«Даже у крепких мужчин случаются нервные срывы». Как белорусские ученые каждый год зимуют в Антарктиде
На счету Алексея Гайдашова — 14 экспедиций в Антарктиду. Последние годы он проводит на южном континенте половину своего времени. И даже находясь в Беларуси, активно готовится к следующей поездке. Мы успели застать Алексея в его кабинете как раз перед отъездом в очередную экспедицию, поговорили с героем о необычном призвании полярника и узнали, какие открытия и опасности скрывает Антарктида.
Алексей Гайдашов, заместитель начальника Республиканского центра полярных исследований НАН Беларуси, начальник Белорусской антарктической экспедиции. Географ, полярный исследователь
«Ослепительно белый — это до полной потери зрения»
Алексей Гайдашов родился в семье военнослужащих и мог бы со школьной скамьи пойти в военные. Но любовь к географии и книгам о путешествиях дала о себе знать.
— Я с малых лет был в спорте: профессионально занимался плаванием, бегом, борьбой, стрельбой. К девятому классу выполнил норму мастера спорта по военному многоборью. Входил в состав сборных БССР и СССР и поэтому после окончания школы мог выбрать для себя практически любой вуз. Но осознанно пошел на геофак БГУ, — рассказывает собеседник.
После окончания университета Алексей служил в госорганах и по службе отправлялся в разные точки мира. В одной из длительных командировок он впервые побывал и в Антарктиде: на станции, которая находилась в ведении Министерства обороны СССР.
— Это были 1980-е годы. Тогда казалось, будто я попал в совершенно другое измерение. В книгах часто пишут «звенящая тишина» или «рев ветра», но кто знает, что это такое на самом деле? Я это ощутил. Или «ослепительно белый» — это как? Вот там именно такой цвет: вплоть до ожога роговицы глаз и полной потери зрения, если «пижонить» и не надеть специальные очки с фильтрами, — вспоминает Алексей.
Исследования в интересах национальной космической программы. Фото из личного архива героя
«Под тобой — более 500 метров отвесной стены, и ты не знаешь, куда поставить ногу»
Первая вылазка на самый южный континент научила героя справляться с физическими сложностями и постоянно жить при низкой температуре. В летний сезон в Антарктиде от 0°C до -28°C, в зимний — до -45°C, а в глубине материка — до -90°C. Тогда же Алексей приспособился и к жизни в замкнутом пространстве с четырнадцатью людьми. У каждого — свой характер, а жить бок о бок зачастую нужно в течение полутора лет. Научился Алексей и не геройствовать там, где это неуместно.
— Наша станция располагалась на нунатаке — скальном выступе над ледником высотой около 700 метров. Ширина его была приблизительно 50 метров, — рассказывает герой. — На расстоянии полутора-двух километров от нас находились маяки, работающие на автономных источниках энергии, которые раз в год надо было менять. На это дело я и отправился с напарником. Кое-как мы спустились по крутому снежно-ледовому склону и наконец заменили источники питания. Чтобы сэкономить время и успеть к ужину, назад решили возвращаться не в обход, а карабкаться прямо по отвесной скале. Нам показалось, что на ней достаточно трещин и выступов. Преодолев середину скалы, уткнулись в нависший каменный карниз и поняли: дальше нельзя. Но назад пути тоже не было. Под тобой — более 500 метров отвесной стены, и ты не знаешь, куда поставить ногу. Это психологически тяжело. В общем, повисели мы там и все-таки смогли найти выступы, чтобы вскарабкаться наверх. На ужин, естественно, опоздали. Да еще и рисковали распрощаться с жизнью, ведь у нас не было ни специального снаряжения, ни достаточных навыков скалолазания.
«Для новой экспедиции закупили 1,5 тонны «бакалейки»
После советской антарктической экспедиции в 1992-м, в которой участвовал и специалист из нашей страны, белорусы не появлялись в Антарктике вплоть до 2006 года. Тогда ученые из Национальной академии наук и ветераны-полярники инициировали организацию экспедиций на южный материк. Вскоре наша страна присоединилась и к международному Договору об Антарктике, который регулирует деятельность человечества в этой области Земли.
