"Украденная сиська". Часть Ш
***
Курьершу Артем посадил за руль, сам уселся на пассажирское и как следует пристегнулся – слишком много он смотрел боевиков, где заложник нарочно врезался в какой-нибудь отбойник, и злоумышленник эффектно вылетал через лобовуху.
Курьерша, впрочем, не выглядела ни озлобленной, ни отчаянной. Казалось, ее вот так по три раза на дню похищают – настолько она была спокойна, даже бровью не повела. Впрочем, насмотревшись такого как на складе, поди и вовсе разучишься бояться. Теперь, при дневном свете воспоминания о создании на колесах или жутком «сисадмине» казались горячечным бредом. Неимоверно мутило от одной лишь мысли о том, что все это – не продукт распыленного в лабиринте коридоров галлюциногена, не выверты воспаленного разума, а самая, что ни на есть объективная реальность. Впрочем, кое-что ему не давало покоя. Он упер ствол оружия девчонке в коленную чашечку – через карман; во-первых, чтобы никто не увидел оружие через окно, а во-вторых, чтобы курьерша случайно не опознала в грозном «Глоке» обыкновенный травмат. Она, конечно, не Джонни-Пуля-в-Зубах, но тоже явно не лыком шита. Вопрос вертелся на языке.
— Слушай, а вот эта хрень, там, в комнате с мониторами…
— Аукционист, — уточнила девчонка.
— Похер. В общем. Я на монике увидел свой чат…
— И? — доставщице эта беседа была глубоко индифферентна, не сказать грубее.
— Что он там делает? Вы что, за мной следили?
Курьерша повернулась и совершенно уничтожающе, даже с какой-то жалостью, оглядела Артема.
— Ты совсем глупенький? — спросила она ласково. — А где мы по-твоему берем материалы для обмена? На грядках собираем?
Остаток пути провели в молчании. О чем думала курьерша, Артему было неведомо. А вот его мысли вращались вокруг увиденного им в гараже ритуального действа. Микроволновка, значит, для расщепления, собачий корм – на резистор, куриная голова – маршрутизатор. Проще же некуда вроде! Чем черт не шутит, может, и он сможет стать Инженером. Вряд ли это сложнее программирования.
Тем временем, знакомые пейзажи родного города сменились чахленькой лесополосой. Темнело. На фоне блевотно-бурого заката темнели огромные корпуса, выстроенные буквой «П». «П — значит пушистый полярный зверек» — мелькнула паническая мысль, и Артем нервно хохотнул. Машина остановилась.
— На месте. Мы в расчете? — напомнила о себе доставщица.
— Ага, щас. Вылезай.
У ворот никого не было; с расстояния могло показаться, что санаторий и правда заброшен, но «тайную вечерю» извращенцев и гурманов выдавала длинная вереница «Майбахов» и «Кайенов» за южным флигелем. И еле пробивающийся через плотные портьеры свет.
— Ну чего тебе еще?
— Веди меня к Инженерам.
— Ты серьезно? Думаешь, все так просто? Ты зайдешь на голубом глазу, потыкаешь в них этой пукалкой и тебя сразу примут за своего?
— А ты не переживай, я это предусмотрел. Всю информацию о ваших делах я уже передал надежным людям, — при слове «надежные люди» он едва не фыркнул — Толстый и Тонкий под это определение подходили весьма условно, но времени перебирать харчами не было, — и если я в течение двух часов им не отзвонюсь, и не скажу, что все на мази…
— Что, ментам заложишь? — усмехнулась курьерша.
— Уж найду, кому, поверь.
— Ладно, а что мы будем делать с Распорядительницей?
— С кем? Какая-то очередная страхолюдина на колесах? Ну, у тебя же есть этот, семафор, да?
Курьерша закатила глаза так, что, казалось, они сделают полный оборот по орбите и вынырнут из-под нижнего века.
— Что опять не так?
