- Резник, уходи оттуда! – я снова слышу в ушах этот крик. В последнее время что-то слишком уж часто.

Я сплю.

Жарко, душно и сыро. Такое ощущение, будто раз за разом проталкиваю в лёгкие один и тот же воздух, в котором больше не осталось кислорода. Прохлады нет даже ночью – город просто не успевает остыть. Всё пропитано липким зноем, выпивающим все силы: горные хребты и пики из железобетона, лавовые реки дорог, терриконы многоярусных развязок и неровные кратеры площадей. А над всем этим кроваво-красное небо, в котором уже много лет не видно звёзд.

В комнате темно, чуть слышно гудит вентилятор, а я ворочаюсь в раскалённой постели на мокрых от пота простынях и мучаюсь кошмарами. Снова тот же самый сюжет. Время: тридцать лет назад. Место: Какой-то-там-стан. В скольких я побывал за время службы – уже и не упомнить.

- Резник, ты слышишь меня?! Это приказ! – долетает до меня сквозь года крик полковника.

Тут всё другое. Небо, когда его не застит чёрный жирный дым горящих нефтехранилищ, ослепительно-синее, а жара не влажная, как в болоте, а иссушающая. И город – не переполненный людьми и вздымающий километровые иглы небоскрёбов, а пустынный, сломанный, втоптанный моими ботинками в землю, стелющийся под ногами обломками стен из жёлтого камня.

- Резник!..

- Я могу организовать кодированную частоту, сэр, - деловито влез в канал связист. Я знаю, что скоро ему суждено погибнуть, но этот сон принадлежит к числу тех, что похожи на кино: никакой возможности повлиять на происходящее. Чистейшая обречённость.

- Роджер. Действуй.

У меня перед глазами водят хоровод мириады пиктограмм и иконок: энергия экзоскелета, количество боеприпасов и ещё множество информации, необходимой командиру роты, включая картинку со шлема каждого бойца. На мгновение вспыхнули и исчезли новые значки, менявшие цвет с зелёного на оранжевый – это отделение переходило на кодированную частоту. Переключился и я.

Хорошее время. Пока что никаких имплантатов – старая добрая дополненная реальность, для создания которой нужен шишковатый шлем, похожий на металлическую ежевику.

- Йенсен! – прикрикнул я, увидев, что один из бойцов зазевался и засмотрелся на нечто, выходящее за пределы зоны прикрытия – конус его зрения на карте сместился левее.

- Виноват!.. – всё вернулось на круги своя.

Я выбрал самое высокое здание – разбитую в хлам пятиэтажку. Облицовка давно рухнула, перекрытия тоже – остался лишь голый каменный скелет из монолитного куска бетона с торчавшей арматурой и осколками кирпича.

Один длинный высокий прыжок - и я наверху. Скелет давал ощутить непередаваемую мощь, словно я стал каким-то супергероем. После операций было сложновато отвыкнуть от него – хотелось запрыгивать на лестницы и гнуть руками арматуру. Я окинул взглядом бурые руины, подёрнутые копотью и пылью. Командирский визор радостно запищал, маркируя оранжевым места, из которых противник мог вести огонь. Неудивительно, ведь стрелять тут могли из-за каждого камня. В мгновение ока весь город превратился в апельсин, расчёрченный красными нитями секторов обстрела и точками позиций, которые нам следовало занять.

Просто невероятно. Мы бомбили его, разносили в пух и прах артиллерией, выжигали напалмом, душили газами, давили танками. Мы разнесли поселение, помнившее легионеров Цезаря в пыль и щебень, но всё равно каждый день находился очередной безумный фанатик с древним гранатомётом.

И мы, такие крутые, с полным господством в воздухе, орудиями, кораблями, крылатыми ракетами, экзоскелетами, дополненной реальностью и прочим: словом, со всей военной машиной крупнейшей в мире корпорации, находившейся у нас за спиной – мы боялись.

Полностью в нашей власти находились лишь два-три квадратных километра в центре столицы – зелёная зона, где можно было ходить без оружия и опасения получить пулю. Зато за воротами древних крепостных стен мы показывались только днём. Сжимались, скукоживались, прятались за бронёй, проносились по улицам только в сопровождении техники и под прикрытием чудовищных боевых вертолётов, лихорадочно высматривая в каждой тени характерную тёмно-зелёную гранату РПГ, имевшую все шансы превратить нас в груду высокотехнологичного металлолома.