— Вдвоем с коллегой Леонидом Турышевым мы тогда отправились в скромную экспедицию: выбирали место для будущей белорусской базы. А уже с 2007-го наши полярники работают там каждый год, — рассказывает Алексей.
Белорусская антарктическая экспедиция в колонии пингвинов Адели. Фото из личного архива героя
Все это время Алексей возглавляет белорусские экспедиции. Каждый год с мая по октябрь они с командой находятся в Беларуси и готовятся к очередной поездке.
— У меня гора работы с документами, — рассказывает мужчина. — Но важно не только это. Для новой экспедиции нужно закупить десятки тысяч позиций товаров. Есть стереотип, что полярники берут с собой исключительно макароны, тушенку и крупы. Но это не так. У нас полноценное питание: мясо глубокой заморозки различных видов (от индюшатины и крольчатины до баранины и свинины), большой ассортимент овощей, фруктов, соков. Везем мы туда даже минеральную воду: пресная вода в Антарктике — дистиллят без каких-либо микроэлементов, пригодный только для готовки. Для новой экспедиции, в которую мы отправимся в конце октября, уже закупили 1,5 тонны «бакалейки». А по дороге доберем молочку и все остальное — будет еще около тонны одной только провизии. Весь груз сначала доставляют автотранспортом из Минска в Санкт-Петербург. Там его загружают на борт российского корабля, который идет в Антарктику. На корабле есть тяжелые грузовые вертолеты, которые потом привозят все материально-техническое обеспечение прямо на нашу станцию.
«В экспедиции я и руководитель, и медбрат, и психолог»
Чтобы экспедиция состоялась, Алексей большое внимание уделяет подбору команды. По его словам, 50−70% состава — это специалисты по жизнеобеспечению: механики, повара, связисты, электрики, врачи. На них держится деятельность всей экспедиции. Остальные — это научные сотрудники, ученые различных направлений.
Алексей шутит, что в Антарктиде он не только руководитель, но зачастую и медбрат, и психолог (если в команде нет штатных специалистов).
— Даже крепкие парни, профессионалы не всегда выдерживают длительную изоляцию от мира и постоянные физические нагрузки — по 14−16 часов ежедневной работы. А еще во время экспедиции у нас строгий лимит для частной спутниковой связи (другой там нет). А у кого-то дома остаются дети, любимые… Мужчины, которые успешно прошли психологическое тестирование, все равно могут не выдержать разлуки и напряжения. Крайне редко, но случаются нервные срывы, депрессии. В следующую поездку такие специалисты уже вряд ли отправятся, — признается герой.
Временный дом для полярников — белорусская антарктическая научная станция. Фото из личного архива героя
У самого Алексея тоже есть семья: жена и трое сыновей. Мужчина шутит, что по поводу его долгих отсутствий довольных нет, впрочем, и недовольных тоже. Еще со времени его службы в силовых структурах все привыкли к тому, что папы может не быть дома месяцами.
— Не срываться психологически мне помогает то, что я отношусь к командировкам, как к обычной работе, — комментирует собеседник. — Ну, и опыт играет роль.
«Воздуха подо льдом оставалось на полчаса»
Именно опыт выручал Алексея во время многих экстремальных ситуаций. Например, полярники в научных целях собирают пробы морских донных организмов. Алексей как пловец-аквалангист выполняет погружения. Одно из них едва не закончилось для него трагически.
