Записки гастарбайтера. Часть четырнадцатая - кофейно-молочная авиация⁠⁠

Время к шести, срочный подъем и бегом на завтрак. Чуть не проспал. Который раз ведь с вечера обещаю себе лечь пораньше. Хотя за столько лет пора бы и привыкнуть к тому, что я не умею ложиться вовремя, даже несмотря на лютую усталость.

Однако, зря торопился. После завтрака мы еще час сидели в холодной, сквозящей не меньше моей комнате и ждали времени отплытия. Вот и зачем меня так рано поднимали?

Но вот наконец мы садимся в грузовик и едем на пристань. На улице уже светает. А я смотрю на рассвет и думаю о том, что ранний подъем на этой долготе обусловлен как раз световым днем. Мне такой ранний восход кажется непривычным, учитывая то, что в моем родном городе тот же часовой пояс, но находится он почти на две с половиной тысячи километров западнее. Да и севернее почти на полторы. Так что в зимнее время у меня дома закат в семь вечера выглядит вполне логичным, а вот восход в семь утра... Чудеса какие-то.

К тому же я пришел к выводу, что я стопроцентная сова до мозга костей.

К вечеру, когда у всех остальных уже нет сил и они после ужина с трудом шевелятся (нелегал так вообще с кряхтнием и стонами медленно расправляет спину на лежанке) и вскоре отправляются спать, я же все еще на ногах, хоть и уставший, но готов продолжать принимать на себя новые обязанности (но лучше не стоит). Да и вечером заснуть - ну вообще проблема, организм только разогрелся и изо всех сил хочет бодрствовать.

Зато утром все наоборот - когда все на бодрячке и сломя голову несутся в море, я изо всех сил стараюсь не сдохнуть прямо там, где стою.

И вот мы садимся на одну из моторных лодок на пристани, летим к нашему, оставленному вчера кораблику, цепляем его вместе с каким-то моторизированным плотом, и отправляемся фармить капусту.

Теперь же наша задача, как объяснил мне накануне Юра - обработать капусту от сорняков. И покормить заодно. Собственно, коричневая жижа оказалась йодистой подкормкой, а перекись как раз от лишней растительности.

План действий теперь такой: берем плот, затыкаем у него все сливные отверстия, заливаем внутрь прикормки и перекиси по колено и, пустив плот под грядками, топчемся сверху и вымачиваем в этой лютой химической смеси нашу лакомую зелень.

По цвету этот химический состав напоминал густой кофе с молоком и пенкой. На вид весьма вкусно. Вот только запах все портит.

Из каждой свежкоткрытой канистры перекиси шли густые испарения, которые обвалакивали наш работящий плавучий островок белым облаком. Хоть бы респираторы какие-нибудь изобрели, что ли (или они изобретены, но все кладут на них некоторые свои органы), а то дышать было абсолютно невозможно.

Меня сразу проинструктировали, что допускать попадания этой штуковины в глаза ну вот вообще не стоит. Учитывая то, что эта хренотень сильно жжется на коже, не очень хочу испытать попадание ее хоть в какой-нибудь из двух своих глаз. Особенно - в тот, который любой.

И вот плот наполнен кофейной отравой, мы заплываем под первую сетку и неспеша продвигаемся по полю, ряд за рядом.

А я в свою очередь удивляюсь плавучести той пластиковой штуковины, по которой мы топчемся: на ней стоит движок, сам он обрамлен металлическим отбойником по периметру, доверху наполнен жидкостью и четырьмя человеками, да плюс к тому в нем еще и четыре бетонных блока лежит, чтоб чуть-чуть посильнее его просадить. А он все равно плывет, как так и надо.

В чем заключалась суть работы на этот раз?

Плот плывет, размеренно тарахтя хондовским пихлом, сети с капустой проползают через ядовитый коктейль, а что делаем мы? Мы просто топчемся по канатам, сковыривая с них ногами непонятные наросты.

Плот идет, капуста ползет, а мы топчемся, кашляя и потирая глаза.

Я думал, что сборка была тяжелым занятием, да не тут-то было. Сборка тяжела только физически, особенно с непривычки, однако там ты чувствуешь себя реальным мужиком в море, делающим суровую и тяжелую работу - "ААА СЦУУУК ВЫХОД СИЛОЙ! ЧЕРЕЗ НЕ МОГУ! ПОДНИМАЙ ДАВАЙ! МУЖЫЫЫЫК!"

А здесь же заунывная и нудная работа в кислотно-вонючей атмосфере. Шкряб-шкряб ножкой, шкряб-шкряб. И все, и больше ничего. С семи утра и до пяти вечера, с перерывом только на обед и на то, чтобы перевезти плот на следующее поле.

