Земляные волки⁠⁠

История на Конкурс для авторов страшных историй от сообщества CreepyStory, с призом за 1 место. Тема на апрель

Сегодня утром мне позвонила мама и взволнованным голосом сообщила, что полиция, возможно, нашла моего брата. Он ушел из дома несколько лет назад, никаких вестей давно не было. И вдруг недавно в лесу обнаружили тело человека, похожего на него по описанию. Установить его личность не удалось, а потому родителей пригласили на опознание, сказав, что и образцы ДНК нужно будет сдать. Услышанное заставило меня вспомнить ту ночь, когда брат ушел из дома.

***

Мой брат всегда отличался тягой к сомнительным авантюрам. Он был ужасным непоседой, его мозг кипел от различных замыслов, а шалости доставляли родителям немало хлопот. Они хоть и были достаточно безобидными, но случались постоянно. Родители наши подходили к воспитанию демократично, а потому старались сильно не ругать, больше разъясняли, почему так делать нельзя. Хотя, нужно признаться, я и сама не была тихим и домашним ребенком. Но я была хорошей старшей сестрой, а потому желание помочь одеть-покормить-погулять-почитать-посидеть с младшим братцем не оставляла мне времени на собственные проделки.

Несмотря на большую разницу в возрасте мне нравилось проводить время с братом, играть, учить чему-то новому, смотреть, как он растет и познает мир. У нас сложились теплые и доверительные отношения, став подростком, он продолжал делиться со мной секретами. Поэтому я была всерьез удивлена и напугана, когда однажды позвонила взволнованная мама и рассказала, что брат не пришел домой ночевать.

На тот момент ему было почти двенадцать лет. Он достаточно прилежно учился в школе, очень любил животных и нередко собирал вокруг себя дворовых пацанов и будоражил их неокрепшие умы своими гениальными идеями. Как раз одна из таких затей и привела к тому, что наша семья вместе с родителями еще двоих ребят из нашего же двора начала поисковую кампанию. Сначала обошли окрестные дворы, мало ли, увлеклись играми дотемна и забыли про родителей, но все возможные места посиделок были пусты. Так мы прочесывали дворы еще несколько часов, но не обнаружили никаких следов ребят. Решили с утра подключить полицию и разошлись по домам, в надежде, что парни нагулялись и вернулись, пока нас не было.

Когда утром мы обратились в полицию, нас успокоили, сказав, что дети в таком возрасте часто убегают из дома и потом находятся живыми и здоровыми. К тому же городок у нас небольшой, ничего страшного с ними произойти не должно. Но заявление приняли и сразу начали поиски. И уже вечером того же дня папе позвонили и сообщили, что брата нашли, он жив, но находится в больнице, куда мы сразу и отправились.

У брата было легкое сотрясение мозга и перелом руки, поэтому нас пустили к нему без особых проблем. Только предупредили, что он пережил сильный стресс и может неадекватно на нас реагировать, но в этом нет ничего страшного, со временем все нормализуется. Мы были счастливы, что он нашелся, поэтому не придали этому замечанию никакого значения. Тогда я еще не предполагала, что травма окажется гораздо серьезнее.

Брат сидел на кровати и не моргая смотрел в одну точку. Едва зайдя в палату, мама бросилась к нему, начала обнимать, плакать, спрашивать, как он, и повторять, что мы за него до смерти перепугались. Он же, казалось, не замечал ее присутствия. Конечно, такое поведение было странным, но врачи же сказали, что он пережил стресс. Значит, они осмотрели его и никаких проблем не нашли. И хотя мы с папой и были озадачены, но панику поднимать не стали. Вместо этого мы спокойно подошли к койке.

– Вовка, – я легонько погладила брата по голове, – как ты?

Он не отвечал и продолжал все также пялиться в противоположную стену. Мы посидели у него еще немного, и тут в палату заглянул молодой врач:

– Добрый день. С вами там поговорить хотят, вы можете пойти со мной? С мальчиком все будет хорошо, персонал за ним присматривает.

