Эй, толстый! Пятый сезон. 18 серия
Они уже подъезжали к «Авиамоторной», когда Петров резко затормозил и направил машину к ближайшему проулку между домами.
– Дяденька, а почему мы остановились? – спросил Жирный с заднего сиденья.
«Я терпелив, – уговаривал себя Петров. – Я его не уебу. Нет. Потому что я терпелив».
– Мальчик, – сказал Петров вслух, – скажи мне честно – от меня воняет говном?
Жирный засопел, отвратительно зашмыгал носом, явно подражая какому-то ублюдочному мультяшному герою. Как же Петрову хотелось втащить ему. Чтобы бестолковая, обросшая салом, башка лопнула астраханским арбузом, чтобы полились кроваво-розовые мозги.
Мальчик Саша в титановых трусах сейчас пытался изобразить из себя такого бойкого, сметливого паренька. Петров его ненавидел. В том числе и за это притворство.
«А, может, я снова зомбирую?» – подумал Петров. И понял, что не хочет об этом думать. Потому что зомбачество вроде как прибрал Баширов по телепатическому дроч-каналу. Но вообще это какой-то ебаный бред. Наверное, никуда оно все-таки не делось, зомбачество. Блядь.
– Воняет? – рявкнул Петров, теряя терпение.
Мальчик Саша еще немного потешно посопел и сказал:
– Нет.
Эта гнусная ложь выбесила Петрова. В башке словно зазвучала какая-то монотонная электронная хуйня, а перед глазами замелькали белые искорки.
– Нет, блядь? Не воняет? Нет, блядь?
– Нет, – проблеял Жирный.
– Да я весь день кувыркался в говнище. Кто-то, блядь своей ублюдочной жопой срал мне на голову, и этот кто-то еще говорит, что от меня не воняет?
– Я больше не буду! – захныкал Жирный.
А Петров понял очевидную вещь. В переход метро в таком виде, как у него, лучше не идти. Вся одежда Петрова – куртка, джинсы, «аберкромби-и-фитчевская» толстовка – все это превратилось в кучу смрадных лохмотьев. А у метро – менты. Просто войти в переход – уже риск. Но если в этих лохмотьях – это уже безнадежный пиздец.
И что делать? Может, фиг с ней, с конспирацией? Позвонить по телефону толстого мальчика?
А вот и нельзя этого делать. Потому что номер принадлежит Фантомасу, а у мальчика к ФФ – дело, блядь. Титановые трусы снять. Так что звонить сто процентов будет. А это попадос.
Что же делать? Как проникнуть в переход станции, не привлекая к себе излишнего внимания? Да вообще никакого не привлекая. Красться по стеночке? Или отыграть бомжа? Но бомжи – группа риска.
Лет двенадцать назад у них с Башировым было одно из самых худших заданий. Они «ахали» одного олигарха. «Ахать» – от сокращения АХ, ангел-хранитель. Олигарх взбесился с жиру, поехал кукушкой. Ему захотелось дауншифта, забыть обо всем и забомжевать. Петров и Баширов вели его пять дней. Надо было и из поля зрения не выпускать, и на глаза особо не попадаться. До толстожопого бомжа доебывались все, кто только мог. Он излучал, видимо, какую-то беззащитность. Всем хотелось его отпиздить и кинуть. А отдувались Петров с Башировым. Сколько опасных, отвратительных харь они разбили в мясо, от каких только пиздецов олигарха не уводили. Его нельзя было терять. Он решал судьбу нефтяных контрактов.
«Надо где-нибудь раздобыть одежду, – подумал Петров. – Деньги у меня есть. За чем дело стало?»
Из-за ливня улица Авиамоторная была почти пуста. Как и, трудно поверить, шоссе Энтузиастов. Автомобилей, считай, почти не было. Все нормальные люди попрятались по домам и гаражам. Только бесноватые – знай себе ездят.
Петров рассматривал вывески магазинов. «Пятерочка», «Дикси» – все не то, не то. Вот! «Смешные цены».
Петров заглушил мотор и собрался выходить. Через не хочу. А ему и не хотелось. Причем очень сильно. Наверное, это было одно из самых больших «не хочу» в его жизни. Что-то было неправильно в решении выйти и пойти в магазин. Очень сильно так, неправильно. Даже уебищно.
Это была интуиция, а ей Петров доверял.
– Эй, толстый мальчик! – окликнул Петров своего пассажира.
– Да! – осторожно, но и с восторженной готовностью откликнулся жиртрест.
