Утром 22 октября 1974 года жара в офисе генерального менеджера и главного тренера Дэна Девайна на Лэмбо Филд достигла критического уровня. Температура в помещении совсем не зависела от мощности и качества работы кондиционера. Оставалось совсем мало времени и нужно было что-то предпринять, пока не стало слишком поздно. Он раздумывал над тем, что не остаётся другого выбора, кроме как поднять трубку телефона и совершить междугородний звонок в Лос-Анджелес.

Вот уже четвёртый год Девайн изо всех сил пытался найти квотербэка для франшизы. В конце концов, от этого зависело и собственное будущее тренера в Грин-Бэй. Он стартовал с Пэкерз в 1971 году, одержав лишь четыре победы в сезоне (результат 4-8-2). Но уже в следующем году Девайн впервые за пять лет со времён Ломбарди выведет команду в плей-офф (10-4), где проиграет в дивизиональном раунде Вашингтон Редскинс. Следующего постсизона болельщикам Упаковщиков придётся ждать долгих десять лет. За тот сезон Девайн получил награды «Тренер года» от Pro Football Writers и United Press International. Затем последовало разочарование в чемпионате 1973 года (5-7-2). Новый сезон также начался не совсем успешно. Буквально накануне Пэкерз проиграли своему извечному сопернику в его берлоге на Солджер Филд. Три победы и три поражения – не совсем то, чего ожидали болельщики и, главное, акционеры и Совет директоров Пэкерз.

Девайну, как он не хотел убедить себя в обратном, стало очевидно, что выбранный им же в первом раунде драфта 1972 года под общим 11 пиком квотербэк Джерри Тэгги, никогда не добьётся успеха. Парень, который привёл программу Университета Небраски к национальным титулам 1970 и 1971 годов, совершенно не мог адаптироваться уровню игры в НФЛ. Девайн попросту не мог себе позволить остаться с квотербэком, который заработал лишь три тачдауна за 18 матчей в течении трёх сезонов.

Когда человек испытывает стресс или страх, его мозг – машина, которая управляет личностью, не всегда реагирует адекватно, выбирая лучший для человека вариант. Исследование, проведённое Scientific American, показало, что страх иногда может заставить системы, которые призваны обеспечить безопасность, работать с совершенно противоположным результатом: «Когда наши защитные механизмы работают со сбоями, это может привести к чрезмерному преувеличению угрозы». Мы называем это явление «паникой».

«Я не могу сказать, что наблюдал его в паническом настроении, но приходилось ему несладко. Было плохо и становилось ещё хуже», – вспоминал Ли Реммель, который в то время первый год занимал пост директора по связям с общественностью Пэкерз.

Главный тренер Упаковщиков лихорадочно искал варианты усиления позиции. Если бы обстоятельства складывались по-другому, то чрезвычайно талантливый Арчи Мэннинг (совершенно верно, отец Пейтона и Илая Мэннингов), второй выбор драфта 1971 года, мог бы стать спасителем Девайна.

Сезон у Мэннинга в Новом Орлеане не заладился и после первых пяти недель его усадили на лавку для запасных. Святые были не против обменять Мэннинга, поскольку за его спиной был Бобби Скотт, с которым руководство франшизы из Луизианы связывало своё будущее. Девайн согласовал предварительную сделку с менеджментом Святых: квотербэк в обмен на два пика первого и два пика второго раундов на будущих драфтах. Билл Тобин, тогдашний директор скаутской службы Пэкерз, вылетел 20 октября на игру Нового Орлеана с Атлантой, чтобы завершить трейд. Но вмешались непредвиденные обстоятельства – в самом начале матча с Сколами Скотт травмировал колено и выбыл на неопределённый срок. Ларри Цип, третий квотербэк Святых, был совсем ужасен. В тот же день Новый Орлеан отменил сделку по Мэннингу.

«Мы играли в Атланте и Скотти получил повреждение. Я знал, что был в центре всех этих торговых дел. Я слышал, что это был Грин-Бэй. Но мной интересовались и Джайантс, и Найнерс, и Рэмс», – вспоминал Мэннинг.

Девайн сразу же обратился к Джилу Брандту, тогдашнему директору по персоналу Даллас Каубойс, о возможности приобретения 31-летнего Крейга Мортона. Тот всю свою карьеру был бэкапом за спиной Дона Мередита и Роджера Штаубаха, но тренер Пэкерз отчаянно нуждался в авторитетном стартере. Эту проблему нужно было как-то решать.

Стоит отметить, что Девайн и ранее бросался в авантюры, стремясь заполучить квотербэка. Например, сделка с Майами Долфинс, когда за третьего квотербэка Джима Дель Гайзо были отданы два пика второго раунда (1974 и 1975 годов). В этой же цепочке пятый раунд за Джека Конкэннона (1973, в Даллас) и третий раунд за Дина Карлсона, который не сыграет за Грин-Бэй ни одной игры (1974, в Канзас Сити).

Руководство Лос-Анджелес Рэмс по своим каналам узнало, что Пэкерз отчаянно ищут квотербэка, который не даст им утонуть. Поймав удачный момент, они связались с менеджментом Пэкерз и намекнули, что не прочь обменять Джона Хадла. Чуть позже генеральный менеджер Рэмс Дон Клостерман сказал: «Грин-Бэй пришёл к нам с предложением, от которого не отказываются».

Ни Дон Клостерман, ни Кэрролл Розенблум, владелец Рэмс, впоследствии не комментировали сделку. А вот главный тренер Чак Нокс был словоохотлив: «Их тренер контролировал и персонал, ему не приходилось согласовывать трейды с руководством, и он очень хотел квотербэка. У нас была очень хорошая футбольная команда. У нас были на этой позиции Джеймс Харрис и (Рон) Яворски, поэтому Кэрролл и Дон решили, что мы сможем безболезненно уладить обмен с Пэкерз».

Утром 22 октября 1974 года Дэй Девайн, пребывавший в отчаянии, позвонил в Лос-Анджелес. А затем, не посоветовавшись с исполнительным комитетом и своим тренерским штабом, заложил будущее франшизы, заплатив за 34-летнего квотербэка ошеломляющую цену: выборы в первом, втором и третьем раунде драфта 1975 года и выборы в первом и втором раунде драфта 1976 года.

Игрок, которого Девайн призвал спасти Пэкерз, – один из величайших квотербэков (а, возможно, и первый среди них), которые никогда не попадут в Зал Славы в Кантоне.

Джон Хадл играл в эпоху, когда правила и стиль игры были не так благосклонны к квотербэкам (1962-1977 годы). За свою карьеру Хадл заработал 33 503 ярда и 244 тачдауна в 224 матчах. Одиннадцать лет лет играя за Сан-Диего Чарджерс (десять в качестве стартера) он трижды набирал более 3000 ярдов за сезон, шесть раз заканчивал год с 20 или более тачдаунами, пять раз играл в Пробоуле. Он стал одним из самых известных квотербэков старой Американской Футбольной Лиги.

«Вы знаете, Хадл был кандидатом в Зал Славы несколько раз, и возможно он является конкурентоспособным претендентом», – говорил Джерри Маги, который писал о Чарджерс для Сан-Диего Юнион-Трибьюн с 1961 по 1985 годы, а позже был членом отборочного комитета Зала Славы НФЛ. – «Если вы посмотрите на его статистику, вы подтвердите, что он достоин Кантона. Джон был очень хорошим игроком и его действительно недооценивают как квотербэка».

Интересно, что основной принимающий и главная цель Хадла в Сан-Диего, Лэнс Олворт, был избран в Зал Славы профессионального футбола в 1978 году, через несколько лет после завершения карьеры.