Конечно же, мы согласились пойти за врачом. Папа аккуратно вывел маму, а я немного задержалась, чтобы попрощаться с братом. Почти выйдя из палаты, я услышала его шепот, такой тихий, что слов нельзя было разобрать. Родители уже ушли вперед, поэтому я осторожно, стараясь не напугать его, подошла ближе. Вовка все также смотрел вперед и повторял: «Собачка, отпусти меня». А по его щекам текли слезы.

В тот момент мне стало не по себе. Я аккуратно обняла братишку, пытаясь не разрыдаться. Он был еще такой маленький и беззащитный, с ним произошло что-то ужасное, а я не то, что помочь ему не могу, я даже не знаю, что с ним. Через несколько минут Вовка затих, я убедилась, что ему не стало хуже, и побежала догонять родителей, пока они не заподозрили чего неладного.

Как оказалось, с родителями хотели поговорить родственники других ребят, которые ушли вместе с братом. Двое мальчишек были в нормальном состоянии, их отпустили после осмотра врача. Мы узнали, что ребят нашли в лесопарке на окраине города, в нескольких километрах от дома. Парни рассказали, что в тот день Вовка предложил устроить после школы небольшой поход - взять дома картошку, хлеб, сосиски и термос с чаем, уйти в лес, развести костер, поесть и вечером вернуться домой. Так они и сделали. Когда начали жарить сосиски, к костру непонятно откуда вышла бродячая собака, она поджимала разодранную лапу и жалобно скулила. Вовка, само собой, тут же решил помочь собачке, попытался приманить ее едой. Собака боялась, постоянно убегала и возвращалась, видимо была голодной. Ребята предложили просто бросить ей еды и не обращать внимания, но мой брат твердо решил ей помочь, поэтому начал подходить к ней. Пацаны сначала наблюдали за ним, но им это быстро наскучило и они занялись какими-то своими делами. А Вовка куда-то пропал.

Когда парни заметили Вовкино отсутствие, было уже темно и поздно. Они так испугались, что решили переночевать в лесу, а утром найти друга. Позвонить нам они не могли, как назло один свой телефон оставил дома, а второй потерял еще летом. Ночь, к счастью, была относительно теплой, и они не очень замерзли. Утром, доев остатки картошки, они пошли на поиски Вовки. Нашли его недалеко от «лагеря» лежащим без сознания в какой-то яме. Парни разделились, один остался с братом, второй побежал за помощью. К тому моменту мы уже заявили об их пропаже, а потому в полиции быстро среагировали на звонок с сообщением о заблудившихся в лесу детях. Так они и оказались в больнице.

На протяжении двух следующих недель я каждый день навещала брата. Рука его зажила, обследования показывали, что с мозговой деятельностью тоже все в норме. Он узнавал нас, реагировал на свое имя, даже внимательно слушал разговор и будто бы все понимал. Но никак не участвовал, словно происходящее его никак не интересовало. Вызванный для консультации психолог говорила, что не видит никаких серьезных отклонений. Но на всякий случай все-таки рекомендовала показать брата психиатру, если вдруг будут ухудшения.

Когда Вовку выписали, поначалу мы от него не отходили, хотя он и вел себя почти нормально. Со временем мы привыкли к его молчанию, перевели его с домашнего обучения обратно в школьный класс. Учителям и одноклассникам первое время было с ним сложно, но со временем все приспособились. Только его друзьям было непонятно, почему он больше не несется со всех ног во двор и не предлагает очередное новое и интересное занятие. Брат стал замкнутым и все время проводил дома. Когда я пыталась его спросить, что с ними тогда случилось, он тихо уходил в свою комнату. Казалось, что в тот день с ним случилось что-то еще, о чем никто не знал. И это было причиной его перемены.

Так наша семья прожила следующие шесть лет. За это время я переехала в отдельную квартиру поближе к работе, а Вовка закончил школу. Он по-прежнему молчал, что не помешало ему неплохо сдать выпускные экзамены. Кроме молчания, он вел себя практически как обычно, за исключением пары попыток ночных уходов из дома, которые были признаны простым лунатизмом. По этой причине родители боялись надолго оставлять его одного и старались везде брать с собой. Я понимала, как им непросто, а потому купила им путевку на море и предложила пару недель отдохнуть вдвоем. Заботу о брате на это время я взяла на себя. Он переехал ко мне, и первое время все шло хорошо. Мы вместе гуляли в парке, смотрели фильмы и играли в игры, он помогал мне с готовкой. До определенного момента я не замечала в нем ничего необычного.

