самое, что и в 2017-м. Тогда я, будучи школьником, смотрел на плоском экране телевизора, как они ожесточенно, на грани закона, пытаются спасти различных животных и, даже, где то им сопереживал. А сейчас, включив видеовол, я чуть ли не с отвращением смотрю, как люди, в фирменной, зеленой одежде, ставят ловушки, расстреливают этих самых животных. Хотя, по правде говоря, не совсем и животных, но давайте по порядку.

… Много воды утекло за то время, как я хулиганистым школьником прогуливал уроки теплой весной. За это время исчезли предметы, составляющие часть нашей жизни, но на замену им пришли другие, более функциональные и удобные. Наверное это и называется – прогресс. Но для меня прогресс этого этапа заключался в двух вещах, и обе медицинского характера. Первое, это исчез так называемый СПИД. Болезнь, косившая людей целыми городами, вирус которой начал проникать в организм через воздух, вдруг исчезла. Будто кто то собрал заранее запланированное количество жертв и остановился. После странной, одновременной смерти всех больных в 2067-м году, мы забыли про эту болезнь. Просто больше никто не болел, и все. И второе, это увеличение срока жизни, путем приема специального комплекса, разрабатываемого индивидуально для каждого. Но обратная сторона этой медали заключалась в том, что люди, для того ,что бы жить как можно дольше, продавали все, что у них есть в обмен на курс «Плюс 20», или «Плюс 40». Цифры, это означало гарантированное количество лет, которые человек проживет после наступления 87 лет.

Продав квартиры, дома, машины, люди покупали себе года, кому, на что хватило. Самый дорогой был курс «Плюс 107», но мало кто мог себе его позволить. Мне просто повезло. Я оказал некую услугу одному человеку, который со мной расплатился 107-м. Зато теперь у меня впереди было еще много времени, что бы наблюдать, куда катится мир. Города, наводненные бомжами-долголетками, продавшими все ради возможности пожить подольше, вечно полу-молодыми золотыми дяденьками, которые имели возможность купить побольше лет, женщинами, которые в свои 90-110, пытались выглядеть на 20-ть. И природа… Над которой на протяжении многих лет человечество издевалось, уничтожая растения и животных и в итоге мы получили то, что сейчас имеем. Просто в какой то момент люди спохватились, но было уже поздно. Всех животных, которые не истребили люди, грызунов, многих пресмыкающихся и насекомых, в один миг скосила странная эпидемия. Просто вот, они только тут были, паслись, спали, охотились и вдруг их не стало. И только мертвые туши по всей земле, в лесах, зоопарках, питомниках. Самая популярная была гипотеза, что вирус СПИДА мутировал и перекинулся на животных. Но доказать это никто не смог. И поэтому на нашей планете в настоящий момент нет фауны, которая была всего каких то сто лет назад. Хотя «нет фауны» это не совсем правильный термин. Она есть, но… Собственно, это пожалуй то, ради чего я и начал вести этот дневник.

Начало.

Год 2067-й был для нас для всех знаменательный и, можно сказать, победный. СПИД, выкосивший изрядную часть населения земли прекратил свое существование. Не усилиями ученых, изобретающих средства борьбы с болезнью, не врачами, мечущимися по переполненным стационарам, а сам по себе. Будто кто то решил, все, хватит. План выполнен. В новостях только и говорили про это, приводили статистику умерших за все время открытия этой болезни, строили планы на будущее. Все сводилось к одной мысли – «Сейчас заживем!». Люди ликовали.

Но через год… Была ранняя весна и непобедимый грипп шествовал по миру. Люди привычно чихали в платки, пили микстуры и брали на работе больничные. Я сидел в кабинете и вместе с остальными периодически культурно чихал в платок. Состояние было мерзкое, хотелось выпить чего нибудь крепкого и поспать.

— Может сегодня того? – в дверь просунулся красный нос Евгенича – Накатим водочки?

Предложение было, надо прямо сказать, не новое и врасплох меня не застало. Традиционно, после обеда в пятницу, в дверь просовывался этот нос и его хозяин произносил одну и ту же фразу. Нет, алкоголиками мы не были, потому, что бутылочку на двоих, под горячее мясо и разговоры нельзя считать вредной привычкой. Мы собирались у меня дома, разжигали камин и сидя в креслах напротив, разговаривали от том, о сем, периодически прерываясь, что бы выпить рюмочку. И так уже много-много лет.