Шкряб-шкряб, шкряб-шкряб. Поменял ногу, шкряб-шкряб...

Шкряб-шкряб...

Эдакая степ-аэробика на водяном матрасе в газовой камере. 10 часов подряд. Молча. Без музыки. Повторяя одно и то же движение без конца.

Теперь это занятие на весь день.

Один ряд, второй, третий, четвертый...

Оглядываешься посмотреть, сколько до края поля - еще рядов 40, а то и больше. Смотришь назад, дабы, сосчитав количество уже пройденных, прикинуть оставшееся время - прошли целых три. Пятки уже все смозолены, солнце стремится к зениту, а до края поля еще пилить и пилить. И это только первое поле за день.

В такие моменты главное научиться отключать мозг и ни о чем не думать. Нужно поймать своеобразное дзен-медитативное состояние. Ну или наоборот - как можно больше думать о чем угодно, кроме капусты.

Еще можно радоваться внезапным веревкам, деревяхам и наросшим на канаты водорослям, которые нужно извлекать из грядок - хоть какое-то развлечение, хотя и весьма сомнительное.

Еще можно было пялиться на низколетящие НАТОвские истребители, которые весь день с оглушительным ревом порхали над нами, удаляясь куда-то за виднеющиеся на горизонте горы, откуда доносились звуки разрывов снарядов. Сила взрывов, содрогающих плот, чувствовалась даже несмотря на огромное расстояние, разделяющее нас и военный полигон.

Птенцы учатся летать! Эх, романтика стальных птиц и бескрайнего неба. Пилотом тоже быть, бесспорно, сложно, да и утомительной монотонной мути у них тоже, скорее всего предостаточно, однако я им сейчас искренне завидовал.

В море, конечно, тоже романтики хоть отбавляй... но, черт побери, красиво летают!

А, главное - низко. Низколетящие НАТОвские истребители - к плохой погоде, судя по всему.

Они летают, я работаю, мои уши горят. И не понятно, то ли меня кто-то материт из-за того, что я еще иногда туплю и в момент разворота плота на новую грядку не всегда успеваю схватить нужный трос, от чего плот резко стопорится, задев какой-нибудь буй и вылив часть драгоценной жидкости в океан, то ли от того, что резиновая куртка своим капюшоном уже стрела уши в кровь...

И вот наконец мы закончили третье поле, выдернули из плота пробки и привязали его к канатам прямо там, где остановились. Остальное завтра.

Пока остальные сели в маленькую моторку и куда-то утарахтели вдаль, мы с Малым вдвоем остались чистить плот от остатков капусты и всякой прочей грязи.

Я тем временем безуспешно пытался вытянуть у него информацию, как долго будут идти эти дни с плавучий ванной.

Показываю на поля, попутно разгибая пальцы. Раз, два, три.

- today three!

Показываю на остальные поля.

-four, five, six... how much? How many days? - вопросительно гляжу на него, разводят руками.

В ответ, как и ожидалось, непонятная тарабарщина. Он, увидев, что мой принимающий взгляд становится все более выразительным с каждым его словом, принялся играть в шарады.

Вот как играть в них в обычной обстановке? Ведущий что-то показывает, ты говоришь слово, а он дает тебе знать, угадал ты или нет. А как быть, если ведущий не понимает твоих слов совсем и не может даже предположить, в ту ли ты сторону мыслишь? В итоге за его десятиминутное выступление в роли мима я смог угадать лишь слова "багет", "трос", груша" и "четыре". Как это объединить в одну связную мысль - ни малейшего понятия.

(Не все могут угадывать иностранные слова. Вернее, угадывать могут не только лишь все. Мало, кто может это делать)

Вот как вообще излагать мысль человеку, с которым тебя разделяет языковой барьер?

Устав от бесполезных шарад, начинаю просто ловить лулзы.

- Ну вот смотри. - говорю я ему. - я тут перед тобой сейчас стою и говорю на абсолютно незнакомом тебе языке абсолютно незнакомые слова. Машу руками, изображая, допустим, дерево (тут я машу руками и изображаю дерево). Могу вот лодку по борту похлопать. А теперь я покажу тебе на поля, кивну головой, улыбнусь и спрошу "окей?". А ты в ответ улыбнешься, кивнешь и утвердительно ответишь - "Окей". Все так? Окей?

Малой смотрит на меня, улыбается и кивает головой.

- Окей! - говорит он.

Ну вот, уже хоть какой-то связной диалог. Ладно хоть крабом не танцевал на сей раз.

Остальные ребята тем временем вернулись, мы пересели в лодку и о отправились домой.

