Он плохо помнил последние несколько дней. Все было каким-то размытым, было много движения и боли, и у него постоянно кружилась голова. Он не мог понять, стоял он или лежал, бегал по кругу или крутился внутри F-90 Даркфайра, летящего в девять раз быстрее скорости звука. Такое ощущение, что его постоянно куда-то тянуло c силой в десять раз больше силы тяжести. Невозможно было находиться в сознании, но в то же время невозможно было заснуть.
Он чувствовал себя ужасно.
Ему казалось, что он помнил, как его несколько раз тошнило, но он мог ошибаться.
Тем не менее, он помнил боль, которая пульсировала в его теле, как будто у него был ужасный грипп. Его мышцы болели, его кости болели, казалось, болела сама его кровь. Все вокруг него отзывалось эхом, вспыхивали и гасли огни.
Его тошнило, и ему было очень, очень холодно.
Дрожащая боль в костях никак не помогала ужасной пульсации мышц, особенно мышц спины.
Ему показалось, что он несколько раз слышал голоса, смешивающиеся с эхом и вращающимися огнями над его головой. Мир начал вращаться влево, и он попытался контролировать тошноту, как в кабине самолета, но по какой-то причине все его обычные уловки не срабатывали. Его живот свело.
Он потерял сознание и пришел в себя.
Его глаза открылись, а затем закрылись. Он был на боку, или, по крайней мере, так казалось. Тошнота уже не была такой сильной, но во рту был ужасный привкус.
Он снова закрыл глаза от вращения.
Теперь он падал куда-то назад.
И как же он устал. Его голова упиралась во что-то мягкое, потом во что-то твердое. Раздалось еще несколько голосов.
Он пытался их разобрать, но с каждой попыткой он чувствовал себя все хуже, тошнота становилась все сильнее.
“Что-угодно.”
Голос то усиливался, то исчезал, затихая и растягиваясь на долгие минуты, заставляя его пропустить остальную часть разговора. Он попытался открыть глаза и почти сразу ослеп. Лампы над его головой искажались и искривлялись, вытягиваясь в одну сторону, а затем сплющиваясь в другую. Затем они раздвоились и заплясали по комнате.
“Адам.”
Звук эхом отозвался в его голове, как будто кто-то закричал в узком каньоне.
Ему было трудно вспомнить, что означают эти звуки.
Как же болела голова.
Снова откуда-то появился свет.
Он вздрогнул, зажмурив глаза, и тут же провалился обратно. Его снова охватила тошнота, за которой последовало головокружение, из-за которого он даже не мог открыть глаза. Его крутило во все стороны, его мышцы болели, а тело пульсировало. Дрожь усиливалась, и не имело значения, были на нем одеяла или нет.
Он чувствовал себя просто ужасно.
Для него это могло продолжаться целую вечность. Вечность вращения, ярких огней и гулких голосов, чередующихся с беспокойными моментами сна, сопровождаемыми ужасающими кошмарами. Кошмарами, в которых были безликие монстры, странные инопланетные существа и его собственный неизбежный провал.
И затем он заснул, наконец-то.
Все началось с небольших приступов безмолвного покоя, глубокой и успокаивающей темноты, которая расслабляла его тело и успокаивала разум. Когда он поплыл к поверхности, почти проснувшись, он услышал голоса и понял, что, по крайней мере, может их понять.
– Как он сегодня, док?
– Уже лучше, спит больше. Наркотики серьезно повредили его систему. Сомневаюсь, что адмирал был полностью прав насчет того, что именно было в этих наркотиках.
– Ему повезло, что у него есть вы. В противном случае он бы не пережил передоз.
И он исчез снова, погрузившись в пучину небытия.
У него не было возможности узнать, как долго он провел без сознания, и когда он снова проснулся, чуть яснее, чем в прошлый раз, он услышал слова.
– Почему не медикаментозная кома, по крайней мере, тогда ему не будет больно.
– Я решил, что это было более безопасное решение для его состояния. Не волнуйтесь, дела постепенно налаживаются. Теперь он спит часами.
– Рвоты больше нет, хотя это может быть потому, что у него закончился материал.
На этот раз он позволил себе утонуть, обнаружив, что стал лучше контролировать это. Он остался там дольше, свернувшись калачиком в безопасности темноты, где было тепло и безболезненно. Однако в этот раз его разбудил голос.