— Толщина льда в прибрежной зоне Антарктиды — от 1,5 до 2,5 метра. Его прорезают рядом с крупнейшим ледником региона Хейса, — вспоминает Алексей. — У него как раз и оборудуют майну (специальную полынью). В тот день мы осуществляли погружение, у ледника был период активности: он таял, начали образовываться айсберги. Один из них сошел в тот момент, когда я находился под водой, при этом подвинув все ледовое поле на несколько километров. Майна «сложилась» и оказалась заблокирована. Воздуха в баллонах оставалось минут на 30. Я начал прокручивать в голове варианты спасения и вспомнил, что в метрах 50 от нас на льду лежало семейство тюленей с малышами. А рядом с ними всегда есть так называемые «дыхалки» — проруби. Ориентируясь по солнцу, диск которого в полярный день определяется даже через толстый слой льда, я благополучно проплыл к этой «дыхалке». Пролезть в нее полностью, правда, не смог — только приподнял голову над водой в лунке, дышал и звал товарищей на помощь. Повезло, что коллеги не успели завести бензопилы, чтобы резать лед в месте моего исчезновения. За их ревом они могли не услышать мои сигналы.
Постоянные спутники полярников — пингвины Адели. Фото из личного архива героя
«Наши исследования применяются и в космосе, и в сельском хозяйстве»
Мы узнали у Алексея, зачем Беларуси нужна Антарктида и для чего на исследования там тратят государственные деньги.
— Мы проводим экспедиции точно не для того, чтобы только поднять на флагштоке белорусский флаг, заявив: «Мы здесь», — отмечает собеседник и приводит несколько примеров практической пользы от таких экспедиций: — Мы успешно работаем в интересах национальной космической программы. Именно на основе наших данных корректируют оптические инструменты на борту спутника БКА. Изучаем прибрежные морские ресурсы, чтобы оценить их масштабы в нашей местности. Получив международную квоту, их потом можно добывать. Само собой, Беларусь не будет заводить себе рыболовный флот в Антарктиде, но мы можем продавать эти квоты другим государствам. Или вот взять микробиологию: на основе уникальных свойств бактерий, которые способны выживать при аномально низких температурах, наши ученые уже разрабатывают средство для борьбы с болезнями сельскохозяйственных культур. А есть еще мониторинг озонового слоя, метеорология (все-таки Антарктика — «кухня погоды» Земли), геология, геофизика и много всего другого, что со временем может принести пользу Беларуси и всему миру.
Перед новой экспедицией десять белорусских полярников во главе с Алексеем ставят две главные задачи: продолжить научные исследования и ввести в эксплуатацию первую очередь объектов новой белорусской антарктической станции. В частности, нужно будет запустить амбулаторно-хирургический модуль, чтобы в будущем полярники могли получать качественную медицинскую помощь прямо на месте.
— А приоритетная международная цель — согласовать статус Беларуси как консультативной стороны Договора об Антарктике, — делится Алексей. — Этот статус даст нашей стране право голоса и возможность участвовать в разработке новых решений. Мы надеемся получить его по итогам следующего года. Тем более, высокий технический и научный уровень нашей станции в 2020-м был отмечен авторитетной международной инспекцией.
Величайшая драма в истории Антарктиды: поход Роберта Скотта к Южному полюсу
Что может быть хуже, чем, многие месяцы стремясь к заветной цели, уступить сопернику и достигнуть её вторым? Только медленно умереть вскоре после этого — с полным осознанием поражения в важнейшей гонке жизни. Но выматывающие испытания и трагический финал не лишили героя человеческого облика — Скотт остался учёным, джентльменом и великим первопроходцем.
Великие планы
Экспедиция 1910-1913 годов, в ходе которой Скотт совершил свой роковой поход к полюсу, не была для него первой. Он уже бывал в Антарктике в 1901-1904 годах — причём, как можно догадаться по датам, в обоих случаях речь шла далеко не о разовом «забросе» с палатками. Нет, люди приезжали всерьёз и надолго, обустраивались, строили хижины, закладывали склады с продовольствием и топливом, проводили эксперименты и ценные для науки наблюдения.
Вторая экспедиция была заметно амбициознее — Скотт планировал как масштабную программу научных исследований, так и покорение Южного полюса. Это обещало грандиозные результаты в случае успеха, но порождало распыление сил — позднее это ещё сыграло свою роль.
