Вечная глупость и вечная тайна. Глава тридцатая. (Окончание)
Я въехал в Эмтланд, и вечером подобрался к окраине города Эстерсунд. После того, как поставил палатку, заметил, что заднее колесо на велосипеде приспущено. Покрышка «Континенталь» была очень сильно изношена, а проехал я на тот момент, не так уж и много, всего полторы тысячи км. Я снял покрышку, заклеил камеру, а когда снова одел покрышку на обод и накачал колесо, заметил, что изношенная покрышка еще и деформировалась так, что на ней образовался небольшой горб. Это слабость многих дорогих покрышек – они деформируются после снятия с обода. И пришлось мне на следующий день мотаться по довольно большому городу в поисках велосипедного магазина, чтобы купить себе новую покрышку. На этот раз купил дешевую тонкую без острых протекторов.
Город меня поразил своей тишиной, было такое чувство, что большая часть его жителей впала в спячку, улицы были почти пусты. В забегаловке у дороги я поел куриных котлет с картошкой фри, зашел в супермаркет и сделал запас продуктов побольше и это было зря, потому что сразу за городом дорога довольно круто пошла в гору. Мне казалось, что подъем скоро закончится и за ним будет спуск, во время которого я смогу отдохнуть, но только временами, подъем становился не очень крутым. И тут еще начался дождь и мне пришлось еще и потеть под непромокаемым плащом, который надо было вытирать изнутри туалетной бумагой, если попадалась на пути крытая остановка. Мне казалось, что до норвежской границы уже оставалось не так далеко, но как я ни напрягался, а разогнаться быстрее пятнадцати километров в час мне не удавалось.
Из-за того, что дорога постоянно шла на подъем, я не только медленно ехал, но и хотел есть в два раза больше, чем обычно. В тот день я пообедал раза три, и еда быстро сгорала в желудке, в котором будто постоянно горело пламя. В маленьких городках Швеции, да и в Эстерсунде было очень много эмигрантов с Ближнего Востока и из Африки, некоторые из них щеголяли в своих национальных костюмах, которые резко контрастировали с окружающим их пейзажем. Как это ни странно, но я не видел, чтобы шведы собирали ягоды, зато африканские женщины очень старательно собирали даже морошку, которая росла в болотистой местности, там, где просто ходить было тяжко, не то, что нагибаться за каждой ягодкой.
Только поздно вечером я добрался до городка Оре высоко в горах, где был оборудованный лыжный курорт. За день, из-за дождя я так и не просушил палатку, которая утром намокла и снаружи, и запотела изнутри. Как-то не хотелось, её раскладывать и лезть в неё. Промелькнула мысль о том, чтобы снять номер в гостинице, но слишком уж я боялся высоких цен. В сумерках я нашел поляну, заросшую очень высокой травой, которая была мокрой. Неприятно было продираться сквозь скользкие заросли, а потом спать в мокрой палатке. Проснувшись, я чувствовал себя совсем разбитым, посмотрел на спидометр и увидел, что за прошедший день проехал только сто десять километров. Впервые за это путешествие мне не захотелось ехать дальше, ибо у меня было такое чувство, что дальше ехать некуда. Дорога шла вдоль реки, в ущелье, а вокруг были высокие горы, на которых в середине лета сверкали льды. Мне показалось, что я на краю света.
Однако, я заставил себя плотно позавтракать разваренными мюсли, напился очень вкусного шведского чая, которого накупил побольше и вышел на дорогу. Светило яркое солнце, было тепло, ветра почти не было, но ехать было очень тяжело. Я то и дело останавливался отдохнуть, вытаскивал из сумки палатку и спальный мешок, развешивал их на солнце, чтобы следующей ночью спать было приятнее. Только во второй половине дня я добрался до границы с Норвегией. Напоследок я потратил в шведском супермаркете оставшиеся шведские кроны и пообедал в ресторане гуляшом и печеным молодым картофелем. Одетый в тирольском стиле мужик несколько раз сказал мне, что у меня очень красивый наряд. А мне в тот момент было не до того, как я выгляжу, я уже потерял надежду на то, что дорога когда-нибудь пойдет вниз.