— Володь, тормозни, — я тронул водителя за плечо и мы остановились в паре километрах от моего дома. Давай, до понедельника! Машина развернулась и скрылась в сумерках, а мы с Евгеничем неспеша, разминая ноги направились в сторону дома.
— Листья желтые, над городом кружатся… — фальшиво пропел Евгенич и пнул прошлогодний лист валявшийся на дороге.
— Это же про осень песня! – ухмыльнулся я, а сейчас что? Правильно, весна! Давай про весну исполни.

Петь Евгенич не умел, но как и все люди не умеющие петь, очень любит это дело.

— Про весну? Яволь! «А на зоне веснааа, а листы распускались, на свиданку пришла….» — заголосил Евгенич отыскав в недрах памяти музыкальный раритет.

Что это? Мне показалось, что кто то, или что то, сидит за кустами и внимательно смотрит на нас. По крайней мере я блеснувшие в сумерках глаза, хотя сотню раз проходил по этой дорожке и ничего подобного не замечал. Евгенич продолжал голосить про несчастную, тюремную любовь, а я чуть приотстав, двинулся к кустам и осторожно раздвинул их. Я не любопытный, но лучше сразу понять кто там, чем ожидать, когда бешеная собака тебя догонит и укусит за ногу. К сожалению бешенство еще нет-нет, да и проявлялось в разных областях страны.

Кусты стояли голые, еще без листьев, но настолько густые, что создавали естественный и почти непрозрачный забор. Найдя боле-менее свободное место я раздвинул ветки и увидел его.

Что за животное это было, я не знал. Больше всего оно напоминало маленькую лань, или олененка. Светло-коричневая расцветка, маленький хвостик заканчивающийся пучком светлого меха, тонкие ножки странной формы, маленькие, трогательные рожки, такие же большие, черные и влажные глаза, как на картинках, но… расположенные на человеческом, женском лице.

Я не верил во всяких оборотней и прочие сказки, но сейчас мне стало страшно. Я видел, что это не костюм, не чья то глупая шутка и что передо мной стоит реальная… Человеко-лань? Или как ее назвать еще… Пока я смотрел на существо и размышлял, что делать, оно как то грустно, прямо по человечески вздохнуло и развернувшись, неуклюже поскакало проч. В ее беге не было той грации и красоты, как в фильмах о природе, которые показывали по выходным. Скорее это было похоже на человека, пытающегося бежать на руках и ногах одновременно.

— Ты что, в кустики захотел? – Евгенич тронул меня за плечо. Пошли уже, хватит там высматривать.

Всю дорогу я не выпускал из памяти образ странного животного, а придя домой, пока Евгенич привычно накрывал на стол, принялся рыть глобалнет в поиске названия того, что я недавно увидел. По ключевым фразам поиск не дал результатов и услужливый Гугл предложил воспользоваться SSVI, так называемому Search Saved Visual Image. То есть поиском по сохраненному в моей памяти образу. В нюансы этой технологии я не вникал, но в общих чертах это выглядело так – на глаза одевалось что то типа очков, где вместо стекол стояли маленькие объективы направленные в глаза. Ты вспоминал то, что видел, а объективы снимали картинку с сетчатки и передавали ее для поиска в Гугл. Иногда, ради веселья я вызывал из памяти картинки, которые видел во сне и давал команду на поиск. Поскрипев пару секунд Гугл выдавал, что «таких же объектов не обнаружено, но есть похожие объекты. Хотите посмотреть?» Я, конечно, хотел, и потом долго веселился рассматривая странные аналогии с персонажами моих сновидений.

Одев очки и согласившись на SSVI я постарался максимально подробно вспомнить увиденное существо. Ноги… Глаза… Лицо… Это было слишком необычное существо и я хорошо его запомнил. Гугл пискнул разок и выдал результат в стиле «Таких же объектов не обнаружено…» Ну еще бы, боюсь Гугл вообще был не в курсе существования подобных, да и я, честно говоря, начал уже сомневаться в себе. Дав разрешение на просмотр «похожих объектов» я уставился в экран.

Продолжение в комментариях.

Если в сказочной избушке
Водку пьет Медведь проказник
Сдохла мышка, что — Норушка
Это значит – детский праздник!

… Я так давно не был на детских праздниках, что сам удивился, когда мне предложили билет. И я его взял. Чисто интуитивно, не думая и не планируя ничего, вот так просто взял билет и решил, что в эти выходные сделаю мелкому сюрприз.

Ровно в двенадцать ноль-ноль я, с рюкзаком за спиной, фотокамерой в нем и мелким в руке, ступили на благословенную, сказочную землю детского садика, на территории которого и был организован праздник.