Главной проблемой в исследовании Антарктики был отвечающий условиям транспорт. Скотт решил испробовать как можно больше вариантов.
Во-первых, он взял с собой несколько «моторизованных саней» — гусеничных транспортных платформ. Но они были довольно ненадёжными — и Скотт это понимал.
Участники экспедиции на фоне «моторизованных саней»
Во-вторых — сибирских собак. Правда, в ездовых собак англичанин особо не верил — они массово дохли у него в прошлую экспедицию. Возможно, из-за некачественной кормёжки — по пути в Антарктиду корм успел протухнуть.
Во второй визит в Антарктику псы ещё удивят его, но менять планы будет поздно.
И в-третьих, маньчжурские лошади: их эмиссар экспедиции тоже приобрёл в Сибири, не умея, правда, особо их выбирать. Лошади оказались неважными — падали одна за другой, а последних забили на корм собакам. Годом спустя экспедиционное судно вернулось в Антарктиду и привезло мулов — подарок от индийского правительства. Но те показали себя ещё более бесполезными.
Нелёгкое плаванье
Намного лучше, чем с животными, у Скотта было с людьми. Учёные, армейцы, флотские — все они искренне болели за дело экспедиции и охотно работали на её благо, совершенно не щадя себя. Один из добровольцев даже отдал тысячу фунтов, чтобы быть принятым в состав — с таким энтузиазмом он относился к предстоящему делу. Имелось у Скотта и двое русских — конюх Антон и погонщик собак Дмитрий.
А вот с деньгами дело обстояло не лучшим образом. Нет, голодать из-за финансовых проблем экспедиции не предстояло, но и разбрасываться деньгами люди Скотта не могли. Поэтому купленное китобойное судно «Терра Нова» было уже далеко не новым и текло при каждом удобном случае. Работы во время плавания было много — что, впрочем, шло на пользу, поскольку только сближало членов экспедиции.
Сделав последнюю остановку в Новой Зеландии и загрузившись припасами до предела, «Терра Нова» попала в сильнейший шторм. Несколько раз казалось, что экспедиция пойдёт ко дну, не достигнув антарктических берегов. Было потеряно немало размещённого на палубе груза. Что-то смывало за борт, а что-то (например, животных) заливало огромными волнами — лошади умирали от холода, а собак так бросало из стороны в сторону, что некоторых душило цепями.
Это, впрочем, было только начало.
Тщательная подготовка
Расстояния в Антарктике не были чем-то уникальным или поразительным. Но условия меняли всё. Холод, ветер, уничтожающая видимость пурга, которая могла налететь в любую секунду и продолжаться неделями. И это не говоря о многочисленных трещинах, ледниках, глубоком снеге и ещё сотне неприятных мелочей, которые вместе образовывали лавину проблем.
Команда Скотта разгружает припасы с барка «Терра Нова»
Поэтому покорить материк «с наскока» не получилось бы. Экспедиция построила деревянный дом на мысе Эванс — ну и ещё в распоряжении Скотта имелся дом на мысе Хат, возведённый его людьми в 1902 году. Там можно было вполне сносно переждать антарктическую зиму. Кроме этого, на пути предстоящих походов предстояло организовать склады с продовольствием и топливом — даже при самых удачных условиях походы могли занимать месяцы, что уж говорить о стечениях обстоятельств.
Делом это было нелёгким. Скорость 25 километров в день считалась практически гоночной. Животные тащили тяжко нагруженные сани, но условия полюса были для них непростыми. Лошади то и дело норовили провалиться в расщелину или ночью разрушить снежную стену, специально возведённую погонщиками, чтобы оберегать их от ветра, — и околеть. Или просто отказаться идти — и стать жертвой пули и мясом для собак и людей. В любом случае после этого обязанность тащить сани с сотнями килограммов поклажи переносилась на людей.
Антарктическая зима
Но всё это было сущим курортом по сравнению с походами в зимнее — в Антарктиде оно было в разгаре в июле — лето.