Джон Хадл начал свой футбольный путь в программе Университета Канзаса. Он был очень универсальным футболистом и играл в колледже на позициях квотербэка, раннинбэка, ди-бэка, пантера и ретернера. Хадл, один из трёх игроков футбольной команды Канзаса, номер которого выведен из обращения. Он первый футболист Канзаса, который дважды выбирался в первую сборную Ол-Америкэн (в 1960 – как халфбэк и 1961 – как квотербэк). Ему и сейчас принадлежат рекорды программы по самому длинному возврату после перехвата (98 ярдов) и самому длинному возврату панта (94 ярда).

В последнем сезоне в колледже Хадл в качестве квотербэка привёл команду к первой в истории программы победе в боуле – со счётом 33-7 был повержен Райс в Блюбонетт Боул. Он также был назван самым ценным игроком в East-West Shrine Game и College All-Star Game после сезона 1961 года.

Талантливого и универсального игрока выбрали сразу две команды на конкурирующих драфтах НФЛ и АФЛ 1962 года. На драфте НФЛ его выбрали в первом раунде под общим 10 номером Детройт Лайонс, а на драфте АФЛ – Сан-Диего Чарджерс, в третьем раунде под общим 24 пиком. Предполагалось, что Хадл подпишет контракт со Львами, но каким-то образом Чарджерс удалось переманить игрока на свою сторону.

Хадла часто сравнивали с Джо Наматом, называя его уменьшенной копией. Возможно болельщики Пэкерз со стажем буду возражать, но этого квотербэка можно сравнить с Бреттом Фарвом. Хадл, как и Фарв, был довольно мобильным на футбольном поле, имел неплохую руку, за свою 16-летнею карьеру никогда не пропускал матчей из-за травм, даже проблемы в коммуникации с персоналом в команде были чем-то схожи.

«Он был довольно приземистым парнем, но у него был редкий навык, который заключался в том, что он мог бросить 50-ти или 60-ти ярдовый пас боле точно, чем выполнить передачу на шесть ярдов», – вспоминал Джерри Маги.

Перед началом сезона 1973 года, из-за обострившихся отношений с координатором нападения Чарджерс Бобом Шнелкером, Хадла обменяли в Рэмс. В этой команде, которая обладала неплохим подбором игроков, стареющий квотербэк преобразился и засверкал новыми красками. Рэмс закончили сезон 12-2 (рекорд предыдущего года – 6-7-1), а Хадл набросал 2008 ярдов и 22 тачдауна и был назван самым ценным игроком Национальной конференции.

«Он много значил для нас в том году», – вспоминал Чак Нокс. – «Мы проиграли только две игры с ним. Миннесота нас обыграла 10-9, и мы отдали тяжёлую игру в Атланте 15-13 … Хадл был источником вдохновения. Он был великим игроком, в нем были качества, которые вы обычно ищите в игроке и человеке».

Магия длилась не долго. Возраст брал своё, рука ослабела, была потеряна скорость, не хватало реакции. В первых четырёх играх 1974 года Хадл бросил 5 тачдаунов и 4 перехвата, что в принципе не так уж и плохо, особенно для той эпохи. А вот с точность были проблемы – всего 48%. В пятом матче сезона с Пэкерз, в дождливый день на Каунти Стэйдиум в Милуоки, Хадл выполнил только 6 из 16 передач на 59 ярдов. В третьей четверти, после второго брошенного перехвата, его сменил Джеймс Харрис. Джон вернулся в игру, когда исход поединка был решён (в итоге Пэкерз победили 17-6), лишь для того, чтобы сразу уронить мяч после снэпа. Как итог, его пасовый рейтинг в этой игре равнялся... 9,1. Этот показатель оставался антирекордом для квотербэков почти пять лет.

Через девять дней Хадл станет Упаковщиком.

Лига просто взорвалась от неимоверного обмена, обсуждение которого затянулось на несколько недель.

«Это был тот случай, когда никто не мог поверить, что кто-то пошёл на такой шаг», – сказал Рон Вулф, тогдашний генеральный менеджер Окленд Рэйдерз.

«Мне было трудно понять, что даёт этот обмен Пэкерз», – вспоминал Джил Брандт. – «Обычно сделку заключают потому, что благодаря обмену могут выйти в плей-офф или выиграть чемпионат. Но тогда многие в недоумении говорили: "Не могу поверить, сколько Грин-Бэй отдали за 35-летнего квотербэка"».

Независимо от квалификации Хадла, никто, кроме самого Девайна, не мог оправдать такую цену за квотербэка, который находился на закате карьеры. Как только тренер Пэкерз, которого многие игроки считали высокомерным, коварным и мелким, объявил о сделке, он сразу же перешёл в наступление.

«В Лиге есть несколько квотербэков того же возраста, что и Хадл. Роман Габриэль, Фрэнк Таркентон и Чарли Джонсон. А Билли Килмер, Норм Снид, Лен Доусон, Сонни Юргенсен и Эрл Морралл старше», – сказал Девайн. – «Меня не волнует возраст Джона. Он отлично заботится о себе и находится в отменной форме. Я чувствую, что он может быть с командой долгое время. Да и Джон говорит, что хочет сыграть ещё четыре или пять лет».

Но проблемы Грин-Бэй на этом не закончились. Хадл, осознавший свою ценность, решил выторговать себе хороший последний контракт. «Это просто коммерческая сделка», – заявил он 23 октября. – «Я не буду играть там, пока не получу желаемые деньги».

Сначала Девайн держался довольно твёрдо. «По условиям обмена мы забираем его текущий контракт в Лос-Анджелесе. Ничего другого. Не будет никаких новых переговоров, никаких денежных выплат, ничего подобного», – настаивал он.

К четвергу Хадл уже прилетел в Грин-Бэй. Одна из двух сторон сдалась, и, как настаивал Хадл 30 лет спустя, это был не он. «Случилось то, что Рэмс и Пэкерз договорились снова, потому что я не собирался переходить. Никаких предубеждений против Грин-Бэй. Я только что узнал, чего стоил в пиках. А их цена – это много денег», – вспоминал Хадл. – «В то время я зарабатывал порядка 90 или 100 тысяч, и я просто сказал, что не поеду. Розенблум и Упаковщики договорились о новой сделке с двумя командами, стоимостью в 450 000 долларов, и Грин-Бэй заплатили половину суммы. Я получил около 300 000 долларов». Т.е. Пэкерз кроме пиков вынуждены были ещё и заплатить немалые на то время деньги, о чем стало известно широкому кругу болельщиков только через некоторое время.

У Девайна наконец появился квотербэк и время (в сезоне оставалось восемь матчей), чтобы спасти свою работу.

Пока Хадл знакомился с новой командой и новым плейбуком, Пэкерз с Джеком Конкэнноном проиграли ещё две игры (Детройту и Вашингтону), и уже отставали от Вайкингс, лидера Центрального дивизиона НФК, на три победы. 10 ноября Хадл впервые вышел в джерси Пэкерз на поле Каунти Стэйдиум против Чикаго Бэарз. Джон отыграл солидно первые три игры, заработал три победы, вывел команду на результат 6-5 и получил реальный шанс зацепится за плей-офф (Его статистика в этих матчах: 33 из 61 точных передач на 475 ярдов, 2 тачдауна и 2 перехвата).

Но сказка закончилась в дождливой и холодной Филадельфии 1 декабря. Хадл сделал всего 16 точных передач из 40 попыток и трижды ронял мяч на половине своей команды (дважды в красной зоне). Иглс раздавили Пэкерз 36-14. Оставшиеся матчи были провалены. В первом, укороченном, сезоне с Упаковщиками Хадл выполнил 89 из 184 передач на 1072 ярда, заработал всего три тачдауна и бросил восемь перехватов.

Отчаянный трейд Девайна потерпел неудачу. Тренер становился все более непопулярным как в раздевалке, так и на трибунах. По слухам, некоторые недовольные игроки пытались организовать бойкот финальной игры сезона. Сотрудничество между Девайном и Хадлом длилось всего 54 дня. «Мы были в Атланте на последней неделе (15 декабря) … игра окончена, мы выходим, и я говорю: "Тренер, извините, это не сработало". На что он ответил: "Джон, не беспокойся обо мне, завтра меня объявят главным тренером Нотр-Дама". Я не мог в это поверить. Он знал это до того, как игра закончилась!». Девайн подал в отставку 16 декабря 1974 года.

