Записки на опадающих листьях. Продолжение. (Главы XXI-XXVIII)⁠⁠

Глава XXI ВЛЮБЛЁННОСТИ И ГЛУПОСТИ

По своей поганой поэтической натуре влюблялся я по жизни множество раз. Хотя не так много, как могут нафантазировать злые языки. Если совсем по чесноку, то раза два-три или пять. Одно из двух.

Влюблялся именно так, что становишься совсем дебил и ведешь себя соответственно. Не знаю, прочтёт ли это когда-нибудь моя школьная любовь Таня, но, если прочтет, точно простит и прослезится.

В Кемерово я попал в тринадцать лет, в нежном, пубертатном возрасте. И зайдя в математический кабинет, где меня представили, как новенького, я сразу увидел её. Чёрные как смоль волосы и карие глаза. Меня неудержимо тянуло к брюнеткам ещё с песочницы. Видимо сказывается часть цыганской мешанины в крови.

Это была та самая любовь. С первого что ни на есть взгляда, от которой сжимается всё на свете, от сердца до тестикул. Когда забываешь о дыхании и обнаруживаешь, что это, на самом деле, не такая уж и важная штука по сравнению с возможностью смотреть на совершенство.

Школьный друг и еврей Лёня пытался спасти меня от пожирающей любви и старался обратить внимание на то, что Таня не бреет ноги. И это безобразие видно под колготками, но я его не слушал. Вообще мальчик Лёня был очень развит для своего возраста. Мне вообще на тот момент не приходило в голову, что девочкам нужно брить ноги. У нас в семье не было мохноногих.

Подозреваю, что Лёня сам втайне был влюблён в Таню, равно как и его более «старый» друг Игорь со смешной фамилией Червяков. Старый друг лучше новых двух, они корефаны с первого класса, а я вроде как пришлый. Лоббировал свои семитские интересы, стопудово.

Так случилось, что Надежда Александровна Галкина, учительница литературы, сколотила из нашей компании театральный кружок. Я туда пошёл только из-за Тани. А потом нас за верную службу Талии и Мельпомене отправили в поездку по «Золотому кольцу России».

Нам было уже по шестнадцать, но я по-прежнему был дебил. Под Костромой мы с Танькой сбежали ночью на озеро, украли с лодочной станции лодку. Весел не было, гребли какой-то найденной на берегу доской. Покатались, приплыли обратно на берег и смотрели на звёздное небо, взявшись за руки.

Так и не решился её поцеловать. Вместо этого показывал созвездие Кассиопеи, читал стихи Леопольда Стаффа и просто нес всякую романтическую хуйню. С другой стороны, мы и так – без всяких поцелуев – были безумно счастливы.

Идиотом чувствую себя до сих пор, но это уже другая история. Не романтическая, а просто грустная. Так и не решившись признаться в большой и чистой любви, к окончанию школы я попал в окружение бардов-туристов, где алкоголь и гормоны взяли свое. Цитадель лесной романтики и палаточного разврата. На гитаре я играть уже умел, а бухать и трахаться не очень. Увлекло.

Потом я, совершенно случайно, устроился на престижную работу. Штатным журналистом в большую газету. Где пили и трахались уже совсем по-взрослому, а не в лесу по палаткам, как дети.

Но какой бы крутой ни была работа, молодость склонна к преувеличениям. И зайдя в гости к Тане на блины с мёдом, я похвастался, что я теперь штатный журналист и охренеть как зарабатываю. Ну очень сильно преувеличил. Идиот. А потом она попросила у меня взаймы, потому что встряпалась в какие-то проблемы. Я бы и выручил. Ткнулся – везде проценты. С дуру ей об этом сказал. Про проценты. Глупо получилось. Подумала, что я ростовщик и гнида последняя. До сих пор так думает. Видел как-то на улице, даже не поздоровалась. А бреет она ноги или нет я не разглядел...

