ЕЩЁ ОДИН КАМЕНЬ В ОГОРОД КТО ГОВОРИТ И ТАМ ТАК МОГУТ.

ТАК НЕ МОГУТ

 История морских сражений мира хранит не так много сражений, в которых слабое судно одерживало победу над более сильным. Миниатюрный российский бриг «Меркурий», сумевший одолеть два огромных, вооружённых "до зубов", турецких линейных корабля, стал героем именно такого боя.

14 мая 1829 года три военных русских корабля Черноморского флота: фрегат «Штандарт» и бриги «Орфей» и «Меркурий» - несли сторожевую службу у Босфора. Следуя приказу они отслеживали передвижение турецкого флота. На рассвете они обнаружили, что с востока движется эскадра из четырнадцати турецких кораблей. Османы тоже заметили русские корабли, и на их флагмане был поднят специальный сигнал погони. Не имея возможности принять бой с главными силами вражеского флота, наши суда повернули на север, чтобы уходить к Сизополю, где в это время стояла русская эскадра.

Турецкие корабли бросились в погоню. Хорошие ходоки - «Орфей» и «Штандарт» - быстро уходили от преследователей. «Меркурий» же, нуждавшийся в ремонте парусов, начал понемногу отставать. За ним гнались, постепенно приближаясь, огромный 110-пушечный линейный корабль «Селемие» и 74-пушечный «Реал-бей». На одном корабле находился адмирал турецкого флота, а другой шел под вымпелом контр-адмирала. Одного залпа тяжелых орудий этих исполинов, казалось, достаточно, чтобы превратить 20-пушечный бриг в груду обломков и отправить его на дно. Турки знали это и не торопились.

Преследователи подошли совсем близко. И не смотря на то, что внезапно стих ветер, из-за чего паруса турецких кораблей обвисли и «Меркурий» мог уходить от погони на вёслах, все понимали, что бой был неизбежен.

Командовал бригом молодой, но опытный капитан-лейтенант Александр Иванович Казарский. Созвав офицеров корабля на военный совет, капитан поставил перед ними единственный вопрос: что делать для спасения судна и чести боевого знамени?

Офицеры без малейшего колебания заявили, что нужно принять бой и драться до последней возможности, а затем сойтись на абордаж (в абордаже русские всегда были хороши) с турецким адмиральским линкором и взорвать «Меркурий» вместе с ним. Когда Казарский объявил решение военного совета матросам, те приветствовали его долгим «ура». Все были готовы отдать свою жизнь за честь и славу Родины и флота (и никакого пафоса и урапатриотизма, на кону была жизнь каждого).

Капитан Казарский собственноручно зарядил пистолет и положил его в условленном месте, чтобы последний уцелевший моряк воспользовался им для выстрела по пороху. Александр Иванович скомандовал убрать весла, обрубить тали (оснастка шлюпбалок для подъема и спуска спасательной шлюпки) висевшей на корме шлюпки, мешавшей действию кормовых орудий, и открыть из карронад огонь по наседавшим туркам. Артиллеристам было приказано метить в первую очередь в рангоут и такелаж вражеских кораблей, чтобы по возможности лишить их хода (именно поэтому у турок, по официальным данным, не оказалось потерь в человеческой силе).

Догнавшие бриг турецкие корабли разделились, обходя его с обоих бортов, чтобы начать обстрел. «Селемие» дал по бригу полный бортовой залп, но Казарский, предугадав действия османов, резко повернул судно, подставив огню корму, и большая часть ядер пронеслась над палубой, задев только паруса. После нескольких залпов с турецкого флагмана закричали: «Сдавайся, убирай паруса!»

«Меркурий» на это ответил еще более интенсивным огнем из пушек и ружей. Ядро с русского брига разбило каюту капудан-паши (адмирала), а еще несколькими меткими выстрелами канонира Ивана Лисенко на «Селемие» была сильно повреждена грот-мачта. Турки вели по «Меркурию» непрерывный огонь, повышая его интенсивность. Корпус отважного судна был пробит во многих местах, на палубу летели обломки рей, у передней мачты начался пожар. Но «Меркурий» продолжал сражаться. Нам сейчас очень трудно представить, что творилось на палубе "Меркурия". Смерть гуляла по палубе.

Турецкий адмирал понял, что на ничтожном суденышке командует НАСТОЯЩИЙ моряк и человек, который не сдастся ни под каким видом и скорее взорвется вместе с противником. «Селемие» прекратил огонь и лег в дрейф. Второй корабль бил по «Меркурию» бортовыми залпами, но Казарский с помощью отличного маневрирования раз за разом уклонялся от попадания снарядов, подставляя противнику корму брига. Наконец и «Реал-бей», получив ряд серьезных повреждений в рангоуте и такелаже, отстал и пошел на присоединение к флагману, посчитав свой бой законченным.

Это было самое настоящее чудо. Чудо рукотворное, заслуженное. Обгорелая, залитая кровью и покрытая копотью команда российских моряков трижды прокричала «ура», празднуя победу над превосходящими силами противника и приступила к своим основным обязанностям. Через некоторое время «Меркурий» благополучно присоединился к своему флоту.

На бриге «Меркурий» в ходе боя погибло четверо и было ранено шесть человек. Корабль получил (только вдумайтесь): 22 пробоины в корпусе, 133 дыры в парусах и множественные повреждения рангоута и такелажа (Костлявая не смогла в тот памятный день насладится душами наших моряков, зато пировала турецкими). Газета «Одесский вестник» восторженно писала об этом морском бое: «Подвиг сей таков, что не находится другого ему подобного в истории мореплавания; он столь удивителен, что едва можно оному поверить. Мужество, неустрашимость и самоотвержение, оказанные при сем командиром и экипажем "Меркурия", славнее тысячи побед обыкновенных».

Показательны в этом отношении и строки из послания штурмана с «Реал-бея». Турецкий моряк отправил свое письмо через две недели после сражения с «Меркурием». Он так описывает бой: «Во вторник с рассветом, приближаясь к Босфору, мы приметили три русских судна. Мы погнались за ними, но догнать могли только один бриг. Корабль капудан-паши и наш открыли тогда сильный огонь... Неслыханное дело! Мы не могли заставить его сдаться. Он дрался, отступая и маневрируя по всем правилам морской науки так искусно, что стыдно сказать: мы прекратили сражение, а он со славою продолжал свой путь».

После капитального ремонта в 1832-36 годах «Меркурию» довелось повоевать на Русско-турецкой войне 1837-39 годов, где он участвовал в высадках десантов на кавказском побережье. Не обошла корабль стороной и Крымская война. Он ещё послужил России.

В память о подвиге капитана Казарского и его моряков особым указом императора было предписано навсегда сохранять в списках флота корабль под названием «Память Меркурия». А памятник Александру Ивановичу Казарскому и поныне стоит на одном из холмов Севастополя. Монумент, напоминающий потомкам о бессмертной славе «Меркурия» и о том, что сила духа и отвага всегда берут вверх даже над самым сильным и хорошо вооружённым противником.