И вот однажды ночью я проснулась от холода. Было всего два часа ночи. Оглядевшись, я поняла, что все окна квартиры настежь открыты. Вовка стоял босиком на балконе и смотрел вдаль. Я тихонько подошла к нему, пытаясь понять, что случилось. Услышав шаги, он оглянулся и пристально посмотрел мне в глаза с легкой улыбкой, так, что мне стало не по себе.

– Ты слышишь? Они зовут меня!

От удивления я сама потеряла дар речи. Мой брат молчал так долго, что я даже не представляла, какой у него, семнадцатилетнего юноши, теперь голос. За столько лет он не сказал ни слова, а сейчас вдруг спрашивает, не слышу ли я чего-нибудь! Тогда мне показалось, что мы оба сошли с ума, другого объяснения этому просто не было.

– Что? Как? Почему ты заговорил? Как это возможно? Что с тобой?

– Я не знаю, как тебе это объяснить. Раньше не мог, а теперь снова получается. Я услышал зов, и голос вернулся. Ты слышишь?

– Нет. Я ничего не слышу. И совсем не понимаю, о чем ты.

На улице было тихо. Ни шума изредка проезжающих машин, ни звуков соседских посиделок, совершенно ничего. Однако Вовка выглядел непривычно воодушевленным и внимательно вслушивался в темноту:

– Знаешь, наверное, это только мой зов. Ты не сможешь его услышать.

Я окончательно перестала что-либо понимать. Услышав про некий зов, я сперва подумала, что настал тот момент, когда Вовкины проблемы с головой дали о себе знать. Но когда я услышала такое, таящаяся в глубине моей души надежда, что он все-таки не сумасшедший, потухла окончательно.

Пока я пыталась понять, что происходит, Вовка зашел в квартиру, неспешно закрыл все окна и ушел на кухню ставить чайник. Он был бодр и весел, и, несмотря на позднее время, не планировал снова ложиться спать. Напротив, он выглядел точно также как в детстве, когда обдумывал очередную безумную затею. Его энтузиазм пугал меня, и я не решалась спрашивать, в чем дело.

Брат, казалось, и сам понял, что ему стоит все мне объяснить. Он разлил по кружкам чай, сделал себе бутерброд и снова заговорил:

– Я знаю, для тебя это все очень странно. Я и сам так думал, боялся мысли, что мне все это приснилось или что я схожу с ума. Но потом моя память начала восстанавливаться и я понял, что все это произошло на самом деле. Я попытаюсь тебе рассказать.

В тот день мы с ребятами, как обычно, встретились после школы. Был удивительно теплый день, сидеть во дворе совершенно не хотелось. Я предложил поиграть в туристов, пацаны со мной согласились. Так мы оказались в лесу. Дошли достаточно быстро, набрали дров, развели костер, начали жарить сосиски, потом хотели в золе картоху запечь. Саня как раз показывал, чему его за лето отец-походник научил.

Сидим, болтаем, и вдруг я слышу, как кто-то тоненько и жалобно скулит. Оглянувшись по сторонам, я заметил большую тощую дворнягу, которая стояла метрах в двадцати от нас и принюхивалась. Я подозвал ее куском сосиски и, когда она подходила, заметил, что лапа ее сильно поранена. Мне стало очень жалко дворнягу, а решил ей помочь, хотя бы рану промыть. Начал ее подзывать, она робко приближалась, а потом снова отбегала. Тогда я принял дурацкое решение пойти за ней. В тот момент я был твердо уверен, что должен помочь. Взял бутылку воды, полотенце, в которое была завернута картоха, и решил ее догнать. Собака это будто почувствовала и начала ускоряться. Я видел, что ей больно и неудобно бежать на трех лапах, а потому надеялся быстро ее догнать.

И когда мне это почти удалось, случилось то, чего я никак не ожидал. Собака прыгнула в яму, прямо как кролик из «Алисы в Стране чудес», а я отвлекся, запнулся за корягу и упал в яму вслед за ней. Пролетев несколько метров, я приземлился на большую кучу листьев и сильно ударился рукой о здоровенный булыжник, который ждал меня под листьями.