Как отмечают многие, ошибка Девайна состояла даже не в самом обмене. Он сильно переоценил талант своей команды, когда подымал телефонную трубку, чтобы договорится о трейде с Лос-Анжелесом. «У Рэмс была хорошая команда, много хороших игроков. Пэкерз обладали менее талантливым ростером, к тому же, очевидно, что у Девайна были проблемы с игроками», – вспоминал сам Хадл.

В канун Рождества 1974 года главным тренером Пэкерз был назначен легендарный игрок Барт Старр, весь тренерский опыт которого исчислялся одним сезоном в качестве тренера квотербэков в Грин-Бэй (1972). Были ожидания, что два великих квотербэка найдут общий язык и сделают команду лучше.

В новом сезоне Хадл вернул себе на джерси привычный № 21 (последний квотербэк, который носил не унифицированный номер, после того как НФЛ принял жёсткую систему нумерации по позициям в 1973 году). В предыдущем сезоне этот номер был занят дибэком Чарли Холлом. «Когда я приехал, то предложил Чарли немного денег», – припоминал Хадл. – «Не могу вспомнить, сколько, но он не согласился. Чарли сказал: "Давай поговорим в следующем году". А в следующем году он загнал мне номер за шесть штук!».

Однако, ни назначение Старра, ни возвращение номера, не смогли спасти этот сезон. Реальность была таковой, что Пэкерз 1975 года, с линией нападения, состоящей из Пэта Мэтсона, Кита Уортмана и стареющих Эрни Макмиллана, Брюса Ван Дайка, скорее напоминали команду расширения. Гейл Джиллингем, один из величайших гардов в истории НФЛ, был настолько удручён таким состоянием, что принял решение пропустить сезон (он требовал обмена, но Старр отказался его продать).

Хадл, играющий за ненадёжной линией, большую часть сезона пытался уберечь своё здоровье и привыкнуть к новым принимающим Кену Пейну и Стиву Одому. «Они были хорошими парнями (о линейных), но не игроками калибра НФЛ. Большинство из них. У нас был Кенни Пэйн, очень крутой новичок, довольно хорош. Одом был быстр. Но был фактор времени. У нас не было времени, поэтому нам пришлось немного скорректировать маршруты и избавляться от мяча очень быстро».

Сезон оказался катастрофическим. Пэкерз, проиграв восемь из первых девяти матчей, закончили 4-10. Хадл в этом единственном полном сезоне в Грин-Бэй выполнил 191 из 353 передач на 2095 ярдов, заработал 6 тачдаунов и бросил 21 перехват.

Старр остро нуждался в притоке таланта, но у него не было ресурсов, чтобы исправить ситуацию. На драфте 1975 года первый выбор Пэкерз сделали 47 пиком (тэкл Билл Бэйн). В следующем году первый свой выбор команда должна была сделать под 72-м пиком (правда Старр обменял двадцативосьмилетнего лайнбэкера Теда Хендрикса, будущего члена Зала Славы, в Окленд на пик первого раунда).

Если бы Девайн не запаниковал, переплатив за Хадла, Пэкерз со своими пиками могли бы привлечь талантливых игроков в команду. Очень многие специалисты называют одной из причин провала Барта Старра как тренера, именно трейд Девайна-Хадла.

«Это худший трейд в истории Пэкерз, без сомнения, и один из худших в истории профессионального футбола», – писал Ли Реммель. – «Эта сделка лишила нас двух первых, двух вторых и третьего пиков. Для Барта Старра было довольно трудно восстановить футбольную команду без новых первоклассных проспектов».

Напомним, на всякий случай, что через два десятилетия Рон Вулф отдаст за молодого квотербэка Бретта Фарва всего лишь один выбор в первом раунде драфта. Только один. И даже в то время спортивные аналитики и обозреватели выражали некое беспокойство о рискованности сделки.

Последствия трейда 1974 года ещё долго будут сказываться на Грин-Бэй. Команда придёт в себя только вначале 80-х, а окончательно выберется из ямы ещё через десятилетие. У Пэкерз будет только три сезона с положительным процентом побед и поражений (1978 и 1982 – при Старре и 1989 – при Инфанте) между 1974 годом, когда команду покинул Девайн, и 1991-92 годами, когда в команду пришли Рон Вулф и Майк Холмгрен. Конечно же этот обмен не был единственной причиной упадка, но он был одной из роковых ошибок в целой последовательности неправильных решений, которые низвергли команду с вершины на дно Лиги.

Весной 1976 года Старр, прекрасно понимавший, что не сможет выстроить команду вокруг квотербэка, которому в феврале исполнилось 36 лет, обменял Джона Хадла и корнербэка Кена Эллиса в Хьюстон Ойлерз. Обратно в Висконсин последовал Линн Дики, за которого пришлось еще доплатить пиками четвёртого раунда драфта 1976 и третьего раунда драфта 1977 года (эти пики можно добавить к стоимости трейда Хадла). Наконец то Грин-Бэй заполучил талантливого квотербэка.

В этом обмене также был огромный риск. Дики был выбран Хьюстоном в третьем раунде драфта 1971 года (56-й общий пик), провёл семь матчей (два в старте) в своём первом сезоне, а потом сломал бедро в четвертой предсезонной игре 1972 года и пропустил целый год. Вернувшись, Дики проиграл борьбу за место стартера Дэну Пасторини. За четыре года в Ойлерз он принял участие в 47 матчах, сделал 155 точных передач из 294 попыток на 1953 ярдов, заработал 8 тачдаунов и 28 перехватов. Ему не хватало подвижности, но у него была сильная рука, но Старр видел его потенциал.

«После долгих размышлений мы подумали, что обмен на Линна Дики будет в интересах Грин-Бэй Пэкерз, иначе мы бы этого не сделали», – сказал Барт Старр. – «Каждый раз, когда вы делаете такие инвестиции, это дорого, но я думаю, что если вы разберёте и проанализируете, то вы сможете их оправдать».

«Для меня это была долгая борьба. Я все время чувствовал, что могу играть, но мне сказали, что я, вероятно, никогда не получу такую возможность», – сказал Дики, радуясь обмену и возможности играть. Забегая вперёд, отметим, что карьера талантливого квотербэка была омрачена травмами. В сезоне 1977 Дики сломал ногу и пропустил два года. Но в 1980 году он вернулся и отвоевал место стартера, а в 1982 – вывел команду в постсизон. В следующем году Дики установит рекорд франшизы по набранным ярдам за сезон – 4458, который превзойдёт только Аарон Роджерс в 2011 году. Ему также принадлежал рекорд команды по набранным ярдам в одной игре – 418 (против Тампы в 1980 году), который побьёт Мэтт Флинн в 2012 году. Линн Дики завершит карьеру перед сезоном 1986 и через шесть лет будет избран в Зал Славы Пэкерз.

Нам осталось проследить последствия трейда для Дэна Девайна, Лос-Анджелес Рэмс и Джона Хадла (думаю, с Грин-Бэй Пэкерз мы разобрались).

По иронии судьбы, в то время, когда Старр пытался исправить ошибки предыдущего тренера, Дэн Девайн нашёл своего квотербэка в Нотр-Дам. Может быть вы слышали о нем. Его звали Джо Монтана. С ним Девайн выиграл национальный титул в сезоне 1977 года.

Несмотря на положительный рекорд 53-16-1, участие в боулах и титул, в Саут-Бенде Девайна никогда особенно не любили. Даже сегодня его больше помнят за плохие отношения с Монтаной, чем за достижения. В 1981 году он закончит тренерскую карьеру, покинув Нотр-Дам, и четыре года проведёт как сборщик налогов в штате Аризона. Затем он вернётся в Университет Миссури, где начинал тренерскую карьеру, в качестве спортивного директора в 1985-1992 годах. В 1985 году Дэна Девайна изберут в Зал Славы студенческого футбола.

