Когда я вырос, я задавал этот вопрос про смену места жительства. И ни разу не получил внятного ответа. Точнее, ответы были, но это было похоже на отговорки.

— Почему мы уехали из Алма-Аты?

— Потому что ты часто болел, сынок. Там плохой климат.

— Почему мы уехали со Ставрополья?

— Потому что там зимы без снега, сынок. Без снега. Дождливые и грустные.

А где у нас снег? Правильно. В Тульской области зимой много снега. Именно туда мы и поехали.

Точнее, вначале туда отправился отчим. Он каким-то образом узнал, что в Заокском районе есть деревня Миротино. И что там есть вакансия на должность заведующего котельной, на которую он и устроился. Справил все необходимые бумаги и вернулся за семьёй — за женой и шестью сыновьями. Я был неродным. Старшим. Остальных мама рожала ему раз в два года по младенцу мужского пола.

Отчим приехал, рассказал о прекрасной русской зиме, и мы принялись собирать вещи. Мне шёл 13-й год. А на дворе была предолимпийская зима восьмидесятого года. Февраль.

Но переезд не прошёл гладко. Что-то не сложилось. То ли кто-то из младших заболел, то ли у отчима на работе с увольнением сложились проблемы и его обязали отрабатывать положенные два месяца. Но первыми в заснеженную тульскую деревню поехали я, мама и мой брат Вася. Васе на тот момент было 3 или 4 года.

Ехали мы долго. Вначале до Москвы на поезде. Пейзаж за окном менялся, как и рассказывали родители, с осенней хляби на заснеженные поля.

Из Москвы до станции Пахомово мы ехали на электричке. Три часа. В электричке было холодно и постоянно откуда-то дуло.

На станции до конечного пункта мы добирались на машине с брезентовым верхом. Это была местная разновидность рейсового автобуса. В нём было ещё холоднее. Но не дуло.

Приехали в деревню. Выгрузились. Снега действительно было много. Он искрился на солнце и скрипел под ногами.

Зашли в местный сельсовет, где выяснилось, что жильё для нас готово. Но оно холодное. Надо протопить. И вообще, дров напилить и наколоть.

Чтобы мы не мёрзли на улице, нас отвели к соседям погреться.

Вышли из сельсовета. Прошлись по деревне, по единственной улице, расчищенной от снега трактором. Наш дом оказался крайним. Около него суетился какой-то мужичок с брёвнами и бензопилой.

Меня с Васей завели в предпоследний дом. Мать сняла с нас верхнюю одежду и куда-то убежала.

Мы с братом вошли в большую комнату. Посередине комнаты стоял стол. В углу гудела печка, потрескивая горящими дровами. В комнате было грязно и воняло. По углам короткими перебежками сновали тараканы.

Кроме нас в комнате обнаружилось ещё четверо детей от года до семи лет роду. Все они были одинаковыми: большие удлинённые черепа, глаза навыкате, короткие ноги и руки. И все были лысыми. Самый младший ползал по брошенному на пол одеялу в углу комнаты. Остальные возводили вокруг этого одеяла укрепления из подушек и стульев, чтобы малый не уполз из своего угла.

Дети с интересом уставились на нас.

— Вы кто такие? — спросил старший из них.

— Мы новенькие, — пояснил я, — соседи ваши.

Старший хмыкнул и витиевато выругался. Матом.

Это произвело на меня впечатление. Мат я слышал за свою жизнь пару раз от старших ребят во дворе. А тут вдруг пацан младше меня в два раза использовал ненормативную лексику как будто само собой разумеющееся.

— А мы Росляковы, — поковырявшись в носу, сказал старший. — Девки наши в школе. Мамка на ферме. Меня Вовка зовут.

— А отец где? — зачем-то спросил я.

— Отец тоже на ферме, — ответил Вовка и опять залез пальцем в нос.

В это время один из мальцов подошёл к ведру, стоявшему около входа, снял штаны и пописал туда. Судя по звуку, ведро было наполовину полным. Запахло смрадом. Судя по всему, в ведро ходили не только по-маленькому.

— А туалет у вас где? — спросил я.

— На улице, но там холодно, — ответил Вовка и добавил: — Будете с нами играть? В тюрьму.

— Спасибо, — вежливо ответил я, — я не хочу.

Вася тоже отказался играть. Судя по всему, он просто-напросто испугался лысых яйцеголовых, похожих на инопланетян.

Мы сели с ним около стола и стали ждать маму.

— А почему вы лысые? — спросил я спустя час.

Молчать надоело. Мы согрелись. Да и запах из помойного ведра был уже не такой ужасный.

— У нас вши были, — сказал Вовка, — вот нас мамка и постригла. А потом ещё и побрила.

— А вши это что? — спросил его мой брат.

— Это такие букашки, — ответил Вовка, — они в волосах от грязи заводятся.

— Очень интересно, — сказал Вася. — А что другие твои братья не разговаривают?

— Не умеют ещё, — авторитетно сказал Вовка, — маленькие.

И добавил пару матерных слов, характеризующих его братьев.

— Понятно, — сказал мой 4-летний Вася и замолчал.

Мама пришла за нами, когда на улице уже стемнело и в дом Росляковых вернулись три старшие сестры с такими же лысыми вытянутыми головами.

— Пошли домой, — сказала она нам, — там тепло уже. Дров напилили.

Мы сказали семье Росляковых «до свидания» и перешли в соседний дом, где нам предстояло жить.

Мама сразу же уложила нас спать. Кровати не было. Было два спальных мешка и чья-то шкура. То ли оленя, то ли коровы. В один из мешков залезла мама. В другой я с братом. Уснули все сразу, утомлённые длинным днём и холодом.

Проснулись поздно.

Мать растопила печь. Накормила нас. Сходила в местный магазин, принесла два пакета продуктов.

— Сынок, — сказала она, — мне надо уехать. За остальными. Через два дня мы вернёмся. Я попросила дядю Серёжу, который дрова нам попилил, чтобы он за вами присмотрел. Ты уже взрослый. Проследи за Васей. Хорошо?

— Хорошо, — сказал я. — А когда ты вернёшься?

— Я же сказала, через два дня, — ответила мама. — Правда, тут здорово?

— А туалет тут тоже во дворе? — спросил я.

— Во дворе, — кивнула мать, — но вы можете ведро поставить в комнате и в него ходить. А потом выплеснуть. Обещают морозы.

— Мама, а зачем мы сюда переехали? — спросил я. — У нас же была квартира. И туалет в квартире. И дети там не ругаются. И друзья у меня там остались.

— Заведёшь тут себе новых друзей, — сказала мама.

Она поцеловала нас и уехала. А мы с Васей остались.

Днём я топил печку и смотрел в окно. За окном было солнце и много снега. В стороне от нашего дома строители что-то сооружали. Наверное, ещё один дом.

Вечером мы легли спать. Теперь у нас у каждого был свой спальный мешок.

Вася попросил рассказать сказку. Я рассказал. Про девочку Машу и трёх медведей. Вася слушал мою сказку, слушал и уснул. За ним уснул и я.

Проснулись мы ранним утром от холода. Дрова прогорели, печка затухла.

По дому гулял ветер. Дом был сборно-щитовой. И построили его, судя по всему, недавно. Везде дуло.

Я вышел во двор. Рядом с входной дверью был прибит термометр. Показывал он минус 26 градусов.

Я схватил охапку дров и забежал в дом. Затем ножом состругал с одного полена мелких щепок, побросал их в печку, положил газету, сверху добавил тонких поленьев.

Поджечь дрова и растопить печку мне удалось только с третьего раза, когда вся имевшаяся в доме газета уже была использована, а в коробке осталась только одна спичка.

Вася всё это время сидел в спальном мешке и следил за моими действиями.

— Нельзя, чтобы печка гасла, — сказал он.

— Молодец, соображаешь, — похвалил я его.

Постепенно комната наполнилась теплом. Вася вылез из мешка и принялся помогать мне готовить есть.

Из еды у нас были макароны, три буханки хлеба и стеклянная банка зелёного горошка. Были ещё банки с тушёнкой. Но мама забыла оставить нам консервный нож.

Мы поели хлеба. Я попытался сварить макароны. Получилось не очень, поэтому мы их отложили на потом.

Весь день сидели с братом и смотрели в окно, жуя хлеб.

За окном был снег. И рабочие. Было уже точно видно, что они строят дом по соседству с нами. Рабочие постоянно матерились. Я за всю предыдущую жизнь не слышал столько мата.

Вечером рабочие ушли. И у нас закончились дрова.

Обещанный дядя Серёжа не пришёл. Вообще никто не пришёл. Всем было наплевать, что в крайнем доме живут два ребёнка. Или просто никто не знал про нас, а дядя Серёжа забыл? Не знаю.

Закинув в печку последнее полено, я оделся. Натянул шапку поглубже и вышел на улицу. Было холодно. Очень и очень холодно. Холоднее, чем днём. В мои ботинки сразу же набился снег.

Переваливаясь через сугробы, я пробрался к строительной площадке. Там лежали плиты, доски и бруски, из которых возводился дом.

Я выбрал длинные деревянные рейки и потащил парочку из них в сторону своего дома. Протащил пару десятков метров и понял, что не осилю такую ношу.

Бросил один брусок, второй дотащил до дома. Вернулся за вторым. Сделал ещё несколько ходок.

Чувствуя, что замерзаю, ввалился в дом, волоча за собой один из брусков.

Вася встретил меня с заплаканными глазами.

— Я думал, что ты замёрз, — сказал мне брат.

— Я тоже думал, — сказал я, стараясь разжать окоченевшие пальцы.

— А я в сумке чай нашёл, — обрадовал меня Вася. — Начал вещи собирать в поход, чтобы за тобой идти. И пачку чая нашёл.

— Молодец, — похвалил я брата.