Да, мы, вроде как, были здесь властью. Но, в то же время, мы не управляли этой страной.

- Вижу цель, - отрапортовал головной дозор.

Да, я тоже её вижу. В последнее время всё чаще – почти каждую ночь. На мгновение открываю глаза, переворачиваюсь на другой бок, вытираю пот со лба и снова засыпаю.

Столбы густого дыма, высоко поднимавшиеся в синем небе к высокому беспощадному солнцу. Разгромленная колонна тут, она никуда не делась. Бронемашины, похожие из-за пластин навесной брони на стегозавров, разбросало по окрестностям. Я уже видел, как это происходит – в доли секунды транспорт надувается и лопается, как просроченный пакет кефира. Расцветает огненным шаром, оставляющиим после себя стальные лепестки. Не нужно гадать, что случилось с экипажем. Пепел. Просто серый пепел.

Ничего не осталось, как я и предполагал. У меня едва хватает воли для того, чтобы разжать кулаки – в противном случае скелет смял бы сам себя.

- Ничего не осталось, сэр.

- Спасибо, я вижу, - мрачно отзываюсь я. – Вы готовы? Даю десять секунд подумать. Нас будут судить.

Все молчат, никто не хочет вернуться на базу, все хотят мстить. В этой колонне сейчас их друзья. Даже больше, чем друзья – братья, с которыми мы прошли огонь и воду. И от которых сейчас ничего не осталось.

- Тогда идём, - я откашлялся, потому что в горле застрял огромный колючий ком, словно я проглотил ежа и добавил уже шёпотом. – Спите спокойно.

В лагерь беженцев мы вошли без стука – хватило и других светошумовых эффектов. К чёрту всё, мы прекрасно знали, что оборванные бородачи, косившиеся на нас со злостью, по ночам откапывали оружие и выходили на охоту. И не только они. Женщины, обвязанные взрывчаткой, приходили к блокпостам просить еду и взрывались, забирая с собой наших ребят, а из детей выходили неплохие снайперы. Мелкие, шустрые, способные пролезть туда, куда не протиснулся бы взрослый. И очень хитрые, способные состроить такое несчастное лицо, что захочется усыновить этого крысёныша, а не снести ему башку.

Небольшая площадь, окружённая более-менее целыми зданиями и заставленная вонючими палатками, была полна народу. Как раз подъехал грузовик, раздававший этим ублюдкам пищу и воду. Вокруг него сразу же началась безобразная давка, кое-где переросшая в драку. Мы кормили их говядиной, они кормили нас свинцом. Смешно.

Экзоскелеты жужжали и свистели, когда мы занимали позиции повыше, но никто не обращал на нас внимания – были уверены в собственной неприкосновенности. От этого зубы сами собой стискивались до хруста и зудел указательный палец правой руки.

Одиннадцати человек хватило для того, чтобы окружить площадь. Я видел, как неподалёку рассаживаются и готовятся к бою солдаты, чьи силуэты командирский шлем услужливо обводил зелёным, видным даже сквозь стены. Кто-то проверял, заряжен ли магазин, кто-то доставал гранату из подсумка, кто-то просто усаживался поудобнее и ждал приказов.

- Сэр? – спросил у меня чернокожий гранатомётчик, огромный настолько, что спаренная ракетная установка в его руках казалась не больше двуствольного ружья.

Я смотрю на его показания. Пульс – шестьдесят в минуту, давление сто двадцать на восемьдесят. Зрачок стабилен. Абсолютное спокойствие.

- Начинаем на «три», - командую я твёрдым, лишённым сомнений голосом, уверенный в собственной правоте и готовый отстаивать её перед военным трибуналом.

- Раз.

Почти у всех ребят учащается пульс. Драка на площади сейчас перерастёт в резню: засверкали первые ножи. Бородатые мужики отбирают друг у друга коробки, которые рвутся, рассыпая яркие упаковки, тут же затаптываемые сотнями ног. Один из идиотов, уже не стесняясь, пускает очередь поверх голов. Те, кто похитрее, что-то передают водителю и получают взамен ящики с переднего сиденья.

- Два.

Гранатомётчик уже готов, ему осталось лишь нажать на спуск. Он всё ещё спокоен. Я беру пулемёт наизготовку, зачем-то поправляю масляно отсвечивающую на солнце ленту и кидаюсь в омут с головой.

- Три!

Шипение и свист.