Когда боль немного утихла, я решил осмотреться. Сверху, с поверхности земли, моя ловушка выглядела как огромный холм с большим отверстием посередине, однако внутри ее стенки были укреплены деревом, будто кто-то специально ее облагородил с непонятной для меня целью. Глубина была метра три, что не позволяло мне выбраться без посторонней помощи, особенно с травмированной рукой. Телефон мой в яме не ловил, пацаны на мои вопли не отозвались. Я сел на булыжник, на который в тот момент был очень зол, и начал обдумывать свое положение.

Внезапно я осознал, что где-то рядом должна быть собака, из-за которой я здесь и оказался. Рядом со мной ее не было, но яма была очень темной, и а начал подозревать, что здесь должно быть какое-то углубление. Я осторожно встал, и медленно, держась за больную руку, сделал несколько шагов во тьму. Подсветил дорогу фонариком и увидел длинный темный тоннель, конец которого нельзя было различить. Собака, как я и думал, лежала в начале тоннеля и тихонько скулила. Однако теперь она меня будто не боялась и даже позволила обработать рану. В куче листвы в месте падения я обнаружил свою бутылку с водой, полотенце лежало в кармане, а телефон заменил фонарик. Рана оказалась большой, но неглубокой, так что я полил ее водой, немного очистил от грязи и перевязал сухим куском полотенца, которое предварительно разорвал на две части. Собака с интересом за мной наблюдала, мне даже показалось, будто она ждет, что я буду делать дальше. Я погладил ее по голове и в шутку спросил, не знает ли она способа выбраться из этой западни. И практически сразу получил ответ.

Внезапно откуда-то из темноты послышался гул. Он шел из-под земли и постепенно нарастал. И чем громче он становился, тем отчетливее я различал в нем свое имя, словно меня кто-то звал. Я знал, что должен идти туда, в темноту тоннеля. Я сделал шаг и увидел их…

Из темноты мне на встречу выдвинулось восемь ярко желтых огоньков. Они приближались так медленно, что можно было принять их за группу людей с очень тусклыми карманными фонариками. Но когда они подошли вплотную, сердце моё замерло. Это были худые собакоподобные существа, каждое размером больше алабая, с неестественно длинными тонкими лапами и выгнутыми дугой худыми спинами, на которых сквозь тёмную жесткую шерсть проступали крупные позвонки. Шеи их были неестественно тощими, как и хвосты, чем-то напоминавшие длинную старую щётку для обуви. Раскрытые пасти обнажали два ряда сверкающих белых острых зубов, с которых стекала густая слизь.

Существа эти медленно выступали из темноты в полной тишине. Я оцепенел, но совсем не чувствовал страха. Я слышал, как некий голос в моей голове призывал меня успокоиться, поверить, что мне не причиняет вреда, и следовать за ними. Не знаю почему, но я поверил ему. Но потом я понял, что они могут быть опасны для раненой собаки, сделал шаг, чтобы защитить ее, и уперся спиной во что-то неприятное и жесткое. Обернувшись, я вскрикнул и от неожиданности выронил телефон – дворняга, которую я гладил всего несколько минут назад, тоже была этим жутким существом. Она угрожающе оскалила зубы и всем своим видом показывала, что выйти из тоннеля у меня не получится. Я понял, что вариантов у меня нет, и пошёл за ними. Пятеро существ окружали меня, указывая путь во тьме и следя, чтобы я не рискнул убежать.

Не знаю, как долго мы шли, пока наконец не дошли до некоего подобия пещеры с высоким полукруглым сводом и тусклым искусственным освещением. Когда мои глаза привыкли к свету, я понял, что нахожусь в волчьем логове. Было душно, от запаха подгнившего мяса меня начало тошнить, везде валялись полуобглоданные кости каких-то более мелких животных, кое-где в недоеденных кучах копошились стаи мух и жирные опарыши. И среди всего этого вальяжно ходили или дремали еще несколько таких же жутких существ, как и те, что привели меня сюда.