В целом праздник прошел на отлично. Мне и главное, мелкому, понравилось. Но было несколько моментов, которые ввиду своей нестандартности не ускользнули от моего внимания. Позвольте мне о них рассказать.

На улице плюс двадцать, но почему то жарко и душно. Для детей конкурсы, пряники, конфетки, для взрослых солнце в голову и судорожное движение глазами, что бы уследить за своим ребенком. Половина праздника уже позади. Волк и медведь Балу, в ростовых костюмах, пыльными, мохнатыми ископаемыми, все медленней и медленней передвигают ноги-лапы. Из плюшевых ртов доносятся еле хрипы и сдавленные маты на «сраную баню в костюмах» и жалобы, что «яйца вспотели». Организатор, проходя мимо волка, посоветовала снять голову, чуть-чуть остыть. Волк с радостью срывает мультяшную, веселую, волчью голову с плеч не видя, как к нему на крыльях счастья (Волк! Настоящий Волк из мультика!), летит вся такая девочка-девочка в белых бантиках и туфельках, что бы сфотографироваться с любимым персонажем. Еще на бегу, видя кровожадные метаморфозы с волчьей головой, ее лицо искажает совсем не детская гамма чувств от ужаса до недоумения.

- Уфф! Ахренеть!!! – Волк наконец то содрал с себя голову и из под нее показалась красная, распаренная и очень круглая морда актера.
Произошла трагедия. Волк, пусть и не всегда положительный герой, но все таки не самый отстойный, типа как латентный Пьеро, на глазах у изумленного ребенка самоубился посредством отрывания личной головы. А из под нее, как в фильмах ужаса, выродилось НЕЧТО, круглое, красное и мокрое. Тишина повисла над волком.

Девочка, как бежала, так и остановилась, будто тормоза заклинили. Только бантик метнулся вперед по инерции. Бедное дитя оглядело волчью голову в лапах у волка, оглядела красную морду актера, торчащую как хрен мамонта из густой шерсти. И в неловкой тишине раздался разочарованный всхлип ребенка – АХУЕТЬ!

… Второй казус, собственно как и третий, произошел с медведем и, как ни странно, с этой самой девочкой. Походу карма у ней с рождения была какая то не такая.

Медведь Балу (Маша и Медведь, смотрим?) скакал с детишками, которые обнимали его меховое тело и фотографировались рядом с огромной тушей. В медведе было жарко, поэтому из медведя периодически доносились традиционные, матершинные звуки и медвежья вонь.

Уже опытная, наученная подлым волком девочка, весело прыгала около Балу и очень подозрительно смотрела в живот медведю. Медведь от этого взгляда, упирающегося в пупок нервничал и смотрел на девочку сверху вниз, ожидая нехорошего.

А девочка все смотрела на ласкового зверя и прикидывала, настоящий он, или такое же фуфло голимое, каким оказался волк?

- Медведь, а ты настоящий? – ребенок решил не томить себя вопросами, а пошел ва-банк.

- Да девочка! Самый настоящий! – сказал медведь и присел рядом с прекрасным ребенком. Вонь пошла в нижние слои атмосферы, но даже и это не убедило недоверчивое дитятко.

- А вот мы щас это и проверим! – наученная горьким опытом с волком, пробормотала девочка, и сноровисто, запустила руку в пасть Балу .

- Веселое поздравление, которое медведь репетировал накануне застряло на выходе, плотно заткнутое маленьким, девочкиным кулачком.

- Мама!- Папа! А у него там… Зубы! – констатировала девочка, сосредоточенно ковыряясь по локоть в пасти у несчастного медведя. Игрушечные глаза Балу расширились и полезли наверх. Лапы животного судорожно задергались и из медведя, как из трюма Титаника, раздался глухой вопль, от чего Балу стал напоминать циркового чревовещателя. Девочка! – кричало из медведя – Вынь грязную руку из моего рта!

Ребенок судорожно вытащил обслюнявленную актером руку, а медведь кинулся на обочинку, на ходу сдирая с себя голову. Но, не добежав буквально пару метров, наткнулся на бордюр. Уставшая туша, с бурлящими внутри матами, плашмя грохнулась в траву, голова отлетела, обнажая ожидаемо-круглую и красную рожу. Рожа, ругалась, плевалась и была совсем не похожа на наивного и доброго Балу, каким все его знали из мультика.