Прямо посреди беснующейся толпы, вспыхивают два огненных шара. Они испепеляют грузовик с гуманитаркой и заодно несколько десятков человек разом. Визор сходит с ума от количества целей и я его отключаю. Зажимаю спуск и, чувствуя, как дёргается и раскаляется в моих ладонях пулемёт, представляю лица погибших сегодня ребят. Все тридцать человек. Весь второй взвод моей «Невезучей роты». Я помню их достаточно хорошо. Каждая пуля, отправленная в полёт моим оружием – это как свечка в храме. Молитва, воздаяние и упокоение.

Цевьё загорается от перегрева, я отбрасываю пулемёт в сторону и активирую штурмовую винтовку, одновременно спрыгивая вниз.

Скелет знает своё дело – руки отточенным движением в доли секунды достают оружие. Не надо даже думать, всё происходит само собой. Иногда у меня возникают мысли, что моё присутствие в скелете вовсе не обязательно.

Огонь, кровь, крики, пелена пыли, выстрелы со всех сторон прошивают площадь. Трассера ударяют в неё, выбивая из камня искры, добивая выживших кинжальным огнём, от которого никуда не скрыться.

- От меня на девять! – кричит один из бойцов, и тут же в визоре появляется отмеченный красным расчёт из трёх человек, быстро выкатывающих из погреба старый ДШК.

Я не заметил, как поднял оружие и выстрелил в них – просто приклад ткнулся в плечо несколько раз и цель пропала с визора.

Ребята меняли позиции – спрыгивали со зданий, врывались в лагерь и крушили всё, что могли. Впрочем, крушить было особо нечего – кругом нищета, грязь, вонь, вшивые тряпки и кучи мусора. Иногда то тут, то там раздавались одинокие автоматные очереди, тут же захлёбывавшиеся. Я даже не отвлекался на красные метки – они мгновенно гасли, едва загоревшись.

Тяжёлые стальные ботинки шагали прямо по изувеченным телам. Я был по колено в крови в прямом и переносном смысле, но не чувствовал ничего, кроме мрачного удовлетворения. Всё вокруг меня горело, дымилось, кровоточило и стонало от боли.

«Аминь».

- Две минуты на зачистку! – скомандовал я и вызвал транспорт, который должен был болтаться где-то неподалёку. - Птичка, всё кончено, забирай нас.

- Принято. Готовность две минуты, - прожужжал пилот в левом ухе и тотчас из-за домов поднялась чёрная громадина транспорта. Рубленые формы и изящные обводы корпуса, два массивных крыла со светящимися ярко-синим огнём двигателями – могучие реактивные турбины, совмещённые с винтами. Машина приближалась на удивление беззвучно для своего размера – скользила чёрной тенью над жёлтыми горами битого камня. Инфернально прекрасная.

У меня вспотели ладони. Я знал, я прекрасно знал, чем всё закончится и заранее смотрел туда – на ничем не примечательную груду железобетона. За моей спиной отделение заканчивало своё последнее перед трибуналом задание, под ногами кто-то хрипел, выпуская воздух вместе с красной пеной из пробитого лёгкого. Вертушка мчалась к нам, окружённая ворохом оранжевых букв и пиктограмм дополненной реальности, не зная, что сейчас…

Снизу вырвется сноп белого дыма и в её сторону помчится смерть.

То ли стрелку повезло, то ли он действительно был таким профессионалом – я уже никогда не узнаю. Зато знаю, чем всё тогда закончилось.

Заряд с земли протаранил двигатель скользящей на бреющем полёте машины. Вспышка, куски чёрного металла, визг и скрежет. «Птичка» вращается в воздухе, пылает, но продолжает с надрывным свистом нестись к нам.

Из-за свиста я почти не слышу взрывов и очередей у меня за спиной. Там происходит что-то: что-то очень важное, но я загипнотизирован зрелищем. Стальная птица с подбитым крылом нависает надо мной, заслоняет огромной тенью. Мне не страшно – я вижу в левом нижнем углу собственные показатели. Это оцепенение, такое, которое чувствует добыча, когда сталкивается взглядом с хищником, затаившимся в переплетении лиан.

Рухнув наземь, подминая остатки деревянных столбов и путаясь в паутине проводов, расщепляя обломки зданий и пропахивая брюхом борозду, горящую из-за льющегося из перебитых артерий и вен топлива, транспорт нависает надо мной и через доли мгновения погребает под тоннами стали и бетона. Протаскивает за собой, разрывает металл экзоскелета, размазывает по земле плоть и перемалывает кости, смешивает с землёй.