Глава XXII ЗАПАХИ

Новые поезда отличаются от старых не только звуком. Разница особенно остро чувствуется при переходе из вагона в вагон. Раньше в межвагонье на полной скорости стоял страшный, оглушающий грохот, который хотелось проскочить как можно скорее. Сейчас ощущения совершенно другие. Просто увеличивающийся с открытием двери ровный шум и пол под ногами не лязгает и не подпрыгивает. Никакого экстрима. Скукотища.

Прогуливаясь до вагона-ресторана и обратно, я никак не мог понять, чего же мне ещё не хватает в переходах между вагонами кроме грохота. Что ещё было по-другому. А потом понял. Не нассано! Нет той головокружительной смеси запахов мочи, табака и креозота. Санитарных зон нет, меж вагонами никто не ссыт и в тамбурах не курят. Цивилизация...

Глава XXIII ВОЛШЕБСТВО

Писать от руки – тяжелейшее из занятий. Особенно если на протяжении двадцати с лихуем лет пользовался ручкой только для того, чтобы подписать документ или, что ещё реже, одну из своих стихоплётных худосочных книжек волооким поклонницам.

На вторые сутки в поезде, с краткими перерывами на сон, правая рука распухла и болит. Она, видите ли, привыкла к компьютерной клавиатуре. И только хорошая доза анестезии в виде коньяка и моя решительность помогают руке добраться до конца тетради, а мне – до места назначения.

Иногда мне кажется, что левая рука тихонько подтрунивает над правой. Я правша – и она в полноценном отпуске. Ей не нужно отвечать за свою половину клавиатуры, зажимать левый shift, переключаться между языками. Её не заставляют зажимать аккорды на гитарном грифе.

Максимум её обязанностей – придержать тарелку с солянкой. Или подпереть мечтательный подбородок хозяина, смотрящего сквозь проносящиеся мимо в окне «дали и сини». «Та ли самая Россия? Чей я сын, поэт, слуга...» *. И закрыть тетрадь, когда правая рука взмолится об отдыхе.

К слову, о тетради – она очень толстая и удобная. А ещё на каждой странице красуется логотип «BELUGA». Тетрадь эту мне подарили на Мариинске и в дорогу я её взял случайно. Если б она не оказалась под рукой в дороге, этой писанины попросту бы не случилось.

Тетрадь появилась у меня волшебным образом. Однажды я сидел дома и вдруг оказалось, что с утра я еду с экскурсией на Мариинский ЛВЗ вместе с компанией кузбасских блогеров. Пока я был в Мариинске, я успел трижды влюбиться. Сначала в нашу сопровождающую, потом в сиськи городского экскурсовода, а потом снова в сопровождающую. Да. Я отличаюсь завидным постоянством.

Последние воспоминания в памяти уже стерлись, но потом я оказался дома в Кемерово, с полным рюкзаком ласково дзинькающих друг о друга вкусных и полезных ништяков и тетрадкой. Ну не волшебство ли?

* Строка из стихотворения «Дорога» поэта Алексея Машенцева

Глава XXIV ВЕЗЕНИЕ

Вероятно, повторюсь, но о феминах можно писать бесконечно. Читатель уже понял, что с женщинами мне не очень везло. В основном бабы попадались. Справедливости ради, некоторым не везло со мной, но процентное соотношение примерно 70/30, так что вины за собой не чувствую, но и никого не виню. Где-то в глубине души понимаю, что всё не просто так и подобное тянется к подобному... Единственное, что могу похвастаться – откровенных, обычных дур у меня никогда не водилось. Все с прибабахом. Я просто магнит для неадеквата.

С возрастом, правда, магнетизм ослаб, чему я несказанно рад, ибо покой – это прекрасно. Люди очень недооценивают прелесть покоя.

