Конец августа.

Пилот утром идёт на работу, её путь к остановке пролегает по небольшой заасфальтированной тропинке. Она идёт по мокрому после дождя асфальту, старательно обходя переползающих дорогу улиток. Кое-где на тропинке она замечает их раздавленные панцири. Кто-то также шёл, спешил на работу, оставляя за собой безжалостно раздавленные улиточьи жизни. Она посмотрела на ползущую улитку, перешагнула её и подумала: «Может тебе повезёт, и ты успеешь проделать свой путь».

Всё разумно, всё живое, а люди так бездумно принимают чужие жертвы и считают, что так и должно быть. Они же цари природы! Пупы вселенной! Они убивают живых существ, съедают их плоть и не испытывают ни малейшего чувства благодарности за то, что кто-то принёс себя в жертву для того, чтобы сегодня они насытили своё тело и жили. Нееет. Они даже не осознают, что кто-то делает это для них, ради их жизни. Они думают, что те, кого они уничтожают и поедают, просто скот, который создан именно для того, чтобы они, люди, набили своё ненасытное брюхо.

Ненасытность и неблагодарность за то, что у них есть, за то, что этот мир даёт им – вот основные черты человека. Они разрушают и портят всё, к чему прикасаются, так же, как неразумные дети ломают свои игрушки. И они не хотят ни за что отвечать, хотят только брать. Мир снисходителен к детям. Но рано или поздно, взрослеть всё равно придётся.

Она снова посмотрела на «спешащих» куда-то с риском для их жизни улиток и мысль её повернула немного в другое русло. Мы, люди, не замечаем их, но с глупым самодовольством считаем, что нас-то обязательно должны заметить! Люди сотрясают пространство своими стенаниями и жалобами, молятся неведомым богам и клянчат, клянчат и клянчат.

«За что?!», – вопиют они, когда с ними или их близкими случается беда: «За что!!!!???? Где же ты Бог!?? Спаси!!!» – и тут же сами бездумно прерывают чью-то жизнь, как жизнь этих ползущих через дорогу улиток и не слышат их предсмертного вопля: «За что!!!????»

Так почему люди считают, что кто-то должен, и просто обязан (!), слышать их, слышать каждого из них? Вам никто ничего не должен! Может быть, для кого-то вы тоже просто переползающие дорогу улитки, и кто-то тоже спешит.

Разум.

Верят в это существа под названием люди или нет, но всё разумно в этом мире и он насквозь пронизан разумом и Солнце, как одна из бесчисленных звёзд, тоже разумно. Благодаря ему мы живём, и оно же может уничтожить нас в одно мгновение. И для него мы просто мельчайшая пыль, подобная той, которую мы ежедневно сдуваем с мебели.

Солнце.

Воспоминание пилота.

Как-то ей было не уснуть, она лежала, просто закрыв глаза, но сон не шёл. Что-то странное бродило в ней, непонятное чувство, как будто она что-то забыла и не могла вспомнить. Её куда-то тянуло, но она не знала куда, это было что-то странное, похожее на тоску по дому. Какая-то мелодия зарождалась у неё в голове, сначала она напоминала печальную песню, а потом стала меняться: непонятные неожиданные для пилота переливы, спады и подъёмы, это уже вроде была и не музыка, а что-то совсем другое.

Неожиданно «перед глазами» возник диск Солнца, но виден он был так, как если бы на него смотрели из Космоса. Странные «звуки» были в голове пилота, хотя это, наверное, были уже не звуки, а что-то иное, что сознание воспринимало как звуки, они стали усиливаться и приобретать ещё более замысловатые формы. Пилот внутренним взором «смотрела» на Солнце. И вдруг после очередного перелива её «песни» ей показалось, что Солнце «заметило» её и как бы «взглянуло» на неё!

Пилоту померещилось, что по Солнцу прошло волнение, и оно… вспышка… и пилот ощутила, что она умирает. Её сердце, казалось, начало медленно замирать, дыхание останавливалось, в голове что-то такое замелькало, откуда-то издалека ей послышался «голос» штурмана: Закройте её, быстро!!! И вроде как обращение к ней: «Ты не можешь теперь как раньше! Ты – человек!!!» Буквально через секунду её отпустило, дыхание восстановилось, и это ощущение странного медленного тягучего умирания исчезло.

«Голос» штурмана: Ты что делаешь!?

Пилот в смятении: Я не понимаю. Мне, кажется, было нехорошо.

Штурман: Не делай так больше.

Пилот: Я не очень поняла, что я сделала-то?

Штурман: Это трудно объяснить, а тебе в это поверить, но ты с ним заговорила, и оно тебе ответило. Но ты – человек! А человеку не выдержать эту энергию. Ты не то чем ты была раньше.

Пилот ещё не вполне пришедшая в себя от приступа, в полном изумлении: С кем заговорила?

Штурман: С Солнцем.

Продолжение размышлений пилота: «Да, всё разумно в этом мире, мы живём рядом с величайшим разумом – Солнцем и не замечаем даже его, где уж нам заметить что-то ещё. Друг друга не замечаем, но по-прежнему хотим, чтобы заметили нас. По-прежнему пытаемся разговаривать с Богом и что-то у него выпросить и выторговать, но ведь чтобы «говорить» с тем, что люди называют Богом, надо самим быть им быть – быть Богом».

Воспоминания пилота о рассказе её матери.

Маленькая пилот разговаривает с гостями, которые пришли к родителям: «Когда я вырасту большая, мама с папой станут маленькими, и я буду их в садик водить», – по-детски смешно, плохо выговаривая слова, но важно, рассказывала пилот.

Кого-то из взрослых позабавили слова маленькой девочки, и ей решили задать провокационный вопрос: «Если мама с папой станут маленькими, а что будет с бабушкой?»

«А бабушка… станет бабой-ягой!», – ничуть не смутившись, и практически без раздумий ответил ребёнок.

«Тогда я ещё ничего не знала о смерти и для меня её просто не существовало. В моём подсознании существовал лишь какой-то вечный цикл преображений. Но потом я узнала, что такое смерть», – думала пилот.

В её памяти выплыла картина:

Маленький розовый гробик, плачущие, одетые в чёрное люди, общее чувство подавленности. Пилот знала кто лежит в этом гробике, это была девочка, с которой она играла вместе в куклы. У этой девочки ещё была такая замечательная кукла, которая, когда её наклоняли, закатывала глазки и говорила «мама». А теперь эта девочка лежала там, в этом розовом гробике и все вокруг плакали. Так пилот в первый раз увидела, что такое смерть и научилась её бояться.

Сон пилота, небольшой отрывок, почти мгновение, ей было лет 20, когда он ей приснился.

Кто-то целится из пистолета в стоящего рядом с пилотом человека, пилот замечает это и без раздумий бросается между убийцей и жертвой, в надежде закрыть этого человека своим телом. Но выстрела не последовало. Теперь пилот сама стоит и смотрит в дуло пистолета, которое направлено прямо на неё. Но убийца почему-то не стреляет.

«Что же ты не стреляешь… что же ты…», – колотятся мысли в её голове, колотятся так же лихорадочно, как колотится и её сердце. Нервное напряжение нарастает, а убийца всё медлит и медлит, будто растягивая какое-то удовольствие. Пилот чувствует, как это ожидание смерти выматывает её и истощает силы. В какой-то момент она не выдерживает, ноги её слабеют, подгибаются, она падает на колени и закрывает лицо руками, в последнюю секунду замечая, как какая-то тёмная тень закрывает её и стоящего за ней человека от этого чёрного зияющего дула. Выстрела она так и не услышала.

Пилот, просыпаясь и с ненавистью к себе: Скотина трусливая! Я – трусливая скотина!

Голос Штурмана: Спокойно, пилот, это всего лишь тест, никто не пострадал.

Пилот: Тест!? Никто не пострадал? Ты не понимаешь! Я – трусливая скотина!

Штурман (сурово): Спокойно, я сказал! – и добавил уже мягче, – Раз на раз не приходится.

Пилот: Какой там раз на раз! Что ты вообще такое несёшь! Да, я в детстве была смелее, чем сейчас!

И пилот вспоминает, как мама ей рассказывала один случай, сама пилот этого не помнила:

Ей было где-то 2-3 года. Все сидят в большой комнате и разговаривают. По включённому телевизору идёт художественный фильм про войну. Взрослые немного увлеклись разговорами и вдруг замечают, что маленькая пилот, вооружившись палкой, которую использовали для раззанавешивания штор, бросается к телевизору с явно очень серьёзными намерениями. Её еле успели поймать.

Когда ребёнка разоружили, решили всё же разобраться в ситуации: «Маленькая, ты зачем с палкой то на телевизор?»

Насупившаяся пилот: «А зачем там плохой дяденька хорошего убил?»

Как оказалось, она тогда не вполне различала реальность и кино. Не различала и думала, что то, что показывают – это реальность и, тем не менее, не боялась и готова была сражаться. То есть напала-то она совсем не на телевизор. Потом ей, конечно, объяснили, что то, что показывают, это всего лишь кино, и не по-настоящему.