Пойти в санный поход в этих крайне неблагоприятных условиях троих людей Скотта заставила любовь к науке. Экспедиция очень хотела обзавестись пингвиньими яйцами — изучение эмбриона самой примитивной, как считалось, птицы, могло закрыть некоторые «белые пятна» в теории эволюции.
Проблема была одна — пингвины высиживали яйца зимой.
Все попытки прошлой экспедиции добраться до них весной проваливались — вместо яиц были вылупившиеся детёныши. Поэтому идти к птицам предстояло в самых трудных условиях.
Ближайшее крупное скопление пингвинов находилось на мысе Крозир. Вроде он был недалеко — всего сотня километров. Но в антарктическую зиму поход туда стал настоящим адом.
Бо́льшую часть дня вокруг царила кромешная темнота. Это давило психологически и мешало ориентироваться. Чтобы зажечь мало помогавший фонарь, требовалось перепробовать десяток-другой замёрзших при температуре минус 50 спичек. Делать это приходилось в руках без перчаток. Коробки были металлические — одно случайное прикосновение к ним пальцем гарантировало обморожение.
Не щадил мороз и одежду. Застывая на зимних ветрах, она становилось жёсткой чуть ли не как фанера — по крайней мере, чтобы повернуть рукав в новом направлении, требовалась активная помощь двух человек.
Ночевать в палатке было крайне непросто — едва выключали примус, как следовало на скорость заскочить в спальник и застегнуть его изнутри. Расстёгивать его было нельзя — и всю ночь приходилось дышать тем воздухом, что остался. Кислорода становилось всё меньше и меньше. При этом всё равно было очень холодно — редко кто-то из тройки мог проспать все семь положенных часов.
Из-за темноты кто-нибудь регулярно проваливался в трещину. Остальные неизменно вытягивали беднягу на страховочных веревках, но это отнимало силы. Ещё их отнимал санный груз — на каждого приходилось по 200 килограмм. Животные бы не перенесли зиму — к тому же их берегли для похода на полюс. Поэтому в худшие дни (не считая тех, в которые свирепствовала пурга) удавалось проходить всего по 2,5 километра за восемь часов активной работы.
Всего поход за яйцами занял чуть больше месяца.
Все эти санные походы — и зимний, и летние — страшно изматывали людей. Никакой отдых в антарктических условиях, даже в тёплой хижине, не мог особо положительно повлиять на общее физическое состояние членов экспедиции. И это сыграло роль в походе к Южному полюсу.
Опередить норвежцев
В октябре 1911 года Скотт был не единственный, кто планировал достигнуть Южного полюса. В сотнях километров от него разбил лагерь сильный конкурент — норвежский полярный исследователь Руаль Амундсен. И Скотт об этом знал.
База Амундсена
Норвежец, в отличие от англичанина, в собак верил и полностью на них полагался — поэтому довольно успешно и без каких-то принципиальных проблем двигался к полюсу. У англичан же был сложносоставной план.
Они задумали закладку множества складов на пути к заветной цели. Какую-то часть груза должны были тащить мотосани (они в итоге сломались, пришлось тащить вручную), какую-то — лошади, какую-то — собаки. За несколько сотен километров до полюса в деле осталось лишь четверо (в итоге Скотт взял пятерых) человек. Остальные, заложив склады в заранее установленных местах, должны были повернуть обратно.
Собаки показали себя лучше, чем ожидалось, — а вот с лошадьми помучились. То и дело приходилось стрелять самую слабую на собачий корм. Лошади шли нестройно — одни двигались довольно быстро, другие еле передвигали ноги. Процессия растягивалась на километры.
У подножья ледника Бирдмора добили выживших лошадок — в честь этого события развёрнутый в этот день лагерь получил не порядковый номер, а название «Бойня». Лошади бы, в отличие от собак, в любом случае не взобрались на ледник.