В печи догорало последнее полено.

Топора у меня не было. Пилы тоже. Пила и топор были у далёкого дяди Серёжи.

Тогда я положил брусок на порог и прыгнул на него. Брусок сломался. Я отломил кусок бруска и засунул его в печь.

Опять прыжок. Треск. Кусок бруска как раз по размерам для печи.

Наломав таким образом дров, я с братом попил чай и лёг спать.

Ночью я периодически вставал и подбрасывал в печь парочку-другую брусков, из которых должны были строить дом рядом с нашим.

Утром мы встали, поели хлеб, попили чай, пожевали окаменевшие макароны.

Я сходил во двор в туалет. Но туалет был занесён всё тем же снегом. Пришлось помочиться рядом. Вася составил мне компанию. Мочиться в ведро он отказался из солидарности.

Термометр показывал всё те же минус двадцать пять.

— Это много? — спросил брат.

— Очень, — ответил я. — Разве сам не чувствуешь?

— Чувствую, — сказал Вася и поспешил в дом.

Остаток дня мы сидели у окна, слушая мат рабочих и изредка подбрасывая в печку бруски.

Ночью я опять отправился за топливом. Натаскал брусков с запасом, чтобы не экономить. Затем ломал их, прыгая со всего размаха на эти самые бруски.

Родители с остальными братьями приехали на пятый день. То ли билетов на поезд не было, то ли ещё что-то.

К этому времени мы съели весь хлеб и все макароны.

Моя правая нога от постоянного долбления по сворованным брускам с соседней стройки распухла и болела.

Странно, но строители так и не хватились этих брусков.

— Ну как вы тут? — спросила мама.

— Вадик мне каждую ночь сказки рассказывал, — похвастался брат, — и каждый раз новые.

— Молодцы какие, — обрадовалась мама. — Вот ногой ты зря дерево ломал. Может трещина в кости образоваться.

— А мне нечем было дрова рубить, — попробовал оправдаться я.

— Надо было дядю Серёжу попросить, — возразила мама, — он бы напилил и нарубил.

— Дяди Серёжи не было, — сказал я, — а спичка у нас оставалась одна.

— К соседям бы сходили, — махнула рукой мама, — двадцать метров идти-то всего.

— У них вши, — сказал Вася, — и они писают в ведро. А мы не такие.

Я промолчал.

В конце концов, всё обошлось же. Да и нога после йодистых сеток перестала болеть, и опухоль прошла.

Спустя несколько дней, когда быт постепенно начал налаживаться, я спросил маму:

— Зачем мы сюда приехали?

— Тут настоящая зима, — как заклинание, начала повторять мама, — снег вон какой. Настоящие морозы. Не то что там, где мы жили.

— И до Москвы всего 150 километров, — поддакнул ей отчим.

Когда я вырос, я понял, что он был обыкновенным подкаблучником, который делает только то, что хочет его прекрасная половина. И оправдывает её и свои поступки, не задумываясь. Это очень удобно было — свалить всё на зиму и близость Москвы.

Так этот вопрос и остался открытым. Никто мне на него не ответил.

А я… Я постепенно привык к местным нравам и вездесущему мату. Завёл приятелей в школе. Дёргал девчонок за косы. Потихоньку рос. Обычным мальчишкой.

Когда окончил 8 классов, то уехал учиться. В город. И больше не возвращался.

Родители же до сих пор живут в этой деревне. Они уже старенькие.

А у меня при сильных морозах иногда болит правая нога.

Это как напоминание о тех пяти днях, когда я с братом сидел в занесённом снегом сборно-щитовом доме.

Сидел и рассказывал ему сказки.

Вначале те, которые читал в книгах.

А потом стал придумывать свои.

(С) Вадим Федоров

ИВАНОВА-ИНСБУРСКАЯ. Какую икру?

МУЖСКОЙ ГОЛОС. Чёрную.

КУРОЩУПОВА (шёпотом). Пускай сюда везёт.

Иванова-Инсбурская, глядя на Екатерину, крутит пальцем у виска.

ИВАНОВА-ИНСБУРСКАЯ (в трубку). Много у тебя там её?

МУЖСКОЙ ГОЛОС. Сто граммов.

ИВАНОВА-ИНСБУРСКАЯ. Съешь её.

МУЖСКОЙ ГОЛОС. Что?

ИВАНОВА-ИНСБУРСКАЯ. Съешь эту икру.

МУЖСКОЙ ГОЛОС. Да вы что! Вы знаете, сколько она стоит?

ИВАНОВА-ИНСБУРСКАЯ. Знаю.

МУЖСКОЙ ГОЛОС. Да я на эти деньги два месяца могу питаться.

ИВАНОВА-ИНСБУРСКАЯ. Зато будет что вспомнить и рассказать коллегам. Всё. Не звони мне больше. Чао! (Кидает телефон на стол. Замечает стоящего у двери Делонова и обращается к нему.) О, наш новый председатель. Дела принимать пришли?

ДЕЛОНОВ. Нет, что вы. Просто хотел с вами побеседовать.

КУРОЩУПОВА. И со мной?

ДЕЛОНОВ. Нет. Только с Матильдой Семёновной.

ИВАНОВА-ИНСБУРСКАЯ. Катя, ты заявление написала?

КУРОЩУПОВА. Написала. Вот.

Иванова-Инсбурская читает заявление, подписывает его и передаёт Делонову.

ДЕЛОНОВ. Жду вас, Екатерина, послезавтра, с утра. Я до этого времени найду вам замену, я думаю.

КУРОЩУПОВА. До свидания!

ДЕЛОНОВ. До свидания!

ИВАНОВА-ИНСБУРСКАЯ. Пока, пока!

Курощупова уходит.

ДЕЛОНОВ. М-да. Маленькая, незаметненькая, а тащит в свою норку всё подряд.

ИВАНОВА-ИНСБУРСКАЯ. Все мы не без греха. О чём вы со мной поговорить хотели, Алик Денисович? Чего сериал не смотрите?

ДЕЛОНОВ. Да я с вами поговорить хотел. Вы меня не узнаёте, Матильда Семёновна?

ИВАНОВА-ИНСБУРСКАЯ. Нет. А должна?

ДЕЛОНОВ. Мы с вами в одном дворе росли. Только вы на пять лет меня старше были.

ИВАНОВА-ИНСБУРСКАЯ. В одном дворе?

ДЕЛОНОВ. Да, на Молодогвардейской улице. И однажды вы меня спасли. Мне шесть лет было. На меня собака напала, а вы схватили палку и отогнали её.

ИВАНОВА-ИНСБУРСКАЯ. Не помню такого.

ДЕЛОНОВ. Да, вы отогнали собаку. И потом всегда мне рукой махали, когда видели, и спрашивали, не обижает ли меня кто-нибудь.

ИВАНОВА-ИНСБУРСКАЯ. Не помню, но лицо знакомое.

ДЕЛОНОВ. Я ещё как-то объявил, что буду вашим Пьеро. А вы рассмеялись и ответили, что вы не Мальвина, а Матильда. Сказали, чтобы я подрос. Я тогда был влюблён в вас. Первая детская любовь. Как давно это было.

ИВАНОВА-ИНСБУРСКАЯ. Вспомнила. Про Мальвину вспомнила. Да, точно. Так это было более полувека назад. Вот же у вас память!

ДЕЛОНОВ. Это профессиональное.

ИВАНОВА-ИНСБУРСКАЯ. И что? Вы увидели меня, и в вас всколыхнулись былые чувства?

ДЕЛОНОВ. Да бог с вами! У меня любимая жена-красавица, трое детей, внук.

ИВАНОВА-ИНСБУРСКАЯ. А к чему тогда такие воспоминания?

ДЕЛОНОВ. Просто я помню вас совсем другой – бесстрашной, с палкой в руке, борцом за правду и справедливость. Вы даже с соседскими мальчишками как-то подрались из-за девочки, которую они обижали.

ИВАНОВА-ИНСБУРСКАЯ. Да, я была сорванцом. Я была…

ДЕЛОНОВ. Я человек тёртый, много чего видел, но всё равно как-то не могу привыкнуть: а куда всё делось? Куда подевалась эта Матильда с палкой в руке? Почему вы получаете откаты? Зачем покрываете Катерину? Для чего дербаните с ней бюджет дома, хотя сами в этом доме живёте? Почему ведёте двойную бухгалтерию и занимаетесь чёрт знает чем?

ИВАНОВА-ИНСБУРСКАЯ. Это допрос?

ДЕЛОНОВ. Нет. Это дружеская беседа. Я могу понять Курощупову. Она из Мордовии приехала покорять столицу. Начала с Химок. Она не понимает, что может сесть за все эти фокусы. Она голодная, у неё ничего нет за душой. Но вы-то обеспеченная женщина, у вас всё есть. Зачем же вам это?

ИВАНОВА-ИНСБУРСКАЯ. Все так делают. Работать в ЖКХ и не поиметь с этого? Все, уверяю вас, все дербанят, получают откаты и ведут двойную бухгалтерию.

ДЕЛОНОВ. Но почему вы?

ИВАНОВА-ИНСБУРСКАЯ. Не знаю. Денег мало не бывает.

ДЕЛОНОВ. А вам не стыдно? Перед дочкой хотя бы.

ИВАНОВА-ИНСБУРСКАЯ. А чего мне стыдиться? Да и дочка ничего не узнает. Я ей помогаю.

ДЕЛОНОВ. Ну прекратите. Ей не надо помогать. У неё муж – известный благотворитель и меценат. Они сами вам помочь могут.

ИВАНОВА-ИНСБУРСКАЯ. Я смотрю, вы меня хорошо изучили.

ДЕЛОНОВ. Очень хорошо. Навёл справки, так сказать.

ИВАНОВА-ИНСБУРСКАЯ. И про болезнь знаете?