Болельщики Пэкерз и сейчас не любят Девайна, возлагая на него всю вину за неудачи команды в 70-х и за злополучный обмен Хадла. Не складывались их отношения и в бытность Девайна главными тренером, особенно в третий и четвёртый годы его пребывания в Грин-Бэй (Однажды Девайн даже жаловался в журнал Таймс, о том, что недовольные болельщики убили его собаку. Но это совсем другая история).

Рэмс использовал пики, приобретённые в процессе торговли с Пэкерз, чтобы получить молодых игроков, которые позволили им доминировать в Западном дивизионе НФК до конца 1970-х годов и привели команду к выходу в Супербоул XIV (проиграли Питтсбург Стилерз 19-31).

Генеральный менеджер Рэмс Дон Клостерман использовал пик Грин-Бэй в первом раунде 1975 года (9-й общий), чтобы выбрать дифенсив тэкла Майка Фэннинга, который отыграет в команде восемь сезонов. Пик второго раунда 1975 года (28-й общий) был потрачен на корнербэка Монте Джексона (три сезона, обмен в Рэйдерз). Под 39-м общим пиком во втором раунде драфта 1976 года был выбран корнербэк Пэт Томас (семь сезонов в Рэмс). Остальные драфтпики были задействованы в обмене, в результате которого Рэмс получили выбор второго раунда на драфте 1977 года (31-й пик), истраченный на сэйфети Нолана Кромвеля (одиннадцать сезонов).

Джон Хадл провёл два сезона в Хьюстоне как резервный квотербэк за спиной Дэна Пасторини. «У меня закончился контракт, и они предложили половину суммы от прежнего соглашения. Это было приятно. Но я просто устал быть в форме... Я просто устал от футбола. Позвонил Эл Дэвис, который хотел видеть меня в Рэйдерз, но я просто повесил трубку и рад, что сделал это. Время пришло».

После этого он провёл четыре сезона в качестве тренера квотербэков и координатора нападения в своей альма-матер, в Канзасе (ушел из-за подозрений в нелегальном рекрутинге). В 1982 году он стал координатором нападения Рэмс. Судьба распорядилась так, что свой первый матч в роли тренера НФЛ Хадл проводил против Пэкерз в Городе Ангелов. Как и в своей игровой карьере, координатор Рэмс начал резво – атака калифорнийцев заработала 23 очка за первую половину. Но концовка, как и в карьере игрока, полностью разладилась. Пэкерз набрали 35 очков и вырвали победу. Судьба распорядилась так, что оформил победу в том матче Линн Дики, сменивший Хадла в Пэкерз, который провёл великолепную игру (несмотря на три перехвата он смог бросить три тачдауна, два из которых в самом конце игры и решили исход матча).

Далее Хадл в течении сезона работал тренером квотербэков в Денвер Бронкос (первый тренер Джона Элвея), а после был главным тренером Лос-Анджелес Экспресс, команды ЮСФЛ (USFL).

Какой бы ни была великой карьера Джона Хадла как игрока, он навсегда будет связан с этим трейдом – одной из самых неприятных страниц в истории Пэкерз. Шестикратного Пробоулера помнят больше благодаря обмену, который привёл его в Грин-Бэй, чем за то, что он помог Сиду Гиллману сделать революцию в пасовой игре в течение их девяти совместных сезонов в Сан-Диего.

Не по своей вине.

«Я просто надеюсь, что в Грин-Бэй уважают мои усилия и то, что я пытался сделать за короткий промежуток времени в качестве квотербэка Пэкерз», – говорил Хадл. – «Пресса писала: "Они заплатили слишком много". Но я не имел к этому никакого отношения. Я был в Лос-Анджелесе, играл в отличной команде, и внезапно меня обменяли. Футбол – это бизнес. Холодный, тяжёлый бизнес. А когда деньги вовлечены во что-либо, личные чувства человека никогда не учитываются. Я мог либо пойти домой, либо приехать в Грин Бэй. Я приехал в Грин Бэй».

«Я, безусловно, очень уважаю Грин-Бэй и их болельщиков. Очевидно, что их франшиза – одна из величайших на все времена. Мне нравилось в Грин-Бэй. Это был отличный опыт ... Не я организовал тот обмен».

Историческая справка о Green Bay Packers специально для новостного канал русскоязычных болельщиков Грин Бей Пэкерз «Eastern Tundra» в Телеграмме – https://t.me/GBNewsChannel и подкаста Green19.

Сезон 1966 года выдался для Грин Бэй Пэкерс особенным. Победив Даллас Каубойс в игре за титул чемпиона НФЛ, Упаковщики должны были представлять НФЛ в матче против чемпиона АФЛ Канзас Сити Чифс.

Первый Супербоул был во многом экспериментом, но Винс Ломбарди казался одержим страстью выиграть его (говорят, что владельцы НФЛ возложили ответственность на плечи Ломбарди за результат игры против представителя «Лиги выскочек»). Главный тренер решил затянуть и без того не слабо притянутые гайки дисциплины. Дэвид Маранисс в своей биографии великого тренера писал о подготовке к игре: «Никаких послаблений для своих игроков, никаких отвлекающих факторов. Он поднял штрафы за нарушения комендантского часа до рекордных сумм. "Винс очень чётко дал понять, что мы должны выиграть эту игру и он не собирается терпеть нытья ни от кого", – вспоминал координатор нападения Ред Кокрен. – "Одна ошибка и все может быть потеряно"».

Ломбарди не только поднял штрафы до непомерной суммы, но накануне игры предупредил каждого игрока, что, если кто-то осмелится нарушить комендантский час, он не только оштрафует их, но и выпроводит из команды и позаботится о том, чтобы футболисты никогда не нашли себе пристанище ни в одной команде Лиги. «Я мучился тем, что произойдёт, если мы не выиграем…», – вспоминал лайнбэкер Дэйв Робинсон. – «Винс убил бы нас или, что ещё хуже, убил бы нас в следующем году».

Но в составе Пэкерз был игрок, которого не беспокоила вся эта истерия вокруг объединительного матча чемпионов двух, ранее конкурирующих, Лиг. Макс Макги, за плечами которого было 34 года и 11 сезонов в НФЛ, уже не был на первых ролях в той команде – пик династии совпал с закатом его карьеры. Два последних сезона он подменял Кэрролла Дэйла и Бойда Даулера. В сезоне 1965 года Макги поймал 10 передач, а в 1966 году – всего четыре. Правда, его ловля паса от Барта Старра на 28-ярдов в тачдаун помогла Пэкерз одержать победу над Далласом 34-27 и обеспечила участие команды в Супербоуле. «Я чувствовал, что это мой последний год в профессионалах и Винс держал меня в команде только из-за моего умения разряжать обстановку в коллективе. Я был списан для Игры», – вспоминал наш герой. Он совсем не ожидал, что ему придётся выйти на поле Лос-Анджелес Мемориал Колизеум.

Поэтому Макги прилетел в Калифорнию развлекаться. Он находился в предвкушении вечеринки и был почти взбешён, когда Ломбарди запер команду в закрытом тренировочном лагере в Санта-Барбаре. Накануне большой игры команда переехала в Лос-Анджелес и разместилась в отеле. Макс почувствовал свой шанс и запланировал побег.

Мы уже упоминали о штрафах. За нарушение режима футболист должен был заплатить 10 000 долларов. Такая сумма могла образумить 99% игроков Лиги. Но только не Макса Макги. Позже он вспоминал: «Тренер знал только о 10 % моих похождений, не более. Так что у меня были все шансы выйти сухим из воды. К тому же моя помятая ночным похождением физиономия отлично повеселила ребят за завтраком».