Силы на исходе
От ледника продолжило путь 12 человек — две вспомогательные партии, тащившие припасы для складов, и одна «полюсная». Проблема была в том, что люди, служившие основной мускульной силой для саней с тяжёлым грузом, были уже «не те», что в начале экспедиции — все нуждались в серьёзном отдыхе в «цивилизованных» местах. Полярники начали выдыхаться — и проходили меньше километров, чем могли бы ещё месяц назад в тех же условиях.
Как следствие — все расчёты еды и топлива на километры пути летели к чёрту.
Это доказала судьба последней вспомогательной партии, повернувшей назад — возглавлявший её человек заболел цингой. Да так крепко, что группа еле дотянула до тёплого дома, а заболевшего полярника пришлось посадить на удачно пришедшее судно — тот еле выжил.
Хуже дело было у Скотта. Он достиг полюса, но обнаружил, что его опередил Амундсен — нашли сперва следы саней, а потом и его палатку. Обескураженные результатом англичане отправились обратно. Но на этом большом разочаровании их проблемы только начинались.
Люди стали болеть, медленнее идти. А ведь им по-прежнему надо было тянуть на себе сани с сотнями килограммов! Палатки, печь, еда, топливо, и — воистину жертва во имя науки — 15 килограммов собранных ими по пути ценных для исследований геологических пород.
Они прошли месяц — за это время им удалось достигнуть границы ледника Бирдмора. Во время спуска умер первый член пятёрки — старшина Эванс. Месяц спустя погиб тяжело больной капитан Отс — кавалерист, заведовавший в экспедиции лошадьми. Не желая быть обузой, он фактически покончил с собой, покинув палатку в яростную пургу, — бросать его просто так товарищи отказались.
Остались только Скотт и два полярника — доктор Уилсон и флотский лейтенант Боуэрс. Они, сильно ослабевшие, шли ещё почти две недели. Но их финал предопределила налетевшая пурга. Припасы подошли к концу, и теперь они медленно умирали от истощения всего в 18 километрах от крупного, забитого припасами склада.
Последняя фотография Скотта и его команды
Посланная зиму спустя поисковая группа обнаружила лишь их тела.
Автор статьи Тимур Шерзад
https://warhead.su/2020/02/09/velichayshaya-drama-v-istorii-...
сайт warhead.su
"Мистер Пингвин" Бруно Зендер
Бруно Зендер – легендарный фотограф, «Мистер Пингвин», который большую часть своей жизни посвятил Антарктике, сделал уникальную коллекцию фотографий в колониях императорских пингвинов по соседству со станцией «Мирный», и который там же и погиб. Он похоронен в Антарктиде, там же, где лежат и многие российские полярники, на острове Буромского.
Бруно Пингвин Зендер (Bruno Pinguin Zehnder) - путешественник, внештатный фотокорреспондент многих популярных зарубежных изданий и главный фотограф пингвинов, известный так же как "Мистер Пингвин".
Бруно Зендер родился 8 сентября 1945 года в Швейцарии, в курортном городе Бад-Рагац у подножия Альп, недалеко от Лихтенштейна. С пятилетнего возраста, листая детские книжки, Бруно заболел пингвинами и ждал почти 25 лет первой встречи с ними. Любовь к пингвинам Бруно пронёс через всю свою жизнь с самого детства.
Впервые в Антарктиду Бруно попадает в 1975 году на грузовом судне под флагом Дании, которое везёт ученых: будущий мистер Пингвин является членом экипажа в должности стюарда и задумывает сделать несколько фотографий, чтобы продать их позже. Когда корабль подошел к берегам Антарктиды, Бруно впервые встречает пингвинов и буквально ошеломлён их шумным приветствием. Позже он опишет этот момент в своих дневниках ни много ни мало как религиозный опыт.
Сразу после первого путешествия стюардом на датском корабле его настигает первый успех: он привозит свои фотографии на выставку в Японию и забавные пингвины Зендера становятся всеобщими любимцами, обеспечивая Бруно пожизненной славой и средствами для последующих путешествий.
