Утром 18 мая 1973 года пять рабочих лесосеки в районе речки Арша, что находится в 97 км западнее Читы, услышали над собой взрыв. Было около 10 утра по местному времени. Подняв голову, они увидели обломки падающего самолета и летящие вниз тела. Позднее трупы, многие из которых были без одежды, и обломки самолета были обнаружены на участке протяженностью 10 км. Всего на том злополучном борту Ту-104А, с регистрационным номером СССР-42379, находилось 68 взрослых пассажиров и 4 ребенка, а также 9 человек экипажа. Самолет 201-го летного отряда вылетел вечером 17 мая из столичного аэропорта «Домодедово» и после посадок в Челябинске и Новосибирске прибыл в Иркутск, где произошла смена экипажа.
Далее рассказ от лица судебного медика Акопова Вила Ивановича.
19 мая 1973 года рано утром мне позвонили домой и сказали, чтобы я немедленно явился в облисполком в связи с чрезвычайным происшествием. В кабинете председателя собралось местное начальство: председатель и заведующие отделами облисполкома, инструктор обкома партии, зав. облздравотделом, прокурор области, а также следователь прокуратуры, начальник Бюро СМЭ и я. Совещание начал прилетевший из Москвы крупный начальник КГБ, если не ошибаюсь, в звании генерала. Вел он себя как самый главный, несмотря на высшее руководство области, коротко и как-то нехотя, он сообщил, что накануне, 18 мая, при посадке потерпел аварию рейсовый самолет ТУ-104 Москва-Чита, все погибли. Есть подозрение, (хотя ему это было известно точно), что самолет взорван на высоте около 6 тысяч метров. Задача состоит в том, чтобы за один день вскрыть все трупы и на завтра представить документы. Все должно быть выполнено совершенно секретно, никому о случившемся и о результатах экспертизы ничего не сообщать. По всем вопросам обращаться (тут он слегка повернулся и показал на человека в форме юриста) к следователю по особо важным делам при Генеральной прокуратуре СССР Любимову. И все! «Приступайте к организации работы», - подытожил он. Однако никто не уходил, и после некоторой заминки и подавленности я спросил: сколько трупов? Генерал неохотно и не глядя на меня, ответил: 76 пассажиров и экипаж. Я спросил, надо ли их вскрывать, исследовать или только произвести осмотр? Генерал, не поворачиваясь ко мне, недовольно спросил председателя облисполкома, имея в виду меня: «кто такой?». Получив ответ, что это председатель постоянной комиссии по здравоохранению и соцобеспечению облисполкома (а я с места добавил: «эксперт, заведующий кафедрой судебной медицины»), он раздраженно сделал мне замечание, что я не понял задачу, что это приказ, который надо выполнять без обсуждений и вскрывать по всем правилам, оформляя полноценные документы. Вмешался зав. облздравотделом: с почтением обращаясь к генералу, он сказал, что здесь присутствует начальник Бюро – человек опытный в практической работе и все будет сделано. Но тут поднялся сам начальник Бюро - Большов Лев Александрович (недавно мы с ним вспоминали эту экспертизу в станице Вешенской, куда он переехал жить к дочери, заведующей отделением судмедэкспертизы). Он сказал, что все это выполнить в один день невозможно, назвал количество экспертов Бюро и кафедры, санитаров и машинисток. Генерал назидательно, строго и несколько презрительно повторил, что все возможно, когда есть приказ, «только скажите конкретно, сколько нужно помощников». Услышав ответ, он тут же приказал вызвать всех экспертов из Иркутска и Улан-Уде, и они прибыли в этот же день (почему-то не были вовлечены военные эксперты, имевшие больший опыт экспертизы авиатравм). К неудовольствию генерала, Л.А.Большов не унимался: надо всех летчиков и подозрительные трупы направлять в секционную кафедры, где есть стационарный рентгеновский аппарат, а я добавил, что один секционный стол кафедры и пять столов Бюро СМЭ недостаточны для такого количества трупов. Зав. облздравотделом предложил использовать патанатомические морги всех больниц, а председатель облисполкома заключил: все остальное обсудите со следователями.

Следует отметить, что слух об аварии в городе прошел еще накануне. Встречающие в аэропорту трижды слышали объявление о задержке рейса (это когда уже было точно известно о его падении!), они заподозрили неладное по поведению работников. Ни на какие вопросы, никакие организации им не отвечали. А ведь многие встречали близких родственников, среди пассажиров были и наши знакомые. Этим рейсом возвращались с совещания в Москве заместитель заведующего облздравотделом и директор медучилища.