Вечером перед игрой. 22:00. Хог Ханнер, помощник Ломбарди, следуя строгим предписаниям главного тренера, проверил комнаты игроков. Макги был уже в постели, что и было с удовлетворением отмечено Ханнером. Но, как оказалось, Макс находился в постели полностью одетым (вплоть до пальто) и был готов сорваться, как только все улягутся. «По дороге на финальную игру я познакомился с парой стюардесс (многие пишут, что Макс приметил стюардесс во время перелёта до Лос-Анджелеса, но, например, Тим Лэйден в статье для Sports Illustrated утверждает, что «стюардессами» на жаргоне того времени называли девушек лёгкого поведения), мы планировали отлично провести время, повеселиться и пропустить пару стаканчиков. Безобидная вечеринка».

Вечером перед игрой. 23:00. Макги позвонил Полу Хорнунгу, лучшему другу, товарищу по кутежам и соседу по комнате. «Он позвонил и сказал: "У меня есть две девушки, и твоя – великолепна", – вспоминал Хорнунг. – "Выходи и выпей с нами пару стаканчиков"». У Пола болела шея (последствия старой травмы) и Макги думал, что он тоже не будет принимать участия в игре. Но через неделю Хорнунг должен был женится, да и штраф был уж очень большим, поэтому Пол отказался.

Ночь. Можно только представить, что Макги делал во время своей самоволки ночью в Лос-Анджелесе. Конечно же эта история обросла легендами и, согласно одной из них, Макс попрощался со своими спутницами следующей тирадой: «Дамы, это был фестиваль, как всегда. Вы слишком красивы для слов. Я только надеюсь, что я более чем восполнил отсутствие моего друга Пола». На что получил ответ: «О Макс, ты был замечательным!».

Утро в день игры. 6:30. Воспоминания Хорнунга: «Он позвонил из вестибюля и спросил, не сделали ли они вторую проверку. Я сказал: "Нет, ты, удачливый ублюдок, быстрее тащи свою задницу сюда"». В это время квотербэк Барт Старр спустился в холл отеля, чтобы ознакомится со свежими газетами, и заметил крадущегося к себе в номер Макги. Ресивер даже подмигнул квотербэку. Старр подумал про себя: «Черт возьми! Это ночь перед самой большой игрой в нашей жизни, а он устроил себе вечеринку!».

Утро в день игры. 7:15. Пол Хорнунг бегал по номеру и выговаривал товарища, рисуя ему не очень радужные перспективы в дальнейшем, когда Ломбарди узнает о его похождениях. Но Макги хотел только одного – поспать…

Перед игрой. Перед каждым матчем Дэйл, Даулер и Макги (принимающие Пэкерз) проводили ритуальный разговор, во время которого в последний раз обсуждали план на игру. «Перед игрой Макс сказал нам: "Что бы вы ни делали, постарайтесь не сломаться сегодня, поскольку я сейчас не в лучших кондициях", – вспоминал Бойд Даулер. – "Я спросил: что ты имеешь в виду?". Макс ответил: "Я кутил всю ночь и во мне болтается ещё некоторое количество выпитого… К тому же я не выспался. Просто не сломайся"».

Игра. Макс чувствовал себя довольно паршиво, но занял своё место на скамейке запасных, ожидая, что проведёт на ней весь матч. Он немного поболтал с Хорнунгом о прошедшей ночи и предстоящей свадьбе. И тут, на третьем розыгрыше матча Бойд Даулер повредил плечо, пытаясь блокировать сэйфти соперника Джонни Робинсона на выносе. Основной принимающий Пэкерз серьёзно травмировал плечо двумя неделями ранее, в третьей четверти игры с Далласом. «Моё плечо было совсем не в форме. Я обычно кладу пенопластовую прокладку под свой наплечник, но так как мы собирались много бросать мяч, я хотел иметь некоторую гибкость. Я вынул пенопласт. Когда я ударил Джонни Робинсона, я услышал треск … и сразу понял, что закончил», – вспоминал Даулер.

Макс сидел на лавочке и не верил в случившиеся. Ему казалось, что сбывается его самый ужасный кошмар. Винс Ломбарди закричал: «Макги! Макги! Тащи свою задницу на поле». Максу ничего не оставалось… но он забыл свой шлем в раздевалке! Ему пришлось одолжить шлем у линейного. «Первый пас. Я поймал на удивление уверенно первый пас, а дальше я был неудержим».

Во втором драйве Пэкерз на третьем-и-три на отметке 37 ярдов на половине Канзас Сити Чифс Старр бросил передачу в центр в район 22-ярдовой отметки на Макги. Макс проскользнул мимо корнербэка Чифс Вилли Митчелла и поймал неудобно брошенный мяч одной рукой. Это была замечательная ловля от человека с похмелья и без сна, бегущего на полной скорости. «Пас был не очень хорош, давайте посмотрим правде в глаза. Квотербэк, стоимостью 100 000 долларов, мог бы бросить принимающему за 30 000 долларов то, что он смог бы поймать», – шутил позже Макги. – «Я думал, что мяч будет перехвачен. Я пытался сбить его, а он просто застрял в моей руке».

(Комбинация была заготовкой от тренеров Пэкерз. Они видели, что сэкондари Чифс склонны оставлять середину поля открытой при блице. К тому же, ди-бэки Канзаса не очень хорошо умели противостоять ресиверам один-на-один. Тренерский штаб обратил на это внимание игроков. Макги тоже знал об этой особенности. Маранисс в своей книге цитирует Макса: «Я изучал фильм и нашёл своего защитника. Я собирался пригласить его на завтрак, обед и ужин». Как видим, Макги все же готовился к игре.)

Похоже, Макс любил напоминать Старру о той передаче. На одной из встреч с журналистами, посвящённой победе в Супербоуле, один из корреспондентов спросил Макги: «Я не могу понять, как Вам удалось занести этот первый тачдаун? Вы на полной скорости бежали по маршруту, но мяч начал падать позади Вас, и при этом Вы умудрились на полном ходу развернуть корпус, вытянуть одну руку и поймать тот пас. Да ещё и ухитрились уйти от двух захватов… Объясните, КАК?». Макс повернулся в сторону своего квотербэка, сидящего неподалёку, и убедившись, что тот следит за разговором, сообщил: «Все довольно банально, у меня просто никогда не было возможности практиковать ловлю мяча вот так (при этом он выпрямил руки прям перед собой, как если бы ловил совершенно идеально брошенный мяч)».

Первый тачдаун в истории Супербоулов! Однажды Макса спросили, почему он не забрал мяч после исторического момента: «Я был слишком глуп, чтобы сделать это. Мы пнули этот мяч на трибуны с экстра-пойтом», – ответил он. Позже Макги попытался найти мяч, предлагая вознаграждение в 1000 долларов. «Тридцать человек позвонили, чтобы сказать: "Мяч у меня". В любом случае, я не смог бы проверить его подлинность», – сказал Макги.

Далее на поле происходило волшебство… выигранный исторический Супербоул и невероятная статистика Макса. «Игра его жизни», – отметил Хорнунг. Всего за матч Макги отметился семью пойманными передачами на 138 ярдов и двумя важнейшими тачдаунами. Второй тачдаун Макс поймал в третьей четверти, укрепив таким образом лидерство Пэкерз 28-10. По справедливости, именно Макги нужно было признавать самым ценным игроком Супербоула І. Но награда, а с ней и новенький Корветт, достались Барту Старру. «Я мог бы поймать больше пасов в тот день, но похоже Барту был необходим новый автомобиль, вот он и не бросал мне более, чтобы я не составил ему конкуренцию», – шутил Макги. И пусть он не получил звания самого ценного игрока первого Супербоула, но он точно занял почётное место в сердцах болельщиков Грин-Бэй Пэкерз.