Со временем Бруно становится широко известен и на западе: к 1988 году некоторые его фотографии куплены и экспонируются Нью-Йоркским музеем современного искусства, не говоря уже о том, что фотоснимки Бруно множество раз появляются на обложках журналов Live и National Geographic, всевозможных календарях и открытках.
За свою жизнь Бруно Зендер объездил всю Азию, побывал в составе делегации журналистов в послевоенном Вьетнаме, совершил в общей совокупности 21 поездку в Антарктиду и посетил множество антарктических станций: базы Чили, Новой Зеландии, США, Дании, России.
На российской станции "Мирный" Бруно побывал неоднократно: два раза зимовал в 1994 и 1997 годах, причём зимовка 1997 года стала для мистера Пингвина последней. Российские полярники вспоминали его как открытого, компанейского, доброго и весёлого человека, «совсем немножко» зацикленного на пингвинах и экологии. Но…
В течение почти всей жизни Бруно Зендер страдает от биполярного расстройства психики (маниакально-депрессивного психоза, если по-старому). Острое нежелание никого видеть чередующееся взрывами эйфории и кипучей работоспособности. Маниакальные периоды воспринимались обществом как поведение плейбоя, а депрессивные эпизоды Бруно старательно скрывал. Психиатры прописывали Бруно препараты лития, но он принимал их крайне нерегулярно, чаще попросту отказываясь от лечения.
Пингвины постепенно заполняли жизнь Бруно Зендера, не оставляя в ней места ни для чего больше. Кроме пингвинов фотограф с другими людьми не разговаривает почти ни о чём, любая беседа неизбежно сворачивается на пингвинов. Даже с таксистами он через два слова начинает говорить только о них. В итоге Бруно меняет своё второе имя в документах, официально превращаясь из "Bruno J. Zehnder" в "Bruno Pinguin Zehnder".
К своему 51 году жизни депрессивные периоды затворничества становятся чаще, длительнее и раз от раза всё тяжелее.
Бруно подробно описывает своё состояние в дневнике: «Совершенно ясно: теперь или умереть, или к пингвинам» и последней надеждой для него является то, что "Антарктида сможет очистить мой ум".
Бруно Зендер прибыл на станцию 10 июня 1997. 1997 год - это экономический кризис, тотальная нехватка средств, а значит крайне низкие зарплаты и как следствие - практически полное отсутствие конкурса и острая нехватка профессиональных кадров. В экспедиции на зимовку набирают абы кого, про моральный облик полярников и говорить не стоит.
Первое же сильнейшее впечатление - массовая драка на корабле, после которой «русские ходят с чёрными глазами"(ц). По записям Бруно, на станции шокировавшее Зендера пьянство только усиливается. Бруно описывает как "русские делают украшения для своих комнат из пустых водочных бутылок". Описывает употребляемый русскими полярный коктейль "Белое безмолвие" - нечто вроде известного «Ерша», в котором не водку запивают пивом, а спирт запивают водкой. Мистер Пингвин в своих дневниках рассказывает, как спустя несколько месяцев, когда кончается вся запасённая водка и спирт, русские полярники начинают варить самогон на основе дрожжей, консервированных персиков и апельсиновых корок...
Сложно утверждать, насколько Бруно Зендер справедлив и правдив в своих записях относительно русских полярников. Но одно совершенно очевидно: если он рассчитывал найти в Антарктиде избавление от психического расстройства и облегчение своей душе, то получилось всё ровно наоборот.
Официально Бруно Зендер едет на станцию Мирный для того, чтобы снимать фильм об императорских пингвинах для зоопарка Цюриха, желая запечатлеть полный цикл их развития от яйца до взрослой особи. А это значит, что ему надо снимать пингвинов постоянно, вне зависимости от погоды. Бруно ходил один, хотя по технике безопасности спускаться на припай возле берега Правды в одиночку запрещено - в Антарктиде погода порой меняется за несколько минут: то полное безветрие, то пурга поднимает тучи снега и ничего не разглядеть даже в нескольких шагах. Но Бруно терпеть не мог, чтобы его кто-то сопровождал, считая, что это помешает ему сделать хорошие снимки, да и в присутствии нескольких людей пингвины будут вести себя более тревожно. К тому же с ним всегда была рация: в любой момент радисты Мирного могли кликнуть его и узнать, как дела, да и он всегда мог связаться со станцией.