ДЕЛОНОВ. Знаю. И про болезнь, и про то, что мало вам осталось. Вы поэтому с должности председателя уходите?

ИВАНОВА-ИНСБУРСКАЯ. Да. Химиотерапию и должность председателя как-то сложно будет совмещать. Практически невозможно.

ДЕЛОНОВ. Я так и подумал.

ИВАНОВА-ИНСБУРСКАЯ. Вот видите, вы знаете всё и про всех.

ДЕЛОНОВ. Нет, не всё. Вы так и не ответили на мой вопрос.

ИВАНОВА-ИНСБУРСКАЯ. На какой?

ДЕЛОНОВ. Куда делась та девочка? Та девочка с палкой в руке. Почему вы занимаетесь вот этим всем?

ИВАНОВА-ИНСБУРСКАЯ. У меня нет для вас ответа. Нет. Я что, хуже других? Все так делают. Тащат, что плохо лежит. Врут. Все так делают.

ДЕЛОНОВ. А жаль.

ИВАНОВА-ИНСБУРСКАЯ. А вы... а ты, Алик, всю жизнь прожил правильно? Всё по уставу, всё по закону? Прям вот ни шага влево или вправо?

ДЕЛОНОВ. Нет, конечно же. Разное было. Но, по крайней мере, старался не зарываться. И уж в голову мне не могло прийти гадить в доме, в котором я живу.

ИВАНОВА-ИНСБУРСКАЯ. А я не гадила.

ДЕЛОНОВ. Да ладно. Выйдите во двор. Стилобат был отремонтирован три года назад. И что с ним сейчас? Что? А ведь вы с Катей с этого стилобата наверняка поимели очень хорошие деньги, но закрыли глаза на то, что материал был использован несертифицированный и что в качестве перекрытий применены железные швеллеры, которые сгнили за эти три года. Теперь из крошащегося бетона торчат ржавые железки. Вы же тут живёте, Матильда Семёновна.

ИВАНОВА-ИНСБУРСКАЯ. Я больше не буду.

ДЕЛОНОВ. Я за время своей службы столько раз слышал эту фразу...

ИВАНОВА-ИНСБУРСКАЯ. И что вы говорили в ответ?

ДЕЛОНОВ. Я говорил: «Конечно же, не будете, потому что я не дам».

ИВАНОВА-ИНСБУРСКАЯ. Ладно. Я ухожу. Захлопните дверь.

ДЕЛОНОВ. Я вас провожу.

Делонов и Иванова-Инсбурская покидают диспетчерскую. В комнату крадучись входит Германова.

ГЕРМАНОВА. Дуся, Дуся, иди к маме! Иди к маме, Дуся! Иди к мамочке! Не нервируй меня. У мамочки давление. Она твоего очередного побега не переживёт. Дуся! (Заглядывает под стол. Начинает всматриваться в зал.) Вот ты где. Стой, Дуся! Стой, скотина! Стой, Дуся!

Германова хватает стоящую в углу лопату и бросается в зал. Бежит вдоль кресел за крысой. Зрители визжат, а наиболее впечатлительные падают в обморок.

Занавес

Вадим Федоров, 2024

www.vadimfedorov.com

ГЕРМАНОВА. Он убил её. Насмерть.

ДЕЛОНОВ. Я не мог её убить.

ИВАНОВА-ИНСБУРСКАЯ. Алик Денисович, а откуда у вас оружие?

ДЕЛОНОВ. Это сигнальный пистолет. Там пуль нет. Я тренер. По выходным тренирую детей.

ХРОМОВА. Понятно.

ГЕРМАНОВА. Детоубийца. Будь ты проклят!

СЕМЁНОВА. Анечка, это крыса, это всего-навсего крыса. Это не дитё.

ДЕЛОНОВ. Извините.

ГЕРМАНОВА. Она мне была как ребёнок.

Германова встаёт и уходит с крысой в руках.

ВАСИЛЬЕВА. Жалко Дусю.

СЫРОКОПТЕВА. Жалко у пчёлки.

ВАСИЛЬЕВА. Ах, оставьте ваши дурацкие шутки.

ИВАНОВА-ИНСБУРСКАЯ. Итак, по поводу принятия отчёта председателя голосование состоялось. Большинством голосов он принят. Впереди ещё заочная форма, и я надеюсь, что там люди проголосуют как надо.

ХРОМОВА. Люди проголосуют за, потому что людям пофиг на всё. Они о твоих откатах и прочих мерзостях не знают. А если и знают, то думают, что их это не касается. Народ у нас инертный. Жалкий и трусливый.

СЕМЁНОВА. Это вы сейчас про жильцов нашего дома? Или про всю страну?

ХРОМОВА. Это я про всех вас.

СЫРОКОПТЕВА. Я, кстати, Ядвигу поддерживаю. Развели тут колхоз, понимаешь. И я не голосовала за. Я воздержалась.

КУРОЩУПОВА. Я напишу, что один человек воздержался.

ИВАНОВА-ИНСБУРСКАЯ. Один против, один воздержался. Остальные за.

ХРОМОВА. Голосуй, не голосуй, всё равно...

ВАСИЛЬЕВА. Ядвига, ну не надо. Тут всё-таки мужчина. Что он о нас подумает?

СЕМЁНОВА. Он не мужчина, он жилец.

ДЕЛОНОВ. Спасибо за комплимент.

СЕМЁНОВА. Пожалуйста.

ВАСИЛЬЕВА. Ой, да прекратите.

СЫРОКОПТЕВА. Давайте продолжим.

ИВАНОВА-ИНСБУРСКАЯ. Следующим пунктом идут перевыборы председателя.

ХРОМОВА. Ну-ну.

ИВАНОВА-ИНСБУРСКАЯ. Я предлагаю в председатели выбрать нашего нового жильца –Делонова Алика Денисовича.

КУРОЩУПОВА. Из тридцать первой квартиры.

ХРОМОВА. А ты уходишь, что ли? Бессменно пять лет отпахала. Тебя тринитротолуолом не сковырнуть было, а сейчас вдруг уходишь.

ИВАНОВА-ИНСБУРСКАЯ. Да. Я устала, я ухожу.

СЫРОКОПТЕВА. Звона курантов не хватает для полного эффекта.

СЕМЁНОВА. Ну устал человек, бывает.

ИВАНОВА-ИНСБУРСКАЯ. Да, устала. От нападок нашего бывшего налогового инспектора Ядвиги Хромовой. От постоянных придирок со стороны других жильцов нашего дома. От всего этого я устала. Тяну воз и маленькую тележку, и ни слова благодарности. А Алик Денисович у нас – человек новый, грамотный. И, что немаловажно, он мужчина. В нашем бабьем царстве самая лучшая кандидатура. Так что давайте проголосуем и пойдём по домам смотреть сериал про вещунью.

ДЕЛОНОВ. Спасибо, конечно, на добром слове. Но я как бы ещё не давал согласия на свою кандидатуру в качестве председателя правления ТСЖ.

ВАСИЛЬЕВА. Интересно, интересно. Без меня его женили.

ИВАНОВА-ИНСБУРСКАЯ (Делонову). Как же так? Мы же с вами разговаривали. Вы дом осматривали. Вроде даже Катя вам документы показывала.

КУРОЩУПОВА. Алик Денисович всё утро за компьютером провёл. Я даже ничего не успела сделать.

ВАСИЛЬЕВА. Интересно, интересно.

СЫРОКОПТЕВА. Так давайте послушаем товарища Делонова.

ИВАНОВА-ИНСБУРСКАЯ. Мы же с вами договорились, что вы станете председателем. У нас ведь с прошлого года даже вознаграждение за эту должность присутствует.

ХРОМОВА. Дайте человеку сказать. Мне интересно, чего он такого накопал.

ИВАНОВА-ИНСБУРСКАЯ. Да, Алик Денисович, объяснитесь.

ДЕЛОНОВ. Конечно, конечно.

КУРОЩУПОВА. Я записываю.

ДЕЛОНОВ. В общем, я получил предложение от Матильды Семёновны стать председателем нашего ТСЖ. Она уверяла меня, что с документацией и всем остальным – полный порядок. Я людям верю. Я вообще доверчивый человек. Но я всё-таки решил посмотреть, что представляет собой наш дом и как тут вообще всё устроено, тем более что у меня друг детства как раз работает в сфере ЖКХ, и он меня, скажем так, консультировал.

СЕМЁНОВА. Ваш друг такой же симпатичный, как и вы?

СЫРОКОПТЕВА. Не перебивайте.

ИВАНОВА-ИНСБУРСКАЯ. Большая просьба: дайте человеку договорить.

ХРОМОВА. Ну-ну, интересно.

ДЕЛОНОВ. Утром я осмотрел чердак и подвал нашего дома и обнаружил странные вещи. Весь чердак и все подвальные помещения, кроме двух, завалены вениками. Высохшими берёзовыми вениками. В громадном количестве.

ИВАНОВА-ИНСБУРСКАЯ. Так это Катя купила несколько лет назад. Дёшево.

ХРОМОВА. Зачем?

КУРОЩУПОВА. Как «зачем»? Двор мести. Мне предложили купить берёзовые веники по невероятно низкой цене. Я и купила. Матильда Семёновна дала добро. Её тогда не было в городе, но я ей позвонила, и она разрешила.

ДЕЛОНОВ. Сколько веников вы купили, когда и на какую сумму?

КУРОЩУПОВА. Я не помню сколько. Пять лет назад. По цене всё обошлось тысяч в сто или даже немного меньше.

ИВАНОВА-ИНСБУРСКАЯ. А в чём проблема? Я тогда в отпуске была, в Турции. Анталья, море, пальмы...

СЕМЁНОВА. Да. В чём проблема?