Есть у меня один друг. Скажет бывало: «Как весело ты живешь, Леха!». Пожалуется, что у него, мол, тоска зелёная, бытовуха и полный штиль. Позавидует. А потом прибегает с выпученными глазами, матерится, и про катаклизмы житейские плачется. А я ему в ответ: «Не надо было дудонить бутявку! Покоем нужно наслаждаться и ценить его. И скуку ценить. Хорошую, сытую, сибаритскую скуку».

Так вот, о бабах. Бог с ними, с обычными блядьми. С этим можно жить, если понять их суть. По молодости, конечно, травматично это, особенно если вырос на всяких романтических книжках. Забивают детям голову с детства ерундой, всякую хрень в школе преподают. Ну серьезно. Даже правильные вещи курчавого солнца русской поэзии трактуют по-идиотски.

Вот взять Евгения Онегина. Какие в трещину анализы сна Татьяны Лариной с медведями? Всё же просто. Она его хотела, он не хотел, потом он захотел, она его перехотела.

А в результате того, что целка-невидимка и тупой баран не смогли вовремя разобраться в своих отношениях, пострадали нормальные люди. Один даже насмерть. Вот суть произведения. И надо объяснять детям, что это не предмет для подражания. Не будьте как Женя и Таня, не сношайте мозги окружающим и друг другу мозг, кричит нам со страниц классик...

Я считаю, что как только волосы на лобке появились – сразу нужно в школах на уроках литературы к обязательному прочтению вводить Генри Миллера. Тропик раком и козерогом. Жизнь без прикрас, так сказать. И у детей сразу всё встанет на свои места. Чтобы в будущем никаких разочарований. А «Яму» Куприна читать ещё в третьем классе надо и учить наизусть.

Ну без перегибов, разумеется. Случай тут один вспомнился. В одной из школ нашего города работал преподаватель начальных классов мужского полу. Им умилялась вся школа и ГорОНО. Даже учителя года присваивали. В общем, всячески талантливому молодому педагогу потакали, на руках носили, в жопку целовали – и компьютерный класс тебе, и проектор, и прочие ништяки. А потом...

Нет, не подумайте, педофилом он не был, детей не лапал. Но крыша подтекала и в один момент рухнула. Как-то на уроке включил третьеклашкам мультик. То ли «Красная шапочка», то ли «Белоснежка и семь гномов» на проекторе. Порноверсию. И попросил детей написать сочинение на тему уведенного... Родители, имевшие привычку проверять тетради своих детей, сказочно прихуели.

Отвлёкся я тут на образование... Вернёмся к нашим бабам. Попадались мне дамы с самыми удивительными заебонами. С другой стороны и понятно, творческая среда – она хорошим и добрым редко одаривает. Один раз «свезло» с натуральной психопаткой. Прожить с психопатом полгода, это я вам скажу, не мутовку облизать. Благо вовремя раскусил и сдриснул на высоких парах за горизонт. Кто не в курсе, психопат, это не тот, кто истерит и посуду бьёт. Фарфор об пол херачат обычные женщины, потому что их не слушают, не понимают или им просто так захотелось.

А вот психопат – это человек способный только на имитацию эмоций. И при этом очень наблюдательный и умный. Такие вырастают из детей, которые в детстве не только мухам крылья отрывают, но и кошечку могут препарировать. Психопата от здорового человека сразу отличить сложно, а потом может быть поздно. Потому что он буквально залезет к тебе в мозг и трахнет его самым извращенным образом.

В каждом откровенном разговоре психопат выясняет для себя твои слабости, и как только ты раскрылся полностью... Не как в боксе, а потихоньку, надавливая на больное, измывается и наблюдает. Жуть, короче. Кстати, предыдущий молодой человек девушки покончил с собой, но автора текста это не насторожило...

После этого, обычные шизофреники для меня, как дети. Если они что-то делают, то не со зла. Хотя шокирует. Помнится, была у меня девушка по имени э… Пусть будет – Вера. Весёлая, молодая, задорная, не нарадоваться. И тут в один момент в постели мне заявляет: «Дяденька, какая я вам Вера, я Зоя. Вы, наверное, надо мной анально надругаться хотите?».