Пилот штурману, отрываясь от воспоминания: Понимаешь, я тогда не боялась!

Штурман: И что? Тогда не боялась, сейчас боишься. Это ни о чём не говорит. Ты слишком быстро выносишь суждения о себе. К чему это самобичевание? Во-первых, в маленьких детях их сущность часто ещё не подавлена окружением, и им легче её проявлять. А во-вторых, страх не так уж плох, как тебе кажется, пилот.

Пилот уже спокойнее, но всё ещё язвительно: И чем это он, страх, не плох?

Штурман: Хотя бы тем, что в определённой степени, именно благодаря ему ты ещё до сих пор жива.

Воспоминание пилота о другом сне, пилоту 25-27 лет:

Во сне сознание пилота не раздвоено, и она ощущает всё происходящее как реальность.

Какое-то огромное здание в современном техно стиле. Лабиринтам помещений, казалось, нет конца. Это был очень серьёзный стратегический объект. Пилот, как всегда, была «в ударе». Она была разведчиком и диверсантом, в большей степени диверсантом, высокого уровня. За время своей работы она приобрела широкую известность, как в своей среде, так и среди своих противников. У неё были поистине невероятные способности. Её фирменным знаком было совершать диверсии и добывать сведения практически прямо на виду у противника прямо под носом, совершенно при этом не скрываясь. И, несмотря на все попытки её поймать, она всегда уходила и выкручивалась из любой ситуации.

У неё, и правда, были феноменальные способности, поговаривали, что её можно было в прямом смысле схватить за руку, а она всё равно непонятным образом выскальзывала. Сейчас она снова была на задании, в то время как за ней охотилась целая группа бойцов. Десять здоровенных мужиков носились за ней по этому зданию в тщетных попытках её поймать. Им уже даже неважно было предотвратить действия пилота, задача была другая, им нужно было, во что бы то ни стало её поймать и уничтожить. А её это только веселило, она, будто играла с ними: «Давайте, давайте, поймайте ветер!»

Однако радовалась она рано. В этот раз она работала не одна, как обычно, а с молодой напарницей. Тут-то её и ждал провал. Её напарница не обладала теми же свойствами, что и пилот и её схватили, схватили прямо на глазах у пилота. И вот её преследователи стояли и держали напарницу пилота, приставив к её горлу нож.

«Возвращайся, пилот, ты же знаешь, нам не нужна её жизнь, нам нужна твоя», – услышала пилот жёсткий голос одного из своих врагов: «Выбирай сама, кто должен умереть сегодня».

Они были недалеко, но пилот знала, она всё ещё может уйти, она всегда уходила, она могла уйти даже от летящей пули, для неё это не проблема.

Пилот развернулась. «Отпускайте её, я иду», – ответила она. Никакого страха. Внутренне она уже была готова к тому, что они её убьют. Пилот подошла к ним совсем близко.

«Отпустите её, я не сбегу», – снова повторила она. Но ей не поверили, тот же человек с холодными, непроницаемыми глазами и жёстким голосом криво усмехнулся и с ядом произнёс: «Ну, нет, нам слишком хорошо известны твои способности. Мы убивать тебя не станем. Ты сделаешь всё сама. Здесь и сейчас», – он протянул ей большой нож, – «У тебя не так много времени. Решай, либо умрёт она, либо ты. Даю слово, что если ты себя убьёшь, мы её отпустим. Не сделаешь этого – перережем ей горло».

Пилот посмотрела в эти бездушные глаза и прочитала по ним, что он не лжёт. Её враги сдержат слово. Им действительно нужна была только её смерть, больше ничего. И всё же такого исхода пилот не ожидала. Она ожидала смерти? – Да. Но не ожидала, что ей предложат сделать это самой. Она как-то неуверенно взяла протянутый ей нож, посмотрела на свою напарницу, снова на нож.

Внутри что-то сжалось, и её мысли впали в смятение: «Нет, я не могу сделать это сама! Я не хочу!», – метались они. Она стояла молча, и в каком-то странном оцепенении смотрела на нож.

«Решай!», – снова услышала пилот этот зловещий голос.

«Я сделаю это», – наконец услышала она свой, но ставший каким-то чужим голос.

Она приняла решение, но тело не повиновалось, руки застыли. Тело не хотело умирать, ведь оно было такое живое: «Я не хочу!!!!», – кричало оно.

«Я не хочу боли!!!! Я не хочу, я боюююсь!», – отозвалось в мозгу у пилота. Она чувствовала, как её постепенно охватывает слабость, пот выступил у неё на лбу, взгляд замутнился, она не видела уже практически ничего, кроме лезвия ножа, оно был так близко к её груди. Воображение услужливо рисовало ей, как нож входит в её грудь, разрывая плоть, она его практически ощущала.

«Решай!», – прозвучало снова, уже будто издалека. Пилот опять взглянула на свою напарницу и на такой же нож у её горла, увидела её расширенные глаза.

Мысли снова заметались: «Я должна… надо только сделать это быстро… а если… а вдруг у меня не получится… вдруг нож ударит в ребро… боль? Я не хочу!!!», – снова завизжало тело.

Мозг пилота работал лихорадочно: «Надо попасть между рёбер… надо в сердце… надо быстро…»

Но рука оцепенела, она не подчинялась. Тело пилота холодело от ужаса и ноги стали как ватные, чтобы не упасть, она прислонилась к стене, всё ещё держа нож у груди, готовясь для удара: «Я сейчас… сейчас… сейчас…», – повторяла она слабеющим голосом, ноги ослабели окончательно и она начала сползать по стене.

Она сидела у стены, всё также держа нож и всё также повторяя бледными губами почти в полуобмороке: «Я сейчас…»

Тот же человек с холодными глазами подошёл к ней, присел напротив и пристально глядя на неё, наблюдал за её внутренней борьбой, казалось, с каким-то почти садистским любопытством. А она всё не могла нанести этот проклятый удар.

Пилот бросила последний взгляд на напарницу и видит, как приставленный к той нож уже почти впивается в её горло, и она решилась. Секунда, рука дёрнулась для резкого сильного удара, теперь она готова была его принять.

Внезапно её запястье будто сдавили железными клещами. Это было так резко, что она даже не сразу поняла, что произошло. Её враг, который с таким интересом наблюдал за её душевными мучениями, схватил её за руку, остановив удар, который она собиралась себе нанести. Снова его непроницаемые глаза и слова, как показалось пилоту, со скрытой издёвкой: «Я не могу позволить тебе это сделать. Я так тебя люблю».

И эта его издёвка добила пилота. Переборки лопнули, заклёпки из парового котла повылетали, атомный реактор взорвался, как ещё можно описать состояние пилота. Всё! Не было больше страха, ей всё было всё равно и жизнь и смерть. Ей неважно уже было, что с ней сделают: убьют, не убьют, что вообще случится потом.

Как она на них орала. «Гады, сволочи!», – это лишь самые мягкие эпитеты, которым наградила их пилот. Она готова была разорвать их всех, и она чувствовала, что могла это сделать потому, что это был ураган, она была – ураган, торнадо, взрыв неимоверной силы. Эта энергия могла смести всё на своём пути.

Нечто буквально вырывалось у неё изнутри, какое-то непонятное существо. И это «нечто», это существо было неимоверной мощи. В памяти резко сверкнула картинка: Она что-то такое, постоянно меняющее форму. Свет, вспышки, и обрывки телепатических «фраз»: «Это нельзя так оставлять», «Знаю…», «Я к тебе…»

Пилот резко просыпается всё ещё в диком бешенстве с ругательствами на губах.

Голос штурмана: Тише, тише. Это всего лишь тест, тест это.

Пилот взрывается: Тест!!!!!???? Далее следует непереводимый поток слов.

Штурман: Не надо столько текста, я всё это уже слышал. Я не хотел. Ты сама просила об этом.

Пилот буквально взревела: Не надо говорить мне, что я сама. Я не просила!!! Какой в этом смысл?!!! Какой?!!!! Что вы придумаете на следующий раз?!!!

Штурман: Ты хотела преодолеть страх смерти. Ты его преодолела.

Пилот в ярости прерывает: Что ты вообще понимаешь! Ничего я не преодолела! Ты думаешь, я смогла бы сделать это ещё раз, повторить, в этой реальности?!!

Штурман: Я очень рассчитываю на то, что тебе не придётся это повторять, потому что результат в любом случае будет трагичным. Если ты не сможешь, и по твоей вине кто-то погибнет, ты себе вряд ли это простишь, а если сможешь.

Пилот: Тогда какой во всём этом смысл?!!!!!

Пилот отрывается от воспоминаний.

«Какой в этом смысл?» – спрашивает она себя, – «Какой смысл в переживании близости и неминуемости смерти? Какой смысл в том, что она испытала этот страх?»