— Да все не так! Если Распорядительница спалит, что у тебя нет приглашения…
— А ты сделай так, чтобы не спалила, усекла? Тут же есть вход для персонала, да?
Доставщица не ответила, лишь утомленно вздохнула. Кажется, он даже расслышал что-то похожее на «Капица». Вряд ли речь шла о нобелевском лауреате, скорее, имелось ввиду «тупица». Артем обиженно ткнул ее стволом под локоть – шевелись, мол.
Вход для персонала располагался за корпусами – железные двери с навесным замком и дебаркадер для разгрузки. Первым делом Артем пустил на дебаркадер курьершу – та смешно распласталась на нем пузом и долго пыталась подтянуться.
«Классная, кстати, задница!» — воспользовался он ракурсом. Следом залез сам. Повертел навесной замок, достал мобильник и принялся гуглить «как вскрывать замки».
— Шпилька есть?
Уничтожающе посмотрев на своего похитителя, доставщица вынула из кармана ключик.
— Живем!
Дверь отворилась, впуская их в какие-то технические коридоры; в воздухе висел неистребимый запах столовки. Откуда-то из глубин здания доносился шум вечеринки, чавканье, хлюпанье и какие-то рыки.
— Веди.
— Че «веди»? Я сама здесь в первый раз!
— Ты мне лапшу не вешай, ключ вон у тебя откуда?
— Оттуда, блин! Я дальше этой двери не ходила. У меня четкие инструкции – открыла, зашла, положила товар, ушла. Деньги потом на криптокошелек.
В темноте коридора было не различить, но, кажется, курьерша действительно была напугана.
«Ну наконец-то!» — злорадно подумал Артем, но тут же помрачнел – дальше, похоже, и правда придется действовать вслепую.
— Ладно, а эта твоя контролерша…
— Распорядительница.
— Да, она. Как она поймет, что я не гость?
— Ты? — курьерша фыркнула, оглядев Артема с головы до ног. Вспомнилась стоянка, заставленная автомобилями премиум-класса; дополнительных объяснений не потребовалось.
— Похер. Ты знаешь, как она выглядит?
— Наслышана, — по плечам курьерши пробежала дрожь.
— Вот. Будем ее избегать. Ты же в курсе, где сидят эти твои Инженеры? Ты у них была?
— Ага. Разок довелось побывать. На собеседовании. В кабинете директора на пятом этаже, — в ответ на недоуменный взгляд, пояснила, — Что? Это в прошлом детский санаторий.
— Тогда двинули.
Пробравшись через кухню – ей явно давно пользовались – Артем и курьерша прошмыгнули через пустующую столовую в коридор.
В коридоре витали запахи клубничной смазки и секса. К ним примешивался тяжелый, удушливый смрад сырого лежалого мяса. Желудок Артема уже не реагировал — понял, видать, что у хозяина выдался не самый простой денек. Издалека доносилась приглушенная музыка.
— Куда дальше?
— На лестницу через рекреацию. Это в другом корпусе. И не попадайся Распорядительнице на глаза – они у нее повсюду.
Курьерша кивнула – в углу коридора, под самым потолком на штативе для камеры наблюдения действительно висел глаз. Опутанный проводами, воспаленный до красноты, он неистово вертелся в пластиковом ложе.
— Прижмись к стене!
Артем вжался в какую-то стенгазету; булавка больно кольнула в затылок. Стена напротив была украшена стилизованным изображением пионера, мастерящего скворечник. Неведомому художнику не то отказало чувство прекрасного, не то сработало своеобразное чувство юмора, но пионер так держал скворечник и так на него похабно смотрел, что казалось, будто он примеряется пахом к отверстию, собираясь в него «засадить». Абсурдности ситуации добавляли сидящие рядом на ветке синицы.
— Ну и? Что теперь?
— Приставным шажочком, как на физкультуре! Раз-два, раз-два!