После матча Макги сказал в интервью: «Сайонара. Это отличный момент, чтобы уйти, и я ухожу». Тогда же покинул команду и лучший друг Макса – Пол Хорнунг, который пошутил по этому поводу, что они оставили своего тренера в затруднительном положении, поскольку в команде не осталось игроков, которых бы Ломбарди мог оштрафовать за нарушение правил. Но тренер убедил Макги вернуться ещё на один сезон. Во втором Супербоуле Макс поймает одну передачу на 35 ярдов (!) и подсобит Пэкерз победить Окленд Рэйдерс, после чего окончательно закончит с футболом.

Как мы поняли, Винс Ломбарди так и не узнал или сделал вид, что не догадался, о выходке Макги (будем благодарны читателям, если они подтвердят или опровергнут наше предположение). Макс был очень обеспокоен тем, что тренер, державший команду в ежовых рукавицах, узнает о его загуле перед финалом. Он опасался этого даже после завершения карьеры. «Я боялся до самой его смерти, это же Винс Ломбарди! Он мог меня штрафануть даже после завершения карьеры», – шутил Маги.

Уильям Макс Макги (таково полное имя нашего героя) родился в 1932 году в городке Сакстон Сити, Невада. После рождения ребёнка Роберт Ли и Беатрис Паркс Макги переехали в небольшой северо-восточный техасский городок Уайт-Оук, который находится примерно в 125 милях к востоку от Далласа. Макс был самым младшим из шести детей в семье (пять мальчиков и одна девочка). Отец поддерживал семью, сначала работая в городском магазине, а затем водителем школьного автобуса.

Все мальчишки в семье были спортсменами и звёздными футболистами средней школы Уайт Оук. Его брат, Кой Макги, на шесть лет старше Макса, четыре года играл в Нотр-Дам и был резервным халфбэком в команде тренера Фрэнка Лихи. Он был членом команды 1946 года, которая считается одной из лучших в истории колледжей. В последней игре того сезона против программы Университета Южной Калифорнии, которая и принесла Ирландцам национальный титул (победа 26-6), Кой Макги вышел со скамейки и заработал ногами 146 ярдов и два тачдауна.

Макс был так же хорош, как и его братья. Он начал играть в футбол на позиции раннинбэка. В свой последний школьный год Макс заработал выносом 3048 ярдов и, согласно записям, собранным Национальной федерацией Хай Скул, стал первым игроком в истории, который набегал более чем 3000 ярдов за сезон (позже эта отметка будет покорена ещё 87 раз). Несомненно, раннее внимание к таланту, тем более, когда этот талант растёт в Техасе, помешанном на школьном футболе, наложило свой отпечаток на формирование личности. Уже в школьные годы у Макса возникли проблемы с дисциплиной.

После школы Макс принял приглашение Университета Тулейн в Новом Орлеане. Прямо скажем, не самое престижное учебное заведение. Просто спортивного директора программы не отпугнули характеристики Макги вне поля. В студенческом футболе парень также не затерялся. В составе «Зелёной Волны» он быстро приобрёл авторитет и стал одним из лидеров команды. Выступая на позициях пантера, ретернера и халфбэка он возглавлял команду по количеству набранных ярдов на протяжении трёх сезонов подряд, был лучшим ещё по нескольким показателям и выбирался в сборные конференции (Тулейн тогда был членом Юго-Восточной конференции. Да-да, той, в которой играет Алабама).

В колледже Макги также играл в бейсбол и баскетбол и получил диплом по менеджменту. В Тулейне Макс встретил Марсию Прибе. Ещё студентами они поженились и в 1953 году у пары родилась первая дочь Марла.

Макс Макги был выбран Пэкерс в пятом раунде драфта НФЛ 1954 года под общим 51 номером. Скауты Грин-Бэй, возглавляемые легендарным Джеком Вайниси, решили сделать ставку на молодого и талантливого игрока, который мог сыграть на нескольких позициях. Они надеялись, что он может стать ещё одним Элроем Хиршем, который вошёл в профессиональный футбол в качестве комбинированного бегущего-принимающего. Интересно, что Макги оказался единственным из шести игроков, выбранных Упаковщиками в первых пяти раундах того года, который не покинул команду уже после первого сезона.

Наш герой попал в Грин-Бэй в то время, когда франшиза переживала сложные времена. Десять лет обидных поражений и разочарований. 1953 год закончился совсем плачевно: команда заняла последнее место в конференции с результатом 2-9-1, сменив трёх тренеров по ходу сезона. Лисли Блэкборн, возглавивший Упаковщиков в 1954 году, был тренером новичком в профессиональном футболе. Игру он строил, ориентируясь на принципы студенческого футбола, уделяя больше внимания атаке. Максу это пришлось очень кстати: он закрепился на позиции стартового ресивера, заработал больше всех тачдаунов. Макги отличался техникой ловли мяча, эффектной и эффективной. Его опыт игры халфбэком помог ему раскрыться в плане набора ярдов после ловли.

Следующие два года жизни Макса не были связаны с футболом. Он ушёл служить пилотом в военную авиацию. О данном факте в его биографиях можно встретить весьма скудные данные. Известно, что он служил на базах ВВС США Гудфэллоу в Сан-Анджело, Техас и Эглин во Флориде, где участвовал в программе разработки ранних беспилотников. Интересно, что во Флориде он делил комнату с Заком Братковски, квотербэком Чикаго Бэарз, который также был призван после своего дебютного сезона в НФЛ, а в будущем станет товарищем Макса по Пэкерз.

Ко времени окончания службы у Макса и Марсии родилась вторая дочь Мона, но их брак не удался. Жена, забрав дочерей, вернулась в Миннеаполис, а Макги воротился в родной уже для него Висконсин. «Они были слишком молоды и у них были разные устремления», – рассказывала его младшая дочь Мона, – «Мой папа начинал свою футбольную карьеру, а моя мама хотела свою собственную карьеру».

Макги проведёт следующие 11 лет в Грин-Бэй, первые два – в плохих командах, которые выиграли в общей сложности четыре игры, и следующие девять – в качестве важной шестеренки в машине Ломбарди, которая выиграла пять титулов НФЛ и первые два Супербоула.

Первый сезон Макс восстанавливал свои прежние кондиции, а уже в следующем 1958 году он выиграл конкуренцию у другого великолепного принимающего Билла Хоутона, который побил рекорды Дона Хатсона по количеству приёмов и общему количеству набранных ярдов. Макги был лучшим в Лиге по средним ярдам за приём (23,2), по количеству ярдов на панте (2 716) и среднему количеству ярдов за попытку на панте (36,0). Вот только команда провела худший сезон в своей истории, показав результат 1-10-1.

В 1959 году состоялось историческое событие, руководство Грин-Бэй наняло Винса Ломбарди. В первые два года Ломбарди, Макги поймал больше передач, чем любой другой игрок, и набирал в среднем 21,8 ярда за приём. В 1961 и 1962 годах, когда Пэкерз выиграли два первых титула НФЛ при Ломбарди, Макс лидировал по количеству кэтчей и ярдам на приёме. За шесть сезонов Макги поймал 238 передачи и заработал 31 тачдаун. На тот момент Макс был одним из опытнейших игроков команды, душой компании и настоящим рубаха-парнем.

«Он был одним из самых талантливых спортсменов, которые у нас были», – вспоминал Пол Хорнунг.

В своей книге Джерри Крамер писал о Макги: «Макс – потрясающий спортсмен. У него было так много способностей, что это невероятно. Больше, чем у всех, кого я когда-либо знал. Но за двенадцать лет он использовал лишь около четверти своих талантов, правда. … Но, когда обстоятельства требовали того, он мог протянуть руку и сделать большую игру. Он редкий спортсмен. Покажите ему любой вид спорта – от гольфа до настольного тенниса и до бассейна – и он в этом преуспеет».

Зак Братковски, который стал бэкапом Барта Старра в 1964 году, рассказывал: «Макс был умён, обладал развитым инстинктом и у него была огромная уверенность в своих способностях. В игре 1965 года против Балтимора, соперник показал сэйфти-блиц. Я видел, как Макс быстро среагировал. Он увидел корнербэка стоящего ближе к краю, переиграл его, сменив направление движения и мы заработали тачдаун. Он мог читать блицы как квотербэк».