«Страх – это тоже энергия. Он ни хорош и ни плох», – так говорил ей Штурман, – «Всё зависит от твоих отношений с ним. Именно твой страх бережёт тебя, именно он остерегает тебя от безрассудных действий и даёт время на размышление. И он же может подавить твою волю, парализовать, привести к гибели».

Всё зависит от тебя. Научись пользоваться своим страхом. Помнишь, как в тот момент, когда ты тонула в море и смерть действительно была совсем рядом, именно твой страх перед паникой заставил тебя эту самую панику погасить и помог тебе продержаться, пока тебя не спасли. Знай, страх можно использовать, чтобы напугать другой свой страх. Помни, ещё раз повторю, это всего лишь энергия и надо просто научиться ей пользоваться.

Представь, что ты ведёшь машину, в ней есть педаль газа, есть педаль тормоза. Если ты будешь всё время жать на газ, то ты далеко не уедешь, если ты будешь держать ногу на тормозе, ты вообще никуда не сдвинешься. И только пользуясь и тем и другим, ты можешь совершить своё путешествие.

Страх – это твоя «педаль тормоза». Надо просто разобраться, научиться чувствовать, когда её надо нажимать, а когда нет.

Смерти не существует. Сущность бессмертна. Страх смерти – это просто повод подольше задержаться в игре под названием «Эта жизнь», и получить от неё то, что ты хочешь. Многие культуры проводили своих соплеменников через обряд инициации (посвящения), который часто сопровождался близостью смерти и иногда даже заканчивался ею. Ты спросишь меня, «зачем?»

«Зачем?»

Ответ на этот вопрос пилот позднее нашла в одной из книг:

«Когда воина начинают одолевать сомнения и страхи, он думает о своей смерти.

Мысль о Смерти – единственное, что способно закалить наш Дух.

К тому моменту, когда человек осознаёт устрашающую природу знания, он осознаёт и то, что Смерть на этом пути – верный Попутчик, незаменимый Партнёр, который всегда рядом. Смерть является главным фактором, превращающим Знание в Энергию и в реальную Силу. Прикосновением Смерти завершается ВСЁ. И ВСЁ чего она коснулась, становится Силой».

Пилот слышит разговоры в транспорте:

Двое мужчин среднего возраста громко обсуждают ситуацию в стране, как обычно в таких разговорах, с непременными поисками виноватого в их непростой и нелёгкой жизни. Когда дело дошло до обсуждения власть имущих и до их поливания грязью, пилот, с выражением тоски и скуки на лице, отвернулась и уставилась в окно. Нет, не то чтобы она была полностью на стороне этих самых власть имущих и одобряла абсолютно все их действия, просто ей смертельно надоело, когда о власти, с видом знатоков, рассуждают люди, не имеющие ни малейшего понятия, что это такое.

«Они видят только внешнюю картинку и замечают только то, что хотят замечать. А хотят они замечать исключительно материальные атрибуты: дома, машины, дорогие вещи, возможности, которые могут дать деньги, ведь деньги частый спутник власти. Это – всё, на что они смотрят, смотрят потому, что хотят иметь то же самое. Вот только это далеко не всё. Отдают ли они себе при этом отчёт, что за всё это надо платить тем или иным способом? Да, за всё надо платить», – думала пилот.

Воспоминание пилота о её сне.

Город – странное сочетание реальности и сказочности, его строения можно было бы, наверное, отнести к 17-18 веку в Европе, какие-то каменные дома, ратуши, башни, попадались здания похожие на дворцы. Однако к реальным историческим событиям этот сон не имел никакого отношения, но это пилот поняла позже, после пробуждения. А в тот момент – момент сна, всё, что происходило с ней, было для неё абсолютно реально и её сознание в этот раз не раздваивалось, как это случалось обычно.

Итак, сейчас (во сне), она видела город, и он принадлежал… – ЕЙ. Она была его единственным и полноправным правителем, точнее, правительницей. Власть её была непререкаема. Она решала всё, абсолютно всё. В принадлежащем ей городе, в целом, царили мир и спокойствие, но как это водится, даже в самом тихом месте, здесь иногда происходили беспорядки и совершались преступления. Это случалось крайне редко но, всё же случалось. И судить преступников за их деяния приходилось тоже ей – пилоту.

Город действительно был необычным и законы в нём были также необычны. Тюрем в городе небыло вовсе, а приговор, который мог быть назначен осуждённому, был до чрезвычайности прост: либо преступника после разбирательства отпускали восвояси, либо ему отрубали голову. Причём, приговор этот приводился в исполнение довольно быстро. В этот день пилота снова вызвали как раз по вопросу разбирательства с судебными делами.

Она была в каком-то мрачном помещении, чем-то похожем на подвал старинной башни, а может быть это и был подвал башни. Здоровенный палач по очереди выводил к ней заключённых. В этот раз их было двое. Кинув быстрый взгляд на первого заключённого, и увидев его отвратительное лицо, на котором, казалось, были отпечатаны все пороки, которые только могут быть на свете, пилот, не раздумывая ни минуты, приговорила этого человека к смерти. Вторым был совсем молодой мужчина. Вызывающий наглый взгляд, неприятная улыбка, он жутко не понравился пилоту с первого взгляда, и она также вынесла ему смертный приговор. Так, быстро покончив с этой обязанностью, пилот вышла из помещения, чтобы теперь отправиться на праздник, где её уже давно ждали.

Был поздний вечер, на улицах было темно, и они были освещены лишь масляными фонарями. Пилот спешила. И, вот она оказалась у входа большого здания, где проводился самый настоящий бал. Когда она зашла внутрь помещения, гости почти разом обернулись, и стали её приветствовать. Она видела, что все были искренне рады ей. Её действительно любили в этом городе. Да, все были рады, не рада была только пилот, пока она проходила через ряды гостей, в её голове неотступно стоял образ того молодого парня.

«Я обрекла его на смерть, только потому, что он мне не понравился. Я же даже дело его не почитала!», – думала она.

А кругом веселье было в самом разгаре. Тут пилот резко развернулась и быстро направилась обратно к выходу. Теперь на улице было не только темно, но и хлынул самый настоящий проливной осенний дождь. Пилот на секунду оглянулась в такой уютный, полный радости и света зал, посмотрела на танцующих и веселящихся людей.

«Да, ты вынесла смертный приговор, на основании своих пристрастий», – говорил где-то внутри неё, то ли её собственный, то ли чей-то ещё, голос: «Но тебя ведь никто не осудит за это. Им всем даже в голову не придёт осудить тебя за это», – шептал он.

Пилот резко и решительно сделала шаг за дверь под ледяной дождь и бегом побежала в тюремную башню, благо расстояние было не очень большое. Она бежала, внутренне содрогаясь от мысли что, наверное, уже поздно, что-либо изменить, ведь обычно приговор приводился в исполнение почти сразу после его вынесения. С такой скоростью пилот ещё не бегала, она просто летела.

Когда она, вся мокрая, задыхающаяся, исхлёстанная дождём и ветром, ворвалась в подземелье, первым её вопросом к палачу было: «Уже?!». Он сразу догадался, о чём она и ответил: «Первый – да. Второй, что помоложе – на очереди». Пилот замахала руками, и всё ещё задыхаясь, выдавила из себя: «Не… не… не надо… подожди… дело давай… его дело… читать…».

Палач подал ей что-то, напоминающее журнал в старинном кожаном переплёте. Там были вложены несколько листков с описанием проступка подсудимого. При тусклом свете фонаря пилот старательно вчитывалась в текст. Ничего! Ничего такого, за что полагалась бы смерть: хулиганство, пара битых витрин.

«Кошмар», – подумала пилот, – «Я только что чуть не убила человека за такую ерунду?!!».

«Приведи его», – обратилась она к палачу каким-то глухим подавленным голосом.

Палач вывел парня из небольшой камеры. Тот взглянул на пилота. Этот его неприятный, наглый взгляд, ехидная улыбочка. Он по-прежнему жутко не нравился пилоту. Ей казалось, что она чувствовала в нём что-то нехорошее.

«Тебя никто не осудит…», – снова прошептал голос в её голове. «Нет!», – мысленно сказала сама себе пилот, будто отвечая этому настойчивому голосу, – «Он ничего не совершил, что заслуживало бы смерти». И она кивнула палачу, чтобы тот отпустил парня.

А дальше, дальше пилот попросила дело первого осуждённого, который по её приказу уже расстался со своей головой. С тайным страхом и всё же решимостью принять на себя ответственность за гибель возможно невинного человека, она открыла это дело. Она должна была это пройти. Её руки дрожали. Однако вскоре она успокоилась. Даже первый пункт обвинения и приложенные материалы однозначно определяли решение. И в данном случае пилот не ошиблась. Закрыв дело, она с облегчением вздохнула, словно тяжёлый камень свалился с её плеч.

