Учиться в вузе на журналиста - занятие весьма забавное и не особо полезное. От силы треть от всех изучаемых предметов имеет непосредственное отношение к профессии. Остальное - это всякие литературы, истории, стилистики, психологии и социологии, которые больше по части общего развития и которые можно изучать самостоятельно без какой-либо помощи со стороны преподавателей. В нашем - не столичном - вузе данную ситуацию прекрасно понимают как студенты, так и сами преподаватели. Так что по непрофильным предметам можно напрягаться в силу своих желаний: хочешь - ходи, читай и получай хорошие оценки, не хочешь - ну, посети несколько занятий и пару пересдач, получи свой троячок и иди гуляй.
А вот с профильными предметами - которые, напоминаю, в сильном меньшинстве - ситуация прямо-таки противоположная. Тут тебе и преподы пожестче, и отработки до посинения, и экзамены, на которых даже тройку не поставят за красивые глаза с водянистым ответом. В конечном счете на последних пересдачах по этим предметам какие-никакие знания откладываются даже в самых пустых головах, а в чьих не откладываются - те идут на отчисление.
Это я всё к чему. К тому, что экзамены по непрофильным предметам научили меня лить много воды. К тому, что на экзаменах по профильным предметам некоторые особо творческие преподаватели давали последний шанс студентам выучить хоть что-то - и методы одного из таких преподавателей на самом деле работают, что я и узнала на собственном опыте.
Дело было в конце второго семестра первого курса. Это дивное время, когда ты всё ещё до дрожи боишься сессии, но страх этот уже не способен заставить тебя начинать учить заранее. Так что в день второго экзамена, стоя после бессонной ночи под дверью аудитории, я чувствовала всё нарастающее жжение ниже спины. И, судя по лицам одногруппников, чувство это испытывала не я одна.
Не сказать, что я была не готова - предмет был сильно похож на один из тех, что мы сдавали в первую сессию (к которой я готовилась по-настоящему хорошо). Проблема была в преподавателе. Виктор Владимирович был не просто преподавателем с многолетним стажем, но и опытным журналистом, человеком весьма принципиальным и неуступчивым - а ещё наполовину глухим. Это-то его последнее качество и поджигало нечто в недрах наших организмов.
Когда из аудитории вышла ошарашенная и растерянная староста - ну прямо таки местный аналог Гермионы - и сообщила, что у неё четыре, остатки смелости потеряли даже самые отважные. Так что, усаживаясь спустя час перед преподавателем, я уже потеряла все надежды на сохранение стипендии. Билетов не было - Виктор Владимирович сам задавал вопросы.
- Ну, давай начнем. Что такое жанр?
Отвечаю, как по учебнику. Говорю максимально громко, но не срываясь в крик. Ответ принимается.
- Информационные жанры мне назови.
Я называю. Упускаю некоторые детали в описании жанров, но в целом называю их все правильно. А вот Виктор Владимирович, видимо, упустил большую часть моего ответа.
- Что-то ты плаваешь в жанрах. Про заметку почему ничего не сказала. Это же главный информационный жанр, основа основ. Что знаешь про заметку?
Стараясь держать себя в руках, четко выговаривая каждое слово, повторяю то же самое, что сказала минуту назад. Виктор Владимирович недоволен и отправляет меня подучить и вернуться к нему через полчасика.
Что ж. В течение получаса просматриваю всё, что могу - от конспектов до интернетов. Обнаруживаю, что в ответе не рассказала про главный конфликт заметки. Так что, возвращаясь в аудиторию, повторяю всё сказанное о заметке ранее и добавляю, что, мол, конфликт заметки в следующем: она должна иметь в себе только сухие факты и ничего кроме фактов, но каждый читатель воспринимает её субъективно, через собственные эмоции по поводу описанного, так что сухость фактов никогда не срабатывает. Сформулировала я мысль довольно коряво что тогда, что сейчас, но в общем-то правильно. Виктору Владимировичу не понравилось. Так что он, дав мне в напарники одного из моих одногруппников, отправил нас четко формулировать конфликт заметки, который на третий час экзамена у нас уже поперек горла стоял.
Что ж. Мы с моим одногруппником ребята простые. Потратив пятнадцать минут на усердную мозговую деятельность и штудирование теперь уже только конспектов (по принципу "преподу надо отвечать его же словами"), уверенные в том, что теперь-то мы уж точно все правильно ответим, ринулись обратно в аудиторию. Что ж, формулировка "объективное слово, проходя через восприятие читателя, становится субъективным", Виктора Владимировича удовлетворила. Но он, кажется, уже вошел в раж и отпускать нас не собирался. Не без довольно улыбки, он вдруг заявил:
- А теперь мне этот ответ сделайте в форме стихотворения. Потом зачитаете при всей группе.
ЧТО Ж. Мы, конечно, слышали отголоски легенд, что экзамены можно сдавать в стихах, но никак не предполагали, что это делается не по собственному желанию - не все же ведь студенты. Так что мы с одногруппником, удалившись на улицу и выкурив на нервной почве сразу по паре сигарет, всё же в итоге родили нечто, что с натяжкой можно назвать стихотворением. Слушала нас вся группа, чувства которой разрывались между завистью (за стихотворение нам поставили в итоге по пятерке) и попытками сдержать смех. А я вот теперь, даже не уверенная, что буду работать по профессии, готова в любое время дня и ночи рассказать, в чем же конфликт этой чертовой заметкой.
Прилагаю письменное доказательство существования стиха. Написан он рукой моего одногруппника, не слишком разборчиво, так что вот ещё расшифровка на всякий случай:
Задачка встала перед нами непростая:
Противоречие в заметке объяснить.
Вложу простую мысль в свои уста я:
Как номинант с латентною в заметке совместить.
Берем щепотку слов простых и без оценки -
Мы называем вслух, как есть они.
А человек в своей душе нетленной
Им жизнь дает, и краски, и огни.