Больно. Ужасно и нестерпимо больно. Я чувствую, как каждая клетка моего тела кричит, но всего лишь один короткий миг. Смерть неизбежна – я знаю это, я переживаю её каждую ночь.

Свет в глазах гаснет, чувства уходят и в этот самый момент я вскакиваю.

Тяжёлое дыхание. Тёмная комната. Гул вентилятора. Мокрые простыни, со лба течёт ручьём. За окном оранжевое зарево, где-то сверху гудят несущиеся по автостраде машины. Медленный вдох и выдох.

Да, я умер, но это было почти тридцать лет назад.

Я больше не капитан Резник, а разваливающаяся старая железяка.

И я уже давно не на другом конце света, хотя тут не менее опасно.

Я дома.

В Нейро-Сити.

Давненько я не выходил на связь с моими подписчиками и пикабу в целом. 

Исправляюсь и делюсь радостью: моя книга ("Некондиционный", киберпанк и боевая фантастика) будет выпущена в следующем году издательством "АСТ", в котором я выиграл конкурс.

Если бы не аудитория пикабу с требованиями писать продолжение, то "Некондиционный" вообще не был бы написан, так и оставшись небольшим рассказом)

Спасибо за поддержку)

9.
Я не успел переступить порог участка, как на голову мне опустился черный мешок, а в живот грубо ткнули стволом крупного калибра.
- Без глупостей. Руки в гору!
Я повиновался, и на моих запястьях с хорошо знакомым «вжж» и «пик» в конце затянулись наручники. Забавно. Не так давно я надевал их другим людям, но с тех пор, как всё пошло наперекосяк, ношу их сам с завидным постоянством.
- Топай. – невидимка ткнул стволом в спину, - И, повторяю, без глупостей. У меня в руках не архаика, а «Осада».
Ого!
Неплохо.
Полицейский вертолет, участок, наручники, а теперь еще и дробовик, очень метко прозванный «метлой для коридоров». Адская машинка, которую использовал SWAT. Признаться, я был меньше удивлен полицейскому вертолету – настолько нереально было достать новое оружие.
- Давай его ко мне в кабинет. – послышался из-за спины голос Рутланда, и меня повели.
Рутланд занял кабинет начальника - до смешного предсказуемо. Я понял, куда меня ведут, даже не видя дороги – планировка участка, напомню, была стандартной, и тело помнило, где надо было повернуть, где поберечь колени от стоящих возле стен металлических скамеек, где переступить через порог.
Меня грубо опустили на стул, и я едва удержался на нем, пошатнувшись.
- Выйдите. – с меня сняли мешок, и я увидел, как Рутланд садится в кресло напротив меня. Он включил настольную лампу, и тени заметались по всей комнате – резкие, черные, изломанные.
С первого взгляда становилось понятно, что в этот кабинет Рутланд стащил едва ли не всю мебель, оставшуюся после того, как полиция покинула здание. На потемневшем от времени белом виниле стен были хорошо заметны прямоугольники, оставшиеся от висевших тут раньше фотографий и дипломов, окна заколочены листами фанеры и заткнуты тряпками для того, чтобы не пропускать изнутри свет. Кругом пыль, грязь и запустение.
- Поговорим. – за моими сопровождающими захлопнулась дверь, Рутланд откинулся на спинку ободранного офисного кресла, я последовал его примеру.
- Что я сказал перед тем, как меня взяли? Самая последняя фраза.
Рут едва заметно улыбнулся:
- Вообще-то это я хотел задавать вопросы.
- Если хочешь получить ответы, докажи, что ты – это ты.
- Можно подумать, с новым лицом ты меня не узнал… - Рутланд ухмыльнулся, - «Нужно рассыпаться, встречаемся в доках, терминал пять, пароль 2501». Доволен?