Физкультуру Артем стабильно прогуливал – больно часто футбол с его участием превращался в «вышибалы»; игроки старались попасть не столько в ворота, сколько в вратаря, которым всегда выбирали Артема в силу природной неуклюжести. Наложившись на почти «школьную» атмосферу заброшенного санатория, воспоминания нахлынули мощным потоком, и он снова стал тем забитым мальчиком Темой, которого шпыняли все, кому не лень. Взрослая же часть рассудка воспротивилась, взбунтовалась: он уже не бледная немочь в очках, он – взрослый успешный мужик с дорогими корейскими линзами и травматом в руке. И твердым намерением трахать вывалянных в кокаине – как минтай в муке – мулаток.
— Нахер! Придет – хлебало разворочу! — буркнул Артем и нарочито открыто и вальяжно двинулся к переходу между корпусами.
— Куда-а-а… — сдавленно зашипела курьерша.
— И правда – куда? Веди давай.
Курьерша закатила глаза и пошла вперед, держась, однако, у стенки. Воспаленные глазные яблоки на месте камер истерично вращались и подергивались, будто пытаясь закричать.
— И много здесь такого?
— А ты как думаешь? К Инженерам едут со всего света. Они — единственные в своем роде; четверо на все человечество.
— Что-то дохера ты знаешь для девочки на побегушках.
— Я – доставщица! — отрезала девчонка.
На первом этаже, в рекреации происходило что-то наподобие фуршета. На первый взгляд можно было подумать, что здесь происходит встреча одноклассников: под стендами с фотографиями и мозаичным панно с Лениным толпились мужчины в смокингах и дамы в вечерних платьях; хохотали, переговаривались, чокались бокалами и поглощали разнообразные канапе. Разве что черные полумаски, скрывавшие лица, намекали на некое таинство. По помещению разливался ненавязчивый джаз. На длинном столе расположились блюда с всяческой снедью, сновали полуголые – в одних лишь кожаных шортиках на подтяжках и с бабочками на шеях – официанты, тоже все в масках; разносили шампанское на подносах. На фруктовых тарелках вперемешку с арбузами и виноградом лежали какие-то вздутые и красные, будто бычьи сердца, незнакомые фрукты. Некоторые из них, кажется, пульсировали. В огромном чане с ядовито-зеленым соусом лежали, будто в джакузи, «мандрагорки» со свернутыми шеями. Их ручки слабо шевелились, из чана исходил задушенный хрип.
— Ну и трындец! — не сдержался Артем, выглядывая из-за угла. — Народу дохера, нужно смешаться с толпой.
— Стой!
Откуда-то из внутреннего кармана канареечного комбинезона курьерша извлекла одну за другой две черные маски – на шелковых шнурах, с кружевами и перьями.
— Извини, обе женские.
— А чего же ты раньше…
— Надевай! Быстрее!
Артем прижал к лицу обшитый бархатом пластик, и как раз вовремя – бронуовское движение гостей и официантов упорядочилось, разделилось на две шеренги, будто пропуская что-то огромное и медлительное. Послышались тяжелые шлепки босых пяток по кафелю.
— Валим-валим! — пискнула курьерша и потянула Артема за собой – вдоль стола и гостей, ровно в противоположном направлении от того, в котором двигалось через толпу громадное нечто.
Артем не удержался и, уподобившись жене Лота, бросил быстрый взгляд за плечо, но успел заметить лишь покрытый блестящим латексом затылок и широкую спину с тяжелыми валиками жира. Даже на таком расстоянии были видны широкие, в палец, растяжки и опрелости.
— Канапе с мясом аллигатора? — возник будто из ниоткуда официант с подносом. Артем из любопытства цопнул одну тарталетку и забросил в рот. Было похоже на курятину со странной примесью болотной тины и еще, почему-то, яичного белка.