ДЕЛОНОВ. Проблема в том, что веников было куплено лет на сто вперёд. Как выяснилось, куплено бухгалтером, а не завхозом или председателем. Вторая и главная проблема в том, что эти веники за пять лет высохли и стали очень даже легковоспламеняющимся материалом. Достаточно искры, чтобы наш дом заполыхал и сгорел мгновенно.

ВАСИЛЬЕВА. Вы преувеличиваете. Пугаете бедных женщин.

СЫРОКОПТЕВА. М-да. Пожарный к нам, судя по всему, давно не заглядывал.

КУРОЩУПОВА. Я спросила. Мне разрешили. Там цена была очень хорошая.

ДЕЛОНОВ. Если позволите, я продолжу. В двух помещениях в подвале веников не было.

ВАСИЛЬЕВА. Во-о-от.

ДЕЛОНОВ. Эти два помещения заставлены мебелью (диванами, креслами и даже бильярдным столом), что также является довольно огнеопасным материалом. Откуда это?

КУРОЩУПОВА. Так это жильцы делали ремонт и попросили поставить. Я разрешила.

ДЕЛОНОВ. Катерина, вообще-то, я не у вас спрашивал, а у председателя ТСЖ.

КУРОЩУПОВА. А что вы мне хамите?

ДЕЛОНОВ. Я не хамлю, я просто спрашиваю.

ИВАНОВА-ИНСБУРСКАЯ. У нас этими вопросами занимается Катя. Я про мебель ничего не знала.

ХРОМОВА. У нас Екатерина много чем занимается. Прям горит на работе.

ДЕЛОНОВ. Хорошо, с мебелью разобрались. Жильцы попросили поставить. Дальше. Во флигелёчке я обнаружил два нежилых помещения, переделанных под жилые. Каждое помещение примерно в 4 квадратных метра. В одном живёт наш дворник Джамир из Таджикистана, во втором – Микола с Украины. Прописаны оба в Великих Луках Псковской области.

ВАСИЛЬЕВА. У нас нет прописки.

СЫРОКОПТЕВА. Да какая разница: регистрация, прописка. Суть одна.

КУРОЩУПОВА. Это комнаты отдыха.

ИВАНОВА-ИНСБУРСКАЯ. Да.

ДЕЛОНОВ. В этих четырёхметровых комнатах люди живут. Без туалета, без душа, в грязи и с тараканами, оказывается.

ВАСИЛЬЕВА. Зато очень удобно. Дворник всегда под рукой: и днём и ночью.

СЫРОКОПТЕВА. Я поднимала этот вопрос год назад. Большинство жильцов сказали мне заткнуться.

КУРОЩУПОВА. Ну зачем так грубо? Просто большинство высказалось за то, чтобы оставить дворников жить в служебных квартирах при доме для удобства жильцов.

ИВАНОВА-ИНСБУРСКАЯ. Они, кстати, всем довольны. Не надо за квартиру платить. Знаете, сколько сейчас в столице стоит снять однушку?

ДЕЛОНОВ. Не знаю. Но устраивать рабовладельческий строй в собственном доме – это как-то неправильно. И странно называть четырёхметровую комнату служебной квартирой.

ВАСИЛЬЕВА. Да вся Москва так живёт: кто-то под крышей, кто-то в подвалах. Живут и не жалуются. Это нормально.

СЫРОКОПТЕВА. Давайте дальше. Что ещё ужасного в нашем доме?

ДЕЛОНОВ. Ну, дальше я проверил с позволения бухгалтера финансы и опять удивился. Во-первых, зарплаты у обслуживающего персонала процентов на пятьдесят выше, чем в среднем по округе.

КУРОЩУПОВА. У нас элитный дом. Соответственно, и зарплаты выше, чем везде.

ДЕЛОНОВ. Не перебивайте, пожалуйста. Итак, зарплаты выше. Но вот Катерина Курощупова кроме зарплаты главного бухгалтера получает ещё половину ставки делопроизводителя и ставку диспетчера по лифтам, а совмещать запрещено законом. Ещё у неё есть полставки дворника, и иногда вместо дворника она получает полставки за уборщицу. В общем, в месяц у нашего бухгалтера на круг выходит более двухсот пятидесяти тысяч.

ВАСИЛЬЕВА. Чё-то многовато.

СЫРОКОПТЕВА. Ох, ни фига себе!

КУРОЩУПОВА. Считать чужие деньги нехорошо.

ДЕЛОНОВ. Вообще-то, это деньги жильцов, а не ваши.

ВАСИЛЬЕВА. Но Катя и правда с утра до позднего вечера на рабочем месте.

СЫРОКОПТЕВА. Катя, вообще-то, бухгалтер. В соседнем доме, где квартир больше в полтора раза, бухгалтер получает сороковник и приходит на работу два раза в неделю. Чё там считать-то в век компьютеров и сотовой связи?

КУРОЩУПОВА. Да я не только считаю. Я помогаю жильцам. Вот недавно в пенсионный фонд помогала пенсионеркам заявления составить.

ИВАНОВА-ИНСБУРСКАЯ. Катерина – очень отзывчивая девушка. Я на неё не нарадуюсь.

ХРОМОВА. Деньги за парковку на двоих делите? От этого не нарадуетесь?

КУРОЩУПОВА. У меня всё в порядке с бухгалтерией. Всё в порядке.

СЕМЁНОВА. Извините, а можно ближе к теме голосования? А то скоро сериал «Вещунья» начнётся.

ДЕЛОНОВ. В принципе, у меня почти всё. Я готов стать председателем ТСЖ, но при одном условии.

СЫРОКОПТЕВА. При каком?

ИВАНОВА-ИНСБУРСКАЯ. При условии? Да быть председателем нашего элитного дома – это честь. Это... Какие ваши условия?

ДЕЛОНОВ. Первое – увольнение нынешнего бухгалтера. Второе – проведение аудита. Третье – приведение уровня заработных плат к среднему по району и отмена всех подработок. А то я тут в штате обнаружил садовника и аж трёх сантехников, и все на полной ставке.

ВАСИЛЬЕВА. Садовника?

СЫРОКОПТЕВА. М-да. Это не ТСЖ, а какой-то дас ист фантастиш.

КУРОЩУПОВА. А меня за что увольнять? Я же просто работала, делала своё дело.

ИВАНОВА-ИНСБУРСКАЯ. Я думаю, что мы обойдёмся без этих унизительных условий. Предлагаю выбрать кого-то другого на должность председателя.

ХРОМОВА. Кого?

КУРОЩУПОВА. Я ничего не делала плохого. Зачем вы мне хамите?

СЕМЁНОВА. Успокойся, милочка, никто тебя в обиду не даст.

ДЕЛОНОВ. Ничего плохого не делали? Курощупова, да вы за какие-то восемь лет умудрились купить двухкомнатную квартиру в Химках, совмещая одновременно по три профессии, закупая в индустриальных масштабах веники и прочий хлам и получая за это откаты и бонусы.

ВАСИЛЬЕВА. Откуда вы всё знаете?

СЫРОКОПТЕВА. Действительно. Откуда? В компьютере утром нашли?

ДЕЛОНОВ. Ну, вообще-то, я до недавнего времени работал в следственном комитете. Вышел на пенсию. Устроился тренером, так как всю жизнь мечтал заниматься с детьми. И вот переехал к вам в дом. На самом деле эта вся информация находится быстро. Да. При наличии определённых навыков.

КУРОЩУПОВА. Это вмешательство в личную жизнь. Вы за это поплатитесь.

ИВАНОВА-ИНСБУРСКАЯ (Делонову). Пригрели змеюку на своей груди.

ХРОМОВА. А я бы выбрала Алика Денисовича в председатели. Он очень подходит на эту должность.

КУРОЩУПОВА. Вы ничего не докажете.

ВАСИЛЬЕВА. Предлагаю проголосовать и идти смотреть сериал.

ДЕЛОНОВ. Повторюсь, я буду председателем только на моих условиях.

СЫРОКОПТЕВА. Какой настырный.

КУРОЩУПОВА. Я против.

ИВАНОВА-ИНСБУРСКАЯ. Я против.

ХРОМОВА. Катя, вы не член ТСЖ. Вы наёмный работник. Вы мне симпатичны, но не стоит так воровать, как не в себя.

СЕМЁНОВА. Я за. Алик Денисович, вы мне сразу понравились.

ДЕЛОНОВ. Я женат.

ВАСИЛЬЕВА. Тогда я против.

СЫРОКОПТЕВА. Я воздержусь. Не стоит выносить сор из избы. Да и аудит будет стоить безумных денег. А так мне новый председатель нравится.

ХРОМОВА. Я за.

КУРОЩУПОВА. Два за и два против. Одна воздержалась.

ИВАНОВА-ИНСБУРСКАЯ. Анечки Германовой нету, певички нашей. Крысу свою хоронит, наверное. Её голос решающий.

ХРОМОВА. Может, сходить за ней?

Раздаются раскаты грома. Мигает электричество. В комнату входит Германова с саблей в руках.

ГЕРМАНОВА. Ну вот и я.

ДЕЛОНОВ. Я снимаю свою кандидатуру. Нефиг. Жизнь дороже. Барышня, положите ножичек. Я не убивал вашу крысу. Это сигнальный пистолет. Он без пуль.

КУРОЩУПОВА. Гражданка Германова, не зарубите случайно остальных.

СЕМЁНОВА. Мамочки! Алик Денисович, бегите! Я прикрою.

Семёнова прячется под стол. Курощупова залезает на него.

ИВАНОВА-ИНСБУРСКАЯ. Аня, Анна, Анюта, брось сабельку.

ДЕЛОНОВ. Анна, извините, я не знаю вашего отчества. Я не убивал крысу. Не убивал я.

ХРОМОВА. Не убивал он.

ВАСИЛЬЕВА. Мне плохо. Воды!

ИВАНОВА-ИНСБУРСКАЯ. И хлеба туды.