- Вполне. – кивнул я в ответ, - Можешь проверить меня.
Морган придвинулся к столу и подался вперед.
- В этом нет необходимости. Пока док латал твою тушку, я излазил мозги вдоль и поперек, и могу сказать с уверенностью, что ты – тот самый Эйдер Морт, из-за которого мы все в этой заднице и оказались…
- Слишком громко сказано, Рут. Слишком громко. – покачал я головой.
- Да неужели? – террорист №1 притворно удивился, - Ну да ладно. Это и неважно, я тебя ни в чем не виню. В конце концов, ты открыл мне глаза. Ну, на происходящее вокруг. – Рут кивнул куда-то вверх, - И особенно на Нейрокорп.
- Не благодари. – смиренно ответил я.
- И не собирался. – в голосе Рутланда зазвенел металл, - Давай сразу к делу, без всяких предварительных ласк. Я тебя спас. – Морган подчеркнул голосом последнее слово, - Даже два раза, если ты помнишь.
Я помнил.
- Ради тебя я угробил вертолет и, когда узнал, что его сбили, лично поперся искать, рискуя нарваться на ново-копов. Они, к слову, сами тебя искали, и, если бы не я и доктор Клайн, подобравший тебя и спрятавший в клинике… Ты слышал про Распоряжение Экхарта?
Я отрицательно покачал головой.
- Да ладно, ты что, в бункере живешь? Дальше дна бутылки не видишь? «К подозреваемым в совершении преступлений, либо лицам, укрывающим сведения о преступлениях допускаются меры дополнительного физического воздействия». - с каким-то непонятным мне удовольствием процитировал Рутланд, - Об этом трубили все СМИ, как о величайшем достижении демократии и торжестве принципов гуманизма.
- Пытки? – спросил я.
- Именно. – кивнул Морган все с той же, почти невидимой улыбкой.
- Вау. Спасибо. – слишком уж много сарказма вложил я в эти слова, намного больше, чем хотел изначально, - Слушай, Морган, я прекрасно понимаю, что ты меня вытащил. Даже два раза. Но, умоляю, не надо устраивать из этого шоу. Ты не красивая девушка, не надо набиваться на комплименты. Ты ведь спас меня не бескорыстно, а потому, что я тебе очень нужен. В противном случае, ты бы даже не дернулся. Хочешь, чтобы я осознал всю степень ответственности перед тобой? Так я осознаю. Я же сказал тебе: «Моя бессмертная душа – твоя навеки». К чему это представление, если я и так согласен с тобой сотрудничать? – да, тут я лукавил, но исключительно для пользы дела.
- Очень рад твоему согласию, - язвительно сказал Рутланд, - Но, боюсь, этого мало. Что бы ни говорили в Сети, мы не банда наемников. Они, конечно, есть, в моем деле без их услуг никуда, но костяк организации составляют именно идейные борцы. И ты должен будешь стать таким же борцом, как и остальные, или… - он сделал красноречивую паузу, - …Ты меня понял. К тому же, - голос Рута стал презрительным, - У меня здесь не центр реабилитации алкоголиков и бывших заключенных. Поэтому для начала тебе придется доказать, что у тебя еще остался порох в пороховницах, и тюрьма тебя не сломала.
Как же мне надоели эти его закидоны. Морган и в старое время умел и любил работать на публику: он был не лидером, а больше актером и оратором. Меня же подобный подход категорически не устраивал. Да и, честно говоря, кто из вас вынес бы подобное глумление?
- А сам ты как думаешь, сломала она меня или нет? – я почувствовал, что закипаю, - Сам бы попробовал провести двести пятьдесят лет запертым в собственной голове!
- Морт, я…
- …Это недолго, всего час реального времени. – меня понесло, в ушах зазвенело от адреналина. Я был близок к истерике. Это напрашивалось уже давно – нервное напряжение последних дней копилось, и только и ждало возможности вырваться наружу.