— Сюда! — курьерша втолкнула Артема в какую-то подсобку, больше всего похожую на бывший медпункт; осторожно прикрыла дверь. Помещение разделяла ширма, а за ширмой явно кто-то был. Этот кто-то сосредоточенно покряхтывал; слышалось неразборчивое «внученька, моя внученька». Рука сама потянулась отдернуть ширму. На коленях перед кушеткой стоял неимоверно тощий и голый дед, покрытый синюшным варикозом тюремных наколок. Дед увлеченно вылизывал какую-то ненатурально-огромную мясную дыру в стене. Она как будто слегка свисала – прямо со старого плаката «Мойте руки перед едой» — а с краев черного зева сочилась болезненного цвета жидкость, как демонстрация того, к чему приводит пренебрежение личной гигиеной. Дыра была уже воспалена до красноты – как, впрочем, и лицо деда, исколотое об торчащий по краям короткий ворс, как на липучке для одежды.
«Волоски» — дошло до Артема. А еще до него дошло, что эта гигантская буква «О» в слове «едой» — ничто иное, как естественное человеческое отверстие, увешанное геморроидальными узелками размером с крупные каштаны.
— Мф-внученька моя, внученька! — фыркал дед, буквально погружаясь с головой по уши в эту несчастную пролапсированную дыру.
Артем было думал, что после всего увиденного его уже ничем не удивишь, но, кажется, он достиг какого-то нового, запредельного уровня тошноты – когда блюешь уже даже не желудочным соком, а одним лишь звуком.
— Уэ-э-э-э! — громко оповестило его нутро всех присутствующих, согнув Артема в спазме.
— Кто здесь? — дед с чмоканьем вынырнул из воспаленной дыры; та не спешила закрываться. — Вы кто? Я заплатил, слышите! Я заплатил!
— Слышь, отец, не верещи! — шикнула доставщица.
— Охрана! Охра-а-ана! — взвыл дедок и почему-то героически загородил собой отверстие в стене.
— Ах ты старый хер! — выругался Артем, пихнул старика в чахлую грудь и, кажется, с перебором – тот провалился затылком в объект своей страсти; дыра вдруг хищно заработала перистальтикой, всасывая старика внутрь себя. Завороженный зрелищем, Артем не сразу сообразил, что крики дедка слышал, поди, весь санаторий.
За дверью уже толпились любопытствующие гости и беспокойные официанты. Прорвавшись через неровный строй зевак – не без помощи направленного в лица травмата – Артем было ринулся налево – подальше от фуршета, но девчонка вновь дернула его многострадальную куртку:
— Куда, там тупик! Придется напролом. К лестнице!
До поворота на лестницу оставалось всего ничего – каких-то пару шагов – когда путь им преградила она. Нет, Она. Нет, ОНА. Все равно не то.
ОНА.
— Распорядительница! — обреченно выдохнула курьерша.
Распорядительница и в самом деле преграждала путь своей объемной тушей в самом буквальном смысле этого слова: слоновьи бедра, бугрящиеся целлюлитом заполняли собой все пространство от прохода на лестницу до стены — метра два расстояния.
Перед Распорядительницей Артем застыл в некой смеси благоговейного отвращения и омерзительного восхищения. За прошедшие сутки он насмотрелся разного, где отрезанная сиська покойницы, бесследно исчезающая в центре пентаграммы входит в категорию «обыденное», но вид Распорядительницы откровенно выбивал из колеи. В ее облике более всего ужасало осознание, что перед ним – пускай и громадный, но все же человек.
Под молнией латексной маски на месте рта утробно замычало. Злобно блеснули выпуклые линзы красного стекла. Распорядительница двинулась в сторону нарушителей. Огромные, почти до бедер, бугрящиеся венами груди тяжело качнулись, сбив со стола несколько бокалов с шампанским. Исполинская стопа раздавила стекло, кажется, без малейшего вреда для владелицы. Кожаные портупеи туго перетягивали обрюзгшую плоть, и та выступала над ремнями, как тесто. Шоколадная кожа лоснилась и блестела, похоже, не то от масла, не то от смазки. А, может быть, чудовищная мулатка просто постоянно потела.