Я поначалу подумал, что это игра какая-то. Ко всяческим ролевым играм я отношусь скептически. В каждой башке свои тараканы, но я считаю, что если тебе в койке захотелось воображать, что твоя партнерша чебурашка или покемон, а ей, что ты Хулио Иглесиас, то всё, приехали. Проще мирно разойтись, потому что дальше будет только хуже.

Так вот и говорю я ей, мол, Вера, не нравится мне игра такая. Что за Зоя? Какой в жопу анальный секс? Простите за каламбур.

А она продолжает твердить что она – Зоя. И голос главное изменился. Интонации другого человека вообще. Мне стало нереально ссыкотно, когда понял, что игра – не игра. Оттормозил процесс, чтобы не возникло эксцессов, типа не попить ли нам чаю. В общем, Зою я трахать не стал, домой проводил от греха подальше.

Не везло… Но и везло одновременно. Грех роптать. Была у меня прекрасная девушка. И умница, и красавица. Меркантильности вообще ноль, плюс общие интересы, без закидонов, живи да радуйся. Мне перед ней даже немного стыдно за то, что я её бросил из-за того, что побоялся что будет дальше.

У барышни не было недостатков, если не считать эпилепсии. А с такой малоизученной болезнью можно ждать чего угодно, даже если припадки редкие. Единственное, что доктора знают о болезни, это то, что во время каждого приступа происходят изменения в мозговой ткани, как при микроинсульте. Которые со временем могут привести к полному изменению личности. Я себя не оправдываю, но вы когда-нибудь видели эпилептический припадок? Вот и я зассал. Я уже промолчу про создание ячейки общества и детей в перспективе…

Инстинкт самосохранения никуда не денешь. Как выяснилось, эпилептический припадок может случится и во время секса. Опять же предупреждать надо о таком заболевании. Меня никто не предупредил. Так что в жопу. Нихуя мне не стыдно. Я почти год хуем рисковал, благо всё обошлось. Плавал бы сейчас в формалине на полочке в банке откушенный, напоминал о бездарно проёбанной молодости…

Глава XXV ПОЛНЫЙ ФАРШ

До точки прибытия осталось совсем немного. Скоро Москва примет меня в свои объятия. Впрочем, обняла она как-то по-медвежьи неприветливо. Говорят, города чувствуют и мстят, когда ты их не любишь. А может, это я сам придумал.

Встречающий меня Жека опоздал на полтора часа. Провожал родных на самолет и вот, наконец, меня уставшего, но бодрого увезли на электричке куда-то на окраину столицы, где есть душ, полуживое джакузи без пробки и унитаз, который не шатается. И это меня вполне устраивает.

Что делают старые друзья, которые давно не виделись и один заманил другого в гости за три тысячи километров? Правильно. Готовят минимальный быстрый закусь, начинают бухать и радоваться встрече.

Ночь пролетела незаметно за неспешной беседой, водкой, бехеровкой и зачем-то крафтовым пивом. Налегли, как молодые, да так, что я проспал до обеда. А потом расквартировавший меня друг сказал, что поехал к жене, выдал ключи от хаты и уехал.

Поначалу я не почувствовал подвоха. «Значит вернется завтра», – подумал я. Договорённость была о том, что камрад практически свободен и сможет работать удаленно. А как я приеду – будет «полный фарш» в плане отдыха и культурных программ с жрицами любви, Сандуновскими банями и музеем изобразительных искусств имени А.С. Пушкина. Рассчитывал я на это совершенно напрасно.

Глава XXVI ПЕСНЬ О «ДЕБИЛУНГЕ»

В принципе я человек понимающий и могу принять любые форс-мажорные изменения в планах. И на следующий день, узнав о том, что мой кореш сегодня не сможет приехать, ни одна мрачная мысль не посетила мою голову. Я просто пошёл в магазин и затарился горючим различной крепости.

