Витя Синичкин и проклятие⁠⁠

В детстве я очень завидовала своим соседкам. Они были из многодетной семьи и каждый год по путевке хоть на одну смену, но ездили в лагерь. Поэтому я очень упрашивала маму отправить меня с ними.

Не знаю уж какими правдами или неправдами, но мама достала путевку. Нас забрали на большом автобусе и отвезли за тридевять земель, в лагерь недалеко от райцентра.

В первый же вечер я носилась по площадке с неясной целью, когда на пути возник мальчик. Вид его был столь грозен, что я предпочла спастись бегством. Он мчался за мной вокруг корпуса, я петляла, пытаясь скинуть хвост, но не рассчитала, что кусты за зданием настолько плотные. Колготки увязли в колючках, бежать дальше было невозможно.

Я решительно развернулась навстречу опасности, пытаясь повторить позу героев из книг о войне, кулаки сжаты, грудь колесом. Вспомнились все проклятия девочковых игр от "да чтоб тебя Петров поцеловал" до "кто на черточку наступит, тот мальчика полюбит". Мой преследователь неотвратимо надвигался. Мелькнула мысль: "Ну все, мне конец".

От страха я закрыла глаза и услышала рядом с ухом тяжелое дыхание, голос отрывисто произнес:

- Меня зовут Витя Синичкин. А ты водишь!

С облегчением, что проклятие поцелуев не настигло меня в этот раз, я отковыряла колготки от кустов и кинулась догонять Витю.

Он любил меня ровно неделю, а на следующей я узнала, что он играл в догонялки с Наташей.

- Ну правильно, - говорила Танька. - Она взрослая, не чета тебе. И целоваться, наверное, умеет.

Два дня я была безутешна. Мало того, что поцелуи это теперь не проклятие, а им надо учиться, так еще и какой-то Витя Синичкин предпочел мне другую. В столовой я украдкой из-под ресниц наблюдала за ним, а по вечерам строила изощренные планы мести.

В таких заботах и пролетела смена, приближалась королевская ночь. Пока девочки строили планы приколов над разными комнатами, я узнала на какой кровати спит Витя, запасла тюбик зубной пасты и твердо решила сделать что-нибудь безумное.

После отключения света я пыталась бороться со сном, но проиграла. Зато первая проснулась утром. Нестерпимо чесалось лицо. Почти не открывая глаз, я двинулась в туалет. Из зеркала на меня смотрел индеец. Боевую раскраску нарисовали зубной пастой. Я умылась и вернулась в комнату, девочки постепенно просыпались и делились новостями.

Оказалось, что никто из наших не пошел кошмарить соседей, все уснули как убитые. Зато сразу видно было, что кто-то приходил к нам. У Таньки были нарисованы усы, у Настьки - бусы на шее.

- А у меня, - гордо похвасталась Наташка, - на ноге нарисована резинка, как у чулок!

Свою победу она ощущала недолго.

- То есть ты хочешь сказать, что мальчики залезали к тебе под одеяло и видели тебя в трусах? Фууу

Все неодобрительно посмотрели.

Наташка сникла, а я, даже не начав завидовать, пожалела её. Вот, оказывается, до чего людей поцелуи доводят.