Такого удара судьбы, причем второй раз за день, девочка явно не ожидала. Она только-только нащупала у медведя зубы и даже определила, что они настоящие и соответственно начала появляться уверенность в аутентичности медведя, как …

Отрыв веселой головы у доброго Балу разочаровал ребенка по самое немогу.

Представляю себе, Волк-фуфло, Балу-фуфло… Ну, что за жизнь такая, а?! Кому верить теперь…

А после того, как бывший медведь с матами снял лапы-перчатки и принялся остервенело чесаться где то в недрах костюма, выражение лица девочки приобрело такое удивленное выражение, будто медведь не чесался, а минимум, рожал трех поросят.

Последнее, что я слышал за уходящей с праздника девочки-припевочки, это ее тихий шёпот – нахуй-нахуй такие праздники!

(с) С.Кобах

Девяностые, они такие девяностые…

Кто то вспоминает их со злобой, кто то с удовольствием, кто то вообще тогда еще не родился, или в силу возраста не осознавал происходящее. Как сказал мудрец – «Не дай вам Бог жить в эпоху перемен». Я, конечно не мудрец и поэтому с ним не согласен. Я бы сказал так – «Дай вам Бог жить в эпоху перемен, выжить и развиться». Даже не знаю, что бы я сейчас делал, если бы не пресловутые девяностые. Хотя, наверняка я и работал бы там, где и сейчас, но мировозрение, отношение к людям, вещам, словам, сформировалось именно в этот период. Особо одаренные фантазеры называют это время – лихолетье. Да вы просто настоящего лихолетья не видели! Это было время, когда ломалось одно и строилось другое, но… Между «ломалось» и «строилось» был некоторый промежуток в котором и жил я, обыкновенный пацан Серега, со своими обычными радостями, горестями, вопросами и проблемами. Ничего выдающегося.

(я не лезу в исторические справки, все даты извлекаю из памяти, поэтому, вполне возможно где то не будет биться. Можно поправить, не обижусь)

Итак, дано: Я, пацан 20 лет, 170 рост, 54 вес. Круглые очки, из-за чего шурин меня частенько называл «Лаврентий Павлович», а сейчас дочь, глядя на фото того времени, говорит, что на Гарри Поттера похож. Не качок, а скорее дрыщ. Как то так.

… Для меня перемены, как и для всей страны, начались в августе 1991 года. Как раз в этот летний вечер, мы с другом возвращались на отцовской Волге из Белоруссии, где матушкина сестра, традиционно загрузила полную машину домашних закруток. Мы ехали, слушали кассеты, ломались, чинились, опять ехали. Было тепло и впереди была целая, студенческая жизнь! А как же иначе, ведь мы же только-только вылетевшие из гнезда, поступили в Геологоразведочный институт.

Но когда мы приехали в сумерках домой и открыли дверь, то первый вопрос-утверждение, немного вогнал меня в ступор. Меня спросили – «О! Вы живы? Это хорошо». Удивленный таким оригинальным «здрасти» я проследовал в зал в котором работал телевизор и тогда все понял. Понял, это не означает, что осознал. Вообще тогда, по молодости, грядущая перспектива мало связывалась с настоящим. Беззаботная молодось грешит этим, да. Вот и я, понял, что происходит какая то задница, но размеры этой задницы, а, главное, последствия, мне не дано было предугадать.

Потом родители улетели на Севера, поскольку отпуск кончился, а я с другом остались учиться. Первый курс помню смутно, потому, как учился))) Даже распад страны прошел как то вскользь сознания.

А потом поперла инфляция. Адская и неконтролируемая. Засыпал я? отложив на Сникерс немного денег, а на следующий день их уже не хватало. Но странно дело, я особо не переживал. Эх, молодость… Кстати, тогда я впервые попробовал йогурт и понял, что водка лучше.

Для решения своих финансовых вопросов приходилось брать отцовскую «Волгу» и таксовать ночами по Москве. Облезлые шалашовки, накуренные и пьяные бандюки, кого только не перевозил. Один раз серьезная команда в наколках, дула шмаль прямо в машине. Предлагали мне, но я отказался. Но это не помогло, надышался вместе с ними до веселой икоты и ехал потом улыбаясь всем встречным гаишникам.

Потом закончился первый, а там и второй курс института. Москва гудела от ночного веселья и еженедельных, громких убийств. Регулярно по ТВ показывали заказуху, недели не проходило, что бы не умертвили очередное, громкое имя. Но страшно не было. Вокруг цвела дикая коммерция, на каждом углу вырастали «палатки» с одинаковым ассортиментом. Я даже одно время подумывал бросить институт и организовать палатку, но неверие в собственные силы остановило меня.