ГЕРМАНОВА. При чём тут Дуся? Она жива. Дуся, как истинная женщина, просто упала в обморок. А у меня дома она очнулась.

КУРОЩУПОВА. То есть вы гражданина Делонова не будете саблей резать?

ИВАНОВА-ИНСБУРСКАЯ. Катя, держи себя в руках.

ГЕРМАНОВА. Не буду. Просто я, когда у себя в светёлке плакала над Дусей, поклялась себе, что никогда не буду больше врать и попрошу у всех прощения.

ВАСИЛЬЕВА. Анечка, ты моя светлая душечка!

СЕМЁНОВА. Можно вылезать?

ГЕРМАНОВА. Нужно.

Семёнова вылезает из-под стола. Курощупова слезает с него.

КУРОЩУПОВА. А я уже думала, что Аня зарежет нашего нового председателя.

ДЕЛОНОВ. Ну, слава богу, не по мою душу. А то не успел уйти на пенсию по выслуге, а тут –раз! – и ещё одну оформлять, по инвалидности. Вы чего саблю-то притащили? Точнее, для кого?

ИВАНОВА-ИНСБУРСКАЯ. Да, для кого?

ГЕРМАНОВА. Для Татьяны Ивановны.

КУРОЩУПОВА. Ой.

ХРОМОВА. Так. Вечер перестаёт быть томным и наполняется новыми красками.

СЕМЁНОВА. Да что ж такое! У меня ж спина болит.

Она снова прячется под стол. Курощупова залезает на него.

ДЕЛОНОВ. Подождите. В смысле, для Татьяны Ивановны? Семёнова какое отношение к этой сабле имеет?

ВАСИЛЬЕВА. Не надо Татьяну Ивановну рубить. Она хорошая.

ГЕРМАНОВА. Да я не собираюсь никого рубить. Я эту саблю принесла Татьяне Ивановне. Это её сабля.

КУРОЩУПОВА. Как это – её?

СЕМЁНОВА. Моя?

Она вылезает из-под стола. Курощупова слезает с него.

ДЕЛОНОВ. Кажется, я знаю, что это за сабля.

ИВАНОВА-ИНСБУРСКАЯ. Подождите, пусть Анечка скажет.

ГЕРМАНОВА. В общем, Татьяна Ивановна, ваш бывший любовник и бывший депутат Андрей Владимирович, он не только жене изменял. Он и вам изменял.

СЕМЁНОВА. Я это подозревала, но доказательств не было.

ГЕРМАНОВА. Он изменял вам со мной. Когда с него сняли депутатскую неприкосновенность и возбудили уголовное дело, он драгоценности своей жены привёз вам, а мне подарил вот эту саблю. Ему её вручили то ли в Таджикистане, то ли в Туркменистане за то, что он лоббировал привлечение иностранных рабочих из Средней Азии. Он говорил, что эти камни настоящие, а сабля стоит больших денег.

КУРОЩУПОВА. Можно посмотреть?

СЕМЁНОВА. Нельзя.

ДЕЛОНОВ. Я помню это нашумевшее дело Лапицкого.

ХРОМОВА. Да его все помнят. Там по налогам миллиард недоплат был.

ВАСИЛЬЕВА. Да. Они с женой в Англию сбежали, а потом в Австралию.

СЫРОКОПТЕВА. В Аргентину. Оттуда выдачи нет.

ИВАНОВА-ИНСБУРСКАЯ. Анечка, а зачем вы саблю-то принесли?

КУРОЩУПОВА. Можно я подержу?

СЕМЁНОВА. Нельзя. Не твоё.

ВАСИЛЬЕВА. Катя, успокойтесь.

ГЕРМАНОВА. Я принесла саблю Татьяне Ивановне. Это её. Она была любовницей Андрея Владимировича, а я, получается, крала кусочки её женского счастья.

КУРОЩУПОВА. А он меня однажды за попу ущипнул. Можно я хотя бы подержусь за эту саблю?

СЕМЁНОВА. Нельзя.

Германова передаёт саблю Семёновой.

СЫРОКОПТЕВА. Блин, я сейчас расплачусь от умиления.

ИВАНОВА-ИНСБУРСКАЯ. Хорошо, что у меня такой крысы нет.

ХРОМОВА. Да уж.

ВАСИЛЬЕВА. Всё? Через десять минут сериал «Вещунья» начинается. Я не могу больше ждать.

ГЕРМАНОВА. Да, всё.

СЕМЁНОВА. Спасибо тебе, Анна. Только зря ты при Алике Денисовиче всё это рассказала. Он из следственного комитета.

ДЕЛОНОВ. Я уже на пенсии. Так что можете обмениваться саблями сколько угодно.

ВАСИЛЬЕВА. Ну что? Всё?

ИВАНОВА-ИНСБУРСКАЯ. Нет. Нам надо выбрать нового председателя. Тут Алик Денисович выдвинул требования, и я даже не знаю, что делать.

КУРОЩУПОВА. А давайте я уволюсь по собственному. Я чувствую, что господин Делонов мне житья не даст в вашем доме.

СЕМЁНОВА. Жалко, Катя. Мы к вам привыкли.

ДЕЛОНОВ. Воровать не дам! Вернуть сворованное вряд ли получится (не отбирать же у вас квартиру в Химках), но уволиться придётся.

ВАСИЛЬЕВА. Время.

ГЕРМАНОВА. Давайте голосовать. Я за.

КУРОЩУПОВА. Я сейчас напишу заявление.

СЫРОКОПТЕВА. Да уж, будьте любезны.

ИВАНОВА-ИНСБУРСКАЯ. Итак, кто за то, чтобы новым председателем выбрать Делонова Алика Денисовича? Так. Принято единогласно при одном воздержавшемся.

КУРОЩУПОВА. А кто воздержался?

ИВАНОВА-ИНСБУРСКАЯ. Я воздержалась.

ВАСИЛЬЕВА. Всё, я пошла. (Уходит.)

ГЕРМАНОВА. Я тоже пошла. Мне Дусю ещё надо покормить.

СЕМЁНОВА. Пойдём, я тебя провожу.

Германова и Семёнова уходят.

КУРОЩУПОВА. Гражданин Делонов, не забудьте вернуть халат.

ДЕЛОНОВ. Конечно верну. Не беспокойтесь. Сейчас схожу и переоденусь. (Уходит.)

СЫРОКОПТЕВА. Катя, вы мне две тыщи должны. Хотелось бы получить их взад.

Курощупова молча открывает кошелёк, достаёт деньги и отдаёт их Сырокоптевой. Та уходит, что-то напевая себе под нос.

ИВАНОВА-ИНСБУРСКАЯ. Какие всё-таки людишки мелочные.

КУРОЩУПОВА. Это точно.

ХРОМОВА. Пойду и я сериал смотреть, а вы тут готовьте дела к передаче. Надеюсь, хоть этот порядок в нашем балагане наведёт. (Уходит.)

КУРОЩУПОВА. Матильда Семёновна, а может, это... сковырнём?

ИВАНОВА-ИНСБУРСКАЯ. Кого сковырнём?

КУРОЩУПОВА. Господина Делонова. Зачем нам такой председатель? Он же нас всех посадит.

ИВАНОВА-ИНСБУРСКАЯ. Кать, ты дура?

КУРОЩУПОВА. А что?

ИВАНОВА-ИНСБУРСКАЯ. Ты кого сковыривать собралась? Он бывший следователь Следственного комитета. Он тебя саму сковырнёт. Так что пиши заявление по собственному и ехай в свои Химки.

КУРОЩУПОВА. Правильно говорить «поезжай». Вы же меня сами учили.

ИВАНОВА-ИНСБУРСКАЯ. Учила. Для всех остальных «поезжай», а ты ехай. И чем быстрее, тем лучше. А этот Делонов мне кого-то напоминает, вот только никак не вспомню кого. Памяти совсем нету.

КУРОЩУПОВА. Жалко. Место-то денежное.

Раздаётся телефонный звонок. Курощупова смотрит на экран телефона.

ИВАНОВА-ИНСБУРСКАЯ. Чего там? Время позднее.

КУРОЩУПОВА. Там этот, который из «Гэ-Банка».

ИВАНОВА-ИНСБУРСКАЯ. Чё-то он как-то быстро. Включай громкую связь.

Курощупова включает громкую связь. Во время беседы в комнату незаметно входит уже переодевшийся Делонов. Он становится у двери и слушает телефонный разговор.

ИВАНОВА-ИНСБУРСКАЯ. Аллёу!

МУЖСКОЙ ГОЛОС. Добрый вечер! Екатерина Адольфовна? Это вас Павел беспокоит из «Гэ-Банка».

ИВАНОВА-ИНСБУРСКАЯ. Да, мы с вами созванивались некоторое время назад.

МУЖСКОЙ ГОЛОС. Я тут, около дома.

КУРОЩУПОВА (выглядывая в окно). Тут нет никого.

ИВАНОВА-ИНСБУРСКАЯ. Около какого дома?

МУЖСКОЙ ГОЛОС. Молодёжный проезд, пять. В Протвино.

ИВАНОВА-ИНСБУРСКАЯ. Как вы быстро добрались, голубчик.

МУЖСКОЙ ГОЛОС. Вы, наверное, номер квартиры перепутали, или я неправильно записал. В той квартире другие люди живут.

ИВАНОВА-ИНСБУРСКАЯ. Какие?

МУЖСКОЙ ГОЛОС. Весёлые. Я бы даже сказал, счастливые. Они очень развеселились, когда узнали, что я из «Гэ-Банка».

ИВАНОВА-ИНСБУРСКАЯ. Счастливые, говорите?

МУЖСКОЙ ГОЛОС. Да. Они передавали привет какой-то Матильде.

ИВАНОВА-ИНСБУРСКАЯ. Вы сейчас от меня что хотите?