– Кейти думает, что ты можешь нас слышать. Говорит, что ты как бы дрейфуешь туда-сюда.
Хотя боль в его теле все еще была, знакомый голос успокоил его мысли.
– Было… было честью сражаться рядом с тобой. Хотела бы я, чтобы это произошло при лучших обстоятельствах, – на его плечо опустилась рука. – Для человека, из тебя получился неплохой Дрэв
Что-то теплое коснулось его руки, или, по крайней мере, он думал, что это была его рука. Когда оно отстранилось, его рука была мокрой.
– Вафля по тебе скучает. Как только мы попытались увести ее, она начала волноваться.
Что-то мягкое коснулось его пальцев, послышался тихий скулеж. Мягкие волны воздуха приласкали его уши.
Он попытался открыть глаза, но его снова охватило головокружение, и внезапно он едва мог функционировать. Он снова погрузился в темноту, время от времени замечая пушистую теплую морду, толкающую его руку, пока он спал.
– Эй, коммандер… Адам, да, короче, Санни думает, что нам надо поговорить с тобой, так что, Маверик и я пришли… это Рамирес, если что.
– Само красноречие.
– Ой, заткнись, как будто он тут ожидает монолога. Что ты хочешь от меня, Шекспира ему зачитать?
– Я бы на это посмотрела.
– Отстань. В общем, как я уже говорил до того, как меня так грубо прервали, мы, в смысле, экипаж, все болеем за тебя, и мы будем здесь, когда ты посчитаешь нужным проснуться. Также, пожалуйста, просыпайся быстрее, паучата не переставали сходить с ума с тех пор, как ты слег. Я не могу точно сказать, плачут они или нет, но они издают какие-то стрёмные звуки… Как насчет тебя, Мав, тебе есть что сказать?
– Только то, что если ты не проснешься к следующей неделе, я разбужу тебя и надеру тебе задницу за то, что заставил нас так долго ждать. Я не самый терпеливый человек.
– Как всегда, полна сочувствия, Мав.
На этот раз ему казалось, что он спал дольше, скорее чувствуя, чем слыша, как проходят мимо него люди. Некоторые просто приходили и уходили, но были и те, кто приходил с определенной целью.
– Знаешь, комм… в смысле, Адам. Иногда я виню тебя за то, что ты сделал меня более человечным. Ты забрал одну из вещей, которые облегчали мне жизнь, а потом дал мне сочувствие. Теперь мне больно, когда мои друзья уходят. Это не имеет никакого логического смысла с истинной точки зрения Врула. Но ты превратил меня в… не такого уж и Врула теперь. Ты дал мне сочувствие, и друзей, и социальную жизнь…
На некоторое время воцарилась тишина.
– И как же я это, черт возьми, ненавижу…но в то же время и нет. Слышишь? Я и ненавижу и не ненавижу одновременно, как будто это возможно. Я сейчас говорю столько же смысла, сколько есть в словах человека.
Снова затяжная тишина.
– Слушай, я знаю, что ты сказал и как ты вел себя в костюме, и это был не ты, но я просто… Мне нужно… Мне нужно, чтобы ты проснулся, чтобы я знал… чтобы я знал, что между нами все в порядке. Ожидание убивает меня больше всего на свете.
Он почувствовал тепло внутри, и дрожь начала утихать. Это, наверное, было хорошо, и затем он, возможно, проспал целую ночь, но даже после этого он все еще мог сказать, что открыть глаза будет не так просто. Когда он проснулся, его разбудила мелодия, кто-то тихо пел.
Он узнал ее, далекое воспоминание из еще более далекого детства.
Песне, должно быть, были тысячи лет, и поэтому она была… милой.
– Меня все еще поражает, что тысячу лет назад чья-то мама убаюкивала этим своего ребенка.
Мягкая рука коснулась его. Нежно прикоснулась к трубке капельницы на его руке.