Больше всего раздражает неопределенность и неизвестность, а на сей раз я знаю, чего ждать от работы в следующий день, знаю ее объем и как эту работу работать, а значит завтра должно быть значительно проще.

Осталось лишь дожить до завтра. А это оказалось очередной проблемой.

На следующий я снова просыпаюсь ближе к шести и, постепенно приходя в сознание, начинаю прислушиваться к своим ощущениям.

Дело в том, что вчера меня посетила гениальная мысль развернуть наконец матрас поперек комнаты. При такой конфигурации спального места ноги хоть и будут на сквозняке, зато я перестану во сне выключать матрас, так как теперь его блок питания будет от меня далеко.

"Ну почему я такой тупой?" - думал я вчера, разворачивая лежанку и радуюсь тому, что наконец буду спать в тепле.

Да вот не тут-то было. Ожидая теплой ночи с расчетом на сквозняк я прибавил температуру на регуляторе. В итоге во сне было жарко и организм включил естественный механизм терморегуляции. Я вспотел, в общем. Ну а после этого каким-то макаром я все равно умудрился вырубить матрас, что заметил только утром.

В общем, не понимая, то ли мне жарко, то ли холодно, и не заболел ли опять, я собрался и утопал на утренний сбор.

А ведь еще накануне я удивлялся тому, что я приехал на море только-только после болезни, целыми днями в мокром холоде или на сквозняках, а при этом жив-цел-орел.

И все думал - "во, как работа закаляет!"

Ладно, некогда думать - новый день расставит все по местам. Срываюсь и бегу на завтрак, после которого меня ожидает почти часовая тупежка в стену, а затем мы снова выходим в море.

И вновь там десятичасовое шебуршание в вонючей химической ванночке и рев реактивных движков над головами.

А ведь не зря они так низко летают - погода на полном серьезе начала портиться, организовав нам темные тучи, надвигающиеся с запада, нехилый такой ветерок и почти метровые волны. В целом работать можно, только желательно бы при этом остаться на борту.

Мы все так же чистили канаты, собирали всяческий мусор и макали зеленую жижу в коричневую.

Я выловил какой-то маленький сигнальный буй, который решил оставить себе как трофей. Может, ночник из него сделаю или еще что.(фото красной штуки в предыдущем посте)

А за него мне пришлось побороться - после окончания кофейной возни он отправился в мусорный мешок вместе с остальными ненужными морскими хреновинами.

Пришлось рыться в нем и доставать оттуда мой подарок из пучины. Джо долго возмущался и пытался затолкать его назад, но я, отобрав мою прелесть, не стал отдавать ее без боя и убегал от долговязого, который всем своим видом мне говорил "Да отдай уже, заебал!".

Второй раз уже на берегу Нелегал увидел посторонний предмет в нашем грузовичке, взял его и пошел в сторону помойки. Пришлось снова догонять и отбирать никому не нужную морскую безделушку.

В итоге Джо смотрит на меня как на долбоеба, Нелегал, хоть и по-доброму, но ржет, а я - законный обладатель красненькой буйни с лампочкой.

Погода тем временем ухудшается чем дальше, тем больше. Вновь налетели тяжелые низкие тучи, поднялся ветер, чьи порывы снова открывают дверь в моей комнате, а я сижу и думаю, будет ли завтра выходной? Ведь в море в такой обстановке появляться не стоит.

Там час назад-то творилось непонятно что, а теперь так вообще!

Пока я думал об этом, в дверь постучались.

- тук тук!

- кто там?

- будильник на полтора часа позже!

- Ауе! (Это возглас, а не аббревиатура, если чё)

Хозяйка это была, короче. Не поленилась и сама пришла через пол деревни.

Надеюсь, более поздний подъем, как и в прошлые разы, означает день отдыха. Да, как я и думал на прошлых выходных, так и вышло - за четыре рабочих дня я соскучился по бесполезным сонным денькам.

Но на этот раз я могу хоть с гордостью ударить себя пяткой в грудь и заявить - "Я работяга, я заслужил еду!". А то в прошлые разы было как-то неловко только спать и есть, толком ничем по хозяйству не занимаясь.

А сейчас у меня комната ходуном ходит, несмотря на то, что я давно уже не на волнах качаюсь, а лежу на ровной и, насколько я могу судить, статичной постели.

Ничего, в выходной день вестибулярный аппарат угомонится и привыкнет к ровному полу. Тем более, что можно поспать подольше.

От меня остается только спать со всей ответственностью и сквозь сон следить одним глазом за собственными же коварными конечностями, которые зачем-то каждый раз вырубают единственный источник тепла в моем жилище.