И тут случилось самое настоящее чудо – дорога легко побежала под моим велосипедом, хотя я только слегка покручивал педали. Включив максимально тяжелую передачу, я решил проверить, до какой скорости я смогу разогнаться и дошел до семидесяти километров в час, так что стало очень страшно, что я слечу с дороги. Я пристроился за автомобилем, поехал поодаль, так было как-то спокойнее. И за каких-то пару часов я доехал до Тронхейма. Вид на Тронхеймский фьорд в лучах заходящего солнца был просто фантастическим. Я все ехал и ехал вдоль берега, любуясь скалами, которых никогда не видел раньше проехал Хёмельвик, Викхаммер, но у дороги не попадалось места, где можно было поставить палатку, в основном это были очень сильно наклоненные площадки или вообще отвесные скалы.
И пришлось мне заночевать в кемпинге в пригороде Тронхейма за сто сорок крон. И тут в этой благодатной стране меня ожидал очень неприятный сюрприз. Когда я зашел в достаточно пошарпанную душевую и открыл оба крана, на меня полилась просто ледяная вода. Я покрутил краны туда-сюда, один-другой, долго не мог понять, в чем дело, собрался даже пойти на ресепшен пожаловаться на то, что нет горячей воды, но увидел какой-то ящик на стенке, с прорезью, кнопкой и табло. И только тут я вспомнил странный вопрос человека на ресепшене о том, буду ли я принимать душ. Я ответил утвердительно, и он взял с меня на сорок крон больше и сунул мне два каких-то жетона. Я кинул жетон в прорезь и на табло появилась цифра триста и быстро пошел обратный отсчет. За триста секунд помыться я, конечно, не успел, ведь пришлось порядком подождать, пока польется действительно горячая вода, потом я намыливался, а время шло. Пришлось кинуть второй жетон, чтобы смыть мыло.
Уходить из-под горячего душа очень не хотелось, а время кончилось. И тогда я решил попробовать кинуть в прорезь двадцать крон. И я получил еще триста секунд горячей воды. Но я тут же пожалел о том, что кинул туда такую крупную монету. До меня вдруг дошло, что туда можно кидать все, что угодно. А у меня в кошельке осталось очень много эстонских сенти, которые не стоили почти ничего. Я тут же вывалил в это нехитрое устройство всю эстонскую мелочь и довольный собой простоял под горячим душем полчаса, успев простирнуть джинсы, майку, трусы и носки. Потом я узнал, что так устроены душевые почти во всех кемпингах Норвегии. Экономика должна быть экономной!
Палатку я поставил в кемпинге на идеально постриженном ровном газоне, и она совсем не запотела к утру. Ужинал и завтракал я на кухне, где можно было готовить себе еду на электрических плитах и кипятить воду в электрических чайниках. Когда я выехал из кемпинга, и проехал совсем немного по велодорожке, завернувшей в лес, я обнаружил там очень хорошее место для ночевки, но утешил себя тем, что хорошо помылся хоть и за шестьдесят крон, то есть за шесть евро. Было чертовски жарко в тот день. По пути я увидел, как белый папа выгуливал черного и азиатского ребенка, папа шел бодро, а его африканский ребенок еле плелся, обливаясь потом. У уличной торговки я купил сосиску в картофельной лепешке со сладкой горчицей и хрустящими чипсами из лука. Попробовал некий норвежский аналог кваса, который там назывался солодовое безалкогольное пиво. На улицах было много реалистической скульптуры. Архитектура центра города меня тоже потрясла, я очень сожалел о том, что у меня не было хорошего фотоаппарата, чтобы увезти с собой отпечатки этой красоты.