Как потом мы узнали, 18 мая были привлечены военные для поисков и сборов трупов в тайге. Их собрали в ангаре аэропорта, а 19 мая опытный эксперт и следователь распределяли их по моргам. На кафедру были доставлены 9 трупов: членов экипажа, четверо из которых, находились в кабине и двух подозреваемых в причастности к взрыву. У здания кафедры, как и при моргах, дежурили автоматчики, не пропускавшие без разрешения никого. А надо сказать, что желающих было много: это представители партийных и советских органов, прокуратуры и милиции, которых приводило сюда не только любопытство, но и желание быть информированными и прикоснуться к столь важному событию. Машиностроительный завод Читы срочно изготовил цинковые гробы, предназначенные для вскрытых трупов. Дежурные рабочие разместили перед входом на кафедру 9 цинковых гробов и по мере готовности закрывали их и запаивали. По мере накопления приезжали грузовые машины, которые наполнялись гробами и везли их в аэропорт, откуда самолетом отправляли в Московский крематорий, а оттуда привозили урны, которые выдавались родственникам. Трудно объяснить эти абсурдные правила и жестокость по отношению к родственникам. Многие пытались найти в морге своего сына, отца, супруга, чтобы до отправки в крематорий проститься с ним, но от них скрывалось место пребывание тела, они не допускались в морги, а о получении согласия на кремирование от родственников - и речи не было.

В середине дня (19 мая) к нам привезли тело мужчины, без одежды, у которого вся передняя поверхность туловища, органы грудной и брюшной полостей, а также правая нижняя конечность с частью ягодицы и поясничной области отсутствовали. Голова была резко деформирована, сплюснута с боков с запавшими внутрь глазными яблоками, множеством мелких линейных ран на поверхности и обнажением отломков костей в теменной области. На шее по передней поверхности отсутствовала кожа в месте с органами шеи, на которой удерживался галстук темно-синего цвета, обвязанный обычным узлом. На уровне левого лучезапястного сустава отсутствовала кисть, также как и правая рука на уровне верней трети предплечья, поверхности отделения было размозжены, с множеством кожно-мышечных лоскутов свисающих на разном уровне. Было ясно, что это и был тот самый труп, который искали среди всех остальных.

Мы тут же об этом сообщили московскому следователю Ю.Любимову, и попросили дать задание отыскать оторванную правую ногу. Предварительно на основании осмотра мы отметили, что незадолго до взрыва неизвестный был в вертикальном положении с приведенными к области верхней части груди руками, в который держал взрывное устройство, о чем свидетельствовали оторванные кисти и передняя поверхность туловища на уровне всей грудной области, а также ушибающее действие газов и опаление лица и волос.

Вскрытие производили 20 мая, а закончили все исследования и заключение 21 мая. Постановление было вынесено следователем по особо важным делам при генеральной прокуратуре СССР государственным советником юстиции 3 класса Ю.Любимовым, одно на 86 трупов, в котором записано, что 18 мая 1973 года в 3 часа 30 минут вблизи аэропорта г. Читы, на высоте около 7000 метров потерпел катастрофу пассажирский самолет ТУ-104, который упал в лес. Все пассажиры и экипаж погибли. На разрешение экспертизы было поставлено 13 вопросов. Исследование трупа производилось мной и ассистентом кафедры Б.В.Лозовским, в присутствии следователя городской прокуратуры. К утру из морга горбольницы, доставили правую нижнюю конечность с частью обнаженной ягодицы и тазовыми костями и обнаженной головкой бедренной кости и осколком длиной 18 см. На бедре, голени, стопе имелось множество рваных ран и ссаднений. Были измерены все части конечности, особенно стопа, описаны линия отделений, взята мышца для определения группы. Весь труп и отдельно эта конечность подверглись рентгенографии, на рентгенограммах из области спины, особенно на обеих стопах и голенях были обнаружены множество идентичных металлических частиц, что вместе с другими данными позволило утверждать, что доставленная нога принадлежит трупу. Кроме оторванных передней стенки туловища и нижней конечности, на трупе имелось множество рваных ран, открытых и закрытых переломов почти всех костей черепа, туловища и конечностей. Совершенно неожиданным оказалась огнестрельная пулевая рана на спине со всеми признаками входного отверстия, это подтверждалось стереомикроскопическим и участково-послойной рентгенографией кожного лоскута, а также контактно-диффузионным исследованием, при котором с помощью рубеановодородной кислоты в метаноле было доказано наличие меди вокруг огнестрельной раны. Об этом сразу после всех исследований по телефону я сообщил следователю. Тот выразил недоверие, срочно приехал и, отметив, что пулевой раны быть не должно, внимательно все осмотрел и выслушал объяснения. Вскоре он приехал с генералом, который отметил важность сенсационной находки, выслушал и предупредил, что ошибки быть не должно. Важным для следствия была идентификация личности, которая была затруднена тем, что не было одежды, голова была деформирована, лицо с множеством повреждений, правая нога отделена от туловища, конечности и другие кости скелета с множественными переломами. Пользуясь тем, что был проректором института, я по своей инициативе привлек высококвалифицированных специалистов: анатомов, челюстно-лицевого хирурга, ортопеда-стоматолога, рентгенолога.

Затем вместе с анатомами и рентгенологом мы провели антропометрические и рентгенологические исследования всех целых и пригодных для измер