Ощущение надвигающейся хуйни не проходило. Очевидно, обратиться за помощью к Жирному – тоже было так себе решением. Сейчас приходилось выбирать между двух хуен – стремной и пиздец, какой стремной. Петров решился.
– Мальчик, ты сейчас сходишь вон в тот магазин – «Смешные цены», – сказал Петров. – Я дам тебе деньги. Ты купишь мне одежду.
***
Когда Петров принялся отсчитывать бабло, дух Жирного взлетел вверх, словно оттолкнулся от батута.
«Я, наверное, тоже скоро стану крутым парнем, – думал Саня. – Мне уже доверяют бабло!»
Петров что-то говорил про размеры.
– Обувь – 43 размер, футболка – L или XL. Запоминаешь?
– Да-да, – кивал Саша.
«Я крутой! Крутой! – думал он. – Сейчас я куплю этому мужику одежду, и он, наконец-то, посвятит меня в грязные тайны преступного мира! Держись тогда, сука Глист! Я выйду на тропу мщения!»
– На тебе деньги, пять тыщ, – сказал Петров. – И давай, бегом. Все самое дешевое.
Гроза на улице хоть и шла на убыль, но все равно небесные водометы все еще работали.
Выходить не хотелось. Ну его нахуй – в такую срань выходить.
И Жирный не спешил. «Вдруг, – надеялся он, – дождь сейчас вот мгновенно кончится?»
***
Вислобрюхий долбоеб не спешил выходить. Как же Петрову хотелось его уебать! Он даже удар продумал. По ушам блядине жирной. Ладонями. Резко. Это пиздец больно и жестоко.
«Ладно, – пересилил себя Петров. – Пусть живет. Может, еще пользу принесет. В аптеке вон – что надо купил. И сейчас задание выполнить – ничего, вроде, ему не мешает».
И тут Петров понял, почему он так зол. Не из-за зомбачества. Это к нему пришел героиновый отходняк. Ну, еще не пришел, но уже рядом. А это значит, что скоро вернется вся боль, да еще и ломать будет. Ну, может, с первого раза – не жестоко, но будет. Поэтому надо еще вмазаться. Ложка, комочек вещества, шприцы, вата из аптечки. Все есть. Воды нет. Можно, конечно, рискнуть с дождевой. Хотя нет. Не надо так рисковать.
Жирное чмо вздохнуло, робко и мечтательно улыбнулось и полезло из салона.
– Стой! – крикнул Петров его безразмерной жопе.
– А? – расплылся в угодливой улыбке Жирный.
– Воды купи.
– А давайте «кока-колы»?
– Нет, – сдержал злость Петров. – Простой воды. Бутылку маленькую. Хотя лучше две.
– С газом? – уточнил Жирный.
– Без, – буркнул Петров.
Его трясло. Он готов был разорваться от злости.
***
Жирный всегда стеснялся, когда заходил в магазины одежды. Он привык к тому, что девушки-продавщицы при его появлении всегда хватают воздух, словно их икота одолевает. Жирный не обольщался. Это они смех прятали. Многих, кстати, прорывало. Они ржали, а потом говорили: «Извините!» А Жирный смущался, а потом начинал мечтать, как вдует какой-нибудь из этих продавщиц. Если попадалась на глаза симпатичная, так и дрочил на нее. Но с появлением титановых трусов многое, конечно изменилось.
В магазине «Смешные цены» молодых девчонок, по счастью, не было. За кассой стоял мужик восточной внешности с синим подбородком и тоской в глазах. А рядом с ним что-то рассказывала густо накрашенная старуха лет тридцати пяти.
– …И она приходит такая. «Мне, говорит, эти вещи не подошли. Не налезли». Прикинь? Я говорю: «Але, женщина! Вы же мерили! Как же вы не поняли, что они вам не подходят?» А она такая: «Я не мерила! Еще чего! У вас в кабинках антисанитария. Грибок подхватить можно». Ну, тут я взбесилась. Да мы там так моем, да ведь, Тигрик?
– Три раза в день! – подтвердил Тигрик.
– Вот! Так что не надо мне такое говорить. А тетка эта такая: «Верните мне деньги! Размер не мой!» Вот так! Я говорю: «Идите в спортлото жалуйтесь, женщина!» Так она стала жаловаться, прямо при мне. До Ашот Иваныча дозвонилась. «Я, – говорит, – вашу шарашкину контору в ютюб выложила!»…
Жирный не слушал этот скучный разговор. Он быстро выбрал штаны указанного размера – первые попавшиеся джинсы. Наугад сцапал обувную коробку с цифрой 43 на приклеенной бумажке. Куртка, подешевле. Ага. Вот эта. Футболка. Вот эту розовую. Ну, все, вроде.