МУЖСКОЙ ГОЛОС. Договор с вами заключить. Я тут карты кредитные привёз и это... А вы дома? В этом доме? Может, я чего-то перепутал?

ИВАНОВА-ИНСБУРСКАЯ. Я в Москве. Я вас обманула, голубчик.

МУЖСКОЙ ГОЛОС. Как же так? Я же промчался сто километров почти. Я два раза под камеры попал. Там штраф придёт. Я же в своё внеурочное время. Да как так-то? Да что же вы делаете?

ИВАНОВА-ИНСБУРСКАЯ. Голубчик, вы мне сколько времени каждый день названивали? Только честно.

КУРОЩУПОВА. Два месяца.

МУЖСКОЙ ГОЛОС. Ну я же вам предложение делал.

ИВАНОВА-ИНСБУРСКАЯ. Я вам сразу сказала, что в вашем «Гэ-Банке» никогда счёт не открою. Сказала?

МУЖСКОЙ ГОЛОС. Сказали.

ИВАНОВА-ИНСБУРСКАЯ. А вы мне звонили и звонили, звонили и звонили. У меня из-за этих звонков псориаз по всей коже вылез.

Курощупова начинает себя осматривать на предмет псориаза.

МУЖСКОЙ ГОЛОС. Но вы же поступили непорядочно.

ИВАНОВА-ИНСБУРСКАЯ. Это я непорядочно поступила? С волками жить – по-волчьи выть. Ты, засранец, названивал мне каждый день. Ты мне весь мозг вынес своим банком и своими кредитными картами. И ты теперь мне какие-то претензии предъявляешь? Я тебя в следующий раз в Можайск пошлю. Ты был в Можайске, негодяй?

Окончание тут - ТСЖ - 3

Вадим Федоров, 2024

www.vadimfedorov.com

ВАСИЛЬЕВА ВАСИЛИСА ВАСИЛЬЕВНА, просто пенсионерка.

СЫРОКОПТЕВА СНЕЖАНА СЕМЁНОВНА, бывшая бизнесвумен.

СЕМЁНОВА ТАТЬЯНА ИВАНОВНА, бывшая любовница бывшего депутата Госдумы.

ДЕЛОНОВ АЛИК ДЕНИСОВИЧ, красивый мужчина предпенсионного возраста.

ГОЛОСА ИЗ ТЕЛЕФОНА, мужской и женский.

Помещение диспетчерской. По периметру расставлены стулья. Возле стены стоит шкаф. В одном углу – стол с телефонным аппаратом и компьютером. В другом – лопата. За столом сидит Курощупова. Раздаётся телефонный звонок. Курощупова смотрит в зал.

КУРОЩУПОВА. Было же объявление, чтобы всем выключить телефоны: поставить на вибрацию или перевести в режим полёта.

Снова слышен телефонный звонок.

КУРОЩУПОВА. Я же русским языком сказала: выключить телефоны. Чёрт, это же у меня звонит.

Она достаёт из стола телефон, бросает его на стол и включает громкую связь.

КУРОЩУПОВА. Аллёу!

ЖЕНСКИЙ ГОЛОС. Здравствуйте! Курощупова Екатерина Адольфовна? Очень рада вас слышать! Добрый день! А для вас он действительно добрый.

КУРОЩУПОВА. Здравствуйте, Алиса!

ЖЕНСКИЙ ГОЛОС. Екатерина Адольфовна, я хотела бы пригласить вас открыть счёт в нашем замечательном «Гэ-Банке».

В комнату входит Иванова-Инсбурская. Она садится за стол и с интересом слушает телефонный разговор.

КУРОЩУПОВА. Алиса, вы меня уже приглашали открыть у вас счёт. Вы меня каждый день приглашаете его открыть.

ЖЕНСКИЙ ГОЛОС. Я сейчас вам расскажу об условиях открытия счёта. Для этого понадобится только ваш паспорт. Больше ничего. Информацию о вас мы сами узнаем и оформим открытие счёта в течение пяти минут. Это бесплатно. К счёту, тоже совершенно бесплатно, прилагаются три кредитные карточки. Кроме этого, у вас будет персональный менеджер. И ведение счёта, и менеджер – это всё бесплатно при соблюдении определённых условий. Но это всё позже.

Иванова-Инсбурская бьёт кулаком по смартфону. Связь прерывается.

КУРОЩУПОВА. Ой.

ИВАНОВА-ИНСБУРСКАЯ. Если я не ошибаюсь, это «Гамма-Банк» тебя достаёт?

КУРОЩУПОВА. Они провели ребрендинг и теперь называются «Гэ-Банк».

ИВАНОВА-ИНСБУРСКАЯ. И много этих стервятников из «Гэ-Банка» тебя обрабатывают?

КУРОЩУПОВА. Трое. Сейчас звонила Алиса, молодая девочка. Потом позвонит Павел, мужчина. А ещё минут через десять-пятнадцать звонит пожилая женщина.

ИВАНОВА-ИНСБУРСКАЯ. С чего вдруг пожилая? Ты как это определила?

КУРОЩУПОВА. По акценту.

ИВАНОВА-ИНСБУРСКАЯ. И какой у неё акцент?

КУРОЩУПОВА. Пожилой акцент. (Слышит телефонный звонок.) Ой, опять. Павел, наверное.

ИВАНОВА-ИНСБУРСКАЯ. Поставь на громкую связь и учись, как надо разговаривать с манагерами «Гэ-Банка». И потом всем остальным менеджерам так же отвечай.

КУРОЩУПОВА. Хорошо. (Включает громкую связь.)

ИВАНОВА-ИНСБУРСКАЯ. Аллёу!

МУЖСКОЙ ГОЛОС. Здравствуйте, госпожа Курощупова! Екатерина Адольфовна, я хотел бы рассказать вам о нашем замечательном «Гэ-Банке». Открытие счёта у нас бесплатно.

ИВАНОВА-ИНСБУРСКАЯ. Я согласна.

МУЖСКОЙ ГОЛОС. К открытому счёту мы совершенно бесплатно предлагаем вам три, слышите, три кредитных карты. Такое не предлагает ни один банк.

ИВАНОВА-ИНСБУРСКАЯ. Аллёу, гараж! Я же русским языком сказала, что согласна открыть у вас счёт. Вы там глухие, что ли?

МУЖСКОЙ ГОЛОС. Извините, я не понял сразу. Тогда мне не надо рассказывать о нашем замечательном «Гэ-Банке». Буквально завтра или послезавтра к вам приедет наш курьер и оформит открытие счёта.

ИВАНОВА-ИНСБУРСКАЯ. Я не могу завтра. У меня завтра самолёт на эти... Постоянно забываю, как эти острова называются.

МУЖСКОЙ ГОЛОС. Курильские?

ИВАНОВА-ИНСБУРСКАЯ. Сам ты Курильский. Не. Мальдивы! Вот, вспомнила. На месяц улетаю. Пусть курьер приедет сегодня. И это... три карты мне мало. Сейчас какие-то карты ненадёжные стали делать.

МУЖСКОЙ ГОЛОС. У нас банк самой высокой степени надёжности.

ИВАНОВА-ИНСБУРСКАЯ. Я не про банк. Я про карты. Они стираются.

МУЖСКОЙ ГОЛОС. Карты?

ИВАНОВА-ИНСБУРСКАЯ. Карты. Поэтому привезите мне пять кредитных карт. Сегодня.

МУЖСКОЙ ГОЛОС. Конечно! Желание клиента – для нас закон. Тем более такого клиента, как вы. Для открытия счёта мне нужен ваш адрес, и лимиты надо поставить.

ИВАНОВА-ИНСБУРСКАЯ. Записывай. Город Протвино, Молодёжный проезд, дом пять, квартира тридцать три.

МУЖСКОЙ ГОЛОС. А, то есть вы не в Москве живёте?

ИВАНОВА-ИНСБУРСКАЯ. Нет. А шо? Это практически рядом с МКАДом.

МУЖСКОЙ ГОЛОС. Сегодня приедет курьер. Скажите, а примерно какую сумму вы будете тратить со своего счёта?

ИВАНОВА-ИНСБУРСКАЯ. Ну я не знаю. Миллионов так двадцать пять. Может, чуть поменьше. Может двадцать пять.

МУЖСКОЙ ГОЛОС. Боже! В месяц?

ИВАНОВА-ИНСБУРСКАЯ. Почему в месяц? В неделю.

МУЖСКОЙ ГОЛОС. В неделю?! Просто все привыкли получать зарплату раз в месяц, и поэтому я подумал, что деньги раз в месяц считают.

ИВАНОВА-ИНСБУРСКАЯ. «Деньги» и «зарплата» – это немного разные понятия, молодой человек. Ваша зарплата – это не деньги. Это слёзы клиентов вашего банка.

МУЖСКОЙ ГОЛОС. Совершенно с вами согласен.

ИВАНОВА-ИНСБУРСКАЯ. Когда будет курьер?

МУЖСКОЙ ГОЛОС. Я сам к вам приеду. Я тут посмотрел: от Москвы до вашего замечательного Протвино – 120 километров. Но я по счастливой случайности сейчас в Подольске и буду у вас через час.

ИВАНОВА-ИНСБУРСКАЯ. Отлично! А я пока пойду кофэ с фуа-грой попью.

МУЖСКОЙ ГОЛОС. С чем?

ИВАНОВА-ИНСБУРСКАЯ. Павел, у тебя что-то со слухом. Чего ты постоянно переспрашиваешь? Обратись к отоларингологу. Пусть тебя обследуют.

МУЖСКОЙ ГОЛОС. Да, конечно. Я уже выезжаю к вам.

ИВАНОВА-ИНСБУРСКАЯ. Стоп! По дороге заскочи в рыбный, Паша.

МУЖСКОЙ ГОЛОС. Да?