Праздное ничегонеделанье способствует философским размышлениям, а хорошая погода и наличие лоджии отлично обеспечивает свежим воздухом. Который в первую ночь оказался даже слишком свежим. По недосмотру мы завалились спать, не закрыв балконную дверь и окна. На первый день начинающуюся простуду я принял за последствия чудовищного кровосмешения крафтового пива с «Бехеровкой», но на следующий отчетливо понял, что мне нехорошо не от этого.

Что делает заболевший человек, когда ему нехорошо, но не от спиртного? Правильно. Продолжает лечиться тем, от чего хорошо.

Но дело даже не в этом. Я просто остался в полном одиночестве на неделю. Нет, конечно, мне звонил жизнерадостный друг и приглашал пересечься у какого-то метро, где есть просто отличная брутальная «Чебуречная». Как понимает дорогой читатель, в мои планы после преодоления нехилого расстояния не входили ни «Чебуречная», ни заболеть.

К тому же Москву я недолюбливаю за толпы вечно спешащих куда-то людей и большие расстояния. До той самой «Чебуречной» надо полтора часа на электричке ехать, а потом на метро добираться. Это, как если бы я друга в Кемерово пригласил в гости, а поселил его в Анжеро-Судженске. А потом звонил и говорил, приезжай, тут шаурма в Кировском – пальчики оближешь…

В дополнение, на фоне жёсткой простуды и усиленного лечения моя агорафобия обострилась и помножилась с клаустрофобией. До станции дошёл – там люди противные снуют. Короче, шарахаться от людей стал. И о том, чтобы в электричку залезть или в метро спуститься – и речи быть не может. Пытался объяснить, что я передвигаться не в состоянии, но был не понят.

Дальше – больше, а тут ещё и деньги кончились. А ощущение одиночества в незнакомой обстановке особенно остро чувствуется. Сначала обволакивает, а потом уже начинает рвать нещадно зубами. К пятнице я уже просто охуел, признаюсь. И не желаю такого читателю испытать никогда в жизни.

Суицидальные мысли начали проскальзывать ещё в четверг. Стоя на той же лоджии, на 16-м этаже. Но меня останавливала мысль что пятно на асфальте получится некрасивым. Потом подкрались панические атаки. И главное, всё это – под настойчивое: «Ну что ты, в город давай выбирайся! Будет круто! Ты что, приехал – в четырех стенах сидеть?»

Глава XXVII СПАСЕНИЕ

Спас меня другой друг – лепший земеля Макс. Он единственный кто сразу вкурил в моё раздрайное состояние и как только в пятницу освободился, сразу примчался.

Видеть живого знакомого человека – это большое счастье. И дело даже не в том, что он привез тебе еды. Вероятно, такие же чувства испытал Робинзон, увидев Пятницу.

Радость встречи скоро перекрыла перенесённые неприятности, и когда к нам, наконец, присоединился хозяин квартиры, я уже пришёл в себя и всё всем простил.

На следующий день уже с помощью друзей переместился к Вовану, с которым был просто обязан повидаться. И, казалось бы, всё наладилось. Мы ходили толпой в Филёвский Парк на реку и жарили шашлыки, но организм не обманешь. Он неделю питался мерзкими московскими пельменями с невкусной водкой и дал сбой.

Меня уже ничего не радовало. Ни шашлыки, ни песни, ни радостные лица друзей и знакомых, организовавших поход на природу по поводу моего приезда.

Чтобы не расстраивать друзей, я изо всех сил имитировал счастье. Имитировать счастье ещё сложнее, чем оргазм, и гораздо утомительней. Особенно, когда внутри тебя растет непомерный ужас от происходящей вокруг жизни. А тут ещё белки по деревьям скачут...

Мне удалось обмануть почти всех, кроме старшей Вовкиной дочери Настеньки. Она потом Вовке сказала: «Чего-то дядя Лёша был грустный». Золотое сердечко. Настоящая женщина растёт, а не баба какая-нибудь.