Иногда в гости в шурину приезжал его друг Леха. Одетый классически в спортивный костюм, лакированные туфли и малиновый пиджак. О, этот пиджак! Это был символ того времени и предел мечтаний пацанов. И вот Леша подъезжал к дому и не спеша вываливал себя из Понтиака 6000. Это была первая иномарка, в которой я ездил. Это была не машина, это был венец творения человеческого разума и даже не предел мечтаний, а где то там, за их пределами.

На дорогах катались бандитские «Черокки» и «БМВ», за тонированными стеклами которых сидел весь набор статей уголовного кодекса.

А я садился в Волгу и гнал в ночь гудящей Москвы зарабатывать деньги на вкусняшки. И утром, посчитав заработок и мысленно распределив его по потребностям, запирал машину и плелся в институт на холодном троллейбусе, потому ,что на бензин денег не хватало. Два часа дороги, автобусом от Россошанки до Варшавки, потом 40-й (или 42-й?) троллейбус до Профсоюзной и опять автобус до института. Холодно, противно и сонно. Периодически я засыпал в транспорте, иногда даже стоя. Пару раз падал.

Причем просыпался в падении, но ничего уже сделать не мог.

Потом слаксы. Кто помнит, это бесформенное, но такое притягательное убожество? И я все таки накопил на них, накопил! Темно зеленого цвета, они казались мне верхом моды и изящества. Такие конкретно пацанские штаны.

Еще через год, товарищ доллар в одни сутки так скакнул вверх, что казалось невозможным рассмотреть, где он теперь, там в выси прячется. На окошках палаток появились надписи «куплю $». Причем даже был так называемый «ночной курс», где доллар стоил дешевле, чем днем. Одно время я этим пользовался. У меня товарищ работал продавцом в такой палатке, преимущественно ночью, и я повадился к нему в ночную смену покупать доллары по «ночному курсу». Сидим, трещим ни о чем. На окошке табличка – «Куплю $». Покупал чуть, а иногда и не чуть ниже курса. А утром ехал в общагу и там продавал их арабам и прочему въетнаму. На жизнь хватало.

Длилось это недолго, тем более стартовый капитал был не мой, а накапливать я не умел. Но закончилось это не из-за нехватки денег, а по очень банальной, в те времена причине. Как то под утро, я только уехал в общагу сдавать заработанное за ночь, к палатке подошли бравые хлопцы и, сунув в окошко обрезанное, охотничье ружье, вынесли все, что могли. После этого палатка закрылась. Как потом выяснилось, она стояла на весьма танкоопасном направлении и к ней, с периодичностью графика рабочего – день-ночь-отсыпной-выходной, наведывались люди с различным, огнестрельным оружием и просили еды и денег.

… Тогда я впервые попробовал шаурму. Настоящую, а не ту из мертвых мышей, которую готовят сейчас. Ее делали аутентичные арабы в кафе, на первом этаже общаги универа имени Патриса Лумумбы. Если кратко – Колумбария. Это было реально вкусно.

А потом арабы открыли кафе уже в нашей общаге, я подружился с ними и иногда, в отсутствии денег, они кормили меня бесплатно чечевичной похлебкой. Правда охали и качали головами, глядя как мы иногда выпиваем. Сколько лет прошло, а я до сих пор помню их и чечевицу. Спасибо, вам, ребята.

…На первом этаже общаги, оградив решеткой, поставили игральные автоматы. То ли покер, то ли еще что то, но народ там не переводился. Я в этом плане не азартный, а некоторые просаживали все, до копейки.

Кстати, несмотря на то, что у меня было жилье, я регулярно оставался в общаге. До дома два часа на общественном транспорте, а общага соединена переходом с институтом. И идти не холодно и поспать можно подольше. Без всяких проблем друзья выделили свободную койку и я частенько там ночевал. А иногда и жил неделями.
До сих пор вспоминаю, как матушка прилетела в отпуск, а я ушел в институт и совершенно без задней мысли, вернулся спустя две недели. На улице холодно, так чего морозиться? Сейчас понимаю, чего стоило матушке не отходить меня словами ругательными.