- Можно это устроить хоть сейчас, чисто для ознакомления. Даже не полный срок – лет пятьдесят хватит. И уже потом, когда ты выйдешь из стазиса…
- Эйдер! Заткнись!
- …После долгих и мучительных лет пребывания наедине с собой, мы и посмотрим, останется ли у тебя порох в пороховницах. Увидим, как ТЫ себя будешь вести, и не понадобится ли ТЕБЕ тот самый центр реабилитации. Не начнешь ли ТЫ пить или баловаться наркотой...
- Если ты не…
- Заткнись. Нахрен. Сам. И прекрати гнуть передо мной пальцы. Чего ты хочешь этим добиться? Окей, ты произвел на меня впечатление, я поражен твоей крутизной, а теперь изволь говорить со мной по-человечески, либо не мучай и разбери уже на долбанные запчасти. За полицейские имплантаты много дадут, доктор Клайн мог бы подтвердить.
- Знаешь, - Морган придвинулся ко мне поближе, нависая над столом и глядя в глаза, - Было бы очень простым решением тебя зомбировать.
Меня как будто сунули под холодный душ.
- Да, я вижу, что тебе самому эта идея не нравится. Да-да. Это было бы проще, - Рут наслаждался мгновением моего испуга и тем, что сумел перехватить инициативу, - Влезть в твой мозг, выкинуть несколько блоков памяти, сделать надрезы в двух местах, припаять чип-ингибитор – и никаких проблем. Вместо офицера Морта у меня был бы идеальный слуга.
- Так почему же ты этого не сделал? –сумел я взять себя в руки. Морган блефует. Он не пожалел ради меня вертолет, и отправился искать меня лично. Вряд ли только затем, чтобы превратить в послушный кусок мяса с имплантатами. Да, я был нужен Рутланду, и он вряд ли бы дошел до сознательной порчи столь дорого ему обошедшегося имущества. Только сейчас в голову пришла мысль, что для Рутланда значу больше, чем потерянный вертолет.
- «Проще» не значит «лучше». – Морган вернулся на место. Престал нависать над столом и пытаться давить авторитетом.
- Мне нужны твои боевые навыки. Морт – овощ будет бесполезен. Я, вон, могу слуг-дроидов на рынке собрать, перепрошить, и получить целую армию болванок безмозглых… Нет, дружище. Ты останешься в трезвом уме и добром здравии. И если не станешь идейным – тебе же хуже. В конце концов, у меня есть надежный инструмент давления.
После этих его слов, мою шею слегка защипало, как будто кто-то пустил по ней слабый разряд тока.
- Чувствуешь? – Морган широко улыбнулся, отчего мне очень захотелось дать ему в морду, - Это твой поводок. Будешь хорошим мальчиком, и я не стану увеличивать мощность разряда.
Этот сукин сын все-таки меня поймал. Побег откладывался на неопределенный срок. От ярости я сжал кулаки до побеления костяшек, но вслух ничего не сказал. Да и не нужно было – Морган и без того все видел по моему лицу.
- Я не садист, делать больно тебе не стану. Но не сомневайся – чип способен испепелить твою голову по одному моему сигналу.
Отлично. Прекрасно. Замечательно. Тут хочешь – не хочешь, а станешь идейным борцом с тиранией Нейрокорп. Очень изящное решение.
- Ночь проведешь в камере, не снимая наручников. – Рутланд не дождался моего ответа, и решил завершить беседу, - Не обижайся, обычная предосторожность на тот случай, если ты вдруг захочешь наломать дров.
Дверь у меня за спиной открылась. Я обернулся и увидел Балу, который жестом приказал мне подняться.
- Эй! – окликнул меня Рут, когда я переступал порог его кабинета, - Добро пожаловать в семью!