– Надеюсь, ты не против моего пения, или голоса. Обычно я так не делаю, когда К'рилл рядом, он бы не понял. А может быть и понял бы, но…. Это странно. Знаешь, я всегда была довольно чудной, никогда не понимала, почему. Вот что бывает, когда хочешь стать библиотекарем в детстве. Вместо этого стала врачом, – доктор Кейти засмеялась. – Ох, как все меняется. Честно говоря, я все еще поражаюсь тому, что ты получил именно ту работу, о которой мечтал… Готова поспорить, ты не думал, что это будет так сложно…
Она замолчала, и на долгое время воцарилась тишина, прежде чем она снова начала петь сама себе.
Ее голос плел узоры в его снах.
Баю-баюшки-баю.
Песню тихо я пою.
Он медленно вращался, спускаясь все глубже и глубже.
Воробей на ветке шаткой.
Тепло снова разлилось вокруг него, окутав его со всех сторон, как объятия любимой.
Спит удобно, как в кроватке.
После этого он мог спать целые дни, время от времени видя сны, едва понимая, что было реально, а что было у него в голове. Мир больше не вращался, а его тело болело лишь слегка. Тошнота была просто небольшим дискомфортом, и он теперь мог легко ее игнорировать.
– Ты бы проснулся что ли. По-моему, ты уже достаточно спал.
Это что, Конн?
Не может быть.
– Дебил одноногий.
А, нет, точно он.
– Чтобы к следующей неделе был на ногах… В моей голове становится довольно одиноко…
Другие руки, другие голоса, другие признания, некоторые теплые, некоторые холодные, проходили сквозь него, словно каждый, кто приходил сюда, вливал в его кровь жидкость разной температуры, пропуская ее через грудь и сердце.
В конце концов, мир полностью перестал вращаться, эхо стихло, и он остался один в своей голове, наконец, со способностью мыслить сознательно, настолько сознательно, насколько позволял его мозг между приступами сна. Тошнота все еще была, но она, скорее всего, была вызвана простым голодом.
В следующий раз, когда он проснулся, все было по-другому. В прошлый раз ему казалось, что он поднимается сквозь темную воду только для того, чтобы быть отделенным от поверхности односторонним стеклом, которое он не мог разбить.
На этот раз никакого стекла не было, и свет и звуки хлынули на него.
Сначала он ощутил звук, тихое бормотание разговоров, писк машин и лязг инструментов.
Вдалеке кто-то смеялся.
Затем он почувствовал, что к его боку была прижата тяжесть. Она была мягкой и теплой, и, лежа там, он чувствовал, как она движется. Что-то лежало у него на животе, прямо под грудью. Что бы это ни было, оно издало протяжный вздох и зевок.
И наконец, там был свет.
На секунду он подумал, что частично ослеп, но потом осознал, что его глаза все еще закрыты.
Некоторое время он просто лежал, приспосабливаясь.
Он размял пальцы.
И он сразу же заметил отсутствие брони Стального Глаза.
Облегчение было невероятным.
Его руки онемели, суставы немного болели, но постепенно он смог разжать ладонь.
Движение было сложнее, и с ним пришла приглушенная до этого момента боль.
Его пальцы скользнули по простыням, и рука поднялась, расчесывая мех и теплое мускулистое тело под ним.
Он провел рукой по меху Вафли.
Она удивленно подняла голову, затем, заскулив, рванулась вперед, положив голову ему на грудь и уткнувшись носом в него.
Он почесал ее за ухом.
Она лизнула его один раз, проведя по его челюсти своим теплым слюнявым языком.
Рядом с ним раздался скрип:
– Эй, девочка, все в порядке?
Собака заскулила. Кто-то встал.
– К'рилл.
Он попытался открыть глаза, но был тут же залит светом. Собака снова заскулила. Он отвернулся от света, моргая, пытаясь разогнать дымку.
– Адам, ты слышишь?
Он моргнул еще несколько раз, щурясь от света, пока мир вокруг него не стал медленно проясняться, а свет не растворился.
Сначала он увидел потолок и лампы на нем, карнизы с раздвинутыми шторами, капельницу и медицинские приборы. Посмотрев вниз, он увидел свои ноги под одеялами и, наконец, теплые встревоженные глаза своей собаки. Обеспокоенный взгляд, с которым она смотрела на него, был настолько искренним, что на мгновение он забеспокоился, что умрет прямо здесь и сейчас. Установив зрительный контакт, она подвинулась еще дальше вперед, положив одну лапу ему на грудь, обнюхивая его лицо и облизывая его щеку.