На шестую дорогу, на велосипеде выезжать было запрещено. А за центром города вдоль этого шоссе километров на тридцать тянулись пригороды с очень запутанными узлами кривых улиц. Я понял, что без карты мне из Тронхейма не выехать, потому пришлось лишиться ста крон и приобрести очень подробную карту города, пригородов и окрестностей города километров на сто. Толстенный атлас всей Скандинавии, занимавший в сумке много места и весивший около килограмма был в тот день совершенно бесполезен для меня. При небольшой численности жителей норвежские города занимают очень большие площади, потому что пригороды состоят из двухэтажных домиков из нестроганых досок, часто покрашенных в бордовый цвет, окруженных лужайками и садами.
Велодорожка то резко взбиралась на почти отвесные горки, то резко спускалась с них, в конце спуска поворачивая на девяносто градусов в туннель. Спускаясь с одной такой крутой горки, я едва не врезался в велосипедиста, который внезапно выскочил из туннеля, я резко затормозил, но не удержался в седле, полетел через руль на в высокую траву на обочине. Велосипедист остановился и молча помог мне подняться, дотошно меня осмотрел, сказал, что у меня очень хорошие сумки и перчатки и уехал. Сумки при падении, как-то сами отстегнулись, и улетели в разные стороны, пластиковые крепления не поломались. Потом началась гроза с ливнем и я пережидал её в туннеле велодорожки, решил хоть что-то написать в своем дневнике.
На выезде из города я не удержался и купил клубники у очень загорелой блондинки. Она как-то странно на меня смотрела, потом сказала, что ей приятно со мной познакомиться, что я хорошо выгляжу. Я тоже отвесил ей пару комплиментов, пока ел клубнику, ответил на её вопросы и поехал своей дорогой, которая петляла вдоль шестого шоссе. Это шоссе шло в Осло практически напрямик, через Думбос и Лиллехаммер, но около города Стёрен, мне надоело петлять по второстепенным дорожкам, которые тянулись вдоль этой трассы, по которой нельзя было ехать на велосипедах. Я свернул на тридцатую дорогу, которая делала большой круг по необжитой горной местности, но зато по ней можно было ехать на велосипеде.
Местность вокруг была просто волшебной – дорога шла по склону горы, вдоль ущелья, на дне которого стремительно текла узкая мелководная река Гёула, а с правой стороны от дороги поднималась отвесной стеной высоченная гора. Было такое ощущение, что я еду по сплошной стене очень высоких домов, а внизу ущелья не река а улица. Привычной линии горизонта не было перед глазами. Извивавшаяся лента дороги была словно прилеплена к стене ущелья. По этой стене текло много небольших ручейков воды. Временами, где скалы совсем нависали над дорогой, они были покрыты железной сеткой. Только эта скала немного наклонялась от дороги, как на ней появлялись деревья в основном ели иногда сосны. Деревья росли прямо из щелей в скалах. Машин на дороге почти не было, и это мне сначала понравилось, а потом напугало.
С ужасом я думал о том, где же я буду ночевать, пока ехал по этой узенькой дороге, идущей по склону ущелья, где-то ниже я заметил еще железную дорогу. Начало темнеть, и я взвалил на плечо свой велосипед, не отстегивая сумок и принялся карабкаться в гору, цепляясь за сучки деревьев. Чтобы найти свободную площадку, пришлось долго ползать среди деревьев по крутому склону, да и спать пришлось под небольшим наклоном, опасаясь, что палатка просто уедет вниз. До шахтерского городка Рёрус оставалось восемьдесят километров, а до Клёфты, где жил в то время мой дядя оставалось еще четыреста пятьдесят километров, по такой сложной местности.