— Очнись! Ты уснул что ли? Нам кабздец сейчас полный настанет! — вопила курьерша, — Артем!
Артем стряхнул оцепенение, выхватил травмат из кобуры – сколько раз за сегодня он уже повторил этот киношный жест, а уж сколько раз репетировал перед зеркалом… Только вот на спусковой крючок Артем раньше не нажимал. С силой он надавил пальцем – ничего. Осечка? Или его развели как лоха в оружейном магазине и всучили брак?
Толстуха приближалась, неспешно и неумолимо, как танк, покрытый жировой броней, трясущейся при каждом шаге. Натянутые на тумбообразные ножищи чулки едва не рвались при каждом движении. Выяснить, было ли на Распорядительнице еще какое-то белье, не представлялось возможным ввиду скрывавшего пах фартукоподобного живота, но Артем и не горел желанием. Отступать некуда. В отчаянии он взглянул на предавшую его копию «Глока» и едва не расхохотался над собственной глупостью – он просто не снял ствол с предохранителя. Лишь, когда он нацелился на обтянутую латексной маской голову, доставщица, метавшаяся в поисках пути к отступлению, заметила травмат у него в руках и едва успела выкрикнуть:
— Не стреляй!
Поздно. Артем с мрачным удовлетворением нажал на спусковой крючок, теперь после небольшого сопротивления поддавшийся пальцу. Резиновая пуля калибром в двадцать восемь миллиметров, по заверениям продавца имевшая останавливающую силу, способную свалить лося, влепилась промеж глаз этой прямоходящей бегемотихе. Дернулась голова, лопнул латекс маски, обнажив взбухающий кровоподтек. Артем, решив не терять времени, выпустил еще две пули – в грудь и в ногу. Обе потонули в складках темной набрякшей плоти, будто в желе. Толстуха застонала, как, наверное, стонала бы ослица, рожающая заведенный мотоцикл, но, кажется, стон это был, скорее, не боли, а… сладострастия?
— Я же тебе сказала, не смей! — визжала курьерша, но ее крик заглушал рев Распорядительницы. Непропорционально-короткие, почти детские ее пальцы сомкнулись на эрегированных, длинных как черви, сосках; одна рука направилась куда-то под живот и зашерудила там. Латексная маска вздувалась – Распорядительница тяжело задышала.
— Какого хера творится? — визжал Артем.
— Я, мать твою, говорила – не стреляй. Ей инвертировали боль и удовольствие.
— Сука-сука-сука…
Жируха явно недюжинным усилием воли прервала свое срамное занятие, и с удвоенной яростью двинулась к Артему. Бежать было некуда — за спиной тупик, перед ним — тупик. Разве что стол с угощениями… Не до размышлений! Артем едва увернулся от тяжелого взмаха комично-мелким кулачком — колонна плюнула штукатуркой и немного кирпичной крошкой — и сиганул прямо с ногами на белую скатерть, протаранив телом сразу несколько блюд. Свалился уже по ту сторону колонны — за спиной Распорядительницы, и принялся стряхивать себя каких-то назойливых мелких тварей вроде раков, но с человеческими пальцами вместо лап. Вскоре рядом приземлилась и курьерша, снеся на пол корзину с фруктами. Разъяренная, она неповоротливо развернулась в узком проходе, направилась к нарушителям, но путь на лестницу уже был свободен. Артем, движимый инстинктом, зачем-то швырнул в Распорядительницу попавшийся под руку арбуз. Та ловко поймала его, как мячик, обеими руками. Крутанула — на одной из сторон арбуза оказалось человеческое лицо, застывшее в безмолвном крике; видимо, голосовых связок в арбузе не было — сдавила с двух сторон, и арбуз лопнул кровавой кашей, точно воздушный шарик, начиненный влажным мясистым конфетти. Следом пострадал не вовремя попавшийся под руку официант — тот как раз спускался с лестницы, подскользнулся на мякоти арбуза и влетел носом прямо в центр внушительного бюста, но завершить падение не успел: Распорядительница ловко схватила его одной рукой за шею, а другой — за запястье и разорвала надвое — как тряпку.