ИВАНОВА-ИНСБУРСКАЯ. Купи баночку чёрной икры. Я фуа-гру люблю икрой заедать, чтобы запах гуся перебить. Я тебе деньги отдам.

МУЖСКОЙ ГОЛОС. Будет исполнено. Уже еду.

ИВАНОВА-ИНСБУРСКАЯ. Жду. (Отключает телефон и обращается к Курощуповой.) Учись, студентка, пока я жива.

КУРОЩУПОВА. А это сработает? Он же и правда поехал в этот... в Протвино.

ИВАНОВА-ИНСБУРСКАЯ. Конечно сработает. У меня же сработало. Они всего два раза на юг Московской области смотались и поняли, что мне звонить не надо. Себе дороже.

КУРОЩУПОВА. Матильда Семёновна, а кто проживает в тридцать третьей квартире пятого дома по Молодёжному проезду? Они же людей побеспокоят, наверное. Там же кто-то живёт.

ИВАНОВА-ИНСБУРСКАЯ. Там живёт мой бывший муж со своей нынешней женой. Сволочь!

КУРОЩУПОВА. Поняла, не дура.

Гремит гром, мигает электричество.

ИВАНОВА-ИНСБУРСКАЯ. Ой, мамочки! Я боюсь грозы.

КУРОЩУПОВА. Да с утра гремит. Кругами вокруг нас ходит, и всё мимо. Мне подруга из Подмосковья звонила. У них уже прошёл дождь. Пролило основательно. Теперь грибы пойдут.

ИВАНОВА-ИНСБУРСКАЯ. Куда пойдут?

КУРОЩУПОВА. Кто пойдёт?

ИВАНОВА-ИНСБУРСКАЯ. Да ну тебя! Совсем мне голову задурила.

КУРОЩУПОВА. А, я про грибы, что они пойдут.

ИВАНОВА-ИНСБУРСКАЯ. Грибы не ходят. У них у всех по одной ножке, и та в земле.

КУРОЩУПОВА. Да я знаю.

В помещение входят Хромова Ядвига и Германова Анна.

ИВАНОВА-ИНСБУРСКАЯ. Здрасьте, девочки!

ХРОМОВА. И вам не кашлять.

ГЕРМАНОВА. Здравствуйте, здравствуйте. Мы не опоздали на собрание?

КУРОЩУПОВА. Нет, ещё есть время. Присаживайтесь.

ИВАНОВА-ИНСБУРСКАЯ. Ядвига, как ты себя чувствуешь?

ХРОМОВА. Не дождёшься. Отчёт председателя ТСЖ готов?

ГЕРМАНОВА. Девочки, не ссорьтесь.

КУРОЩУПОВА. Вот отчёт. Я же всем посылала на электронную почту. Но если хотите, то можно в бумажном виде.

ИВАНОВА-ИНСБУРСКАЯ. Читай, Ядвига, читай. У меня там всё нормально.

ХРОМОВА. И прочитаю.

ГЕРМАНОВА. Девочки, не ссорьтесь.

ХРОМОВА. А я пока читаю. Но можно начинать.

КУРОЩУПОВА. Так ещё не все.

ИВАНОВА-ИНСБУРСКАЯ. Вообще-то, до начала ещё есть время.

ХРОМОВА. Ага, а я пока почитаю. Уже кое-что интересное нашла.

ГЕРМАНОВА. Девочки, не ссорьтесь, не надо. Особенно при мужчине. Он скоро придёт.

В комнату входят Сырокоптева и Семёнова.

СЕМЁНОВА. При каком мужчине?

КУРОЩУПОВА. Наш новый председатель ТСЖ.

ИВАНОВА-ИНСБУРСКАЯ. Я ведь уже рассказывала: я слагаю свои полномочия, и вместо меня будет другой председатель.

ХРОМОВА. Это не ты слагаешь, а мы с тебя слагаем.

КУРОЩУПОВА. Это наш новый жилец. Они квартиру купили два месяца назад, потом ремонт делали. Вчера въехали.

ИВАНОВА-ИНСБУРСКАЯ. Да я этим клушам всё в чате рассказывала. Уже всё забыли. Памяти совсем нету.

ХРОМОВА. У меня память есть. Я злопамятная.

СЫРОКОПТЕВА. Да ладно, чистая формальность – старого председателя снять, нового принять.

ХРОМОВА. И отчёт ещё принять. Тут при беглом взгляде дебет с кредитом не сходится.

У Курощуповой звонит телефон. Она смотрит на экран и вскакивает.

КУРОЩУПОВА. Матильда Семёновна! Тут эта, с пожилым голосом, из «Гэ-Банка».

ИВАНОВА-ИНСБУРСКАЯ. Ну так ответь. И далее, как я учила. Не забудь про Мальдивы, что ты туда завтра улетаешь. Только не здесь. В коридор выйди.

КУРОЩУПОВА. Хорошо. (Хватает телефон и выбегает за дверь.)

ХРОМОВА. Вот теперь дебет с кредитом и сходится. Мальдивы, говоришь? У обычного бухгалтера билет на Мальдивы?

ГЕРМАНОВА. Девочки, ну не надо.

СЫРОКОПТЕВА. Да Мальдивы – это сейчас не очень дорого. Не сезон. Скидки.

ИВАНОВА-ИНСБУРСКАЯ. Да не летит она на Мальдивы, не летит. Узбагойся.

ХРОМОВА. А кто летит? Ты летишь? Наворовала тут у нас и решила слетать?

ИВАНОВА-ИНСБУРСКАЯ. Да при чём тут Мальдивы? Никто никуда не летит.

СЕМЁНОВА. А я бы слетала. Мой бывший депутат меня как-то раз возил. На неделю.

СЫРОКОПТЕВА. На Мальдивы?

СЕМЁНОВА. В Кисловодск. Но это не хуже этих ваших Мальдив, между прочим.

СЫРОКОПТЕВА. Смешно.

ИВАНОВА-ИНСБУРСКАЯ. Да уж, обхохочешься.

В комнату входит Делонов. Он стряхивает что-то с волос.

ХРОМОВА. Здравствуйте, товарищ!

ГЕРМАНОВА. Здравствуйте!

СЕМЁНОВА. Ой, какой хорошенький.

СЫРОКОПТЕВА. Добрый вечер!

СЕМЁНОВА. Здравствуйте! Вы наш новый сосед?

ДЕЛОНОВ. Здравствуйте! Да. А что у вас в коридорчике с потолка сыпется? Чёрт, по рубашке растёрлось. Какая гадость.

ИВАНОВА-ИНСБУРСКАЯ. Ничего у нас там не сыпется. Вы проходите, присаживайтесь.

ДЕЛОНОВ. Да как же не сыпется? Вот же. Воняет-то как. Это мышиный помёт.

ХРОМОВА. Неудивительно.

ГЕРМАНОВА. Какой ужас!

СЕМЁНОВА. Этого не может быть.

ДЕЛОНОВ. Да вот же, всю рубашку испачкал.

Он снимает с себя рубашку и вытирает о неё руки.

СЫРОКОПТЕВА. Ого, смело.

ГЕРМАНОВА. Мужчина, что вы себе позволяете?

ИВАНОВА-ИНСБУРСКАЯ. Алик Денисович, я хотела вас представить присутствующим, но не до такой же степени.

ХРОМОВА. Это что за стриптиз?

СЕМЁНОВА. Продолжайте, у вас красивое тело.

ДЕЛОНОВ. Я не могу в этом находиться. Вы сами понюхайте. Пахнет, как атомная бомба. Вот понюхайте.

ИВАНОВА-ИНСБУРСКАЯ. С чего это мне вашу рубашку нюхать? У меня есть рубашки моего мужа, я их нюхаю. Не буду я вашу рубашку нюхать.

ДЕЛОНОВ. А с какой целью вы рубашки своего мужа нюхаете?

ИВАНОВА-ИНСБУРСКАЯ. Это моё дело. Хочу и нюхаю.

ХРОМОВА. Матильда, у тебя же нет мужа. Уже лет так десять нет. Даже больше.

ИВАНОВА-ИНСБУРСКАЯ. Но рубашки-то есть. Они-то остались.

ХРОМОВА. И ты их нюхаешь?

ИВАНОВА-ИНСБУРСКАЯ. Отстань от меня, зануда.

В комнату возвращается Курощупова.

КУРОЩУПОВА. Ну вот, ещё одна тётенька поехала в Протвино. Ой, а у вас тут весело. Я люблю мужской стриптиз.

ДЕЛОНОВ. Куда можно рубашку выкинуть? И чем руки вытереть?

КУРОЩУПОВА. Вот, в ведро. И вот салфетки. Их потом тоже в ведро.

ДЕЛОНОВ. Спасибо.

СЕМЁНОВА. Вы бы прикрылись, это неприлично.

ДЕЛОНОВ. Я не виноват, что у вас тут по подвесному потолку мыши бегают.

ИВАНОВА-ИНСБУРСКАЯ. У нас нет мышей. У нас элитный дом, огороженный двор, охрана. Ни одна мышь не проскочит.

ХРОМОВА. Ага, а мальчишки через забор за мячом каждый день лазят – и ничего. Куда охрана смотрит?

ДЕЛОНОВ. Блин, рубашку жалко. Я её в Париже покупал. Сто шестьдесят евро отдал. Жалко.

ГЕРМАНОВА. В Париже... Эх, Париж, Париж.

ХРОМОВА. Вот сволочь какая!

ДЕЛОНОВ. Кто? Я?

ХРОМОВА. Нет, не вы. Мышь – сволочь. Такую рубашку загубила.

ИВАНОВА-ИНСБУРСКАЯ. Ещё раз повторяю: у нас нет мышей.

ХРОМОВА. Ага, мышей нет, а говно от них имеется.