На следующий день я снова ехал по дороге, которая медленно, но верно все поднималась все выше и выше над уровнем моря. Я въехал в длинный туннель, где за мной скопилась колонна из машин, потому что они меня не решались обгонять внутри. Потом погода испортилась, не то чтобы был дождь, а я в буквальном смысле въехал внутрь облака, и какое-то время ехал в густом тумане. Когда выехал из этого облака, заметил, как другие облака налетают на горы и окутывают их. После езды внутри облака я промок и замерз, но на остановке стояла бутылка с немецкой охотничьей настойкой, кто-то недопил половину. Я не долго думал и выпил эту бутылку до дна. Алкоголь совсем не пах сивухой, и его не надо было даже ничем закусывать. Приятное тепло разлилось по жилам, и я поехал дальше. Наконец я доехал до водопада, рядом с дорогой там стояли избы с дерновой крышей, на которых росли карликовые березки. Потом я зашел в один магазин - кафе, где стояло огромное чучело медведя. Там я решил выпить кофе, и разговорился с одним мужиком, который там не только пил кофе, но и баловался жевательным табаком. Он сказал, что он профессиональный охотник, и в его обязанности входит регулировать численность тех или иных животных. Оказалось, что он не раз бывал в России, где занимался своим привычным делом.
В Рёрусе я совсем немного покатался по достаточно узким улочкам. Дома там были не выше двух этажей и все деревянные. С сожалением я покинул этот интересный городок со специфической атмосферой. Погода не располагала к прогулкам, сидеть в кафе я счел слишком дорогим удовольствием. В окрестностях города росли в основном только карликовые березки, как в тундре. Я продолжал ехать по тридцатой дороге, только теперь она шла вдоль реки Глома, и я уже не поднимался в горы, а спускался вниз, проехал городок Тулга, и к вечеру добрался до города Тинсэт, где со мной стряслась беда.
Дело было в том, что я не оказал почтения деревянным троллям и гномам, которых достаточно встречал в тот день на своем пути, вот и случилась со мной неприятность. В поисках места для ночлега, я залез в гору достаточно высоко над дорогой, метров на десять, выбрался на некое плато, но под ногами были сплошные камни большие и маленькие, плоские и острые. С велосипедом на плече и пристегнутыми к нему сумками я пошел вдоль края этого плато, прыгая с камня на камень. Так я скакал до тех пор, пока на моей дороге не попался ручей. Его я тоже решил перепрыгнуть. На другом берегу была немного наклоненная в сторону обрыва площадка. На нее я и прыгнул, думая, что это земля, а оказалось, что это огромный плоский валун, поросший мхом. Этот мох, когда я на него прыгнул, как ковер поехал под уклон к обрыву, с которого водопадом стекал ручей.
Не знаю, как я успел среагировать, лечь, и одной рукой уцепиться за выступ на плоской поверхности валуна, другой рукой я держал велосипед, который тянул меня к обрыву. Я попытался потянуть велосипед наверх, но ничего не получалось. Вместе с сумками он весил килограмм тридцать. Правая рука, которой я держался за небольшой выступ начала уставать, фактически я держался только двумя пальцами. Падать с десятиметровой высоты на камни мне совсем не хотелось. До меня дошло, что я могу или разбиться насмерть, или покалечиться так, что не смогу доползти до дороги, чтобы позвать на помощь. Попрощавшись со своим любимым велосипедом и вещами, я отпустил его, и он съехал на край валуна и полетел вниз. Я услышал, как мое сокровище шлепнулось внизу. Освободившейся левой рукой я зацепился за край валуна, на котором растянулся, подтянулся наверх и слез с наклонной поверхности. Ковер из мха, который был подо мной съехал вниз, вслед за велосипедом и тоже упал.
Сделав большой крюк, я спустился вниз в безопасном месте и пошел искать свой велосипед и сумки. Он лежал в луже, в которую стекал сверху ручей. Лужа была не очень глубокой, но на дне были острые камни. Упади я с велосипедом, мне бы точно не выжить. Я вытащил из воды сначала сумки и открыл их. К моему счастью, вещи в них все были целыми, и даже ничего не промокло. Я вытащил велосипед, осмотрел его и понял, что он в совершенно исправном состоянии, и на нем можно ехать. И сумки, и велосипед были произведены в Германии, потому я мысленно сказал спасибо добросовестным немцам и поехал подальше от этого страшного места.