— Твою ма-а-ать! — голосил Артем, взбегая по лестнице; его голос метался эхом меж пролетов, почему-то снова тоненький и звонкий, как у пятиклашки. Перила ходили ходуном, будто при землетрясении — Распорядительница нагоняла.
— Вверх! На лестнице у нее нет шансов!
Артем, кажется, устанавливал какой-то олимпийский рекорд — если бы была такая дисциплина как беготня по лестницам. Второй-третий-четвертый-пятый! Всего шаг оставался до спасительной двери в коридор, ведущий к Инженерам, когда подозрительный свист и легкое дуновение воздуха заставили его пригнуть голову. Тут же с грохотом и треском в дверь влетел огромный белый… солярий. Ударившись о стену и разбрызгав осколки ламп, он, будто в замедленной съемке, вальяжно накренился, а следом — покатился вниз по лестнице — прямо на Артема и курьершу.
— Назад! — бессмысленно скомандовал он, обернулся и едва не завыл от досады: путь преграждала Распорядительница. Вся блестящая от пота, покрытая кровью и арбузной мякотью, она тяжело дышала; внушительные груди ходили ходуном. Латексная маска вздувалась и опадала, не выражая ничего, но Артем готов был поклясться, что там под молнией пухлые африканские губы растянуты в улыбке злорадного ликования.
— Ну ты и долбодятел! — рыкнула курьерша. — За мной!
И, легконогая как лань, она перемахнула через перила, оказавшись сразу на этаж ниже. Не дожидаясь новых указаний, Артем прыгнул следом. Неудачно приземлился, в и без того пострадавшей лодыжке, кажется, что-то хрустнуло.
— Твою мать!
Доставщица не стала даже ничего говорить, лишь подхватила его, как рядового Райана и потащила за собой к дверям на третий этаж.
— Придется идти через Игровую. Там затеряемся. Двигай-двигай!
А лестницу уже сотрясала громоподобная поступь Распорядительницы.
Игровая, ожидаемо, оказалась не детсадовской комнатой со скакалками-кубиками и прочими нехитрыми развлечениями для детей младшего дошкольного, но огромным залом на два этажа, пронизанным галереями. Помещение было криво нарезано на сегменты развешанными как попало красными портьерами. Кажется, раньше это место служило чем-то вроде оранжереи — высокие, от потолка до пола, окна; узкие переходы с перилами, черно-белый кафельный пол, бесчисленные винтовые лестницы, увитые давно высохшим плющом, а внизу…
— Что это?
— Не самое подходящее время для экскурсий. Раздевайся!
— Что? Зачем?
— Смешаемся с толпой. Ну! — курьерша уже скинула свой канареечный комбинезон. Под ним оказались черные, в катышках, леггинсы и легкая маечка. Впрочем, вскоре на пол полетели и они вместе с лифчиком-пушапом и стрингами. Застигнутый врасплох, Артем поддался естественному мужскому инстинкту и машинально «залип», разглядывая острые торчащие соски и кустик русых волос на лобке. Доставщица заметила, взревела. — Ты серьезно? Раздевайся!
— Щас-щас! — Артем кое-как сбросил с себя куртку, расстегнул джинсы и еле-еле стащил их, провозившись больше нужного с уже распухающей щиколоткой. Мобильник, недолго думая, сунул в трусы.
— Полностью раздевайся!
— Ага, щас!
Курьерша махнула рукой, подхватила Артема под мышку и потащила вниз по лестнице — с галереи в зал. А за спиной уже совсем близко раздавались тяжелые шлепки голых стоп по кафелю.
Продолжение следует...
Автор — German Shenderov
#БЕЗДНА@6EZDHA