8.
В конце концов лифт заскрипел пуще прежнего, затрясся крупной дрожью, и опустился... на крышу.
Сначала я не понял, где именно очутился – думал, это какой-то очередной подземный технический этаж, заваленный разным металлическим хламом и строительным мусором, но, как следует оглядевшись, заметил несколько антенн и отключенные вентиляционные установки. Как раз за такими я прятался от головорезов Коромальди, жаждавших прострелить мне голову.
Я отключил «ночник», заметив вдалеке какую-то яркую полоску.
Ей оказался тонкий луч дневного света, пробивающийся откуда-то сверху, и освещающий крышу другого здания, немного ниже нашего. Десятиэтажный блок апартаментов с выбитыми стеклами. Подойдя к краю под пристальным взглядом Рутланда и команды, я взглянул вниз, и понял, наконец, в чем тут дело.
«Вольфрамовое древо» было построено прямо поверх целого района старого города.
Здания и вся сопутствующая инфраструктура были почти целы. Почти – потому, что «Древо» стояло на исполинских железобетонных сваях, врытых то тут, то там, как казалось, в совершенно хаотичной последовательности.
Вон, одна свая пронзила десятиэтажное здание, почти полностью его разрушив. Другая установлена чуть дальше, прямо посреди дороги. Железобетонная дура настолько широкая, что полностью перекрывает шестиполосную автостраду и даже немного вылезает на тротуар.
Грандиозное зрелище. Колоссальное в своих масштабах подземелье.
- Если ты закончил любоваться видами, может, пойдем? – спросил Рутланд.
- Да… Конечно. – опомнился я, и последовал за своими спасителями-конвоирами.
- Когда строили первые кондоминиумы, то пришли к выводу, что сносить старые районы слишком долго и дорого. – говорил Глазастик, спускаясь с нами по темной пожарной лестнице, - Расчеты показали, что вбить пару десятков свай, установить на них фундамент и уже на этой основе строить ульи проще и дешевле. Так что, под всем центром Нейро-Сити есть такой вот «подвал». А под ним еще и старые коммуникации. Канализация, напри…
- Заткнись! – резко оборвал его Рутланд. Его шаги и голос разносились гулким этом по пустому подъезду.
- Поговорим, когда доберемся до места.
Спуск окончился. Мы вышли на улицу. Рутланд осмотрелся и указал рукой куда-то влево:
- Нам туда.
Шаги гулко отдавались эхом на пустынных улицах, обреченных стать огромным музеем. Заповедником старого мира, похороненным под тысячами тонн бетона, стекла и стали.
Даже воздух здесь застыл. Холодный, сырой, но, в то же время, затхлый.
Я задирал голову вверх, смотрел на крыши брошенных домов, некоторые из которых были разрушены, и не видел почти ничего, кроме темно-серого бетонного неба, держащегося на сваях. Дневной свет был здесь очень редким гостем – один жалкий лучик, пробивающийся из-за решетки ливневых стоков на целый квартал. Сточные воды, насколько я понял, сливались сюда же – трубы из кондоминиумов не уходили в землю, а обрывались примерно на уровне крыш здешних домов, извергая потоки мутной вонючей жижи.
Наша компания брела по улицам, ведомая Рутландом, который каким-то неведомым образом ориентировался в этом хаосе. Мы перебирались через завалы, образованные рухнувшими зданиями, обходили моря сточных вод, и, в конце концов, добрались до вестибюля метро. Неужели еще глубже?
- Особого приглашения ждешь? – угрюмо посмотрел на меня Рутланд, и я последовал за ним. Прибор ночного видения, встроенный мне в глаза, выхватывал из темноты детали окружающей обстановки. Турникеты, короткий эскалатор, покрытый ржавчиной, потеки сырости на стенах, обвалившаяся штукатурка, покрытая плесенью реклама. В лицо пахнУло затхлым туннельным сквозняком.
Как я и ожидал, мы прошли до конца платформы и спрыгнули на пути.
Туннель встретил нас негостеприимно – сырой воздух, повсюду лужи, на стенах плесень и обрывки кабелей. Время от времени мы проходили мимо технических ходов, зияющих чернотой даже на фоне той непроглядной тьмы, что царила повсюду в этом подземелье, и где-то на задворках сознания просыпался давний страх. Казалось, что оттуда выпрыгнет нечто, давно ждущее добычи и утащит к себе в логово.
Однако, бояться стоило не каких-то неведомых чудищ, а вполне реальных людей, идущих рядом со мной. Эта мысль была отголоском одного из первых уроков, что преподала мне жизнь: окружающие могут оказаться намного страшнее монстров под кроватью. У самого опасного существа в твоей жизни будет не длинная шерсть и острые зубы, а строгий костюм и подтвержденное законом право втоптать тебя в грязь, не оставив и мокрого пятна.
Время тянулось, как старая безвкусная жвачка. Шаги, отдающиеся эхом от потолка и стен туннеля, сводили с ума своим однообразием. Мы прошли три станции – брошенные, безликие, строго-функциональные, зловещие. Везде одно и то же. Сырость, плесень, запустение, сквозняк, всегда дующий в лицо.
Я уже начал уставать от подобного перехода, но туннель внезапно закончился, уступив место длинному мосту.
- О! – обрадовался Глазастик, - А я знаю, где мы! Ничего себе, у вас чутье, босс.