«Надо всегда читать дела, надо думать, чёрт бы тебя побрал!!!, перед тем как принимать решение!», – мысленно ругала и воспитывала она себя. И всё же ей значительно полегчало, и она проснулась…

Штурман после сказал ей, что это также был сон – «тестовик» и результат у неё, как оказалось, был далеко не самый плохой, ближе даже к очень хорошему но, несмотря на это, на пилота события того сна произвели довольно сильное впечатление. И теперь, слушая, как некоторые граждане с умным видом рассуждают о власти, о том кто и как должен о них заботиться, всячески попрекая и оскорбляя тех, кого они сами же в той или иной мере этой властью наделили, испытывала очень смешанное чувство.

Несмотря на то, что ей также многое не нравилось, ей иногда так и хотелось сказать: «Да, что вы вообще знаете об этом! Вы хоть раз пробовали сами? Власть – это не деньги, не те игрушки, которыми люди так любят похваляться друг перед другом. Власть – это непомерная ответственность. И ответ, в той или иной форме, за всё это нести всё равно придётся, понимает ли это человек, обличённый властными полномочиями или нет».

Энергия она всегда возвращается и, как говорится: «Незнание законов не освобождает…»

«Это – Правда. Власть для человека – это ещё часто и внутренне одиночество, ведь ты ни у кого не можешь попросить принять решение за тебя и ни на кого не сможешь перевалить потом ответственность за последствия этого решения. А эти последствия могут сломать судьбы огромного количества людей», – так думала пилот.

И ещё приходили мысли о том, что только безумцы могут жаждать власти ради богатства, привилегий, поклонения. Видимо, их внутренняя ущербность и подсознательное понимание этой ущербности, толкает их на такие стремления. С помощью власти и её внешних проявлений они хотят хоть как-то подчеркнуть свою значимость, хотят получить то, что не позволяет получить их внутреннее содержание.

Жажду власти пилот назвала бы лишь компенсацией скрытых комплексов: «Подняться наверх, получить больше чем у других, получить лучше, чем у других, показать им. Показать им что?», – внутренне усмехнулась она, – «Как это всё мелко и глупо».

Замечательно о таких людских особях сказал Фрэнсис Бэкон: «Человек и впрямь похож на обезьяну: чем выше он залезает, тем больше он демонстрирует свою задницу».

Тут пилот засмеялась. А потом, вволю насмеявшись, подумала ещё: «Что власть – это инструмент, которым мудрый и сильный человек может сделать очень многое, но такой человек никогда не будет жаждать её и никогда не станет цепляться за неё, если поймёт, что сделал уже всё что мог. Потому что…»

«Какое правительство лучше? То, которое учит нас управлять собою», – так когда-то сказал Гёте, и пилот была с ним согласна: «Власть человека над самим собой – вот она, действительно, наивысшая власть!».

Пилот стоит у окна в доме у своих родителей и в бинокль рассматривает птицу, которая села на земляную кучу за их забором.

«Что это за птица, интересно?», – думала пилот, – «Ястреб или, может быть, сокол?»

Большая серая птица, с хищно загнутым клювом, рядом с которой вороны казались мелковатыми, сидела спокойно, лишь время от времени осматривая окрестности. Пилот, не отрываясь, смотрела на неё, она никогда ещё не видела таких птиц вблизи, лишь изредка она замечала, как они парили над полем, практически не взмахивая крыльями, а иногда вообще будто зависали, видимо, высматривая добычу, при этом издали казалось, что они подвешены на какие-то невидимые нити.

Так пилот стояла и смотрела, пока птица вдруг не взглянула прямо на неё. Пилот даже отпрянула от неожиданности. Она, конечно, знала о прекрасном зрении этих пернатых хищников, но она стояла за стеклом окна, которое при дневном свете отражало свет, как её могли увидеть? Пилот снова посмотрела она птицу и та снова поглядела на неё. Так они смотрели друг на друга. «Ты что, меня чувствуешь, что ли?» – спросила пилот то ли птицу, то ли саму себя.

Воспоминания пилота.

В разное время пилоту снились сны, связанные с одним и тем же персонажем. Это была пожилая женщина. И она была ведьмой. Пилот знала это абсолютно точно, чувствовала это. Когда пилоту было около восемнадцати, она увидела её во сне в первый раз. Старуха ничего не делала, просто смотрела на неё и всё, но такого всепоглощающего ужаса и оцепенения всего лишь от одного единого взгляда пилот не чувствовала никогда. И так каждый раз, видя лицо ведьмы, пилот просыпалась с криком и в холодном поту. С завидной периодичностью ведьма преследовала её во снах, но просыпаясь, пилот так и не понимала, что было нужно этой старухе, однако точно знала, что та несла в себе огромную опасность.

И вот, в одну из ночей ей снова приснилась эта колдунья. Но теперь намерения ведьмы были ясны. Пилот понимала, что ведьме нужна была не она (пилот). Во сне пилот пыталась спасти двух детей – это были близнецы – мальчик и девочка, оба лет семи-восьми. Пилот не знала, чьи это были дети, но она должна была их спасти во что бы то ни стало. Зачем они были нужны ведьме, та часть пилота, которая была наблюдателем во сне, тоже не осознавала, но понимала только, что детям угрожает очень серьёзная опасность. Колдунья вселяла в пилота такой животный страх, что единственным выходом она считала бегство. Она неоднократно пыталась спрятать детей, но старуха всё время обнаруживала их убежище. Только чутьё пилота, её предчувствия, ощущения близости ведьмы, ощущение её силы, что-то вроде волнения энергии, помогало ей уходить и уводить детей незадолго до появления ведьмы. И так они всё бежали, бежали, бежали, практически без остановки, не имея возможности задержаться в пути хоть насколько бы то ни было долго.

Наконец, они оказались в пустынной местности, вокруг была высушенная песчаная почва, почти без растительности и эти пустынные низины окружали горы и скалы. Измученная пилот вела еле передвигавшихся от усталости детей к развалинам старого города, который находился на небольшом плато на одной из гор. Она рассчитывала, что они смогут там передохнуть несколько дней. Но она ошибалась. Когда они уже практически подошли к полуразвалившимся зданиям, пилот снова почувствовала ту же самую, уже до боли знакомую ей, энергию. Ведьма была рядом, она шла за ними. И тогда пилот схватив, за руки близнецов, снова побежала.

Но, как она скоро поняла, бежать им оказалось некуда. Тропа, по которой они убегали от преследующей их колдуньи, вдруг резко оборвалась, и они оказались на крутом обрыве, на дороге, которая вела в никуда. Видимо, был обвал, и посреди тропы образовался огромный овраг, о котором пилот ничего не знала, ведь она давно не была в этих местах, слишком давно, не одно столетие.

Она и дети стояли над обрывом, взявшись за руки, и смотрели вниз. Пилот не знала, что ей делать дальше. И вот она почувствовала, что колдунья уже здесь и обернулась. Ведьма стояла на расстоянии примерно метров десяти и смотрела на них тем же жутким взглядом. От её змеящейся улыбки пилота передёрнуло, и мороз пробежал по коже. Она ощутила себя загнанным в угол зверем.

Но, видимо, сила отчаяния и гнева, ответственность за детей, пробудили в ней нечто скрытое, до сих пор. Пилот почувствовала внутри себя какое-то странное волнение или, может, пульсацию, нечто похожее на ярость. Она не поняла, откуда это началось, лёгкая вибрация с огромной быстротой, почти мгновенно, разлилась по всему телу, и пилот явно ощутила, как за спиной у неё будто выросли огромные тёмные крылья. Что это? Пилот-наблюдатель, та часть, которая всегда смотрела на события во снах со стороны, обнаружила, что ей совсем не показалось, что у неё выросли крылья. Пилот-наблюдатель увидела, что вторая её сущность в мгновение ока превратилась в огромного орла размерами с человека.

Этого её преследовательница явно не ожидала. Ведьма попятилась назад, но было уже поздно. Орёл молниеносно набросился на неё, поднял вверх и бросил прямо вниз в овраг. После этого он спустился на разбившееся о скалы тело колдуньи и начал рвать и раздирать его на части своими огромными когтями и клювом.

Сцена показалась очень жуткой и жестокой пилоту-наблюдателю. И тут она на несколько минут соприкоснулась с той своей сущностью, которая была сейчас орлом. Это удивительное чувство! Пилот поняла, что чувствовать себя птицей и быть ей – это абсолютно разные вещи. Всё, что может описать человек о том, что такое быть птицей – это лишь описания человека, совсем не передающие то, что есть на самом деле. То, что казалось со стороны яростью, когда орёл рвал ведьму в клочья – не было таковой. Птицы не знают, что такое ярость, они не знают, что такое месть. Мир и сознание орла – это нечто особенное. И тогда, в теле птицы, пилот не чувствовала себя как орёл, она именно была им! Это действительно трудно передать словами. Ведь слова – это язык человека, а не птицы.

После этого сна пилоту перестала сниться та ведьма. Всё было кончено.

Почему сейчас пилот вспомнила именно этот сон? Она вспомнила о нём, поскольку штурман как-то рассказывал ей об оборотнях.

