Воспоминания больного онкологией. Пост № 6. Первая химиотерапия⁠⁠

Простите за отсутствие, автор съездил в Амстердам на пару дней (если интересно, могу запилить пост про район Красных фонарей и музей Ван Гога :)).

Итак, мы остановились на том, что наш гематолог-креационист сделал доброе дело, отправив меня сразу к заведующему нужного мне отделения в НИИ Петрова. Люди приходят к нему под дверь безо всякой записи, минус - иногда можно прождать несколько часов, потому что он частенько занят. Впрочем, когда речь идет о жизни и смерти, как-то можно и подождать.

Часть людей больше никогда не появятся в этой очереди. Часть из них я буду видеть в отделении, здороваться и вспоминать их убитые лица тогда, перед кабинетом безо всяких опознавательных знаков. Туда не приходят с сомнениями. Туда приходят уже бороться за жизнь. Еще часть из этих людей умрет. Каждый надеется, что не он.

Когда я наконец попала в кабинет, Илья Сергеевич смерил меня своим докторохаусовским взглядом, пролистал документы и изрёк:

- С этим долго не живут.

В эту секунду я очень обрадовалась, что мы с ним в кабинете вдвоем и со мной нет вереницы родственников. Он выдержал мхатовскую паузу и добавил:

- Без лечения.

А мы с ним сработаемся.

Перед тем, как впервые лечь на химиотерапию, я долго консультировалась с ним, неизменно приходя к нему на пятый этаж и молча выслушивая предположения относительно лечения. Ходить я старалась пешком, хоть болезнь уже давала о себе знать, но в один день он предупредил меня, что мне бы сейчас лучше не напрягаться.

- Но я же только что к вам пешком на пятый этаж поднялась, и ничего.

- Ну знаете, ко мне тоже один друг так пешком поднялся, а через два часа в реанимации был.

- Эммм...мне вам перезвонить через два часа?

И вот наконец, когда все жизненно и не очень важные процедуры были проделаны, а мой организм исследован с головы до пят (я очень даже ничего выгляжу изнутри), я с ужасом вглядывалась в коридор отделения № 6, по которому ходили с капельницами изможденные лысые люди.

Что удивительно, меня терзала исключительно одна мысль. А что если у меня не найдут вену для катетера и отправят домой? Мне стало так страшно, что я немедленно разрыдалась и плакала, даже заходя в процедурную. Медсестры устало посмотрели на меня и мои локоны, которые за километр выдавали во мне новичка в этом забеге с капельницами, и спросили:

- Чего плачешь? Страшно?

- Нет... (на тот момент мне так страстно хотелось начать лечиться, что этот вопрос отпадал)

- Боишься, что будет больно?

- Нет... (а что, может быть больно?)

- А чего тогда?

- Я боюсь, что вы вену не найдете и о-о-отправите меня домой!

Они засмеялись и велели сесть и не забивать голову. И правда, там наловчились находить вены круче любых наркоманов, тем более что в начале лечения у меня их было завались. Практически непаханное поле.

Мне любезно прикатили мой мини-бар из кучи разнокалиберных банок, и, пока медсестра с легким матерком настраивала инфузомат, регулирующий поток жидкости, я думала о возможностях передвижения с этой бандурой. Но как-то же люди в коридорах ходят. А они же слабее меня. Значит, и я смогу. Я попыталась сдвинуть с места эту конструкцию и поняла, что самый слабый, беспомощный и глупый человек здесь я, и слезы снова навернулись на глаза. Я обреченно потащилась к выходу, пока медсестра с криком "Стопы с колесиков сними!" не вернула мне былую уверенность.

Первая ночь с капельницей прошла тяжело, я не могла заснуть с катетером в руке, я не понимала, как справиться с инфузоматом, я боялась пропустить момент, когда надо было менять капельницу (когда одна бутылка кончается, надо ползти к процедурной, и ее меняли на другую). Через день я проснулась, ночных капельниц больше не было, привычно потянулась к шишке на шее....и поняла, что она стала меньше. Я потянулась еще раз. Потрогала. Попросила потрогать маму, когда она пришла. Нет, я не верю.

Дрожащим голосом я сказала лечащему врачу на обходе:

- Мне кажется, они уже уменьшаются.

Она рассмеялась и сказала:

- Да нет, так быстро вряд ли. Хотя подожди, и правда.

С каждым циклом она становилась все меньше и меньше, пока наконец не проступила ключица. Это лучшее ощущение в жизни - видеть своими глазами, как это уходит прочь из тебя.

На третий день я поняла, почему химиотерапию называют тяжелым лечением. Первые два дня я порхала, как бабочка, ела от пуза и радовалась жизни. На третий день я встала в очередь на утреннюю сдачу крови и поняла, что вот это вот "резко встала и пошла" придется забыть. Я не могла долго стоять (долго - это дольше минуты), пятидесятиметровый коридор я проходила в три приема, присаживаясь на диванчики по пути, а поход в туалет с капельницей превратился в стратегически планируемое мероприятие. Когда мы с соседкой были в палате одни, то, еще не будучи даже знакомы друг с другом, заключили пакт о том, что в туалет ночью мы ходим в емкости для измерения суточного диуреза (да-да, его надо было считать). Кстати, в Амстердаме сейчас я была именно с ней (не с емкостью, а с соседкой) :)

Про другие побочные эффекты от более поздних циклов - следующий пост. Stay tuned.