ИВАНОВА-ИНСБУРСКАЯ. Ядвига, я бы попросила...

КУРОЩУПОВА. Вы не против, если я вам халат нашей уборщицы дам?

СЕМЁНОВА. Катя, халат?

ДЕЛОНОВ. Какой халат?

КУРОЩУПОВА. Уборщицы нашей, Зелейхи. Она его постирала и ещё не надевала. Он чистый, можете понюхать.

СЫРОКОПТЕВА. Да вы тут сдурели совсем с этим нюханьем! Не собрание ТСЖ, а клуб анонимных нюхачей-наркоманов.

ГЕРМАНОВА. Девочки, ну не ссорьтесь.

КУРОЩУПОВА. Он чистый. Что я такого сказала? Я только предложила.

ДЕЛОНОВ. Давайте ваш халат.

КУРОЩУПОВА. Сейчас.

Курощупова достаёт из шкафа синий халат и отдаёт его Делонову. Тот надевает халат и украдкой нюхает его рукава. Женщины хихикают.

ИВАНОВА-ИНСБУРСКАЯ. Прошу тишины! Прошу тишины!

ХРОМОВА. Предлагаю открыть всё-таки это собрание. И чем быстрее, тем лучше.

ГЕРМАНОВА. Я – за!

СЕМЁНОВА. Так кворума нет.

КУРОЩУПОВА. Ещё будет заочное голосование. Вы как будто первый раз. Я всем в почтовые ящики скину анкету, и по результатам будет всё ясно.

СЫРОКОПТЕВА. А кто результаты эти считать будет?

КУРОЩУПОВА. Я буду считать. И все результаты будут вот в этом шкафу, под замком.

Курощупова показывает на шкаф. Все смотрят на него. В этот момент дверца шкафа со скрипом медленно отворяется.

СЕМЁНОВА. Свят, свят, свят!

ДЕЛОНОВ. Мыши, наверное.

Мигает свет. Гремит гром. С грохотом открывается входная дверь. Женщины кричат от страха.

ИВАНОВА-ИНСБУРСКАЯ. Не виноватая я!

В комнату входит Васильева.

ВАСИЛЬЕВА. Я не опоздала?

КУРОЩУПОВА. Блин, Василиса Васильевна, я чуть не родила от страха.

СЫРОКОПТЕВА. А ты беременная, что ли?

ГЕРМАНОВА. Ой как здорово!

КУРОЩУПОВА. Нет, не беременная. Я же говорю, что чуть.

ИВАНОВА-ИНСБУРСКАЯ. Василиса Васильевна, присаживайтесь. И в следующий раз не пугайте нас.

ВАСИЛЬЕВА. Я вообще ничего не делала.

Васильева достаёт спицы и клубок ниток. Начинает вязать.

ХРОМОВА. Матильда Семёновна, а в чём вы не виноватые?

ИВАНОВА-ИНСБУРСКАЯ. Ни в чём не виноватая.

ХРОМОВА. А всё-таки?

ГЕРМАНОВА. Девочки, не ссорьтесь.

СЕМЁНОВА. Давайте уже начнём наконец-таки.

ДЕЛОНОВ. Я тоже за то, чтобы начать.

ВАСИЛЬЕВА. Ой, а это кто у нас в роли уборщицы?

СЫРОКОПТЕВА. Не обращайте внимания.

КУРОЩУПОВА. Это новый жилец – Делонов Алик Денисович.

ИВАНОВА-ИНСБУРСКАЯ. И будущий председатель нашего ТСЖ.

ХРОМОВА. Это мы ещё посмотрим.

ГЕРМАНОВА. Девочки, давайте начнём, в конце концов.

КУРОЩУПОВА. Давайте начнём.

СЕМЁНОВА. Хватит лясы точить! А то мы тут до скончания века будем сидеть.

ДЕЛОНОВ. Ближе к телу, как говорится. Извините за каламбур.

ВАСИЛЬЕВА. Я просто спросила.

ИВАНОВА-ИНСБУРСКАЯ. Короче, собрание собственников и жильцов дома объявляю открытым. Кворума нет, но в течение месяца отсутствующие изъявят свою волю путём заочного голосования. На очное голосование я ставлю вопрос о том, чтобы председателем собрания была я, Матильда Семёновна Иванова-Инсбурская, а секретарём собрания – Курощупова Екатерина Адольфовна. Кто за? Кто против? Принято единодушно. Катя, пиши.

ХРОМОВА. Не части.

КУРОЩУПОВА. Записала.

ИВАНОВА-ИНСБУРСКАЯ. Первый пункт сегодняшнего собрания – отчёт председателя. Отчёт был разослан всем членам ТСЖ ещё месяц назад, и они смогли с ним ознакомиться. Кто за принятие отчёта?

ХРОМОВА. Подожди. У меня вопросы по нему.

ИВАНОВА-ИНСБУРСКАЯ. Какие вопросы?

ХРОМОВА. Ну, например, на представительские расходы выдано сорок тысяч наличными. Это кого и в каком виде вы представляли? И почему нет чеков и прочего?

ИВАНОВА-ИНСБУРСКАЯ. Ядвига, ты же знаешь, куда эти деньги пошли.

ХРОМОВА. У денег нет ног, а ещё они не пахнут. Так куда пошли эти сорок тысяч без подтверждающих документов? В какую сторону?

ИВАНОВА-ИНСБУРСКАЯ. В качестве подарка инженеру фирмы «Маяк», от подписи которого зависит, дадут ли дому тёплую воду в этом году.

ХРОМОВА. То есть это взятка?

ГЕРМАНОВА. Девочки, ну зачем же так?

ХРОМОВА. Чего молчим?

ИВАНОВА-ИНСБУРСКАЯ. Да, это взятка. Ты предлагаешь написать в моём отчёте в статье о расходах «Взятка – сорок тысяч»?

ХРОМОВА. Да. А чего стесняться-то?

ГЕРМАНОВА. Девочки...

ХРОМОВА. Да замолчи ты! Вот причитает и причитает. Тут наши деньги каким-то инженерам дарят, и всё как бы в порядке. Вы тут что, белены объелись?

ИВАНОВА-ИНСБУРСКАЯ. Ну вот становись председателем и сама решай с «Маяком» все вопросы.

ХРОМОВА. Ты не соскакивай.

СЫРОКОПТЕВА. Вообще-то, весь город платит взятки этим инженерам из «Маяка». У меня подруга бухом работает в пяти домах. Все платят.

ДЕЛОНОВ. Весело у вас тут.

ГЕРМАНОВА. Да уж.

ХРОМОВА. Обхохочешься! Ещё вопросы. Вот эта гостевая парковка у нас во дворе. Там паркуются все кому не лень, и деньги Катерина собирает наличными. Я что-то в отчёте не нашла этих сумм.

ИВАНОВА-ИНСБУРСКАЯ. Не нашла, потому что они не вошли в отчёт.

ХРОМОВА. А почему они не вошли в отчёт?

КУРОЩУПОВА. Ну они по кассе не проходят. Это чёрная касса.

СЕМЁНОВА. Да вы что! У нас двойная бухгалтерия?

ВАСИЛЬЕВА. Безобразие! Куда правительство смотрит?

ГЕРМАНОВА. Да. Куда смотрит?

КУРОЩУПОВА. Какое правительство?

ВАСИЛЬЕВА. Нынешнее. В наше время такого не было. За колосок на поле год лагерей давали.

ХРОМОВА. Василиса Васильевна, прекратите на ночь читать антисоветские книги. Это уже немодно.

ВАСИЛЬЕВА. Но согласитесь, что Сталин – тиран. Ведь тиран же?

ГЕРМАНОВА. Девочки, ну давайте об умерших только хорошее.

КУРОЩУПОВА. Мне было дано распоряжение председателем, я деньги не учитывала.

ВАСИЛЬЕВА. Так как вы относитесь к Сталину, а?

СЕМЁНОВА. Руки прочь от Иосифа Виссарионовича!

ВАСИЛЬЕВА. Что? От кого руки прочь? От кого? Да он... да он...

СЫРОКОПТЕВА (бьёт кулаком по столу). Хватит! У нас собрание собственников дома, а не общества «Мемориал». Давайте дальше по повестке.

ГЕРМАНОВА. Ой, мамочки.

ИВАНОВА-ИНСБУРСКАЯ. Кто за? Кто против?

ХРОМОВА. Погодите. Вы на мой вопрос так и не ответили. Где деньги? Где бабло за парковку?

КУРОЩУПОВА. На разное расходовалось. В подъезд цветочки купили. Уборщице вот доплачиваем, а то у нас она официально всего тридцать получает.

СЫРОКОПТЕВА. А сколько должна получать?

КУРОЩУПОВА. Ну хотя бы тридцать три.

ИВАНОВА-ИНСБУРСКАЯ. Принято единогласно.

ХРОМОВА. С чего это вдруг единогласно? Я против. И я до сих пор не получила ответа на свои вопросы.

ВАСИЛЬЕВА. И на мои вопросы про Сталина я не получила ответы.

СЕМЁНОВА (обращаясь к Васильевой). Я тебя сейчас задушу собственными руками.

СЫРОКОПТЕВА. Очень интересно будет посмотреть.

ГЕРМАНОВА. Девочки, не ссорьтесь.

ИВАНОВА-ИНСБУРСКАЯ. Катя, пиши. Одна против, остальные за. О роли личности Сталина поговорим после собрания.

ХРОМОВА. Нет, так не пойдёт!

Хромова вскакивает и хватает Иванову-Инсбурскую за волосы. Та визжит и начинает таскать за волосы Хромову. Тут же Семёнова сцепляется с Васильевой. Все кричат. Делонов достаёт из кармана пистолет и стреляет вверх. Крик прекращается. С потолка сыпется пыль. Сверху на пол падает крыса.

Продолжение тут - ТСЖ - 2