- Подхалим. – буркнул Рутланд в ответ, но было заметно, что похвала подчиненного ему приятна.
Где-то далеко-далеко справа от меня пробежала вереница крошечных огоньков, оглашая окрестности металлическим лязгом и гулом электродвигателя. Поезд с действующей линии. Догадаться было нетрудно – мы шли по заброшенной эстакаде. Метро здесь выходило на поверхность и притворялось монорельсом. Взглянув вниз, я заметил глубоко внизу какие-то руины. Еще один похороненный живьем квартал, намного старше того, в котором мы были.
Только сейчас мне стал понятен истинный масштаб колоссальной пустоты, погребенной под новым городом. Я попытался представить, сколько под центром Нейро-сити таких вот «культурных слоёв», и мне стало страшно. Небоскребы были в буквальном смысле построены на костях и руинах, простирались из ниоткуда в никуда. Казалось, что земли под нами просто не существует – лишь бесконечно длинная череда этажей, спускающаяся в самый ад.
К слову о спуске – мы как раз дошли до станции. Первым на платформу вскарабкался Балу, он и помогал остальным. С меня никто не спускал глаз. Сперва втащили Рутланда, потом меня, затем Глазастика. Я усмехнулся: ситуация как в той старой головоломке про лодочника, что должен был перевезти на другой берег волка, козу и капусту. Мне не верили, и это было правильно. Я сбежал бы при первом же удобном случае.
Вниз по эскалатору – и мы снова на улицах. Тут было теплее, чем под «Древом» и в туннелях метро, хотя, возможно, мне просто так показалось из-за того, что пропал сквозняк.
Впереди было светло – ПНВ показывал окружающее в жизнерадостных светло-зеленых тонах. Отключив его, я увидел, что над домами, к которым вел нашу компанию Рутланд, поднималось багровое зарево, освещающее бетонную «крышу» этого района.
- Значит, так. – Рутланд остановится и повернулся ко мне, - Через рынок будем идти быстро, нигде не задерживаясь. Ни на что не отвлекайся, ни с кем не говори, не пытайся отстать. Я спасал твою шкуру не для того, чтобы потерять в толпе или влипнуть в историю. Попробуешь убежать – богом клянусь, прострелю тебе башку без всяких сомнений. Никто на это и внимания не обратит. – Рут ткнул меня пальцем в грудь, отчего я едва не пошатнулся: силы в Моргане было немерено.
- Слушаюсь, босс. – я приложил к виску два пальца и ухмыльнулся как можно оскорбительнее.
Рутланд лишь кивнул и повел нас вперед.
Зарево, виденное мной, оказалось светом от целых гроздьев красных бумажных фонариков. Они были развешаны по веревкам, протянутым от столба к столбу над широкой автострадой, превращенной в огромный базар.
Наверное, здесь можно было найти всё. Я перестал удивляться после того, как заметил восьмидесятимиллиметровый миномёт с ценой, намалеванной на куске картона. На сколоченных из досок и обломков пластика лотках лежали нелегальные имплантаты, оружие, все виды наркоты, которые только существовали на свете. Те товары, что подороже – только образцы, зачастую вообще голограммы, те, что подешевле – в огромном количестве, хоть оптом.
Все возможные виды валют, разумеется, поддельные, ворованные чипы-кредитки, хакерские программы, андроиды целиком и по частям, секс-куклы и живые шлюхи всех полов и возрастов, зомби (люди, которых взломали, удалили воспоминания и урезали мыслительные способности до самого минимума), человеческие органы…
Вообще, было бы интересно побродить по этому рынку без эскорта, с целью просто поглазеть или прикупить что-нибудь, но, сдается мне, в одиночку сюда лучше было не соваться. Морды окружающих были недружелюбны, а те, что все-таки улыбались, делали это неискренне, словно говоря «Я кину тебя, приятель. Даже не сомневайся».
Здесь пахло людским потом, мусором, сыростью и какими-то острыми специями. От небольших закусочных, расположенных на первых этажах заброшенных зданий, исходил аромат экзотических блюд, приготовленных, наверняка, из того, что я не стал бы есть ни при каких условиях.
Тут даже кто-то постоянно жил. Продавцы и их хозяева, работницы закусочных и борделей, бродяги, стремящиеся украсть хоть какую-нибудь еду с лотков, и андроиды-слуги, выброшенные хозяевами.
Последние представляли собой особенно жалкое зрелище.
Они бесцельно бродили тут и там, как сошедшие с ума люди, и предлагали одинаковыми синтетическими голосами свои услуги. Один из этих несчастных разложил на металлическом листе разномастные объедки, и приставал к прохожим с фразой «Время ланча, сэр». На моих глазах какой-то полоумный мужик размозжил ему голову стальной трубой. Мне не было жаль – страдания слетевшего с катушек робота были окончены, и этому можно лишь порадоваться.
«Нейрокорп» выпускала новую модель прислуги каждый год, и люди, зомбированные рекламой (Полезные функции! Инновационный дизайн! Покупай или тебе нечем будет доказать свой статус!) просто не могли не приобрести новую игрушку. Старую, как правило, выгоняли из дома, чтобы не занимала места. Сдать на запчасти не было возможности, точно также, как и продать самому – за попытку нелицензированной торговли электроникой выписывался огромный штраф.
остальное в комментах