«Единственная оплошность Макса состоит в том, что он немного небрежен и роняет лёгкие передачи», – сказал однажды Ред Кокран. «Макс умел делать решающие плеи. Он мог уронить простой мяч, но ловил сложные. Винс любил его за это», – добавлял Джерри Крамер.

Боб Шнелкер, тренер принимающих Пэкерз: «Макс мог сделать что угодно. Он мог совершать невозможные приёмы. Это просто в его характере. Как та ловля одной рукой в Супербоуле. Он встаёт со скамейки и играет, как будто он – весь мир. Он был хорошим спортсменом».

Макс Макги провёл за Пэкерз 148 матчей (110 в старте), сделал 345 приёмов на 6346 ярдов (18,4 ярдов за попытку – второй по этому показателю в истории команды) и заработал 50 тачдаунов и 306 очков. Пять титулов чемпиона НФЛ с командой, два перстня победителя Супербоула. Только один раз его выбрали в Пробоул, в 1961 году. Макс Макги выбран в Зал славы Грин-Бэй Пэкерз в 1975 году.

Макги был ценным активом на поле, но ещё более ценным он был в раздевалке. «У него было потрясающее чувство юмора и умение отчебучивать великолепные шутки в моменты, когда этого наименее ждали», – говорил Ли Реммель, первый историк Пэкерз. Эта его черта, его общая сообразительность привлекала к нему товарищей по команде и помогала ослабить напряжённость деспотичного правления Ломбарди. «Когда все остальные смотрели на свои ноги, задаваясь вопросом "Что делать?", Макс придумывал что-то», – вспоминал Джерри Крамер.

Одна из историй, как и похождения накануне Супербоула, стала апокрифической. Она также передаётся в нескольких вариантах, мы остановились на следующем. Во время одной из тренировок, Винс с красным от негодования лицом орал на игроков, из-за того, что они не могли полностью исполнить его требования. Тренер поднял мяч в воздух и сказал: «Мы начнём с самого начала. Это – мяч…». В этот момент Макги говорит: «Вау, тренер, не так быстро! Ты не мог бы помедленнее?» (в смысле – очень сложное объяснение для понимания). Джерри Крамер добавляет, что Ломбарди не знал, что говорить далее после этой фразы и шутка Макса позволила ему не продолжать.

В отношениях с великим тренером у Макса не всегда все было гладко. Ломбарди, как приверженец жёсткой дисциплины, был не в восторге тех выходок, которые порой откалывал лучший игрок команды. В то же время, оставить Макги за бортом состава – было непозволительной роскошью. В итоге, оставался только один вариант – штрафы. Которые, правда, не останавливали Макса. Ему приписывают ещё один рекорд в команде Ломбарди, его личный и неофициальный – 11 дней без нарушения режима и загулов. «Я не горжусь этим, но я уже привык. Я должен удержать это рекорд», – отшучивался Макги.

Как вспоминал Боб Скоронски, однажды Винс Ломбарди застав Макса во время очередной самоволки, сказал: «На этот раз я штрафую тебя на 500 долларов, в следующий раз штраф будет равняться уже 1000. В общем, если ты сможешь найти девчонку, которая будет стоить 1000 долларов, возьми меня с собой».

Большинство своих вылазок Макги совершал с Полом Хорнунгом, своим лучшим другом, с которым они 10 лет делили одну комнату. «Он был призом. Был бонусный выбор и Пэкерз выиграли его с помощью монетки или чего-то в этом роде. В тот же год, когда я вернулся со службы. Хорнунг уже был в команде, а я опоздал на неделю. Я никогда не забуду, как вошёл в раздевалку и спросил: "Где Золотой мальчик?". Я назвал его Златовласка и сказал: "Где Златовласка, я хочу с ним встретиться". Так мы и встретились. Он был квотербэком, а я – принимающим. Он был один, и я один. И в первый день мы решили, что будем соседями по комнате», – так о их первом знакомстве вспоминал сам Макги.

Многие из игроков Пэкерз были женаты, а Макги и Хорнунг были одиноки. Зак Братковски поселился с ними осенью 1964 года. Он вспоминал: «Я был квотербэком, каждый день с 8 утра. Я никак не мог следовать их образу жизни».

Эти двое способны были рассказать много историй, которые составили бы не одну книгу. Они могли куролесить ночь напролёт, но в день игры носились по полю. Хорнунг говорил: «Черт, Ломбарди знал, где мы были каждую ночь. Но он также знал, что мы будем играть в футбол в воскресенье».

С другой стороны, Винс Ломбарди делал для Макса Макги и поблажки. Эту историю рассказал Джерри Крамер. Ломбарди практиковал упражнение, тренировку блока, которое получило название «мясорубка». Игрок нападения и защиты становились один против другого, как на лини скримиджа, и должны были не пропустить соперника через неё. Чаще всего со стороны защиты место на линии занимал Рэй Ничке. «В первый раз, когда он увидел это, Макс стоял позади меня в очереди. Он посмотрел, как мы с Рэем просто чертовски избиваем друг друга, что очень нравилось Ломбарди, и потихоньку отошёл в конец очереди», – рассказывал Крамер. – «И знаешь, что? Он никогда не выходил на фронт. И знаешь, что ещё? Ломбарди знал это и никогда не заставлял Макса выходить!».

Спустя годы Макги объяснил причину Крамеру: «Я ездил к Ломбарди и сказал ему: "Тренер, я знаю, что Ничке может надрать мне задницу. Ты знаешь, что Ничке может надрать мне задницу. И я уверен, что Ничке знает, что он может надрать мне задницу. У меня бумажная голова, и я, вероятно, просто получу ещё одно сотрясение мозга. Какой смысл в том, чтобы я влез в эту тренировку и получил удар по заднице?». Крамер заканчивает рассказ: «И так, тренер говорит Максу: "Ну, если парни не вызовут тебя, я ничего не скажу". Иногда игроков вызывали, потому что вся команда наблюдала за этой тренировкой. Но Макс просто оставался в непосредственной близости от линии, крутой, как перец, и никто никогда не вызывал его. Он был немного старше и намного мудрее большинства из нас».

Вы не поверите, но товарищи по команде характеризируют Макги как скромного и застенчивого парня. А ещё, как хладнокровного конкурента во всем, от гольфа до покера. Хорнунг однажды сказал своему другу, профессиональному игроку в гольф Рэймонду Флойду, что он поставит против него 10 000 долларов в игре против Макги.

Две дочери Макса жили в Миннесоте вместе с мамой, и иногда первая супруга приводила их на стадион на игры Пэкерз с Вайкингс. «Футбол не был частью нашей жизни. Да и, честно говоря, отец был для нас загадкой», – рассказывала младшая дочь. Когда Макс закончил с футболом, а Марла и Мона были ещё в раннем подростковом возрасте, он пригласил девочек погостить у себя во втором доме в Майами. «Он хотел быть отцом, но не знал, как стать отцом двум девушкам-подросткам», – вспоминала Мона, – «Он повёл нас в клуб Плэйбой, было интересно. Никто не злится на него из-за этого. Он давал то, что мог дать». Таким он был человеком.

В конце 90-х члены семьи начали замечать, что Макги стал забывчивым. Они отслеживали его состояние каждый день, а в 2002 году ему поставили диагноз – ранняя форма болезни Альцгеймера. В течение следующих пяти лет Макс жил по чёткому распорядку под присмотром родных. Иногда у него были сложные дни и недели, а иногда он жил, как ни в чём не бывало.