«Оборотни», – говорил Штурман: «Это – не миф. Мифом его сделали люди, понаписав всяких страшилок, чтобы пугать ими маленьких детей. Оборотни – это не обязательно волки, как чаще всего представляют люди в своих сказках. Ты теперь уже знаешь, что при определённых навыках, пилоты могут трансформировать себя в абсолютно любое существо, главное сделать этот процесс быстрым, управляемым и обратимым.»

«Да…», – думала пилот: «Было бы как раз таки очень и очень интересно, как осуществить такую трансформацию настолько быстро».

И тут она вспоминает, как под влиянием гипноза, люди получали реальные ожоги только потому, что им сказали, что предмет, к которому они прикасались – горяч. «Если обычные люди могут мгновенно перестраивать что-то в своём организме, чтобы схлопотать настоящий ожёг, то почему бы опытному, тренированному пилоту не осуществлять практически мгновенную трансформацию всего своего тела? А чего только стоит эффект плацебо, когда человек излечивает себя от самых различных заболеваний просто поверив, что ему дали настоящее лекарство, в то время как ему подсунули таблетку «пустышку»? Разве это не говорит о невероятных скоростях и неограниченных возможностях различных самопреобразований? В этом есть смысл, в этом определённо есть смысл», – так размышляла пилот.

Удивительная вещь нанотехнологии. О них много стали говорить, но мало кто из простых смертных действительно представляет, что это такое. А ведь возможность совершать некие манипуляции на уровне атомов и молекул, ведь именно это и обозначает такое загадочное слово нано, т.е. указывают размер объектов, с которыми собираются работать, может очень сильно изменить человеческую жизнь.

Примерно такие мысли приходили в голову пилоту, когда она слышала это слово «нанотехнологии». И ещё она думала о том, что, скорее всего, люди опять, в первую очередь, попытаются обратить это новшество против самих себя. Иначе говоря, станут использовать это в военных целях. Вот только выживет ли кто-то после этого вообще, если они в этом преуспеют, вот вопрос.

Но люди сначала делают, а потом уже думают – эта человеческая тенденция также была подмечена пилотом уже давно. Впрочем, это, наверное, неважно. Если разуму не удастся победить, то человечество Земли просто самоуничтожится, доказав, тем самым, свою несостоятельность. И начнётся новая эра – жизнь без людей. Кто займёт их место? На этот вопрос пилот не знала ответа. Как-то пилот, по своему обыкновению решила поговорить со штурманом по этому поводу, по поводу нанотехнологий.

Пилот: Как думаешь, у людей что-нибудь получится?

Штурман: У них уже «что-нибудь» получается. Вот только забавно смотреть на всё это.

Пилот: Почему?

Штурман: Как почему!? А тебе не было бы забавно, если бы существо, содержащее в себе нанороботов и представляющее из себя, ммм, как бы поточнее определить-то, некую машину, построенную этими самыми нанороботами, теперь ломает голову над тем, как этих самых нанороботов создать? Разве это, говоря современным языком, не прикольно?

Пилот: То есть ты действительно имеешь в виду?

Штурман продолжает: То, о чём некоторые из людей уже давно догадываются.

Пилот: Что мы просто машины?

Штурман: А ты разве никогда этого не ощущала? Что ты управляешь неким механизмом? Ах да, я снова забыл! Люди же почти не управляют, они предпочитают автопилот. Или всё же ощущала?

Пилот: Я не знаю. Хотя иногда бывает чувство…

Штурман продолжает мысль пилота: …что ты находишься в неком аппарате или скафандре?

Пилот: Что-то типа того, вроде как бы моё тело совсем и не моё или нет – моё, но я не знаю. И мне иногда так странно видеть своё отображение в зеркале, ведь «внутри» я другая и похожа вроде чем-то неуловимым, но другая, а потом смотришь в зеркало и, каждый раз думаешь: «И это я? Это правда – я»?

Штурман: В том-то всё и дело что то, что ты видишь в зеркале – это не ты. Это лишь, как бы пояснее сказать, – одежда, машина, вид транспорта, робот для совершения неких манипуляций в данной среде. Понимаешь?

Пилот: ???

Штурман: Хорошо, другой пример. Ты же не полезешь в глубину океана или в космос без специального оборудования, правда? Нужен батискаф, акваланг, скафандр, в конце-то концов. Иначе говоря, необходимо некое снаряжение в зависимости от того, куда ты собралась, так?

Пилот: Так. Значит тело…

Штурман: Ага. Теперь понимаешь, как забавно смотреть, как некая сущность, сидя в биороботе, построенной нанороботами, пытается эти самые нанороботы изобрести, когда их вокруг и в нём самом пруд пруди.

Пилот: Тогда получается, что люди все – пилоты?

Штурман: В некотором смысле – да. Только есть один нюанс. Пилот – это по определению тот, кто управляет неким аппаратом. А тот, кто не управляет, в лучшем случае – пассажир. К тому же пилоты, как правило, со временем осознают кто они есть, а пассажирам это даже не интересно.

Пилот: А как определить, кто есть кто?

Штурман: Вопрос отдан исключительно на самоопределение. Хочешь жить не задумываясь особо, не хочешь брать на себя ответственность за всё что с тобой происходит, значит ты однозначно – пассажир. И это больше подходит по уровню к уровню примитивных видов животных. У таких людей, как правило, все вокруг виноваты, только не они сами. Все им чего-то должны. Но как дело доходит до того, чтобы сделать хоть что-нибудь самим, научиться чему-то новому, то начинается вой как им все и всё мешает, и поэтому они, ну никак не могут даже собой-то заняться из-за этих вредных злодеев. Причём эти «злодеи» виноваты всегда и во всём. Да в общем, зачем я тебе это опять рассказываю, тебе самой прекрасно известны такие типажи, не зря же наблюдения ведёшь. Такие особи бросают управление или с радостью отдают его в чужие руки. Тело полностью поглощает их. Они сливаются с ним воедино. Так получается, что они позволяют своей «одежде» управлять ими и, как следствие, принимать за них решения. Из самых простейших примеров? Это видно хоть, скажем, в злоупотреблениях едой и тому подобное.

Пилот смеётся: Это примерно, как если бы мои трусы и майка принимали решение за меня? Ой! – пилот снова заливается смехом, – так ведь у людей получается ещё смешнее. Они не только телу-«одежде» позволяют собой руководить, но и просто одежде, которую они одевают на это самое тело, тоже ведь позволяют!

Штурман: «Ты опять про моду, что ли?» – и штурман сокрушённо добавил, – «Вот о чём не заговори, а женщина всё равно вернётся к вопросу о нарядах!»

Пилот: Да ладно тебе! И про моду. И вообще. Знаешь же любимую человеческую пословицу: «Встречают по одёжке». А как люди падки на модные шмотки! Кстати, к твоему сведению, и не только женщины. В некоторых кругах на тебя как на человека-то не посмотрят. Но зато сразу заметят, от какого дизайнера на тебя тряпка одета. И отношение от этого сразу меняется.

Штурман улыбается: Ага. Даже влюбляются иногда в шмотки, как в некий образ, который соответствует их представлениям об успешности, некому статусу или, что касается в основном мужчин, стимулирует сексуальную активность. Зато потом как иногда вытягивается их лицо, когда эта одежда снимается. При этом они ещё умудряются чувствовать себя обманутыми. Хотя кто кого здесь обманул большой вопрос.

Штурман и пилот смеются.

Пилот задумчиво: Слушай, а с другой стороны, ведь если человек неряшлив в одежде, это же часто говорит о его внутренних качествах?

Штурман: Безусловно. Но это несколько иное чем то, о чём мы говорили ранее. Если говорить об этой стороне дела, то – да, неряшливость, выраженная, если снова обратиться к вопросу тел, в их деградации, например, в виде ожирения и одряхления, как правило, означает не слишком высокий уровень самоконтроля и осознанности. И это качество, конечно, может служить некой характеристикой владельцу. Ведь, если говорить об обычной машине, люди же за ней следят, моют, ремонтируют, то есть несут ответственность за её состояние. А вот почему-то за телом, та же самая машина, по сути, так не следят. Считают, что и так сойдёт. Короче, мораль такова, настоящий пилот старается всегда держать свой «транспорт» в порядке.

При этом штурман для профилактики строго «посмотрел» на пилота и после некоторой паузы продолжил: А иначе он никакой не пилот, а самый настоящий раздолбай! И я бы ему ничего дельного не доверил, раз он о такой мелочи позаботиться не может!

Пилот, уловив строгий «взгляд» штурмана: Чего ты так разошёлся? Ты слишком категоричен!

Штурман: Может быть. Но разве тебе не стало бы жалко смотреть, как кто-то на твоих глазах гробит то, что ты создал?

Штурман ловит «волну» удивления пилота. И немой вопрос пилота: Ты создал?

Штурман осёкся: Ээээ, я чего-то, понимаешь ли… я, до того как стать твоим штурманом, был техником, делал там всякое разное.