Утром организм устал притворяться, его начало трясти, рвать на родину и в раковину. Успокоила меня только покупка обратного электронного билета, но нужно было продержаться ещё сутки. Вовкина жена – чистый ангел, отпаивала ушибленного гостеприимством меня волшебным мясным бульоном и на следующий день подняла на ноги. На проводы, к которым присоединился призвавший меня в столицу Женёк, я уже смог есть наивкуснейший, приготовленный хозяйкой плов и даже слегка понюхал рюмку.

Глава XXVIII ИСХОД

Увидев, что я ожил и порозовел, уже чутка поддавшие мужики наперебой стали предлагать сдать билет и уговаривать чтобы я остался ещё на неделю. Но я был неумолим. Я просто знал, что не выживу. Все шансы остаться были. На финальный аккорд мои любимые сквозь зубы друзья опять меня прикошмарили.

Одно из самых удивительных свойств людей, живущих в столице – они никуда не бояться опоздать. При своей провинциальной, размеренной жизни я считаю неудобным прибывать на вокзал за минуту до отправления поезда. Я даже на автобус, едучи с дачных посиделок у друзей, выхожу за полчаса, хоть и остановка рядом. Воздухом подышать, размяться.

Здесь же принят совершенно другой коленкор. Еле-еле из дому вытащил провожающих, которые кричали, что «времени ещё до хера», и «мы успеем». Чтобы времени было не сильно до хера, с собой взяли Вовку-младшего. Вовке младшему немного лет, он любит маму, папу и поезда.

На поезда посмотреть и взяли. Собирая меня в дорогу, в магазине мне зачем-то нагрузили пару килограмм свежих огурцов. Набирал их лично Вовка-младший и на мой тихий протест о том, куда мне столько и что я их не люблю и не ем в таком количестве, Вовка-старший безапелляционно ответил: «Ну это же ребенок выбирает. Это же от души».

Я уже понял, что логику лучше не включать, когда, набрав пиваса, мы зашли во двор – дернуть по парочке бутылок. На вопрос, а как же полиция и закон о распитии, мне дружно ответили, не ссы, тут полиции не бывает.

Честно признаюсь, я ссал. И зассал ещё больше, когда Вовка-младший громко заявил: «Какать!». Смотря на поджимающее время до поезда, я нервничал всё больше и больше, да и истории, рассказываемые наперебой о том, как мои друзья опаздывали на самолеты и поезда бодрости, не добавляли.

Наконец, пиво закончилось, и я стал активно торопить всех на метро. Но тут Вовка-младший снова закричал сакральное: «Какать!». Старший опять потащил ребенка в кусты, а я начал понимать, что это – заговор. В котором участвует даже ребенок. И жуткий детский голос прозвучал у меня в голове: «Ты никогда не уедешь из этого города. Я вижу твою могилу…» *

Когда мы вышли из метро, поезд уже стоял на перроне, но Вовке-младшему теперь надо было «писить», а мне срочно распечатать электронный билет. До автомата мы бежали бегом, а код билета ввёлся только с третьего раза. В результате я оказался у своего вагона за одну минуту до отправления. При этом провожающие ещё успели купить по кружке пива в привокзальной палатке.

Сказать, что я был счастлив, когда запрыгнул в вагон, не сказать ничего. Друзья махали руками и звали приехать на Новый год. Я сказал, что крепко подумаю, на что Вовка посмотрел и молвил: «Не... Не приедет…». И поезд тронулся.

Не люблю большой спешки. Постоять. Покурить на перроне. Даже обняться толком не получилось. Но я всё равно был доволен. Почти дома. В дороге к дому, которая, как известно короче. А ещё я очень остро понимал, что чувствовал Наполеон, когда бежал сломя голову из Москвы в 1812 году.

* фраза из кинофильма «Город Зеро».

Окончание следует...

© AZvorskiy
он же Петроff (Oldloki) https://vk.com/petro_ff