«Отец не разбирался в домашней работе, он не мог починить даже протекающий кран», – вспоминала младшая дочь, – «Но единственной работой, которая ему нравилась, было выдувать осенние листья. Потому что он любил смотреть как они разлетаются и парят от напора воздуходувки». В воскресенье утром, 20 октября 2007 года, Макс очистил двор от листьев, а потом взобрался на крышу над гаражом. Высота была небольшой, но ночью шёл дождь, и кедровая черепица все ещё была мокрой… Дениз была вдали от дома, она просила его не подниматься на крышу. Но, если Макги не мог остановить даже Ломбарди…

Ему было 75 лет. «Я только что потерял своего лучшего друга», – сказал Пол Хорнунг, узнав о случившемся.

Задолго до своей смерти Макги выделил 50 000 долларов на погребальные услуги. «Макс ненавидел ходить на похороны», – объявила Дениз, – «Он сказал мне, чтобы мы устроили вечеринку».

«Вы не понимаете», – заявил Рон Крамер, бывший тайт-энд Пэкерз, – «Мы не собираемся оплакивать Макса, потому что он вёл замечательную жизнь. Мы собираемся отпраздновать его жизнь. Как только жена Макса, Дениз, все устроит, мы все будем там. Все, кто сможет прийти, будут там, черт побери. Потому что Макс был настоящим парнем».

Церемония прощания состоялась в неденоминационной церкви в Иден-Прери, штат Миннесота, а затем была организованная вечеринка для гостей. Все говорили об одном давным-давно прошедшем дне в Лос-Анджелесе, о той самой паре чёртовых уловов, и о многом другом...

По отзывам людей, близко знавших Макги, он редко рассказывал футбольные истории, если его об этом не просили. Особенно он не любил вспоминать о Супербоуле I. «Ни разу я не слышал, чтобы Макс начинал разговор об этом дне», – говорил Макдермотт, его старый деловой партнёр. Однажды, после того, как несколько болельщиков подошли к столу Макса и Дениз во время обеда и попросили поведать о тех событиях, Макс сказал своей жене: «Я рассказывал эту историю так много, что начинаю задаваться вопросом насколько она правдива».

Авторы статьи: Сергей «Peacock» Павленко и Денис «Widells» Толмачев специально для новостного канал русскоязычных болельщиков Грин Бей Пэкерз «Eastern Tundra» в Телеграмме – https://t.me/GBNewsChannel и подкаста Green19.

Обладатели самой красивой формы по версии «Модного приговора», «Бараны» - молодая команда, всего за два года прошедшая путь от унылого троечника до сына маминой подруги. А всё благодаря главному тренеру – Шону Маквею. В лиге, где главным тренером можно стать, только проработав лет 20 «в системе» и съев на обед предыдущего тренера

(На фото Энди Рид, главный повар тренер «Kansas City Chiefs»)

Шон Маквей выделяется возмутительной молодостью (32 года) и потрясающей эффективностью. Он настолько крут, что на новый сезон сразу несколько команд подписали «молодых и перспективных» тренеров по его образу и подобию. Одна команда в пресс-релизе даже отрекомендовала нового тренера как «друг Шона Маквея».

За два года в «Вашингтонских Краснокожих» (расизм? Нет, это только для черных) Маквей превратил 25-ое нападение лиги в 3-е. А на следующий год он уже возглавил «LA Rams» - унылую команду с квотербеком-новичком, провалившим первый сезон (Квотербек – разыгрывающий команды. Распоряжается мячом в начале розыгрыша и является центральной фигурой на поле). Два года, и команда в Супербоуле, обладая приличной защитой в сочетании с огненной атакой. Для многих игроков и тренеров участие в Супербоуле – вершина карьеры. Для этой команды, похоже, это только начало. Но будет ли начало успешным? Смогут ли юный 23-летний квотербек и его товарищи справиться с давлением и победить гидру американского профессионального спорта. Самую ненавидимую команду Америки.

New England Patriots

Знакомьтесь, на фото James White (нет, это тоже не расизм, это фамилия такая). Рассмотрите поближе, запомните. А теперь представьте, что на фото он держит не сдутый мяч, а пушистого котёночка, а поле под ногами усеяно кудрявыми ангелочками. Именно так выглядит любой представитель «Патриотов» с точки зрения 31 команды НФЛ и их фанатов.

Для эпичности включаем в голове имперский марш из «Звездных Войн» (я напою: там-там-да-дам, там-да-дам) и читаем дальше.

C 2001 года команда участвовала в 8 (этот – девятый) Супербоулах и выиграла пять из них. 16 из 18 раз взяла дивизион, 10 раз подряд вышла в финал конференции (в зазеркалье это аналог полуфинала). Успех, невозможный в современной НФЛ. Лига устроена так, что чем хуже команда играла в сезоне, тем раньше она выбирает игроков на драфте молодых талантов. Лучшие команды выбирают последними. Задрафтовать профи калибра Овечкина, Малкина или Кучерова им не светит почти никогда. Так как можно быть успешной командой, если ты всегда выбираешь одним из последних? Сейчас расскажу.

Если «Пэтриотс» - Империя Зла, то главный тренер Билл Беличек – император Палпатин. Тот, кто дёргает за ниточки вот уже почти 20 лет. Никогда не улыбается. Всегда спокоен, кроме когда находится в неконтролируемой ярости. Его девиз – Do Your Job. Делай свою работу. Он берет незадрафтованных новичков, подбирает списанных игроков других команд и варит из них элитную команду. У него есть План на все случаи жизни, а игрокам остается только Do Your Job. А если игрок не do his job, то его больше никто и никогда не видит. Иногда позволяет себя побеждать, чтобы люди не догадались, что на самом деле он биоробот, посланный из прошлого, чтобы изменить настоящее.

Но подожди-ка, воскликнет внимательный читатель, ты же говорил, что квотербек – самая важная фигура на поле. Чо там с квотербеком? О, мой друг, отвечу я, квотербек у них Том Брэди. Посмотрите на него:

Ой, извините, это было фото из будущего. Том Брэди в настоящем:

199-й пик драфта 2000 года. «Медленно бегает, неплохо пасует, не впечатляет». Становится запасным квотербеком «Патриотов». Получает шанс, когда ломается основной квотербек и приводит команду к трём победам в Супербоулах за четыре года. Мастер чтения игры. Легким движением глаз может оставить всю защиту соперника в дураках. Перед розыгрышем любит водить хороводы разведывательных дронов, чтобы выбрать цель для удара. Не человек. Он не только выглядит как Шварценеггер в «Терминаторе» - как робот, на которого натянули кожу, не особо заботясь о правдоподобии, но и играет как терминатор. Утверждает, что ему 41 год. Но как можно играть на топовом уровне в лиге, где к 35-летним игрокам уже приставляют специального человека с совочком и веником собирать высыпающийся песок? Маньячно улыбаясь, говорит, что оставаться в отличной физической форме ему помогает мороженое из авокадо. Ну-ну. А еще у него жена-супермодель.

Может показаться, что спасти мир от гнёта Империи может только чудо, но это не так. Империя стареет, авокадо чахнет. Каждый год фанаты и эксперты хоронят «Пэтс» при малейшем признаке слабости. Особенно в этом сезоне. Однако это объективно самая слабая команда «Патриотов» за очень долгое время. Династия началась в 2001 году с победы в Супербоуле над теми же «LA Rams». Некоторые видят в этом символизм – кто породил зло, тот и должен его сокрушить. Superbowl is coming…

Чтобы немного разобраться в игре, можно посмотреть обучающие видео на ютубе. Покороче:

Или подлиннее:

А также полные матчи финалов конференций. Есть на русском (36 студия и first & goal, Тачдаун ТВ), но в оригинале лучше.

NFL 2018 NFC Championship 20.01.2019 Los Angeles Rams – New Orleans Saints

NFL 2018 AFC Championship 20.01.2019 New England Patriots – Kansas City Chiefs

А также два предыдущих Супербоула (Super Bowl LII, Super Bowl LI). Все матчи великолепны.

Сам же Супербоул обещают показать даже по телевизору на канале Viasat Sport.