Когда Жирный подошел к кассе, Тигрик равнодушно потянулся снимать магнитики со шмоток, а старуха тридцати пяти лет вдруг сказала:
– Стой, Тигрик! Не пробивай ничего. Это аферист.
Жирный очень удивился.
– Это он с той теткой – одна шайка-лейка. Тоже, поди, блогер? Тоже запись делал скрытой камерой?
«Что за бред?» – подумал Жирный.
– Ничего я не делал, – испуганно пропищал Саня.
– Конечно, ничего, – сказала старуха. – И вещи ты не мерил. Набрал первых попавшихся. А потом будешь мозги ебать мне, Тигрику, Ашот Иванычу. Видеоблогом шантажировать.
– Мне просто одежда нужна, – заканючил Жирный. – Я купить хочу.
– Купишь, – сказала старуха. – Только своего размера. Я же вижу, что не те ты взял размеры.
Наверное, надо было съебываться. Но съебаться – значит, усилить подозрение. Они и без того думают, что он – видеоблогер. Но хорошо, хоть гей-активиста не вспомнили.
И Жирный покорно поплелся к вешалкам с барахлом.
– Вот! – швырнула старуха Жирному безразмерные штаны. – Иди, меряй!
***
Петров нервничал. Его уже начинало трясти. Героиновая ломка оказалась другой не такой, как он думал. Тошнило почему-то сильно. Все вокруг наводило ужас, казалось пугающим и хищным. Навалилась усталость. И кости вдруг заболели.
Жирного не было уже тридцать семь минут. Что этот дурак так долго делает в магазине, до которого пять секунд ходу? Может, он съебался? Хотя нет, он не мог. Он надеется, что Фантомас снимет с него титановые трусы. А что тогда могло с ним случиться? Зайти, что ли, в магазин посмотреть?
Наверное, придется так сделать. Петров несколько раз тяжело вздохнул и стал открывать дверь.
И тут увидел Жирного. Тот переваливался под дождем, как циклопическая кукла-неваляшка. В руках этот тормоз нес пакеты с барахлом и бутылку с водой. Жирный был отчего-то очень весел.
***
«Как бы съебаться?» – думал Жирный, примеряя на себя в кабинке безразмерные штаны.
– Ну, подходят? – спросила продавщица.
– Да, – обреченно вздохнул Жирный.
Уже снимая штаны, Жирный вдруг обратил внимание на титановые трусы. Что-то с ними было не так. И Жирный даже понял, что именно. Язычок замка на них не входил, как раньше, в отверстие до конца. Это значило, что…
Боясь спугнуть счастье, Жирный потянул за язычок. Тот беспрекословно вышел из отверстия.
«Что?! – ошарашенно подумал Жирный. – Значит, этот бандит был настолько упорот, что не защелкнул до конца титановые трусы? Значит, я все-таки смогу дрочить?!»
Жирный даже взвизгнул от радости.
– Вот видишь, как нравится, если по размеру, – тетка с той стороны занавески поняла Санин визг по-своему
От радости, боясь спугнуть свое счастье, Жирный даже купил все то, что примерил. Он, конечно, понимал, что сотворил какую-то хуйню. Но он был счастлив.
«Ладно, отмажусь как-нибудь, – рассудил Жирный. – Поорет Петров и успокоится. Надо ему воды купить. Может, подобреет».
Один выход из «Смешных цен» вел на улицу, под дождь. Другой – куда-то в глубину торгового центра. Водичка, наверное, продавалась где-то там.
Жирный шел между прилавков. А огромные ноздри его уже уловили манящий запах. Тот щекотал рецепторы и изводил наслаждением.
«Шаурма! – с тоской подумал Жирный. – Эх!»
И тут же подумал: «А почему эх? У меня же есть сдача. Тысяча рублей еще осталось».
Осторожно, как провинциальный искусствовед к Моне Лизе, приближался Саня к лотку с вращающимся шампуром, на котором истекала блаженным соком мясная начинка.
– Слушаю вас! – сказал продавец.
«Жрать!» – подумал Жирный.
– Мне шаурму, пожалуйста, – сказал он.
– Одну? – невинно подъебнул продавец.
– Нет, – ответил Саня, посчитав в уме. – Пять. И водичку без газа. Две бутылки. А нет. Одну. На две не хватит.
Жрал шаурму Саня быстрее, чем продавец ее готовил. Это было счастье. Наконец-то у него получилось пожрать. А скоро глядишь, и подрочить срастется. Весь мир тонул в восторге и наслаждении.
Продолжение следует...