За королеву!⁠⁠

Ну, не знаю. Я тут поразмыслил... Может быть, и вправду совсем уж чувствительным натурам лучше дальше не читать.

______________________________________________________________________________________________________

Свану не оставалось ничего, кроме никчёмных попыток отбиться голыми руками. Но уже в следующее мгновение он пропустил размашистый удар навершием меча прямо в правый висок и грузно рухнул наземь без сознания.

Прислужники регента застигли лагерь мятежников врасплох. Той ночью сопротивление, закрепившееся на западных островах, обезглавили, выкрав его здешнего лидера - Ингмарра Эноксена. Вместе с обездвиженным военачальником из походного шатра лазутчики прихватили и его наследника - пятнадцатилетнего Свана. Волею судеб мальчик имел несчастье оказаться не в том месте, не в то время. Хуже всего было то, что сторонники молодой королевы угодили в руки к вражескому полководцу, о котором по всем ярлствам полыхающей страны ходили самые наипаскуднейшие слухи. Ингмарра и Свана пленил Вальгард Синеокий.

***

- За королеву, - раздался хриплый и низкий голос.

Сван медленно приоткрыл веки. Голова раскалывалась. В правом глазу всё двоилось и будто было подёрнуто дымкой. Мальчик подвигал руками, скованными за спиной - на них болтались кандалы с цепью, прикреплённой к стене. Пленник находился в тёмном и обширном помещении, в котором не было совершенно ничего. Лишь узкая вертикальная бойница высоко у потолка пропускала сквозь себя тусклый свет пасмурного, серого дня, да липкие и влажные камни стен и пола поблёскивали в полумраке.

- За королеву, - вновь прохрипели рядом.

Голос долетал откуда-то справа, из коридора, который напрямую примыкал к камере Свана. Никаких решёток не было. У противоположной стены расположился грубо сколоченный стол, на котором озаряла совсем небольшое пространство вокруг себя толстая красная свеча в подсвечнике.

- Эй! - гаркнул мальчик, пытаясь встать на ноги.

Его тут же замутило, перед глазами поплыли тёмно-сиреневые разводы и юный пленник, согнувшись в три погибели, вырвал пузыристой желчью. Сразу после этого Свана повело в сторону, и он вновь рухнул на холодные камни, больно приложившись о них плечом. Больше Эноксен младший подняться не пытался. Сыну Ингмарра показалось, что из единственного окна во внешний мир до его слуха донеслись отдалённые тяжёлые, лязгающие шаги.

- Что, Сван? - донёсся из коридора всё тот же сиплый голос.

- Отец! - брызнули слёзы из глаз мальчика. - Отец!

- За королеву, - в очередной раз услышал подросток.

- Отец, ты ранен?!

Никакого ответа на вопрос мальчишки не последовало. Сван выждал ещё некоторое время и переспросил:

- Ты ранен?! Что с тобой, отец?!

Ингмарр молчал.

- Да что же с тобой?! - ломающимся голосом воскликнул мальчик.

- За королеву, - наконец невнятно проговорил Эноксен старший.

Сван опять предпринял попытку встать хотя бы на колени с целью прислониться к стене, но остатки сил окончательно покинули его и молодой пленник, падая, в довершение расшиб об пол нос. Правда, сознание он потерял ещё раньше.

***

Сван медленно приоткрыл веки. Распухший нос пульсировал болью и забился запёкшейся кровью. Правый глаз видел куда как хуже, чем в прошлый раз. Голова болела гораздо слабее. Мальчик понятия не имел, сколько он провалялся в обмороке.

- Папа, - тихо выдавил из себя Эноксен младший, переворачиваясь на спину и не надеясь, что его услышат.

Но его расслышали:

- Что, Сван? - прохрипел Ингмарр.

Мальчик подождал, прислушиваясь к прочим возможным звукам или голосам из коридора. Никого из стражи, судя по всему, рядом не находилось.

- Папа, я, наверное... Не смогу бежать...

- Что, Сван?

- Папа?

- За королеву.

Эноксен младший, уставившись в потолок, закусил губу. Горячие слёзы побежали из его неповреждённого глаза. Эти твари сотворили что-то с отцом. Что-то ужасное. Избивали? Накачали чем-то, что затуманивает разум? Что нужно сделать с человеком, чтобы он был в состоянии лишь бормотать раз за разом несколько одних и тех же повторяющихся слов? Это конец для отца или рассудок ещё может вернуться к нему?

Сван повернулся на бок и пошевелил запястьями в кандалах: тонкие руки могли бы выскользнуть из промозглого металла, но свершиться этому мешали большие пальцы, упирающиеся в оковы. Мальчик всё же попробовал через силу протиснуть кисти сквозь железо, ободрал ладони и запястья в кровь, но так ничего и не добился.