Пилот удивлена, но поняла, о чём говорит штурман: Короче, если резюмировать: «Мы, и я в том числе, всё-таки роботы, созданные нанороботами, которые, в свою очередь, тоже кто-то создал»?

Штурман: А чего ты удивляешься, я же тебе не раз уже говорил, что люди ничего такого нового не выдумывают. Тоже и с нанотехнологиями. Смотри, какая сейчас основная проблема в нанотехнологиях: «Заставить молекулы группироваться определённым способом, самоорганизовываться», – цитирует штурман и потом продолжает: «Чтобы в итоге получить новые материалы или устройства». Однако всё это уже есть. И ты уже знаешь о чём я. Смотри сюда: Ты знаешь, что в ДНК или в РНК, которые выполняют функцию ДНК для некоторых вирусов, записана вся информация об организмах. И она выполняет роль некого плана проекта и программы для построения организма. Так?

Пилот: Так.

Штурман продолжает: ДНК способны делиться и воспроизводиться при помощи определённого фермента. По сути, получается, что при помощи определённой нано-машины, этого самого фермента, мы получаем не одну, а уже две ДНК и так далее. Опять помним, что ДНК – это наш хранитель генетической программы – проект.

Потом, согласно этому проекту, мы синтезируем однониточную РНК в ходе процесса, прозванного учёными «транскрипцией». Что означает синтез РНК на матрице ДНК. И осуществляется это другим специальными ферментами (наномашинами) РНК-полимеразами. Затем матричные РНК (мРНК) принимают участие в процессе, называемом трансляцией. Трансляция – это синтез белка, основного строительного материала клетки, на РНК при участии рибосом. И рибосомы опять же есть – наномеханизмы. И так далее. Понимаешь, это же целая нанофабрика, где есть своя программа в виде ДНК, кучка нанороботов работающих по этой программе и строящих по этой программе из поступающих извне материалов некое существо. Это как раз то, чего сейчас хотят люди: Построить самовоспроизводящихся нонороботов, которые по определённой программе строили бы то, что захочется. Так вот это уже создано и человеческое тело это как раз результат работы таких нанороботов.

Пилот: Ого!

Штурман: И тогда, пилот, мы снова приходим к управлению и контролю надо всем этим. Итак, мы создали программу – ДНК, где записали информацию. Запустили процесс. С помощью этой программы создали нанороботов, которые построили более крупные конструкции. Если говорить о людях – это их тела. Тело, согласно программе, тоже обеспечено своим большим управляющим центром – мозгом. И далее начинаем, по довольно универсальному принципу обратной связи, который хорошо известен любому биологу, управлять или не управлять всей этой конструкцией, это уже как кто для себя и что выберет.

Пилот: А кто управляет-то?

Штурман: О, ё! Как кто? Тот, кто «едет» в этом теле, тот и управляет. Надеюсь, не будем снова возвращаться к теме и ещё раз повторять, что ты и твоё тело это отнюдь не одно и то же? Так вот, управлять можно по-разному и на разных уровнях. Кто-то заведует только макрооперациями.

Пилот: ???

Штурман: К примеру, решает, куда ему сегодня пойти или что съесть на завтрак, кем работать, с кем общаться и так далее. При этом, всё остальное, как правило, работает на автопилоте, что, в принципе, нормально и неплохо. Но! Иногда, при необходимости,

можно же и вмешаться в процесс. Правда? Допустим, ты можешь дать команду своим нанороботам, что-нибудь подкорректировать в твоём теле.

Пилот: Я даже догадываюсь как.

Штурман (улыбаясь): Конечно, ты уже догадываешься, мы уже не раз об этом говорили и опять приходим к тому же самому, просто с другой стороны. Продолжать?

Пилот: Давай.

Штурман: Мы можем мысленно и с помощью общего центра управления (мозга) изменять программу, заложенную в ДНК, а далее всё идёт по накатанной. Все нанороботы «берут под козырёк» и приводят приказ (план) в исполнение. Кстати сказать, ещё раз о старении, тебе также известно, что старение часто связывают с ошибками при репликации (копировании) ДНК при её делении. Однако кто-нибудь думал, откуда эти самые ошибки берутся? Да-да, многие конечно, скажут: Окружающая среда, еда, радиация, облучение и остальное бла, бла, бла. Но почему никто не говорит о мыслях и их влиянии? А об этом каждому человеку стоило бы подумать в первую очередь!

Пилот: Мы постоянно к этому возвращаемся.

Штурман: А знаешь почему?

Пилот: Почему?

Штурман: А потому, что так оно и есть на самом деле. Поэтому, с какого бока не заходи, мы всё равно вернёмся к одному и тому же. И люди интуитивно это сами чувствуют. Не зря же они, вроде как, и не верят в чудеса, но тут же многие из них пользуются услугами всяких магов и целителей. Что это, как ни попытка изменения программы – ДНК? Вот только ошибочка выходит. Кто знает в какую сторону эту программу изменит тебе другой человек, который, кстати, часто тоже понятия не имеет, что он делает на самом деле. А ведь можно эту операцию осуществить абсолютно самостоятельно, не подвергая себя никакому риску.

Пилот: Если бы это было так просто!

Штурман: Ты так говоришь, как будто всё сплошь и рядом денно и нощно пытаются это сделать и у них ничего не получается. Проснись, пилот! Делают и думают об этом пока немногие. И я не сказал, что это совсем просто. Но и не так сложно, как кажется на первый взгляд. Как и всему прочему, этому тоже можно научиться. Главное понимать, осознавать реальность этого и действовать, работать над этим регулярно. А то ведь люди как: Не получилось чего-то сразу, и а ну его, мол, невозможно! Но почему тогда кто-то может, например, некоторые экстрасенсы, а вы не можете? Поверь мне на слово пилот: Экстрасенсы это не исключение. В плане человека и человеческой программе заложено, что это могут все. Просто кому-то что-то даётся легче, а другому сложнее, но могут все!

Пилот шутливо: И тогда можно будет выращивать себе конечности заново, как делают саламандры?

Штурман: Да чего хочешь можно выращивать, хоть рога, копыта и хвост себе отрасти, если есть такая жуткая необходимость. При должном уровне навыков, можно вообще самостоятельно перестраивать своё тело до неузнаваемости. Правда, людям до этого ещё далековато. Это нужно очень хорошо владеть управленческим центром (мозгом) и своими мыслями. А пока они всё пытаются подойти к решению задачи извне. По типу создать нанороботов, напускать их в тело и пущай ремонтируют, что, на самом деле, небезопасно, если всё хорошо не продумать. А догадаться управлять теми машинками, которые уже сполна имеются в каждом теле, как-то, понимаешь, недосуг.

У пилота было не так много свободного времени, как ей иногда хотелось.

Обычные человеческие будни: работа – дом – домашние дела, и снова работа – дом – … и далее по кругу, и так изо дня в день. Это были, можно даже сказать, что ни на есть самые стандартные человеческие будни. Никто и никогда не догадался бы, о другой её жизни и о её телепатических контактах со штурманом. Это невозможно было увидеть и потрогать руками, а потому, для других людей, этого просто и не существовало вовсе.

«И даже, наверное, хорошо, что для людей этого как бы не существует», – часто думала пилот, – «Не хотят они подобного, по крайней мере, большинству этого и не надо». Им, как раз-таки, нужно что-то простое, осязаемое то, что они могут использовать в своих целях сразу здесь и сейчас. Человеческое общество воспитывает потребителей, а не творцов. А потребители знают только слова: «дай немедленно», «хочу сейчас же». И вокруг этих «хочу» и «дай» вертятся все их помыслы. Но так не бывает. Это только на зверофермах подобное животное «хочу» и «дай» удовлетворяются без труда. Но какова цена! Они что, этого хотят?

Часто, слушая людей и вглядываясь в их лица, ей невольно приходили мысли о том, насколько же мало люди отличаются от животных. И это при их потенциале! Но им неинтересны их возможности и они в них не верят. Они не хотят быть творцами. Их так воспитали с детства и видимо их это устраивает. Даже она сама, выращенная и воспитанная этим же обществом, не всегда верила в происходящее с ней и, только сейчас, и то частично, с подсказок штурмана, она начала понимать всю грандиозность «Игры», участницей которой она была. Хотя, многое и по сей день оставалось закрытым от неё.

Однако теперь она больше не торопилась, как раньше, поскорее заглянуть за эту завесу. Так было нужно. Она понимала теперь, что сама так решила когда-то. И, значит, так было необходимо. «Мудрость неопределённости», – эту фразу она взяла из одной, прочитанной ею книги, и сразу почувствовала, что – да, так оно и должно быть – «Мудрость Неопределённости». Но как-то раз, вечером, перед тем как уснуть, её любопытство всё же взяло своё, и она решила задать штурману один вопрос.

Пилот: Штурман, слышь…

Штурман: Чего?

Пилот: Кто я, штурман?

Штурман: Что значит, кто ты?

Пилот: Кто я на самом деле? Я человек, то есть человеческое существо, вообще?

