Jeu de Paume или не только шпаги...
"...Атос условился с Портосом и Арамисом отправиться в кабачок около люксембургских конюшен и поиграть там в мяч. Он пригласил д'Артаньяна пойти вместе с ними, и тот согласился, хотя и не был знаком с этой игрой...Портос и Арамис были уже на месте и перекидывались для забавы мячом. Атос, отличавшийся большой ловкостью во всех физических упражнениях, встал с д'Артаньяном по другую сторону площадки и предложил им сразиться."
"Три мушкетера". А. Дюма-отец.
Вы наверняка помните эту сцену из "Трех мушкетеров" и помните, что после нее последовала очередная стычка со сторонниками кардинала Ришелье, один из которых посмеялся над испугом д'Артаньяна. Возможно, читая роман вы еще удивлялись, как неразумно мушкетеры поделили пары для игры: с одной стороны два здоровых опытных игрока, а с другой -- раненный и новичок, который в результате и вовсе остается в одиночестве. "Ну, кто так делает?" -- наверняка удивлялись вы.
Да, логическое мышление было не самой сильной стороной мушкетеров, но вы прощали их в ожидании приключений. И совсем не задумывались, а что это за игра в мяч, о которой писал Дюма.
А зря, потому что в переводе дается неточное название игры. Дюма использовал термин "paume", то есть речь шла о Jeu de Paume (жё-де-пом -- игра ладонью), которая являлась предшественницей тенниса.
Да, представьте себе, мушкетеры играли в теннис. И в семнадцатом веке уже несколько веков играли не ладонью, а ракеткой, хотя и старые традиции тоже кое-где сохранялись. С одиннадцатого века, когда во Франции впервые была зафиксирована эта игра, предшественница тенниса прошла долгий путь развития от народной игры до любимой игры дворянства и даже королей. Уже в тринадцатом веке в Париже было три десятка ремесленников, которые производили теннисные мячи. В пятнадцатом веке появились первые профессиональные теннисисты, которые играли на деньги. Один из первых трактатов по теннису был опубликован в шестнадцатом веке. Автором был священник.
Впрочем, кого только не было среди любителей тенниса. К примеру, ювелир и скульптор Бенвенутто Челлини. Дюма не мог пройти мимо этого факта, поэтому в романе "Асканио" одной из причин, по которой скульптор просил у короля Франциска Большой Нельский замок, была не только необходимость в просторной мастерской, но и наличие в замке прекрасного зала для игры в мяч (жё-де-пом).
Кстати, в Лувре такой зал тоже был, а теннис был любимой игрой королей Франциска Первого, Генриха Второго и Карла Девятого. Именно в зал для игры в мяч накануне Варфоломеевской ночи отправился Генрих Наваррский, и именно там был арестован. Эти сведения содержатся в мемуарах его первой жены Маргариты де Валуа. Генрих Четвертый на всю жизнь сохранил любовь к теннису. Даже в 1594 году, когда еще продолжалась гражданская война, и ему приходилось отвоевывать собственное королевство, он нашел время, чтобы выпустить указ "Статьи о положении и организации мастеров и владельцев теннисных кортов".
В начале семнадцатого века англичанин сэр Роберт Даллингтон был поражен популярностью тенниса во Франции. "Французы рождаются с ракеткой в руке", -- писал он. -- "Эта страна усеяна залами для игры в мяч, которых больше, чем церквей, а игроки многочисленнее, чем любители пива в Англии".
И он ничуть не преувеличивал. Для него спорт, в том числе и теннис, казался бессмысленной тратой времени, а вот во Франции полагали, что это очень полезное для здоровья занятие, которое развивает тело и ум, учит тактике и стратегии.
При этом игра в теннис была очень травмоопасной. Д'Артаньян не зря опасался, что попади мяч ему в лицо -- и аудиенция у короля может не состояться. Теннисный мяч и так был увесистым, но некоторые мошенники еще и вшивали в него камни. Именно так погиб брат философа Мишеля Монтеня.
Удивительное дело, но в восемнадцатом веке теннис во Франции утратил популярность. Залы для жё-де-пом забрасывали, а любовь к теннису переместилась в Англию. И все же во время Великой Французской революции зал для игры в мяч вновь вошел в историю. Именно там, в заброшенном зале для жё-де-пом собрались депутаты Генеральных Штатов от третьего сословия, которых по королевскому приказу не пустили в зал заседания. Именно там они поклялись продолжать заседание, пока не будет написана и принята Конституция. Но это была уже другая история.