- Что, Сван?

Сын Ингмарра, отлежавшись ещё немного, медленно подполз к стене и уселся, прислонившись спиной к каменной кладке. Где стража? Почему нет никакой охраны? Прихвостни Вальгарда настолько уверены в том, что их пленники настолько тщедушны и сломлены? Или же безответственность и излишняя самоуверенность изнутри подтачивают войска регента, кажущиеся несгибаемыми и уверенно теснящие на всех фронтах сторонников молодой претендентки на престол? Больше в этих застенках, помимо отца, нет совсем никого? Тюремщики бросят им хотя бы по краюхе плесневелого хлеба и дадут сделать пару глотков из бадьи для домашнего скота? Бесчисленные вопросы заполонили немного прояснившийся разум Эноксена младшего.

- За королеву.

Сван, плотно прижавшись лопатками к стене, поднялся на ноги и замер, прислушиваясь к своим ощущениям. Пол, несмотря на наличие уверенной опоры, играл под ногами, стены и потолок клонились то влево, то вправо: что-то в голове до сих пор находилось явно не на своём месте после удара по ней мечом. Правая сторона лица изрядно опухла и пылала жаром. Разбитый нос - это наименьшая беда. Продолжало слегка подташнивать. Покалеченный глаз затянула мутная пелена, которая давала различить лишь наличие света от свечи в коридоре и тьму, окутавшую всё остальное вокруг. Стиснув от обиды и бессилия зубы, мальчик в глубине души вынужденно согласился с тем, что, похоже, отныне ему придётся натянуть повязку на голову и принять прозвище «Сван Одноглазый».

- Что, Сван?

Может быть, отец притворяется? В силу неизвестных причин он не может сейчас говорить нормальным языком? Возможно, он изо всех сил пытается намекнуть сыну об этом? Нас подслушивают? Эноксен младший решил, что ему тоже следует держать язык за зубами. Тепло зарождающейся надежды вновь пробудилось в глубине мальчишеской груди.

- Я в порядке, пап.

- За королеву.

- Неплохо ты пырнул одного из этих собакоголовых, когда они ломились в нашу палатку, - бодрясь, усмехнулся подросток.

- Что, Сван?

- Да, говорю, размотал ты кишки на славу Вальгардскому псу. И остальные целы не остались, - широко улыбаясь, сполз по стене мальчик. - Подслушиваете? За королеву, вонючие крысы!

- За королеву, - присоединился Ингмарр.

Сван почувствовал, что истратил слишком много едва оставшихся сил. Его голова склонилась на грудь, веки сомкнулись практически сразу за этим. Забытьё, впитывающее в себя любую боль, накрыло собою юного пленника целиком и полностью.

***

Никто так и не принёс мятежникам хотя бы немного пустой похлёбки, не подпихнул ногой миску грязной воды. Свану начало казаться, что его и отца просто хотят заморить голодом. Не лучше было бы показательно вздёрнуть? Несколько раз до ушей мальчика долетали далёкие хлопки кованых дверей и невнятные отголоски чьих-то окриков. Свеча окончательно догорела, но глазу Эноксена младшего теперь хватало и слабого света из бойницы наверху.

Сван не мог сказать, сколько дней уже прошло с тех пор, как они оказались тут. Он ещё несколько раз, уже сам не замечая того, впадал в беспокойную дрёму. Дважды, будучи в ней, совершил отчаянный побег. Но затем вновь наступало тяжёлое пробуждение.

Ингмарр теперь повторял две свои фразы лишь только тогда, когда Сван пытался шевелиться и позвякивал кандалами.

- За королеву... Что, Сван?.. За королеву... Что, Сван?.. Что, Сван?.. За королеву...

Нет, уж лучше бы отец молчал, нежели продолжал отыгрывать свой так и не разгаданный пока что мальчиком спектакль. Некоторое время Эноксен младший отвечал дерзкими самыми общими фразами, призванными вселить уверенность в первую очередь в своё сердце. Позже перестал отзываться совсем. Ощущение времени исказилось, а потом исчезло полностью...

А затем мальчика привели в себя звуки схватки, доносящиеся сквозь бойницу сверху. Топот множества ног, резкий лязг скрещивающихся мечей и принимающих на себя гулкие удары щитов чуть было не заставил разорваться сердце подростка от радости.

- За Ингмарра Эноксена! - окончательно вырвал из мутного полузабытья Свана выкрик, раздавшийся совсем рядом с узким просветом в его камеру.

Эноксен младший хотел прокричать хотя бы что-то в ответ людям своего отца, но лишь зашёлся в булькающем кашле. Мальчик, совсем позабыв о том, что до этого вставал лишь прижимаясь к стене, резко поднялся на ноги, но тут же упал на колено: удержать равновесие никак не получалось.