Штурман (улыбаясь): Что за вопрос! Конечно же, человек! Ты задеваешь, кхе-кхе, мою профессиональную гордость. Кто скажет, что ты не человек – пусть бросит в меня камень!

Пилот: Да нет, штурман. Я и сама понимаю, что я – человек.

Штурман: Так чего ты от меня хочешь?

Пилот: Сейчас я – человек, я это знаю на все сто! А раньше, изначально?

Штурман (смеясь): Опять двадцать пять! Изначально? Тогда назови, с какого времени мы будем начинать? От рождества Христова, до него, или может с момента сотворения этой вселенной?

Пилот: Даже не знаю. Слушай, а скажи, я хоть женщина или нет? Понимаешь, во сне я вижу себя то женщиной, то мужчиной, я чего-то путаться уже начинаю.

Штурман (окончательно развеселившись): Вот уж не думал, что у тебя возникнет вопрос твоей половой принадлежности и самоидентификации. Ай, ай, чего теперь делать, ума не приложу! Это первый случай в моей практике!

Пилот: Да ладно тебе, хватит уже насмехаться.

Штурман: Хорошо, не буду. А кем ты себя сейчас чувствуешь женщиной или мужчиной?

Пилот: Женщиной, конечно!

Штурман: Так чего ты тогда сама себе сложности создаёшь на пустом месте?

Пилот: Как чего? Мне интересно, кто я.

Далее пилот продолжила уже неуверенно: С самого-самого начала.

Штурман (смеясь): Эх, родное сердце, я даже не знаю, кто я сам с самого-самого начала. Да и где оно начало-то? Я же не зря тебя об этом опять спросил.

Потом уже более задумчиво штурман продолжил: Помнишь песню из кинофильма Никколо Паганини «Дорога без конца, дорога без начала и конца»? – таков наш Путь, пилот, и нет ему начала и конца ему тоже нет.

И добавил уже опять весёлым тоном: «А ты знаешь, что пилоты могут быть вообще бесполыми? Или могут быть совсем и не людьми, могут принимать вид, вот хоть, к примеру, домашних животных. А? Как тебе такой расклад?»

Пилот: Домашних животных?

Воспоминание пилота.

Пилоту примерно около 18-20 лет. Поздно вечером, когда на улице было уже темно, она с приятельницами и своей сестрой возвращались с посиделок. Был выходной день. Они с сестрой решили сначала проводить девчонок, а потом уже сами идти домой. По дороге, когда они как раз провожали подружку, за ними увязалась собака. Это была большая овчарка. Откуда она взялась – никто не видел. Так как девушки по дороге слишком были заняты своими разговорами и обратили внимание на собаку только тогда, когда она подошла к ним совсем близко и стала неотступно следовать за ними по пятам.

Пилот один раз даже остановилась, обернулась и, шутя, сказал псу: «Ну, чего ты к нам пристал? Где твой хозяин? Иди домой!» Но, собака, взглянув на неё умнейшими глазами, только подошла ещё ближе. Она подошла так близко, что пилот успела заметить на ней очень красивый и яркий ошейник – красный с золотыми заклёпками. Этот ошейник запомнился ей так хорошо, потому что в то время, время сплошного дефицита, достать и купить такой аксессуар для собаки – было довольно трудно. Вообще, собака понравилась пилоту, она любила эту породу, хотя и предпочитала кошек, а не собак. Больше всего ей почему-то нравились большие торчащие овчарочьи уши.

Тем временем, собака так и не отставала, и следовала за пилотом. И вот, когда девушки проводили последнюю подружку и хотели уже направиться домой, проходящие мимо двое мужчин хотели было к ним прицепиться, а они были, как говорится, «под градусом». Причём, один был уже очень пьян и явно настроен как-то не по-хорошему.

В это время овчарка, как раз, снова оказалась совсем рядом с пилотом. И рука пилота, от страха перед неожиданной опасностью, как-то инстинктивно, словно к спасательному кругу, потянулась к ошейнику пса, и это, несмотря на то, что пилот знала, что не стоит пытаться вот так вот фамильярно брать за ошейник чужих собак!

Но в этот момент она действовала чисто по наитию. Как только её рука коснулась ошейника собаки, та села в стойку и они вдвоём изобразили позу: «Мы с Полканом на Границе».

Тут же один из мужчин, который был потрезвее, увидев рядом с девушками здоровенного пса и, видимо оценив ситуацию, вероятно ещё и заметив напрягшееся лицо пилота, решил изменить тактику. Остановив своего товарища, который был настроен довольно решительно, он примирительно сказал, что мол, ладно девчонки, подержите вашу собаку, мы пойдём. Всё это время пёс будто подыгрывал пилоту, старательно изображая ЕЁ собаку, хотя пилот и сомневалась, выполнит ли он её команду, если это потребуется. По счастью, мужчины отстали, и ей не пришлось это проверять на практике. Теперь они спокойно могли вернуться домой.

После того, как пилот отпустила пса, он ещё какое-то время шёл за сёстрами но, самое интересное, когда они подошли к своему дому, его рядом почему-то не оказалось. Когда и куда он ушёл, сёстры, по странному стечению обстоятельств, не успели заметить, причём, не заметили они это обе. Может потому, что было темно. В общем, собака исчезла так же незаметно, как и появилась. Но пилот запомнила её. Потом, гораздо позднее, она даже купила похожий ошейник уже для другой собаки – лайки, которую подобрали её родители. Кстати, даже тогда пилоту всё равно не удалось найти такой же красивый ошейник, как был у того пса, который, как показалось обеим сёстрам, будто охранял их в тот поздний вечер.

«Совпадение?», – думала пилот, – «Возможно». Но на память снова пришли слова штурмана: «А ты знаешь, что пилоты могут быть вообще бесполыми? Или могут быть совсем и не людьми, могут принимать вид, вот хоть, к примеру, домашних животных».

«А вдруг?», – подумала пилот.

Воспоминания штурмана.

Штурман вспоминает слова пилота: «Кто я штурман?», «Кто я?», – в раздумье повторяет штурман её вопрос и отвечает сам себе: «Я не знаю, кто ты изначально, пилот. Я только знаю, кем ты была, когда я увидел тебя в первый раз».

Далее идёт картина воспоминаний, все «разговоры» телепатические и даны в очень примерном переводе этих «картинок» на русский.

В то время штурман работал с другим пилотом, но в качестве техника. Это был пилот, условно назовём его ПП, очень высокого уровня, он был способен к контакту с самыми разными типами разумных сущностей. Штурман вспомнил момент возвращения этого пилота из одного путешествия.

Штурман, в то время ещё техник: Ну, как? Чувствую, ты не терял времени зря.

ПП (улыбаясь): Как всегда. И вернулся не один.

Штурман: Я ощутил это сразу при твоём появлении. Мощная волна. Давай, показывай спутника.

Примерное описание увиденного: Вспышка! Искры, разноцветной россыпью. Звуки, то – поющие, то – звенящие, человеческий слух этого бы не выдержал, а некоторые бы просто не услышал. Волны.

Далее вырисовывается нечто типа плазмоида: Извивающееся, крутящееся, постоянно вибрирующее и меняющее форму. В прямом смысле этого слова, что-то ослепительное.

Штурман: Ээээ! Это нельзя так вот оставлять!

ПП, прикрывая это существо дополнительным защитным полем: Знаю, поэтому к тебе. Дашь ей форму-тело.

Штурман: Ей? Оно же…

ПП: Бесполо, знаю. Но если бы делал для этого форму, то предпочёл бы, чтобы это было существо женского пола. Не могу точно сказать почему, просто по ощущениям.

Штурман: Как тебе удалось это затащить сюда?

ПП (смеясь): Обижаешь! Помнишь мой девиз: «Пришёл, увидел, победил». Вообще-то, по правде говоря, это совсем молодой, по меркам «плазмоидов», экземпляр. Знаешь, какое оно оказалось любопытное, если так вообще можно сказать о плазмоиде. Вот и…

Штурман тоже смеётся: Дьявол-искуситель! Знаешь, зараза, кого и за что зацепить можно. Ты произвёл на меня впечатление. Контакт с ними невероятно сложен.

ПП: Так не впервой. Вот теперь и с этим к тебе. Ты ж у нас спец! Давай, действуй! Пусть будет пилотом, как и я, думаю, «ей» понравится.

Штурман: И какое же тело «ей», будем уж считать, что это «она», дадим?

ПП (улыбаясь): Да мне, в общем-то, всё равно, сделай что-нибудь, ммм… на свой вкус.

В «видимой» части защитного, частично, а иногда и полностью заглушающего все виды излучений, полевого экрана, крутилось это нечто. Вглядываясь, штурман на мгновение заметил, что существо приняло вид наподобие земной бабочки, а может птицы а, посреди, было будто тонкое, и очень отдалённо напоминающим человеческое, тело с огромными, чуть ли не во всё «лицо», более тёмными, чем всё остальное «тело» «впадинами», похожими на глаза.

Штурман (сам себе): На мой вкус, говоришь? Ладно, да будет так!