Потом лето, я работаю в карьере, потом опять учеба. Семинары, коллоквиумы, практика, водка, веселье. Москва не успокаивается, я иногда таксую. Правда после того, как сунули (правда недосунули) нож в бок, всего лишь из-за нежелания платить за дорогу, я бросил это дело. Тем более, что наклевывалась свадьба. Моя свадьба. После которой осталось пол гаража водки, которую мы с друзьями пили целый год. Водку я менял на еду, расплачивался ей в такси. Хороший продукт водка, востребованный.
Один раз голосуем с другом, в общагу собрались ехать, останавливаются ПГ. Патрульная группа. Ну думаю все, прощай праздник, здравствуй обезьянник. Денег нет, зато полно водки. Открывается окно – куда едем? – интересуется страж.

- Беляево.
- Поехали.

Никто не удивился, погрузились и поехали. По дороге выяснилось, что у нас есть водка, а у них конфеты. Пили все, прямо на ходу под карамельки милицейские. Причем водитель тоже употреблял.

А в обезьянник мы попали потом, когда гоняли соседей по дому, выясняя, кто проколол колеса у Волги.

В конце пятого курса у меня родилась дочь, а в этом году у ней выпускной. У нее еще все впереди и я завидую ей, потому, что она еще не знает, как быстро летает время.

Сергей Кобах

Вчера в обед позвонил мелкий из дома (я частенько без обеда работаю) и страшным голосом сообщил, что «Мы, совершенно случайно, котом клянусь!, разбили твой объектив». Кстати, вместе с клятвопринесенным котом. Объектив стоял на подоконнике и, как я думал, никому не мешал. Но когда в доме дите и кот, то в нем (доме) не остается безопасного места. Что и было доказано.

Ну думаю, вернусь домой, ухи всем пооткручиваю. А коту, заодно и яйца. А то иш ты, активный какой в мое отсутствие! Тем более, что стоит сейчас этот объектив 80 т.р. Canon 70-200. В общем какая то не бюджетная игра у них получилась. Хотя рядом стоял Canon 16-35, тот вообще сейчас за сотню стоит. Так, что, если можно так сказать, они грохнули удачно.

На мой вопрос, что разбилось, грустный голос поведал, что «все разбилось». И по всей комнате осколки, осколки и осколки.

Мысленно похоронив объектив и прочитав над ним торжественную речь, вечером вваливаюсь домой, весь такой суровый и окутанный аурой справедливого наказания виновных.

Переоделся, умылся. Послушал, как «кот туда прыг… а я такой к нему… а он такой скок… а я ему помочь… а он туда…. а я… а он… и объектив упал. Вот»

Ну что, говорю. Теперь придется все твои игрушки продавать. Планшет, ноутбук, колонки там, что еще есть, и покупать мне новый объектив.

Мелкий только кивнул и ушел в свою комнату. Через некоторое время смотрю, тащит колонки на стол. Зачем? – спрашиваю. Будем тебе на объектив собирать, говорит. И такой весь грустный-грустный.

… У него колено травмировано, уже третий месяц дома сидит, на домашнем обучении. В четырех стенах. Мы в будни на работе, он один с котом. Ну и учителя еще приходит. А пацану девять лет, самое время прыгать да носиться во дворе, а он дома сидит. Подумал я про это и аж сердце защемило. Да крутись, оно думаю, все конем! И осколки по квартире, и объектив этот вшивый. За учебу отругаю, если что. За не мужские поступки тоже. За вранье. А за это… Гори они огнем эти железки со стекляшками!

Слова ему не сказал плохого за объектив, ни ругал, ни наказывал. Рассказал только, что за цену разбитого объектива можно всю его комнату конструктором Лего выложить. Впечатлился.

… А потом вспомнил, как я отцу, в шестнадцать лет разбил машину. Август 1989 г. Он разрешил мне по деревне проехать, а я на трассу выехал. И при съезде с нее на проселок, не рассчитал и промазав мимо мостика, влетел в канаву. Морда вся покорёжена, причем у машины от удара, у меня от страха. Пришел домой и, зная батю, ждал нехилых люлей по организму. Он посмотрел на меня, молча оделся и ушел к машине, которая все еще торчала в канаве. Потом приехавшим гаишникам пояснил, что сам был за рулем и не справился с управлением. А мне ни слова ни пол слова упрека. Только сказал – живой? И ладно…

Ни одна сломанная, тем более не специально, вещь, не стоит ругани между любящими людьми. И что бы мне не говорили доморощенные педагоги-теоретики, сейчас я поступил правильно. Как и мой батя. И я очень хочу надеяться, что похож на него. И не только этим поступком. И мой сын будет похож на меня в том хорошем, что есть во мне.

Сергей Кобах