И когда в один из первых июльских дней швейцарец отправился за два километра от Мирного - к острову Хасуэлл и метеорологи сообщили, что через несколько часов начнется пурга, радисты, даже прежде чем объявлять по станции штормовое предупреждение, связались с Бруно: «Возвращайся побыстрей, погода портится». Но, то ли Бруно так увлекся съемкой, что замешкался, то ли метель налетела слишком стремительно, но через час швейцарец сообщил, что он заблудился и ничего перед собой не видит. Ему приказали: «Стой на месте и никуда не двигайся, мы тебя найдем» и стали снаряжать спасательную экспедицию. Но вскоре связь оборвалась - у фотографа в рации сели батарейки... Нашли Бруно лишь на вторые сутки - под береговым барьером. Нашли уже мертвого. Он лежал с коркой льда на лице, широко раскинув руки. Во всяком случае, поза спасателям показалась очень странной: если он погиб от холода, то замерзающий человек обычно старается свернуться калачиком. Его смерть во многом окутана тайной, как и часть его жизни. Есть версия, что он искал именно такой смерти и именно в этом месте, поэтому его смерть не трагическая случайность, а заранее задуманное действие. Учитывая детали его душевного состояния, ставшие известными после его смерти из его дневников, эта версия представляется весьма правдоподобной.
Странно и другое - когда в Нью-Йорке вскрыли завещание Бруно Зендера, то оказалось, что знаменитый фотограф, которому было чуть больше пятидесяти, просил похоронить его в Антарктиде. Сейчас на мысе Буромского, где похоронены многие российские полярники, погибшие в Антарктиде, есть и одна иностранная могила - швейцарского фотографа, которого все называли просто - мистер Пингвин... Его "могила" (металлический саркофаг) стоит там до сих пор:
Погода и солнце не пощадили саркофаг, фотография и текст выгорели и почти не видны. Но даже сквозь ржавчину до сих пор виден символ плёнки и уменьшенная копия одной из самых знаменитых фотографий Бруно:
С того места, где захоронен Бруно Зендер открывается вид на постоянное место колонии императорских пингвинов. Рассказывают, что когда полярники хоронили Бруно, они вдруг заметили, что к ним подошли три десятка императорских пингвинов и стали вместе с ними вокруг могилы (императорские пингвины не гнездятся на островах и даже не заходят на остров Буромского в обычной жизни). Может быть, именно так и мечтал закончить свою жизнь мистер Пингвин.
На станции Мирный в бывшей ленинской комнате на стене висят две большие фотографии Бруно Зеднера, подписанные для российских полярников:
За свои работы и за свою активность по охране окружающей среды Антарктиды Бруно П. Зендер в 1987 году удостоен Экологической премии ООН и награды Британской вещательной системы дикой природы "фотограф года", в 1990 году удостоен почётного членства в Британском географическом обществе, в 1995 году получил премию "фильм года" за картину "Замороженный клюв", премии ООН "за выдающиеся достижения" посмертно.
Сделанные им фотографии пингвинов выставлены в Музее современного искусства в Нью-Йорке. Вот только малая их часть:
Роль Дэнни де Вито в фильме «Бэтмен возвращается» мистер Зендер считал преступной попыткой извратить доброе представление об этих птицах и чуть ли не личным оскорблением.
Было дело, собирались в Голливуде снимать биографический фильм про Бруно Зендера «Император Зендер» с Ричардом Гиром в главной роли, в основу которого была положена статья, появившаяся в американском журнале "Vanity Fair", но так и не собрались.
Основной источник: http://dave-aka-doc.livejournal.com/538375.html
Остальная информация собрана с просторов ИНТЕРНЕТ
Материалы бережно собраны моей женой. С её разрешения выложил на Pikabu.