– Тише, девочка, тише, – сказал кто-то.
Он повернул голову еще немного, все еще нахмурив брови, и его взгляд упал на знакомую паучью фигуру, парящую рядом.
– Адам? – спросил К'рилл снова.
Ему потребовалось несколько секунд, чтобы понять слова, и он повернул голову в другую сторону, где стояла высокая синяя фигура, в чьих золотых глазах отражалось беспокойство.
Он повернулся обратно к К'риллу.
– Все путем.
Собака продолжала тыкаться в него носом, тереться головой о его плечо, пытаясь привлечь его внимание. Два инопланетянина над ним заметно расслабились.
– Что ты сказал? – переспросил К'рилл, наклоняясь, чтобы осмотреть его.
– Ты хотел знать… все ли между нами в порядке… – пытаться говорить своим пересохшим, противным на вкус ртом, было неприятно, – и я хотел тебе сказать, что все путем.
Облегчение ударило еще сильнее.
К'рилл потерял дар речи.
Санни рассмеялась с облегчением, или, по крайней мере, сделала эквивалент смеха у Дрэв.
Доктор Кейти высунула голову из-за занавески справа:
– Ты проснулся!
Теперь он поднял обе руки, поглаживая собаку по ушам, пока она отчаянно тыкалась в него мордой, стуча хвостом по перилам кровати. Его правая рука была забинтована, и из нее торчала трубка капельницы.
Он все еще чувствовал себя очень мутно и устало.
– Как самочувствие?
– Лучше… чем… прежде.
Свет метнулся от одного глаза к другому, и он прищурился:
– Эй… – даже его механический глаз не выглядел довольным.
– Просто проверяю, в порядке ли твой мозг.
– Никогда и не был, – пробормотал он.
Теперь голова собаки лежала у него на плече.:
– Удивлен, что ты… разрешил ей остаться.
– Я боялся, что она меня укусит.
Санни погладила собаку по спине.
– К'рилл, там несколько человек за дверью, пришли проверить коммандера.
– Не впускай их. Коммандеру нужен отдых
Адам поднял руку:
– Стой…впусти… все в порядке.
– Ты два слова едва связать можешь.
– Всего лишь пять минут… – слегка невнятно проговорил он. – А потом я сделаю… всё.
– Ладно, пять минут.
Он ненадолго закрыл глаза, прислушиваясь к тому, как ноги шаркают по полу, а вокруг него доносятся тихие голоса.
– Коммандер.
Он открыл глаза и увидел кучку морских пехотинцев, стоящих у его кровати. Рамирес, Маверик, СиДжей и еще несколько человек.
– Ты в порядке?
– Просто прекрасно.
– Должно быть, подсадили тебя на какие-нибудь хорошие лекарства.
– Вообще-то нет…Учитывая его раннее состояние, сейчас он трезвее некуда.
Морские пехотинцы рассмеялись, но К'рилл заставил их замолчать:
– В таком случае ему тем более нужен сон.
–Ладно, не будем мешать, отдохни, расслабься и делай то, что считаешь нужным, – Рамирес похлопал его по ноге. Они покинули палату так же быстро, как и пришли. Ему было трудно держать глаза открытыми. Дыхание собаки тепло обдувало его горло, пока ее голова покоилась на его плече.
Он наблюдал за набором белых лент в углу, мягко развевающихся в тонких воздушных потоках корабля.
– С возвращением, – сказал непрошеный голос в его голове.
– Козел – подумал Адам.
– Придурок, – пришел ответ.
Он откинул голову назад, положив ноющую шею на прохладную и успокаивающую подушку. Он рассеянно протянул руку, позволяя ей повиснуть в воздухе, пока что-то не взяло ее. Кожа Санни была теплой по сравнению с его собственной.
Его голова склонилась набок.
И он провалился в небытие.
Спасибо за прочтение, вопросы, комментарии, мнения и предложения всегда приветствуются.
Перед вами - рассказ из огромного цикла "Небесное око" за авторством Charlie Starr. Перевод и публикация осуществлены с личного разрешения автора произведения.
Ссылки на все переводы можно найти здесь.
Оригинальное произведение можно прочитать по этим ссылкам:
Тамблер
Ваттпад