Как быть? Ждать, пока его с Ингмарром не освободят из застенков соратники по мечу? Но Сван хорошо знал, что силы мятежников совершенно несопоставимы с откормленными и многочисленными лбами регента. Он понятия не имел, что за крепость сейчас штурмуют силы королевы, но точно мог сказать - это была, вполне возможно, совершенно безнадёжная, самоубийственная атака людей, которым терять больше было просто нечего. Он обязан помочь им хотя бы чем-то. Да и что ему теперь уготовано? Какой из него отныне воин, как бы ни было горько?

Подросток с усилием поднялся на ноги и привалился к стене, нащупал руками широкую выемку между камнями, и засунул глубоко в неё большой палец правой руки. Сван вдохнул поглубже и резко повернулся корпусом в сторону. Раздался щелчок. Мальчик взвыл срывающимся, скулящим голосом и едва удержался на ногах. Слеза увлажнила его левую щёку. После того, как и левый палец был выбит из своего сустава, юный пленник на какое-то время уткнулся лицом в камни пола, не выдержав нахлынувшей боли и упав в обморок. Судя по тому, что схватка наверху всё так же гремела, когда Сван вновь пришёл в себя, забытьё мальчишки продолжалось совсем недолго.

- Что, Сван?

Легко сбросив с себя оковы и прижавшись к стене, Эноксен младший, неуверенно пошатываясь, направился к коридору. В нём властвовала несусветная темень. Подобравшись к камере Ингмарра, подросток к своему ужасу нащупал прутья стальной решётки. Но в следующий же момент, дрожащей рукою оттянув задвижку на двери, с выпрыгивающим из груди сердцем понял, что никакого замка нет. Камеру тускло освещала такая же бойница, как и в темнице Свана, но толком разобрать ничего было нельзя.

- За королеву, - отчётливо раздалось прямо из тьмы перед мальчиком.

- Папа? Ты слышишь? Ты можешь идти? - ступая внутрь и чуть заговариваясь от волнения, спросил Сван. - Они пришли за нами! Мы выберемся! Как же я...

Мохнатая и вонючая туша по грудь мальчишке бросилась на него из темноты. Легко сбив подростка с ног, она навалилась на него всей массой, сдавливая грудную клетку паренька и не давая ему ни пошевелиться, ни вздохнуть. Одновременно с этим кисть Свана схватило и начало тащить на себя что-то поменьше. Жёсткий волос лез задыхающемуся Эноксену младшему в рот и глаза, когда тот, намертво прижатый к полу, только и мог что со свистом выпустить последний воздух из лёгких:

- Отец!.. Папа...

***

- Я только слышал о них кое-что раньше, но живьём не видел ни разу, - стоя у стальной решётки с факелом в руках, тихо проговорил Бруни.

- Что за выродки? - процедил Лиулфр.

- Это дикие лесные свиньи с далёкого востока, - освещая тощее, но крупное, с выпирающими рёбрами и свалявшейся в колтуны шерстью животное, отвечал солдат. - Они всеядны. Почти как наши кабаны. Но отличаются тем, что умеют подражать любым услышанным ими звукам, подманивая добычу. А когда та подойдёт поближе, то набрасываются и топчут или давят насмерть. Но, для того, чтоб они перешли на мясо, им нужно дойти до крайности.

Из-за мохнатого бока свиньи выглянул пятак настолько же отвратно выглядящего, запущенного поросёнка. Состояние животных свидетельствовало о том, что крайность была достигнута давным-давно, а затем и пересечена от безысходности.

- Да как они здесь оказались? - нервно, на повышенных тонах задал вопрос Лиулфр.

- Хозяин замка, ярл Лайне, до того, как бежать от солдат регента, был большим любителем заморской диковиной живности и содержал в этих подвалах свой зверинец.

- За королеву, - приоткрыв пасть, просипела свинья.

Лиулфр, мрачно окинув взглядом останки в горке гнилой соломы в углу загона, а потом переведя взгляд на укрытое плащом худенькое тело в коридоре, уточнил:

- Может, всё же не Ингмарр и Сван?

- Сван точно, - глубоко вздохнул Бруни. - И Ингмарр. Его лишь по волосам и родимому пятну опознали.

Поросёнок, прячась за широкую материнскую спину, подал высокий, визгливый голосок:

- Отец. Папа.

Лиулфр с отвращением сплюнул и направился к ступеням, ведущим из загонов наверх. Бруни, ещё немного помедлив, направился за ним.

Из темноты, снова заполнившей собою всё вокруг, ещё несколько дней подряд поочерёдно доносились низкий хрип и звонкое повизгивание:

- За королеву.

- Отец. Папа.

- Что, Сван?

- Отец. Папа.

- За королеву...