Штурман очнулся от воспоминания, повторяя про себя: «На мой вкус, мой вкус, какая же это была подстава! Пигмалион, хренов!»

Пилот размышляет:

«Энергии… Управление ими… Что-то такое было. Может не совсем такое, но…»

Тут пилот вспоминает ещё один из своих снов и его небольшое пересечение с реальностью. Хотя, по правде говоря, ей уже давно стало непонятно, что такое реальность, где она начинается, где она заканчивается и что такое сон.

В этом сне пилот снова присутствовала, как и ранее, в 2-х экземплярах. Как всегда делилось Сознание: одна часть Сознания была того времени, которое она наблюдала во сне, а другая часть – современная – наблюдатель.

Сон пилота.

Это было всё что от них осталось – небольшой отряд, не более 30. Последний отряд амазонок, хотя отрядом теперь его можно было назвать лишь условно. Совсем молодые девушки-воины – свита Царицы, сама Царица и, собственно, она (пилот). В этом сне пилот была в женском теле. Она была другом Царицы, её советником и ещё амазонки считали её магом. На тот момент ей было 42 года, это больше даже чем было пилоту сейчас, и она была старше всех остальных женщин-амазонок.

Раньше пилот почему-то представляла себе амазонок как диких женщин, несущихся на не менее диких скакунах, но она ошибалась. В этом сне все амазонки были пешие, вооружены наподобие древних греков, те же мечи, шлемы, щиты. Разница была только в том, что воинами были женщины. Итак, вооружены были все. Все, кроме пилота. Та часть её, что присутствовала во сне как наблюдатель, понимала, что она не была воином, и оружие было ей не нужно.

Сон начался с того, что их отряд продвигался среди каких-то то ли низких гор, то ли высоких каменистых холмов, точнее современной части пилота трудно было это установить. Все женщины-воины к тому моменту уже очень вымотались и, когда они вышли с узкой, ограниченной каменными стенами гор, тропы, по которой их вела пилот на небольшое плато, они просто уже не могли двигаться дальше.

Тогда Царица приказала остановиться на отдых. Все начали освобождаться от вооружения, побросали щиты и повалились прямо кто где стоял. Однако пилот чувствовала, что останавливаться нельзя, она чувствовала близость преследования и сказала об этом Царице.

Но всё было бесполезно. Женщины просто физически не могли идти дальше. Пилот одна была на ногах. Выносливость у неё, видимо, была нечеловеческой, никакой усталости и, как понимала пилот-наблюдатель, дело было даже не в отсутствии отягощающего вооружения.

Ещё интересный факт, это пилот отметила уже после того как проснулась, это то, что во сне все казались ей какими-то маленькими. Лишь позже, ещё раз прокручивая сон, она поняла, что это не амазонки были все маленькие, а это она, видимо, была огромного роста. По всей вероятности, как позднее прикинула пилот, её рост был около 2-х метров, может и несколько больше.

Когда амазонки остановились, пилот не находила себе места, чувствуя надвигающуюся опасность. И, наверное, именно поэтому она стояла прямо на выходе с тропы, по которой они только что прошли.

Внезапно, на тропе появился отряд, преследовавший их. Воины были практически в таком же вооружении, как и амазонки. Военачальник был впереди и поэтому он заметил пилота первым. Когда они встретились глазами, пилот увидела в них какую-то смесь из восторга, пренебрежения типа «баба – не боец» и похоти. Словами мысленно это выражалось примерно так, хотя вслух он их так и не произнёс: «Какая добыча!!!».

Далее всё произошло так быстро, что современная часть пилота, которая сидела где-то в «уголке» мозга непосредственной участницы событий, даже не успела почти ничего заметить. Она лишь несколько ранее уловила, что на некотором расстоянии от тропы, по левую руку от неё, был большой камень, на котором царица оставила свой меч. Как этот меч оказался у пилота в левой руке она так и не поняла. Движения действительно были сверхъестественно молниеносными. И эта, огромного роста женщина, которой она была, успела не просто схватить меч, но и тут же воткнуть его в горло военачальнику!

Эта сцена вызвала у современной части пилота реальный ужас и шок почти до рвотного чувства, а то её воплощение даже не поморщилась, как будто это было для неё обыкновенное дело, хотя, как снова отметила пилот, она и не была воином. В глазах военачальника как бы мелькнуло ошеломление и последний немой вопрос: «Как!!??? Как это возможно!?». На что пилот вслух спокойно ответила: «Вот так», – и срезала ему голову, так легко, как будто это был кусок масла.

Дальше всё закрутилось как в колесе. Пилот только крикнула девушкам, чтобы те отступали, а сама решила сдерживать противника в узком проходе. Там они, по её расчёту, не могли бы накинуться на неё толпой, и разбираться им приходилось с ней практически по очереди. Современная часть пилота (наблюдатель) толком ничего не видела больше, так как ей казалось, что та её сущность, в чьём теле она находилась, просто превратилась в какой-то вращающийся шар, она только чувствовала напряжение в правом запястье, именно в этой руке теперь был меч. Пилот знала, что она тогдашняя абсолютно одинаково владела обеими руками, но почему-то из левой руки меч уже успел перекочевать в правую.

Через какое-то время, противник, видимо поняв, что не всё так просто и осознав свои потери, решил прибегнуть к другой тактике: пилота стали поливать струёй огня. «Огнемёт?», – подумала пилот-наблюдатель, в это же время другая её часть успела внутренне сконцентрироваться. А далее идёт вообще полная фантастика: Вокруг неё возник белый кокон, он даже был виден невооружённым глазом, причём для лучшего сосредоточения и концентрации пилот всё время бормотала какие-то непонятные её современной части слова, которые непосвящённый мог бы легко принять за заклинания.

В один момент пилот заметила, что конец её меча накалился от выливаемого на неё огня, когда тот случайно оказался вне этого энергетического белого кокона, и ей стало страшно, пришлось резко себя одёрнуть, ведь кокон мог разрушиться от её страха. Потом она попыталась ещё и расширить кокон, чтобы прикрыть остальных девушек. Но когда огонь иссяк, она поняла, что ей это так и не удалось: Все погибли. Защищать было больше некого. Жизнь её теперь не имела для неё никакого смысла.

Её захлестнуло чувство вины за то, что она не смогла их спасти и слепое отчаяние. Оглушённая этими чувствами, она решила биться до конца, пока её не убьют и она уже знала наперёд, что живой её не возьмут. Чего-то её «пробило» и она запела какую-то песню на непонятном ей, как наблюдателю, языке. Она понимала лишь смысл песни: что-то «О Битве, Жизни и Смерти, о Вечности».

К удивлению пилота-наблюдателя, все нападавшие остановились от неожиданности, будто бы действительно поддавшись некой магии. Как ни странно, они дали ей допеть. Воины стояли, чуть ли не открыв рты, и в глазах их даже засветилось что-то вроде уважения к этой женщине. А когда пилот закончила свою песнь, они будто пришли в себя от магического звучания её сильного голоса и накинулись на неё толпой, словно тоже уже понимая, что в плен её взять всё равно не получится, остаётся только убить. И тут…

Пилот проснулась.

«Смерть там почему-то всегда тесно связана с пробуждением здесь», – подумала она.

Потом, думая об этом сне, вспомнив сцену с огнём, пилот сказала сама себе: «Не может такого быть, и что за огнемёты? Такого тогда не было?!» Однако, две недели спустя, прямо как ответ на её вопрос, слушая историческую передачу, она узнала, что римляне в военных действиях в качестве оружия использовали так называемый «греческий огонь» и ей сразу стало понятно из названия у кого они это позаимствовали. Так вот, в передаче рассказывали, что римляне как-то добивались такого эффекта, что огонь выбрасывался струёй прямо как из огнемёта. Пилоту этот факт до того момента был неизвестен. «Вот и думай, и гадай, после этого, а что такое сны», – опять подумала она.

Ещё в более поздний период пилот размышляла и над возможной природой энергетического кокона, способного защитить от огня, и который тогда во сне она так быстро создала вокруг себя. Читая научную литературу, она наткнулась на описание так называемых «плазменных окон». Плазма, из которой, в том числе, состоят звёзды и, которая является одним из самых распространённых веществ во вселенной, сама по себе, как знала пилот из курса физики, представляет собой ионизированный газ, причём этот газ является проводящим, как раз вследствие того, что он является ионизированным. А раз он является проводящим, то на него можно воздействовать внешними электромагнитными полями что, в свою очередь, можно использовать при создании плазменных окон. Иначе говоря, с помощью электромагнитных полей можно удерживать плазму и придавать ей любые формы, например, форму листа или оконного стекла, отсюда и пошло название «Плазменное окно».

«Вот оно!», – подумала пилот, – «Как похоже! Огонь, в общем-то – плазма. Получается, что создав определённое электромагнитное поле, можно его реально удержать! Тогда получается, что то, что она тогда сделала в этом сне, не так уж и фантастично? Дааа, над этим стоит подумать».