Пока я осматривался, ко мне подошёл человек. Я не сразу его заметил, и поэтому очень удивился, увидев его, настолько инородным он казался в этом вонючем помещении. Он рассказал мне, что когда-то давно вместе с несколькими коллегами он работал над выведением новой породы собак, скрещивал их с волками, пытаясь добиться больших размеров, выносливости и сопротивляемости сложным условиям среды, в том числе на случай ядерной войны, для чего несколько поколений щенков облучали. Когда эксперимент был признан бесперспективным, то всех волков приказали уничтожить, на что ученый пойти не смог. Он спрятал их в подвале своего учреждения, я не запомнил, где именно он работал, и продолжал там свои исследования. Со временем, как я понимаю, он обезумел и, одержимый своей сумасшедшей идеей, начал обращаться к каким-то околонаучным практикам. Он долго объяснял мне про различные теории из прошлого, но я был настолько напуган, что почти ничего из этого не запомнил, кроме нескольких деталей. Ему удалось создать нечто по-настоящему ужасное, но он считал это делом всей своей жизни, называл их земляными волками. Он нашел старую заброшенную систему тоннелей, приспособил ее для жизни своих питомцев, даже оборудовал им выход на поверхность – ту самую яму, в которую я провалился. Они выходили в лес по ночам, охотились на более мелких животных, в основном, на бездомных кошек и собак. Но еще ни разу они не приводили человека.

Старик сказал, что один из волков почувствовал во мне особую силу, выделяющую меня из общей массы людей. И когда я помог ему, я доказал, что добра во мне больше, чем страха и ненависти к тем, кто слабее. И теперь старик предлагал мне занять его место. Он говорил, что его стая не проживет без вожака, кто-то должен их защищать и оберегать, моя любовь к животным поможет мне стать достойным лидером.

Слова старика меня очень сильно напугали. Я не мог не поверить ему, мне очень хотелось посмотреть на другой мир. Сначала я говорил ему, что хотел бы остаться, но затем мне стало так страшно, что я начал просить его вернуть меня домой, к семье, говорил, что родные будут переживать и искать меня. Тогда я пообещал, что если старик отпустит меня сейчас, то потом я подготовлю свой уход из дома, вернусь к нему и сделаю все, что он скажет. Это его устроило. «Когда ты будешь им нужен, они придут за тобой. Жди их, ты услышишь их зов». После этих слов стая резко окружила нас, один из волков, самый большой и косматый, прыгнул на меня сзади, схватил за одежду, как кошка котенка, и потащил во тьму. Я понимал, что меня несут домой, но от этого было не менее страшно, помню, что я дико орал. К тому же волк несся с такой скоростью, что я несколько раз ударился головой и больной рукой о землю. От боли я потерял сознание, а очнулся уже в больнице.

Я жил с этим шесть лет. Мои друзья ничего этого не видели и не знали, да я и сам уже смирился с тем, что банально сошел с ума. И вдруг сегодня услышал зов. Значит, все это правда, они ждут меня. Я должен идти, я обещал. Волкам нужен вожак. Знаешь, я пойду к ним прямо сейчас, не могу ждать утра. Я не знаю, веришь ли ты моим словам, но так будет для всех лучше. Вы с родителями сможете вздохнуть с облегчением, а я буду там, где действительно нужен. Передай маме с папой, что я уехал в очень длинное путешествие. Они поймут.

Закончив рассказ, Вовка встал из-за стола, положил в пакет хлеб и колбасу, взял куртку и молча вышел из квартиры. Я даже не успела понять, что произошло. А когда поняла, бросилась за ним на улицу, но, конечно, не смогла догнать.

Утром я сообщила о пропаже родителям и заявила в полицию. Нам сразу сказали, что раз он уже убегал, поиски могут занять годы или вообще ни к чему не привести. Родители переживали, винили во всем меня, но через несколько лет смирились и научились жить без него. Я и сама винила себя во всем, пыталась понять, почему не удержала его тогда. Была в его словах какая-то уверенность, брат заставил меня поверить в то, что он отдает отчет своим действиям. И до сегодняшнего утра я уверяла себя в том, что все сделала правильно. А сейчас я не могу ни о чем думать, только судорожно сжимаю в руках телефон в надежде на то, что позвонит мама, и скажет, что в лесу нашли не его…