На следующий день я с утра выехал на третью дорогу, и помчался вниз вдоль Гломы. День прошел без каких-либо приключений, мне было понятно куда ехать дорога была прямой, с другими дорогами не пересекалась. А вот на следующий жаркий день мне пришлось изрядно петлять по густонаселенной местности, где было множество мелких населенных пунктов, схем которых не было в моем атласе. Я снова ехал по маленьким дорогам идущим параллельно шестому шоссе, выезжать на которое велосипедистам было запрещено.
С самого утра со мной ехали норвежские велотуристы – мужчина и женщина. Утром я с ними познакомился, сказал им, что еду в Клёфту, что у меня нет нормальной карты местности, они сказали, что тоже едут на Юг, но не сказали, куда конкретно. У них был навигатор – дорогая по тем временам штука. Однако ехала эта парочка не смотря на хорошие велосипеды и экипировку очень медленно. В гору они вообще не умели подниматься, слезали с велосипедов и шли пешком. Я их обгонял, уезжал вперед, но они меня догоняли, пока я останавливался для того, чтобы перекурить или сориентироваться по карте.
В середине дня мне позвонил дядя и принялся меня торопить, сказал, что вечером меня будет ждать на железнодорожной станции у газетного киоска. Я говорил ему, что не уверен в том, что у меня получится доехать до вечера, но он и слышать ничего об этом не хотел. Терпеливостью он никогда не отличался. Мало того, что я постоянно путался в этом лабиринте маленьких дорог между множеством маленьких городков, так многие из этих дорог были перекрыты, потому что ремонтировались, потому временами я с велосипедом на плече, лез через заграждения и шел по песку и щебенке, ехал по еще горячему асфальту. Какое-то время я ехал по достаточно прямой дороге вдоль очень большого озера Мьёса. Виды были потрясающие, но мне было не до них, был уже вечер, а впереди меня ждало еще много узлов дорог. Я думал о том, как же хорошо было в Лапландии, где можно было целый день ехать по дороге и не было никаких хитросплетений маленьких дорог.
Последним препятствием на пути к Клёфте был городок Йессхейм, находящийся недалеко от аэропорта норвежской столицы, Гардэмуна. Улицы этого городка были полны народу, все радовались жаркому летнему вечеру, пили пиво. Парни обнимали девушек, из кафе звучала веселая музыка, а я весь мокрый от пота, с сигарой в зубах крутил педали, останавливался, спрашивал дорогу, возвращался обратно, сворачивал, ехал дальше. Кончалась вода, хотелось есть, но я не отвлекался и упорно ехал в Клёфту, решив, что там я и напьюсь, и наемся. И какое же облегчение я испытал, когда выехал из последнего на пути городка и понял, что ехать мне осталось каких-то десять километров! Оглянувшись, я с удивлением увидел позади ту самую пару норвежских велотуристов, с которыми говорил утром. Ведь они могли мне сказать, что будут проезжать Клёфту, и я мог не мучиться со своим атласом, не опрашивать каждого прохожего, а спокойно ехать за ними. Видимо они не хотели, чтобы я ехал рядом с ними.
И вот я позвонил своему дяде, и он сказал, что бежит меня встречать. Он был очень рад моему прибытию. Жизнь в Норвегии, на первых порах заставляла его нервничать. Работа мусорщика для него водителя дальнобойщика была новой, а тут еще и совсем другая страна, другие правила общения. Мы крепко обнялись, и он повел меня к двухэтажному деревянному дому, на втором этаже которого было общежитие мусорщиков, приехавших в Норвегию из стран Восточной Европы. Там я перезнакомился с его соседями и коллегами, помылся, и пошел на кухню есть отбивные и рассказывать о своих приключениях, скучавшим после работы людям. Так закончилось мое путешествие до Осло и началось знакомство со столицей Норвегии. Я за двадцать дней проехал две тысячи восемьсот пятьдесят километров.